Гномы и яхта. Сказка

Кнут, я придумал, что нам делать с лотками. Лучше бы придумал, что нам делать в жизни. Яхта это и есть настоящая жизнь. Какая ещё яхта – они не взрываются? Яхты скользят, они скользят по морским просторам, а капитан приносит тебе дайкири без сахара…. Я не пью дайкири – ром мне всегда напоминает сенбернаров, меня пару раз выкапывали из-под лавины – ничего хорошего в дайкири, да ещё без сахара, нет. Можем для тебя заказать холодный чай и дайкири с сахаром. Что за глупость этот холодный чай – зачем тогда самовары придуманы? Самовары придуманы для всего, что варится, а чтобы варить, нужно кипятить воду….


Кипятить воду мне надоело, я хочу кипятить кусок мяса и потом поесть горячего бульона с кукурузной лепёшкой… и можно ещё сыра туда вставить…. Куда? В лепёшку, я люблю вставить в лепёшку сыр и пучок эстрагона…. Я больше люблю листья кориандра, эх, чтобы ты без меня делал, Кнут, я придумал, как нам заработать на бульон с дайкири. Когда у тебя остановится. Что, Кнут? что остановится? Голова у тебя остановится, я всегда боюсь, когда ты говоришь «придумал», но как я тебя люблю, Готхольд, когда ты говоришь: я не знаю, что нам делать, - это так обнадёживает. Твоя лирика, Кнут, напоминает последнюю кружку пива, когда уже ничего больше выпить нет, и остаётся только сходить последний раз в кустики.


Какие ещё кустики? Ассоциация, понимаешь, это ассоциация, ты совершенно дикий, тебе и, правда, лучше ни о чём не думать, Кнут, ты спас челогноминство тем, что не пишешь мемуары. Я давно уже ни о чём не думаю, кроме того, я не знаю и честно в этом признаюсь – что такое мемуары – зачем мне мемуары в горах? Мемуары это такие большие, худые лемуры, которые висят на ветке вниз головой и делают при этом большущие глаза – запомнил? Даже не думал запоминать всяких там «мемуров-ленуаров», а вот, что ты мне говорил в начале разговора, я хорошо запомнил: ты сказал, что знаешь, что делать с лотками для промывки золотоносной породы, которые ты выловил после такого удачного взрыва, который утопил нашу золотую жилу, из нашего озера.


Твоя порода всё равно была совершенно пустая, Кнут, но я всё-таки тебе разъясню, как старому другу…. Век бы с тобой не встречаться…. Как старому другу я тебе поясню: яхта это самая прекрасная вещь на земле, даже потонуть на яхте это счастье, а если не утонешь, то можешь потом всю жизнь гордиться тем, что у тебя была яхта. Когда гном говорит «я плавал на яхте», как минимум две, из присутствующих при этом гномид, падают в обморок. Готхольд, давно хотел у тебя спросить: почему, если кто-то падает от твоих слов в обморок, ты считаешь это счастьем? Потому, друг мой, Кнут, что это подтверждает силу твоих слов.


Самое лучшее подтверждение твоих слов, Готхольд, это сенбернар скорая помощь с красным крестом и бочонком рома, вот что я тебе скажу, кстати, я дождусь ответа на вопрос о лотках, которые ты так здорово разметал по всем ближайшим горам своим «направленным» взрывом, я представляю, что бы с нами было, если бы ты поступил после горной гимназии в Оксфорд – плакал бы по тебе Резерфорд. Не знаю ничего о резервных фондах, а вот знаю точно, что у нас с тобой нет ни одного флорина уже давным-давно, а колечко, на которое я должен был жениться на рыжей гномиде, мы с тобой пропили и проели ещё вчера: что будем сегодня есть на обед, кашу? так не отвечают на вопрос друга, Кнут, каша это только для гостей и рваных ботинок, а настоящему гному нужен сыр, пиво и вино, надеюсь, нет возражений на этот раз.


Возражения есть всегда, особенно тем, кто не любит ездить на фордах, а вот ты так и не хочешь мне сказать: что делать с лотками? Просто ты не хочешь читать мои мысли, что за друг? я твержу тебе всё утро, забыв умыться: из лотков мы сделаем прогулочную яхту, дошло до тебя, наконец? Всё бы тебе прогулки, Готхольд, какая прибыль от прогулок? твои прогулки на водопад стоили нам нескольких беспокойных ночей, пропавшей ложки и золотого ключика – вспомнил, чем кончаются прогулки, Готхольд?


Как тебе не стыдно, Кнут, если дама решила взять о тебе на память ложку, причём далеко не серебряную, что же в этом плохого – теперь она сидит вечером у водопада, ожидая очередного клиента, и гладит твою ложечку в кармане и вспоминает счастливые дни и ночи, когда была так с тобою счастлива; Кнут, вот скажи, был ли кто с тобою по-настоящему счастлив? Конечно, у меня в банке жила огромная креветка, она была счастлива очень долго, потому как очень долго росла, но зато, когда она подросла, то счастлив был я, когда закусывал ей пиво, вот это было счастье, Готхольд. С тобой только и сваришь кашу, а вот яхты точно не построить. Ставлю вопрос ребром – идёшь со мной строить яхту или нет? Иду.


Прошло не так уж много месяцев, не так уж много пришлось спилить деревьев в горах, ведь искалеченные взрывом лотки оказались не так уж и пригодны для яхты, но вот настал день спуска на озеро сооружения, которое вполне могло бы считаться яхтой у питекантропов. Нос у яхты был намного шире кормы, бока получились поджарые как у гончей, а вот палуба оказалась кривой, как тропинка в горах. Кнут поплевал себе на ладони, и стал выбивать клин, который держал яхту на стапеле. Полозья были смазаны барсучьим жиром, поэтому пожара не должно было случиться.


Стой, - неожиданно закричал Готхольд, - мы забыли о смородиновой шипучке. Действительно, забыли, неси быстреё шипучку, я хочу выпить. Так тебе и дали выпить, Кнут, мы её разобьём о борт нашей яхты, на счастье. Делай, как хочешь, но лично мной разбитая смородиновая шипучка всегда воспринималась как большое несчастье. Бах! Ну, вот измазал весь борт, хорошо, что я его почти не прокрасил, можно уже клин выбивать или ты разобьёшь и бочонок пива, который мы приготовили на первое плавание. Пиво это святое, убил бы любого, кто посмел так поступить.


Лови её, Кнут, лови, куда она пошла, о, боги ледников. Кнут едва успел отскочить от лихо сбежавшей в озеро яхты, и теперь друзья растерянно смотрели на судёнышко, которое, слегка накренившись на левый борт, плавно скользило по зеркальной озёрной поверхности. Что будем делать, Готхольд? Я умею плавать, Кнут, а вот что ты будешь делать. Даже если бы я умел плавать, купание в ледяной воде сегодня не входило в мои планы. Ладно, устроим прощальный пикник на берегу, Кнут, открывай бочонок с пивом. С кем прощаемся, Готхольд? Не с кем, а с чем, Кнут, с яхтой, разумеется, открывай пиво. Должен тебя огорчить, Готхольд, попрощаться не удастся, пиво осталось на яхте. Друзья присели на большой камень и начали чесать свои седые бороды.