Стонущий парк

Я проснулся посреди ночи от какого-то трясения под своей кроватью. Лёжа на животе, я заметил лишь последние очертания света уличного фонаря, покинувшего мою комнату. В этих очертаниях сквозь сон как будто бы отделилась от стены какая-то тень. В моём сознании медленно поднимались из глубины небытия неуверенные размышления о том, что заставляло дрожать мою кровать. "Наверно, это моё сердце так сильно стучит, что трясётся всё моё ложе", - подумалось сначала. Сердце сразу же забилось с такой частотой и силой, что в эту догадку захотелось поверить. И я поверил. Моё тело медленно переменило свою позу, и дрожание сразу прекратилось. Сон снова осторожно и незаметно вобрал меня в себя.

Пошатнулось пространство, задрожало сгустками каких-то непонятных веществ, разлившихся в воздухе. Свет от фонаря, жёлтый и отрешённый, медленно вползал в комнату, карабкался по подоконнику ближе к изголовью моей кровати. Какая-то расплывчатая тень как будто бы мелькнула над моей головой. Затряслась кровать непрерывной пульсирующей нервной дрожью, передала её моему сердцу. Смутные очертания шагов и сдавленность смеха послышались где-то за стеной. Что-то непонятное легло на моё плечо и замерло неподвижно на нём. Рука? Она словно проваливалась куда-то внутрь меня. Приподнялся резко на кровати, огляделся вокруг: ничего особенного нет, всё так же стоит на своих местах. И вдруг неожиданно глаза раскрылись перед моими глазами, и рука чья-то на плечо мне легла, вцепилась ногтями в него, и голос прозвучал глухо, сухо и гипнотически, вгрызаясь непоколебимо куда-то внутрь мозга: "Пойдём играть".

Девочка, маленькая, лет тринадцати, стояла передо мной, одетая в грязное белое платье с кровавыми пятнами на груди. Волосы её были растрёпаны и необычайно черны. Так черны, что она была темнее тьмы. Запах крови исходил от неё, обволакивал меня, ибо вся она была в крови. Чёрные сумасшедшие глаза глядели отрешённо, но целеустремлённо в одну точку, в то время как рука уже до боли сжимала мне плечо.

Из соседней комнаты донёсся сдавленный тонкий смех, заставивший девочку резко оглянуться и отойти к центру комнаты. Смех удваивался с каждой минутой, захватывая с собой странные дребезжания, дрожания, дыхания и стуки. Шаги перебегали поочерёдно, производя свои звуки то на большем, то на меньшем расстоянии от комнаты, в которой мы находились. Незваная гостья неожиданно выбежала вслед за звуком разбившегося стекла в коридор.

Я какое-то время сидел в нерешительности на кровати, но на стенах мне стали мерещиться какие-то лица, и я решил отправиться вслед за девочкой, потому что боялся оставаться один. Лица тем временем ползали по стенам, легко угадываясь сквозь обои, которые волнами покрывались от этих движений. В некоторых местах они уже рвались, и сквозь дыры начинали просовываться стеклянные взгляды и натянутые улыбки.

Тем временем мёртвенно холодная рука девочки ухватилась за мою руку и повела меня к выходу из квартиры. Входная дверь была открыта настежь, но закрыть её я не решился. Пока мы спускались по лестнице на первый этаж, где-то впереди постоянно слышались шаги и неприятный растекающийся хруст. Иногда даже показывалась какая-то тень, которая тут же исчезала в пролёте.

Мы вышли на улицу. В тусклом свете фонарей проплывали мимо нас фигуры различных людей, но попадались они очень редко и только на первых порах. Люди, проходя мимо, наполняли пространство криками ужаса и указаниями пальцев куда-то мне за спину. Наконец нас поглотил мрак безлюдного парка. Мы проникли постепенно в его глубь, оставив свои шаги постукивать по аллее. Тонкие стоны отщеплялись от деревьев, нарастали, сливались друг с другом и резко взлетали вверх.

Впереди расступились тонкие ветвистые стволы, позволив тусклому синему свету разлиться по сырой земле, по воздуху и по ещё одной маленькой девочке с задёрнутым платьем и с окровавленными бёдрами и руками. Только тут я заметил, что меня уже никто не сопровождал, а лицо, с которого моя рука убрала пряди волос, было лицом девочки, которая посетила мою комнату ночью. Она слабо стонала; её губы дрожали и силились что-то сказать. Я прикрыл платьем её поруганное лоно, погладил её густые волосы, взял её на руки и понёс из парка. Всё чаще по сторонам стали открываться взору хрупкие фигурки изнасилованных девочек, стонущих и дрожащих в плаче. Иногда они начинали истерично смеяться, но этот смех длился очень недолго.

       ***

Прошло четырнадцать лет с тех пор, как руки мои обвили тело этой девочки. Не знаю почему, но я до сих пор не нашёл выход из парка и не нашёл солнца. Девочка давно уже умерла и теперь я ношу только её кости, прижимая их крепко к своей груди, ведь больше у меня ничего нет в этом парке. Иногда вдалеке показывается какой-то призрак в белом изорванном платье, медленно подходит ближе и пытается тянуть меня за руку, указывает мне зачем-то назад очертаниями своей руки. Тогда я падаю, обессилевший, целую череп, таящий в себе до сих пор запах той, частью которой он некогда являлся сам, прижимаю к своей груди крепко скелет, который вот уже четырнадцать лет покорно несу на своих руках и который живёт для меня какой-то тайной пульсирующей жизнью, и медленно засыпаю под стоны деревьев, нарастающие, сливающиеся друг с другом и резко взлетающие вверх...