Часть первая. Наместник

Глава 1. Ремесленник и раб.
По всему выходило, что похолодает: пока Лестер был в здании, тучи разошлись, и на темно-синем небе ярко засияли звезды. Пока что, однако, снежная слякоть под ногами еще не схватилась морозом, и Лестер шел, любуясь небом и не опасаясь поскользнуться.
Камни древнего Нолдвира дышали прохладой и временем. Казалось, сейчас по улице пройдет быстрым шагом или проскачет на резвом коне великий маг Лиланд, спешащий к королю с важными вестями. В такие ночи Лестер жалел, что минули легендарные времена, о которых когда-то рассказывал сказки на ночь Имгор, его названный отец. Пугающие, но благородные мертвецы исчезли, набеги лихих орков преданы забвению, а эльфы и гномы почти все переселились на восток. А как бы хотелось Лестеру послушать чарующие песни эльфов, слова которых не нужно понимать: образы сами приходят в голову! Как хотелось поучиться у гномов, перенять хоть чуть-чуть их премудрости в стекольном деле и восхититься их архитектурными, кузнечными и ювелирными шедеврами! Как хотелось стяжать воинскую славу в битвах с орками и поспорить с мертвецким философом!
И все же Лестер понимал, что не подобает солидному ремесленнику вроде него тешить себя такими детскими мечтами. Да и грех ему жаловаться: у молодого мастера-стеклодува полно заказов, а значит, и средства на жизнь имеются; жена – не кто-нибудь, а прекрасная Лучь, за благосклонность которой боролись многие более знатные мужи. И вот-вот родится его первенец! Иногда Лестер думал, что все в жизни дается ему слишком быстро и легко.
Завидев свой дом, доставшийся от Имгора, и освещавший мостовую теплым уютным светом семейного очага, Лестер даже слегка огорчился, что вечерняя прогулка подошла к концу, но тут же вспомнил, что дома его ждет милая Лучь, и приободрился и ускорил шаг.
- Дорогая! Ты куда-то выходила? – позвал Лестер, когда обнаружил, что двери не закрыты на засов. Но ответа не было. – Лучь! Луучь!!! Где ты?
Лестер обошел все комнаты, но они были пусты. «Наверное, соскучилась и пошла к соседям, а дверь закрыть забыла», - рассудил Лестер и спустился в подвал, где располагалась его мастерская. Он как раз вернулся от клиента и решил поработать над заказанной вазой – подарком на новоселье.
В подвале было темно, и Лестер засветил свечу. И страшная и отвратительная картина предстала перед его взором: на рабочем столе лежала, распятая, Лучь, и все ее тело – и чрево – приют младенца – было истыкано осколками его собственных изделий и заготовок! Лестер в ужасе кинулся к телу жены, но заскользил на залившей пол еще теплой крови, упал и, ударившись головой, потерял сознание.
К действительности Лестера вернул удар ногой в бок. В мастерской была городская стража. Лестера подняли на ноги, связали и повели на улицу. Стеклодув ничего не говорил, не пытался оправдываться: происходящее казалось ему ночным кошмаром.
- У, убивец проклятый! – бросил один из соседей, столпившихся на улице. – И не подумал бы никогда. За что ж ты ее, а?
Лестера бросили в городскую тюрьму, где он должен был дожидаться суда. Его втолкнули в камеру, заперли дверь и оставили в одиночестве. Через решетчатое окно под потолком в камеру проникал лунный свет, и любопытно заглядывали звезды. Лестер изловчился и краешком глаза посмотрел на луну, и она показалась ему непривычно желтой и похожей на череп. Он улегся на солому, ежась от холода, и горячие слезы, покатившиеся из глаз, не могли согреть его.
Ему грезилось, что он стоит на прямой, как стрела, пустынной дороге, уходящей далеко за горизонт. А вокруг – серая безжизненная равнина, и бесшумный ветер кружит в воздухе черную пыль. И вдруг на горизонте появился тусклый желтый огонек, но Лестер не пошел к нему, а продолжил оглядываться, ища хоть одну живую душу.
Неделю Лестер дожидался суда, оплакивая Лучь и свою загубленную жизнь. Судья счел его виновным и приговорил к каторге.
Невольников гнали на север-запад, где в бывших шахтах гномов еще можно было найти золото и ценные минералы, чуть севернее – к Странной Гряде, где ценностей, в отличие от гномьих шахт, было в достатке, но штольни еще только предстояло прорубить, и на северо-восток, где в заброшенных землях мертвецкого Ледмара добывали строительный камень.
Именно в Ледмаре и оказался Лестер. Каторжники терпели голод и холод. Хотя холод все же был меньшей проблемой: тяжелая работа хорошо согревала.
- Вот ведь колотун! – стуча зубами, жаловался по ночам Лестер, только прибыв.
- Ничего, днем согреемся! – с издевкой успокаивали его бывалые ссыльные. – Еще захочешь померзнуть! Будешь ночь, как дар Ваятеля, вспоминать!
Лестеру довелось поработать на каменоломнях, где киркой разбивали породу и складывали в телеги, которые сами же рабы и тащили до границы Ледмара. Был он и в Привратном – столице мертвецов, ныне заброшенной, как и вся страна. Там люди разбирали добротные каменные дома и опять-таки увозили гранитные и мраморные блоки к границе.
Скоро уже Лестер сам журил новоприбывших, жалующихся на холод. Четыре месяца провел он в Ледмаре: Лестер еще не успел сбиться со счета дней, когда на каторгу пожаловали какие-то важные гости. Некоторых рабов отрядили им прислуживать, но Лестера среди них не было.
Ночью, уже не такой холодной, как зимой, каторжники в бараке не спали, а обсуждали пришельцев.
- Слышал, Лестера нашего купить хотят. Вот везуха кому! – завистливо прицокнул языком один из невольников.
- Не скажи, - возразил другой, один из тех, кто прислуживал гостям. – Я бы не завидовал: не видел ты их. Странные они какие-то, все закутанные, лиц не видать, перчатки не снимают. Точно прокаженные! Вот, говорят, сильный человек. Нам, говорят, на востоке такие нужны. А сам ты, Лестер, что думаешь?
Лестер ответил не сразу. Он лежал, отвернувшись к стенке, и прикрыв глаза, пытался вызвать в памяти образ жены.
- Лучь, - бормотал бывший стеклодув. – Где же ты? А?! Что? – спохватился он, поняв, что к нему обращаются. – Ничего не думаю. Ну их всех. Мне все едино…
Наконец, каторжники заснули. Забылся сном и Лестер. И виделось ему, что Лучь вместе с ним, и они, как прежде, счастливы. Но он никак не может разглядеть лица жены: так получается, что она постоянно к нему спиной, либо длинные волосы скрывают лицо.
Лестера растолкал надсмотрщик.
- Поднимайся, - шепнул он, словно боялся разбудить остальных, хотя, что ему до них. – Забирают тебя наши гости. Поплывешь на континент имени Лиланда.
Так в шутку называли восточные земли, куда давным-давно уплыли многие люди, эльфы и гномы, стремившиеся построить свой новый мир. Так и свершилось, что Лестер получил шанс осуществить свои детские мечты и повстречаться с легендарными народами ценою жизни своей жены. И ценою своей собственной жизни, если на то пошло.
Всю ночь и следующий день ехала повозка восточных гостей к Ледмарской пристани, и вечером Лестера посадили на корабль. В трюме, куда его отвели, было и несколько других невольников: со Странной Гряды и из гномьих шахт. Они перезнакомились, и выяснилось, что корабль, называвшийся «Медуза», принадлежит одному купцу из Лиландвира – главного города восточного континента. Наутро судно отчалило, и невольники, радуясь тому, что не надо работать, уснули.
И Лестер вновь оказался на серой равнине. И огонек начал медленно двигаться по дороге, приближаясь к нему.
К счастью, Лестер не страдал морской болезнью. Чего нельзя было сказать о некоторых рабах: Лестер на самом деле обрадовался, когда на третий день пути его отправили драить палубу: в трюме все провоняло блевотиной. От свежего морского воздуха у Лестера немного закружилась голова, но он быстро преодолел слабость и принялся за дело.

Глава 2. Странница и маг.
Не безжалостным захватчиком, но робким гостем пришла весна в северные земли, в Край Суровых. Закатное солнце вымостило рубиновую дорожку через море, от горизонта к самому берегу, и красными бликами плясало на едва видимых издалека снежных пиках Крылатых Гор.
Рыбацкие лодки возвращались в гавань с дневным уловом. И Пелерина, стоявшая на берегу, смотрела на них и думала, что могла бы прожить здесь всю жизнь, ходить в Море Крыльев на промысел морского зверя, пересекать Море Белых Звезд и биться с дикарями и недобитыми орками в Лиловых Холмах, на границе вечного льда. Она, едва не единственная из женщин, заслужила бы уважение не за искусство хозяйки или знахарки, а за дела, которыми прилично заниматься мужам.
Но Пелерина избрала другую жизнь. Годами бродила она по восточному континенту, пересекая его с севера на юг и с запада на восток. Не было тропы, которой она не знала, даже проход через гиблые Болота Едока на самом юге не был проблемой для странницы. Она бывала даже в Мертвых Холмах и Гардрессе, на самой границе Земли Наместника. И сражалась там с чудовищными тварями, называемыми не иначе как отродьями Наместника. Они немногочисленны, но лучше бы она в одиночку встретилась с войском обычных врагов.
Завтра ее вновь ждал путь. Его нельзя было назвать опасным, но все же Пелерине не хотелось оставлять родных мест. Тем более что Ирридор не стал бы срывать ее в дорогу, не случись чего-нибудь серьезного. Иногда ей казалось, что на всем континенте только они вдвоем да еще гарнизон Гардресса верят в существование Наместника. Письмо, принесенное днем почтовым голубем, было сумбурным и полным неясных страхов, и это больше всего беспокоило Пелерину: куда подевался вечно холодный и трезвый рассудок Ирридора?
Пелерина непонятно чему покачала головой, глубоко вдохнула холодный соленый воздух и отправилась спать.
Глава гильдии магов Лиландвира Ирридор, закончив дела, отправился в спальню, которая служила ему и личным кабинетом. Здесь он любил размышлять в уединении о предназначении волшебников и о той роли, которая отведена ему в борьбе с силами Тьмы, которые, верил он, могут проявиться в любой момент. Никто всерьез не принимал возможности возвращения Наместника, и порой Ирридор считал, что сам себя свел с ума, ища достойного приложения своему могуществу, достойного врага.
На стене, за письменным столом, висела картина, изображавшая высокого, нисколько не ссутуленного старика в ниспадающих зеленых одеждах, сжимавшего посох с маленьким хрустальным шаром-набалдашником. Ярко-зеленые глаза весело и хитро смотрели из-под густых белоснежных бровей. Никто ныне не мог сравниться с магами древности, даже Ирридор.
- Лиланд, Лиланд, подай мне совет, - пробормотал он, глядя на портрет. – Почему нет мне покоя? Неужели, я лишь хочу возвращения старых времен, с их великими деяниями и великими врагами, с подлинным светом и подлинной тьмой? А были ли когда-нибудь эти времена? Не выдуман ли Наместник, чтобы оправдать боязнь людей ходить в равнины на северо-востоке? Может, и ты – не более чем сказка, Лиланд?
Ирридор обреченно разделся и лег на кровать, зная, что сейчас ему явится прямое доказательство, что Наместник существует. Или, что он сам лишился разума.
Даже драгоценные камни, усыпавшие вычурное церемониальное облачение Ирридора, не могли разогнать серую хмарь вокруг. Верховный маг стоял на бессветной, безжизненной равнине, и ветер, носивший в воздухе черную пыль не то пепел, трепал его длинные волосы и бороду.
- О, Ирридор! – раздался притворно-льстивый голос. – Нет тебе равных, лишь Повелитель Теней тебя превосходит. Впрочем, мой владыка превосходит всех, и скоро явится залог нашей победы, и мы восстанем. Трепещи же и готовься встретить свой конец, либо встань под наши знамена!
Впервые с Ирридором заговорили во сне. Прежде он лишь стоял в одиночестве посреди Земли Наместника, и черная громада Шрам-Горы надвигалась на него издалека.
- Ты же знаешь, я никогда не буду служить твоим замыслам!
Наместник не ответил, только рассмеялся, и леденящий кровь хохот прокатился по серой пустыне.
На лодке Пелерина переплыла Залив-Кинжал и высадилась на лесистом берегу. Здесь, между заливом и Змеиным Хребтом вклинился Драгоценный Лес, ставший обиталищем эльфов, приплывших когда-то с запада. Это было еще до Наместника, и многие Суровые винили их в его появлении, равно как и прибывших вместе с ними людей и гномов.
Гномы давно сгинули в темных копях Змеиного Хребта. Говорят, когда они только начали изучать подземелья, оставшиеся от их сородичей-поклонников Повелителя Теней, они прорубили подземный родник, и из скал в лес хлынул холодный поток и образовал озеро. У того озера, названного Озеро-Подарок, эльфы основали свое поселение, и мирно делили эти места с гномами, пока те не исчезли. Через лес проходили караваны самоцветных камней, золота и серебра, не столько добытых, сколько просто собранных гномами в Змеином Хребте, и лес этот окрестили Драгоценным.
Сейчас эльфы жили в основном у берегов Озера-Подарка, и Пелерина шла, сопровождаемая лишь лесными тварями. Она намеревалась оставить по правую руку Город-Ярмарку, где ради торговых дел собирались все народы континента, перевалить скалистый Хвост Змея, и через город Хоствирп и лежащие к востоку от него пахотные земли прийти в Лиландвир, на встречу с Ирридором.
Шумный Город-Ярмарка остался позади день назад, когда Пелерина услышала знакомое курлыканье – над поредевшим лесом, медленно снижаясь, кружил голубь. Он сел на руку путнице, и она отвязала от птичьей лапы цилиндрик с письмом.
«Либо я схожу с ума, - писал Ирридор, - либо Наместник вот-вот себя явит. Прости, что не даю разъяснений – боюсь все испортить, я ведь и сам ни в чем не уверен. Много лет мы вместе работали на благо наших земель, и через многое вместе прошли. Только тебе я могу доверять, Пелерина! Надеюсь, ты еще не подошла слишком близко в Лиландвиру, потому что я хочу попросить тебя изменить свой маршрут и отправиться в Маршимур. Просто оставайся там некоторое время и следи за происходящим. Я жду прибытия кое-кого. Его надо встретить и держать под присмотром. Я буду следить за гаванью Лиландвира, а ты – за Маршимуром».
Пелерина пожала плечами. Видно, стареет чародей. Маги былого, рассказывал Ирридор, жили века, и все эти века сохраняли ясность мысли. А самому ему едва за сто лет! «И впрямь, измельчал народ!» - подумала Пелерина.
Она написала ответ, в котором выражала свою обеспокоенность здоровьем Ирридора и обещала исполнить его просьбу. Привязала к лапке голубя новое послание и отпустила птицу.
Теперь ей придется взять вправо и пройти через поселения, лежащие к югу от Города-Ярмарки и северу от Хвоста Змея.
Порт, вернее, небольшая пристань, Маршимур лежал на самой границе Болот Едока, прозванных так за обилие комаров и за то, что много неосторожных путешественников пожрали ненасытные топи. А еще Пелерина видела карту тех мест: расположенные в болотах озера Карее и Зеленое и протекающая через них река Долгая, впадающая в большое Озеро Кит, напоминали морду кота, у которого изо рта торчал рыбий хвост.
Отец Пелерины был родом из окрестностей Маршимура, а мать – с побережья Края Суровых. Однажды рыбацкое судно отца попало в шторм, и его прибило к поселению, где мать была целительницей.

Глава 3. Прибытие Лестера.
Восточный континент лежал далеко, и плыть надо было долго. Каждую ночь Лестер видел тот же сон о серой равнине, и каждый раз огонек все приближался. И однажды Лестер разглядел то, что двигалось к нему по пустынной дороге. То была высокая фигура в маске из тусклого золота, огнем сиявшего в этом мрачном мире. И фигура поняла, что Лестер заметил ее, и приветственно помахала ему рукой.
А на следующий день невольничий корабль пристал к берегу.
- Интересно, получается! – удивился раб, больше всех страдавший от качки. – Это же западное побережье, а Лиландвир – на юго-востоке, и порт там, я слышал, отличный.
- Тебе-то что? Тебе же лучше, а то ты скоро наизнанку вывернешься.
Однако рабу не повезло: в Маршимуре, как назывался западный порт, высадили только Лестера, к его большому удивлению и удивлению всех остальных.
На причале его не ждал хозяин или работорговец, не встречала тюремная стража.
- И что мне делать? – крикнул Лестер с берега.
- Радуйся! – ответил матрос. – Не видишь – свобода тебе подарена!
Пожалуй, Лестер опешил даже больше, чем когда оказался в тюрьме несколько месяцев назад. Он понятия не имел, что теперь делать. Возвращаться на запад смысла он не видел: Лучь мертва, да и неизвестно, каков его статус в глазах западного закона. Возможно, его снова отправят на каторгу, а Лестер еще не дошел до того состояния, когда освобожденный пленник упирается, не желая покидать свою тюрьму.
Но и здесь ничего хорошего, как полагал Лестер, его не ждало. Денег у него не было, и никого он здесь не знал. Слышал лишь, что где-то к северу живут эльфы, но Лестер не спешил, следуя детским мечтам, встречаться с ними. Всего за несколько месяцев он очень изменился: исчезли последние остатки юношеской наивности, а тело закалилось и окрепло. Но сам Лестер этого не осознавал, перемены в нем прошли скрыто.
Он вошел в поселение, и обратился к первому встреченному человеку, показавшемуся ему зажиточным, с вопросом, где можно найти работу: Лестер надеялся, что кому-нибудь здесь нужен стеклодув.
- Ишь, хитрый старик! – улыбнулся прохожий. – Не то, что остальные попрошайки, издалека заходит! На вот, возьми.
В ладонь Лестеру упало несколько монет, но он даже не оскорбился, что его приняли за нищего. «Старик? На кого же я похож?» Лестер побродил по городу и наткнулся на постоялый двор с вывеской «Хитрый краб». Там, решил он, уж точно можно найти работу. К тому же, голод давал о себе знать, а подаяния должно было хватить на какую-нибудь еду.
Лестер прошел к стойке, кожей чувствуя презрительные взгляды, скользящие по его каторжным лохмотьям. Он взял неаппетитной рыбной похлебки, сел с миской за один из пустых столов и принялся есть.
На половине тарелки Лестер слегка насытился и стал украдкой посматривать по сторонам. «Кончать это надо, - строго сказал он себе. – Сразу видно – из тюрьмы. Не дай бог, подумают, что беглый!» Он приосанился и тут же встретил взгляд холодных голубых глаз. «Лучь!» Конечно, это была не она. Женщина, смотревшая на Лестера, походила на его жену лишь глазами. Она была смуглой, далеко не старой, но с ранней сединой в недлинных нечесаных волосах.
Лестер поспешно отвел взгляд, но женщина поднялась и решительно зашагала к нему. И, не дожидаясь приглашения, села напротив.
- Здравствуй, - сказала она. – Ты приезжий?
- Угу, - кивнул Лестер, проглатывая ложку похлебки. – Сегодня на корабле приплыл. Хочу работу найти. Тебе часом стеклодув не нужен?
- Мне – нет, - покачала головой незнакомка. – Меня зовут Пелерина. Я тут проездом. Вот, увидела, что ты тоже нездешний, и решила поговорить. Тут вообще не такой большой город, чтобы требовались свои ремесленники: все купцы да моряки привозят. А ты что ли с «Медузы»? Да не бойся, я верю, что ты не беглый: от них не убежишь.
- Да, - отпираться было глупо. – Я – Лестер. Я работу ищу, - продолжал он гнуть свою линию.
- Повезло тебе, - сказала Пелерина. – Я, хоть и не отсюда, места знаю хорошо: я картограф. Пожалуй, тебе стоит отправиться в Хоствирп – город крупный, но не столица, так что там все попроще. Уж там-то ты себе работу найдешь.
Пелерина объяснила Лестеру дорогу и ловко нарисовала карту, извинившись, что не соблюдает масштаб. В принципе можно было идти и с караваном, чей путь лежал по самому краю Болот Едока, вдоль Карего Озера, но Пелерина сказала, что он будет не скоро, и предложила маршрут, вначале повторяющий путь каравана, но быстро уходящий к северу и предполагающий переход через скалистую местность, именуемую Хвостом Змея.
Пелерина подошла к трактирщику, поговорила с ним и, вернувшись, сказала Лестеру, что не иначе как она решила сегодня сравняться по доброте с Ваятелем: она уходила из города и оставляла Лестеру свою комнату, за которую заплатила на день вперед.
- Нам, видишь ли, не по пути, если, конечно, ты решил идти в Хоствирп, - сказала путешественница. – Может, когда еще и встретимся.
- Надеюсь, тогда я смогу отплатить тебе за твою доброту, - ответил Лестер. – Спасибо тебе, Пелерина.
Пелерина на негнущихся ногах вышла из «Хитрого краба». Неужели, Ирридор был прав, и прибыл вестник Тьмы? И какая роль ему отведена в таком случае? Когда-то Ирридор взялся преподавать Пелерине магию; каких-либо значимых успехов она не достигла, но различать людей, отмеченных силой, большинству недоступной, научилась.
Она сразу приметила незнакомца, вошедшего в зал. Казалось, он ссутулился не по каторжной привычке, а под тяжестью неведомого, непосильного никому, кроме него, груза. Лохмотья выглядели на нем чем-то неестественным, а густая борода делала его похожим на молодого, полного сил мага. А когда он, словно почувствовав, что Пелерина за ним следит, посмотрел ей прямо в глаза, он словно узнал ее, словно проник ей в душу. А какие у него самого глаза – сплошное пламя, которое может и согреть и сжечь!
Пелерина вышла за пределы города, уселась на большой валун и, расправив бумагу на колене, принялась писать Ирридору. Свернув письмо в трубочку, она издала звучный клекот, и на руку ей приземлился прежде вольно летавший в окрестностях Маршимура ее собственный сокол.
Лестер тем временем поднялся на второй этаж, в оставленную ему комнату. На кровати лежал серый шерстяной плащ, такой же, какой был на путешественнице.
- Спасибо, Пелерина, - еще раз сказал Лестер и плюхнулся на настоящую мягкую кровать.
Долго он, однако, не пролежал: хотелось действовать, хотелось прямо сейчас отправиться в путь. Лестер подошел к небольшому мутному зеркалу. Не удивительно, что его приняли за старика: он сильно осунулся и зарос бородой, а въевшаяся в черные волосы каменная пыль могла показаться сединой. Лестер сходил попросить горячей воды и лезвие. Он долго мылся, оттирая грязь, а потом побрился. И тут же понял, что сделал это зря: ему предстоит новый путь, и в Хоствирп он придет таким же грязным, как прибыл в Маршимур, а это не поможет в устройстве не работу.
Он снова взглянул в зеркало, и ему на миг показалось, что он дома, вместе с женой. Лучь любила повторять, что у него глаза «цвета теплой осени», а он всегда отвечал, что ее глаза как весеннее небо, а голос – звон ручья.
«О, Лучь! Как же я без тебя? Что мне до всего: до работы, до денег, до жизни? Найду ли я вновь ее смысл? Не лучше ли мне последовать за тобой?» - Лестер взял в руки лезвие, которым брился и долго смотрел, как на нем играют проникающие в окно кровавые блики заходящего солнца.

Глава 4. Гильдия магов.
Наутро Лестер быстро собрался и отправился в дорогу. Поначалу путь его лежал через многочисленные фермы и хутора, но уже к вечеру они стали попадаться все реже. Лестер решил попроситься на ночлег, но в несколько домов его не пустили, и он продолжил идти, надеясь, что хозяева следующего дома окажутся более гостеприимными. Однако никаких жилищ Лестер больше не встретил.
Давно стемнело, когда он вступил в местность, именуемую Хвостом Змея. В общем, он не чувствовал сильной усталости, а спать на голых камнях все же менее удобно, чем на каторжной койке. Лестер плотнее закутался от ночной стужи в теплый плащ, оставленный Пелериной, и зашагал быстрее.
Ветер разбушевался не на шутку, и метель из черной пыли, совсем застила Лестеру взор. Огонек золотой маски стал совсем тусклым, но продолжал неотвратимо приближаться. Вдруг ветер почти стих, и высокая фигура оказалась совсем близко к Лестеру и поманила его рукой. Но Лестер покачал головой и отступил на шаг – впервые он начал двигаться во сне, а не просто смотреть по сторонам. И черная вьюга возобновилась, совершенно скрыв фигуру.
Лестер проснулся и понял, что все-таки умудрился заснуть на камнях. Ломило кости и болело горло: весна хоть и была в разгаре, но это все-таки не лето. Прокашлявшись и размявшись, Лестер продолжил путь. День выдался серым как плащ Пелерины, на скалах Хвоста Змея не видно было ни единой зеленой травинки, и настроение у странника было безрадостным.
Он обдумывал, как будет искать работу, и наймет ли кто-нибудь бывшего каторжника. Можно, конечно, соврать о своем происхождении, но если оно потом откроется, выйдет только хуже.
Мысли вновь вернулись к прежней жизни. Вновь представлялась Лестеру прекрасная Лучь, светлый лен ее волос, нежный и освежающий взгляд льдистых глаз. «Что я делаю? – подумал он. – К чему продолжать все это, если тебя, милая Лучь, больше нет со мной? Не предаю ли я тебя, пытаясь жить, как ни в чем не бывало?»
Под конец дня Лестер добрался до высшей точки Хвоста Змея, и взору его открылся Хоствирп, лежащий у подножия горы. В вечерней хмари освещенные огнями фонарей улицы казались золотой рыбацкой сетью.
В сгущающемся сумраке Лестер не рискнул спускаться с крутой скалы и расположился на ночлег. В этот раз он не видел ни черной равнины, ни жены. Лишь слышал сквозь чуткий сон, как свистит ветер, разгоняя тучи и готовя новый ясный день.
Не обращая внимания на ломоту в теле, Лестер начал осторожно двигаться вдоль склона, ища подходящую тропку или просто более пологое место, и вскоре нашел.
Утро было ранним, и Хоствирп еще спал, только редкая городская стража направлялась к своим постам, на смену ночным караулам. Вообще-то, уже много лет главной ее задачей были мелкие воришки да редкие контрабандисты, и стражник, которому попался на глаза Лестер, очень удивился такому необычному пришельцу: одинокому, необремененному поклажей, завернутому в добротный плащ, из под которого виднелись драные лохмотья, но все же имевшего более благообразный вид, чем шушера, с которой приходилось иметь дело блюстителю порядка.
- Стой! – крикнул он, Лестер замедлил шаг, и они со стражником двинулись навстречу друг другу. – Откуда будешь, гость? Зачем и как прибыл?
- Иду из Маршимура, - спокойно ответил Лестер. – Я стеклодув, и там мне работы нет. Вот и пришел сюда. Один, потому что каравана ждать долго. А путь мне подсказала одна знакомая. Она картограф.
Караульный ничего не отвечал, переваривая информацию, и Лестер повторил:
- Так что насчет работы? Нужен в Хоствирпе стеклодув кому-нибудь?
- Как будто нет. Разве что магикам: у них всегда какие-нибудь зелья варятся, им бутылки нужны.
На восточном континенте магов, или тех, кто с переменным успехом пытался причаститься знаниям колдунов древности, было гораздо больше, чем на западе, и были они не независимыми самоучками, а объединились в гильдию. Члены ее в основном занимались исследованием старинных манускриптов и лечением недугов, но некоторые, как Ирридор, ставший главой гильдии, достигли значительных успехов.
Стражник объяснил, где находится отделение гильдии магов Хоствирпа (собственно, отделений было всего два: главное – в Лиландвире), и Лестер, довольно долго пробродив по улицам и столкнувшись еще с несколькими охранниками, наконец, нашел нужное здание – трехэтажный каменный дом.
Лестер не знал, как положено входить к чародеям, а потому просто постучал. Никто не отозвался, и он сам открыл дверь. Резкий пронзительный звук едва не оглушил его. По коридору зашлепали босые ноги, и на Лестера выскочили двое крепких бородачей с посохами и в ночных рубахах и невысокая, почти миниатюрная рыжая женщина, одетая получше и без посоха. Зато по пальцам ее резво бегал голубой огонь, готовый в любую секунду сорваться на нарушителя спокойствия.
- Ты кто такой? – выпалила женщина, увидев, что пришедший не очень похож на вора, и погасив пламя. – Чего тебе надо? Мы еще закрыты!
- Извините, пожалуйста, - сказал Лестер. – Мое имя Лестер, и пришел я сюда в поисках работы. Не нужен ли гильдии магов стеклодув?
- Чего? – опешила женщина. – Ах, да. Я – Ранисса, глава хоствирпского отделения. Пойдем.
Двое магов, увидев, что пришелец не представляет опасности, пошли по своим делам, а возможно, и досыпать. Ранисса же повела Лестера по слабо освещенному коридору в свой кабинет, располагавшийся ниже первого этажа.
- Спать все равно уже нет смысла, - улыбнулась волшебница, усадив Лестера в кресло и усевшись напротив. – Никто прежде не приходил к нам в поисках работы. Нас либо просят помочь советом или лечением, либо просятся в члены гильдии. Да и не было такого, чтобы у нас были какие-то штатные ремесленники: мы все необходимое покупаем у кустарей и купцов-караванщиков. Впрочем, Ринглас, наш алхимик сам выдувал себе реторты, колбы да флаконы.
Лестер уже совсем пал духом, но последние слова заставили его встрепенуться:
- «Выдувал»? Что же с ним стало? Есть кто вместо него? Может, ему-то стеклодув нужен?
- Да мы все вместо него, - ответила Ранисса. – Все мы немножко алхимики. И мы бы с тобой сейчас не разговаривали, если бы Ринглас не покинул нас только вчера. Старые хроники то и дело поминают Великий Замысел, и в твоем появлении мне хочется видеть его проявление. Судьбу, если хочешь. Это доказало бы, что маги древности на самом деле превосходили нас в знаниях, что на самом деле достижимо, то, что они, по легендам, творили. Неприятно думать, что стремишься к идеалу, которого на самом деле не существует.
- Уж извини, мне твоих ученых речей не понять. Короче, на работу меня берете? Если нет, так скажи, Ранисса, легко ли здесь свою мастерскую открыть? А как открою – милости просим с заказами.
- Судьба нам тебя послала, - глава хоствирпской гильдии снова улыбнулась. – И не встречала я еще человека, который бы так запросто, без боязни и лебезения, разговаривал с магом! Конечно, берем Лестер! Посмотрим, что выйдет.
Так Лестер стал штатным стеклодувом гильдии магов Хоствирпа, и некоторые ремесленники заочно невзлюбили его, так как прежде заказы волшебников на стеклянные изделия доставались им.
Ринглас, как выяснилось, не просто ушел: его выгнали, обнаружив, что он втайне приносит жертвы какому-то Повелителю Теней, злому божеству язычников, искони обитавших в восточных землях. В общем-то, маги, да и большинство людей, были лояльны к местным верованиям, но, по словам Раниссы, поклонники Темного Повелителя попортили много крови первым колонистам, а потому их вера под запретом.
- Вот ответь мне, мудрая Ранисса, - попросил как-то Лестер. – Почему всяким там злобным повелителям жертвы приносят, храмы строят, а мы Ваятеля так не чтим? Чуть что, имя его поминаем, а никаких почестей не воздаем.
- Только ложные и злые боги требуют жертв и выражений рабской покорности: это придает им уверенности в собственном могуществе. Ваятель же сотворил все народы свободными, и лишь изредка карает тех, кто посягает на свободу других. Наши добрая воля и трудолюбие, направленные к благу мира, - лучшая почесть для Ваятеля.

Глава 5. Уроки Иберната.
Уже почти два месяца Лестер работал в гильдии. У магов не принято было рано вставать: и то сказать, к ним нечасто обращались с чем-то действительно серьезным. Однажды утром – небывалое дело – Лестера растолкала сама Ранисса:
- Подъем, стеклодув! К тебе пришли, - Лестер про себя подивился, кому он мог понадобиться: «Может, Пелерина?» - Лестер, - колдунья немного смутилась, – кто такая Лучь? Ты бормотал, когда я вошла… Тебе не нужна наша помощь?
- Спасибо, Ранисса, - Лестер был уже в дверях. – Думаю, нет.
В приемной ждал незнакомый Лестеру человек. Он не присел, а стоял прямой, как королевский караульный. Одет в длиннополый черный камзол плотной ткани и такой же плащ. Хоть, и пожилой и с посохом, явно принадлежащим магу, но, в противоположность тем адептам древних знаний, кого прежде встречал Лестер, гладко выбрит, а забранные назад седые волосы недлинны. Взгляд глубоко посаженных необычайных сиреневых глаз встретил вошедших.
Ранисса как-то сразу собралась, и Лестер подумал, что она привыкла быть тут самой могущественной, а пришелец, вероятно, превосходит ее: иначе как он избежал магической сигнализации, непременно бы разбудившей всю гильдию? Не иначе как проверка из Лиландвира.
- Здравствуй, Лестер. Мое имя Ибернат, - представился гость. – Я странствующий волшебник. Услышал, ты появился здесь по Великому Замыслу и захотел взглянуть.
- Э, здравствуй Ибернат. Я не очень искушен в преданиях о Замысле, но, насколько могу судить, единственное мое предназначение – стекольное ремесло.
- Мы можем отвернуться от своей судьбы и сознательно не следовать ей, - ответил маг. – Но впоследствии это обернется великими бедами, прежде всего для того, кто отказался признавать свое предназначение. Я не настолько мудр, чтобы провидеть, что тебе предначертано, но мне ясно, что, делая флаконы, ты не исполнишь своей роли в Великом Замысле. Я вижу в тебе потенциал мага – настоящий, в отличие от большинства членов гильдии. Я не тебя имею в виду, Ранисса, ты – одна из немногих достойных. Так вот, Лестер, конечно, магию обычно начинают изучать в гораздо более раннем возрасте, но твои способности, как я сказал, незаурядны, и я готов тебя учить.
- Не стой столбом, Лестер, - шепнула опешившему стеклодуву Ранисса. – Это на самом деле могущественный колдун, он знает, что говорит. Соглашайся, гильдии нужны настоящие чародеи.
Так и случилось, что Ибернат остался в гильдии Хоствирпа и стал наставником Лестера в тонком искусстве волшебства. О своем прошлом он редко распространялся, но и о прежней жизни Лестера не спрашивал, зато охотно делился познаниями из области истории, граничащей с легендами, и магии. Выяснилось, что в Хоствирп Ибернат пришел из Гардресса – одинокой крепости на северо-востоке, на самой окраине зловещей Земли Наместника, которую все боялись даже упоминать, хотя на словах в Повелителя Теней никто не верил, а Наместник – главный его жрец – считался легендой давно ушедших времен освоения восточного континента. Земли, где якобы располагалась твердыня Наместника, в незапамятные времена отгородили великой стеной, как в еще более раннюю эпоху сделал союз людей, эльфов и гномов с мертвецким Ледмаром. А на стене нес вечную стражу гарнизон Гардресса – пожалуй, единственные настоящие воины, оставшиеся в восточных землях, привыкших к миру, если не считать Суровых – жителей северо-запада, которые до сих пор ходили военными походами в Лиловые Холмы, что за Морем Белых Звезд.
- Последователи Лиланда решили, по заветам великого мага, организовать в этих землях свободную страну, где все народы были бы равны и жили в мире под управлением выборного короля. Предполагалось, что если король, например, гном, то другие народы не должны роптать против его решений, а гномы не должны превозносить свой народ над остальными и получать какие-то особые привилегии. Однако, наши предки, хоть на словах и были за мир, не гнушались никакими методами его достижения, и пришли на континент именно как захватчики, - горько сказал Ибернат. – Коренные жители этих земель, люди и гномы, оказались не лучше наших предков: они почитали злого бога Повелителя Теней и приносили ему кровавые жертвы. Предводитель людей, чтобы обрести могущество для борьбы с пришельцами, воззвал к злому богу, и тот наделил его огромной силой, и он провозгласил себя Наместником Повелителя Теней на Земле, и все гномы и люди целиком подчинились ему.
Однако люди, жившие на северо-западном побережье материка, хоть и верили в Повелителя Теней, не почитали его, а боялись и ненавидели. И когда явился Наместник, они приняли сторону захватчиков, ибо почитали их меньшей угрозой. И армии темных людей и гномов были повержены, а Наместник заперт в чертогах Шрам-Горы, что на северо-востоке, ибо никто не мог его убить, как гласят легенды. Земли вокруг стали мертвыми, и страшные недуги поражали всех, кто пытался приблизиться.
Так, в тени Шрам-Горы, приплывшие люди и эльфы начали обустраивать жизнь. С ними прибыло и некоторое количество гномов, но они все сгинули, исследуя пещеры, вырытые своими сородичами, почитавшими Повелителя Теней. И никто не отваживался более спускаться в те подземелья. Те же коренные жители континента, что восстали против Наместника, пришельцев, расселившихся на юге, недолюбливали и жили в своих землях почти изолированно, если не считать торговых связей. За жесткий характер и зачастую нескрываемое презрение к пришельцам северян назвали Суровыми.
Конечно, не только истории континента имени Лиланда учил Лестера Ибернат. Молодой стеклодув под руководством старого мага быстро осваивал науку колдовства. Собственно, учитель утверждал, что магию нельзя воспринимать как науку наподобие счета или письма.
- Для древних она была такой же естественной частью жизни, как для нас дыхание, ибо была дарована напрямую Ваятелем, который тогда участвовал в земных делах гораздо чаще, чем сейчас, - объяснял Ибернат. – Нам же, растерявшим почти все его дары, остается лишь понимать магию как искусство, ибо акт колдовства во многом подобен творческому вдохновению. Но и, как, например, в живописи, в магии существуют основные каноны, законы и приемы, которые полезно изучить даже самому талантливому.
Однажды Лестер набрался духу и поведал Ибернату о странных снах, уносивших его на черную равнину. Сны он видел регулярно, однако никакой фигуры больше не появлялось. Ибернат задумался и ответил, что все это представляется тревожным знаком, вероятно, связанным с возможным предназначением Лестера.
- Однако, - сказал странствующий маг, - хоть бежать от судьбы и опасно, не стоит все же отдаваться ей безраздельно. Скажи, Лестер, ты умеешь обращаться с оружием?
- Ну, мальчишкой я тренировался в фехтовальной школе в Нолдвире.
- Значит, нет, - подытожил Ибернат. – Придется тебе осваивать и это: вещь полезная даже в этих мирных землях, да и обычная усталость тела прогоняет дурные сны куда лучше, чем магическое напряжение или изучение книг. Тебе будет полезно.
У самого Иберната был длинный прямой меч, а Лестеру подыскали меч в кузнечной лавке. В общем, стеклодувной работы у Лестера было немного, поэтому почти все время он проводил с Ибернатом, который оказался не только необычайно могучим и знающим магом, но и довольно искусным фехтовальщиком.
- В молодости я служил в Гардрессе, - рассказал волшебник. – Там с этим строго.
Шли месяцы, и Лестер чувствовал, как почти каждый день он становится лучше, сильнее, чем был вчера. Магия помогала ему в фехтовании: он научился «разгонять» свой разум, видеть все сражение сразу, и быстро принимать тактические решения.
Он все реже и реже оказывался на черной равнине в своих снах, зато Лучь являлась ему почти каждую ночь.
«О, Лучь, жена моя! Посмотри, каким я стал. Увы, мои силы тебе уже не помогут: я даже не знаю, где твоя могила… Нет, что я, в самом деле? Нельзя воскресить мертвых, некроманты исчезли из мира. Неужто, мне под силу освоить их искусство, не имея никаких книг о нем? Неужто, ты захотела бы такой жизни? А, видит Ваятель, я бы умертвил и себя, чтобы разделить ее с тобой!»

Глава 6. Стеклянный воин.
Минуло полгода. Лестер делал значительные успехи в магии и военном ремесле. Однажды вечером в гильдию явилась стража и потребовала его.
- Полагаю, вам, магам, известно, что в городе стало неспокойно? Уже убито несколько человек, молодых женщин и девушек. Никогда прежде такого не случалось в Хоствирпе.
- Да, но это не дело магов, мастер Лофр - ответила Ранисса главному стражнику. – Если бы кто-нибудь выжил, мы бы его вылечили, но…
- А вы знаете, что все жертвы исколоты стеклянными ножами? Вы знаете, что Лестер приплыл в наши земли на корабле рабов-каторжников? Что он был осужден за убийство своей жены, заколотой осколками его собственных изделий?
Ранисса потеряла дар речи и только сделала жест следовать за ней в комнату Лестера, где в это время сидели сам стеклодув и Ибернат. Трое стражников мигом заполнили небольшое помещение, и Лестеру показалось, что он вернулся в прошлое.
- Лестер Стеклодув, - провозгласил Лофр. – Ты обвиняешься в серии убийств. Мы забираем тебя для выяснения обстоятельств твоих преступлений и суда.
- А какие доказательства? – спросил Ибернат.
В этот момент в комнату, тяжело дыша, вбежал еще один стражник.
- Мне сказали, вы здесь. Нашли еще один труп, еще теплый!
- Полагаю, это значит, что мой ученик к убийствам не причастен? – осведомился старый маг. – Речь ведь об убийствах кусками стекла, не так ли?
- Да, - смутился Лофр. – Приношу свои извинения, Лестер. Однако, твое прошлое…
- А вы не допускаете, что и того убийства в Нолдвире этот молодой человек не совершал, или что кто-то, возможно конкуренты-ремесленники, разузнали об истории Лестера и теперь пытаются очернить его имя? В любом случае, он честно отработал свою вину, пусть даже и мнимую, и честно был освобожден.
Лестер и не подозревал, что Ибернату столько известно о нем! И все же это открытие поразило ученика мага, давно привыкшего к всезнанию учителя, не так, как известия об убийствах. Он, разумеется, слышал о них, но не знал, как они совершаются. А теперь у него внутри все перевернулось: возможно, сейчас в Хоствирпе находится убийца, лишивший жизни прекрасную Лучь!
«Вот оно! Вот, что не давало мне покоя! Как я не понимал, как был слеп, как был слаб! Конечно, ты должна быть отомщена, милая Лучь!»
- Я могу чем-то помочь расследованию? – спросил Лестер. – Мне это очень важно: даже если убийца не причастен к смерти моей жены, затронут вопрос моего доброго имени!
И Лофр – начальник стражников, задействованных в поимке убийцы – вместе с Лестером и Ибернатом отправились на место преступления.
Труп лежал на противоположной от гильдии магов стороне реки Долгой, по обеим сторонам от которой раскинулся Хоствирп. Прямо на набережной лежала девушка, ни капли не похожая на Лучь, но убитая также зверски: все ее тело было истыкано – не кусками битого стекла, а настоящими стеклянными кинжалами. Преодолев дрожь внутри, Лестер сконцентрировался и заставил один из них покинуть тело жертвы и перелететь к нему в руку.
- Никогда таких не видел и не делал, - задумчиво сказал Лестер, вертя в руке оружие из темного дымчатого стекла. – И стекло непонятно, из чего сделано. Но сделано искусно!
Ему даже стало несколько стыдно, что он не может определить состав стекла.
- В стекле, если я что-нибудь в этом понимаю, использован песок из Земли Наместника, - мрачно сказал маг. – Очевидно, убийство совершает почитатель культа Повелителя Теней. Они определенно активизировались в последнее время. Извини, мастер Лофр, больше, боюсь, мы ничем не можем помочь. Пойдем, Лестер. Надо поговорить.
- Откуда вы обо мне знаете? – спросил стеклодув по дороге в гильдию.
- Когда я узнал о твоем появлении, я навел некоторые справки. «Медуза» попала в шторм у южного побережья, после того, как тебя высадили, и корабль затонул со всем экипажем. Думаю, те, кто выкупил тебя в Ледмаре – адепты культа Повелителя Теней. Ты знаешь, никто не принимает всерьез их веру, все считают Землю Наместника просто непригодной для жизни. Но я полагаю, он до сих пор восседает на троне в чертогах Шрам-Горы, и набирает силы для настоящей войны. Ты – потенциально один из сильнейших магов современности, и, вероятно, Наместник хотел заполучить тебя в свои ряды.
- Получается, что и Лучь убили только для того, чтобы я оказался здесь, чтобы ничто не связывало меня с западом, и я не стремился вернуться? – начал прозревать Лестер. – Значит, это они виноваты!
Ранисса мерила шагами длинный коридор, от входной двери до спален и рабочих помещений, ожидая возвращения молодого мага и его наставника. Ее очень беспокоило, что Лестер скрыл от нее такую важную подробность своей жизни, хоть и она и понимала, что заставило его это сделать. Колдунья, конечно, не верила в его виновность, но вся история с Нолдвиром представлялась ей темной, и она ждала объяснений. В дверь постучали, и, не дожидаясь, когда Ранисса откроет, в гильдию сама вошла высокая смуглая девушка с голубыми глазами и легкой сединой в недлинных волосах.
- Добрый вечер, - приветствовала гостья. – Я ищу Лестера.
За прошедшее время Пелерина встречалась с Ирридором, и рада была узнать, что главный маг здоров. Однако же выяснилось, что Наместник и впрямь готовит войну: из Гардресса поступили вести об атаке тварей на крепость, и они с Ирридором, не щадя коней, поспешили на выручку. Чудища были быстро отброшены, и Ирридор заявил, что сам отправится встретиться с Лестером. С тех пор Пелерина не получала от него вестей, и на письма, которые она слала с соколом, не приходило ответа.
А главное, она никак не могла выбросить из головы образ Лестера – могучего чародея, явившегося ей в трактире «Хитрый краб». Сильная женщина, наконец, встретила того, кто не просто был бы ей равен и не был бы для нее товарищем и наставником, как Ирридор, а превосходил бы ее и способен был стать ее мужем.
- Да что же со мной? – уговаривала она себя, оставаясь одна. – Это не любовь. Не может ею быть. Он, возможно, главное орудие Наместника! В конце концов, он слишком молод!
Пелерина не хотела признаться себе, что, как и любая женщина, она в душе хотела оказаться под крылом сильного защитника и позволить себе быть слабой.
Она решила, что не может больше ждать, и покинула Гардресс, направляясь в Хоствирп. Путь ее лежал через страшный лес Морнлес, настолько густой, что даже днем в его чащи, где скрывались и пожирали друг друга и редких путников твари Наместника, не заглядывало солнце. Мертвые Холмы, хоть там тоже встречались чудовища, были открыты солнцу и не внушали такого ужаса, но Пелерина не желала медлить, делая крюк.
В Хоствирп путешественница прибыла в вечер, когда Лестера обвинили в убийствах. Еще ничего не зная об этом, она опросила нескольких прохожих, и, узнав, что в гильдии магов появился новый стеклодув, отправилась прямиком туда.
Ранисса проводила Пелерину в свой кабинет, рассказала о произошедшем, и они вместе стали ждать. «Интересно, - подумала странница. – Ирридор принял другое обличье и обучает Лестера, которого считал вестником Тьмы… А я? Кем я его считаю?»
Дверь кабинета отворилась, и вошли молодой маг и его учитель. Пелерина могла бы посмеяться над сбрившим бороду Ирридором, но взгляд ее был прикован к Лестеру. Совсем исчезла рабская сгорбленность, осанка стала прямой и гордой. Черные волосы обрамляли слегка вытянутое лицо, казавшееся вытесанным из камня: губы плотно сжаты, брови сдвинуты. Так изображали королей в старинных фолиантах, которые Пелерина, бывало, читала, гостя у Ирридора в Лиландвире. И задумчивые желто-оранжевые, словно у вымерших драконов, глаза!
- Пелерина? – удивился Лестер. – Э… Знакомься: это – Ибернат, мой наставник.
- Это не Ибернат, Лестер, - сказала Пелерина. – Это Ирридор, глава гильдии магов Лиландвира. Прости, старый друг, прошло время тайн.
Ранисса тихонько ойкнула. Пелерине показалось, что глаза Лестера полыхнули огнем, и он попросил спокойно, но твердо, чеканя слова:
- Объясните по порядку, что происходит, и зачем я вам понадобился.
Тогда Ирридор и Пелерина рассказали Лестеру о своей борьбе с культом Повелителя Теней и его полумифическим верховным жрецом – Наместником, о гарнизоне Гардресса, защищающим южные и западные земли от страшных тварей, бродящих по Земле Наместника, Морнлесу и Мертвым Холмам. Наконец, о видениях самого Ирридора.
- Не иначе, сам Наместник тебе являлся, - сказал главный маг. – Он хотел заманить тебя к себе на службу, но, видно, ему не удалось. Возможно, и мои уроки этому поспособствовали, хотя, Наместник и меня пытался подчинить своей воле.
- Он переиграл сам себя, - добавила Пелерина. – Хотел заполучить себе одного из немногих по-настоящему могущественных магов, а вышло, что сам привел тебя к нам. Мне в этом видится добрый знак!
- А мне – нет, - отрезал Лестер. – Моя жена погибла из-за вашей борьбы. И не говорите мне что-нибудь в духе «победи Наместник здесь, он отправился бы на запад»! Тогда я бы, как все, сражался с ним, и умер бы, защищая свой дом, свою жизнь, свою любовь! Не ваши земли!
Вдруг наверху раздался шум, и все четверо напряглись и вышли посмотреть, что случилось. Из-за стены доносились топот и крики. В коридор выбежал один из магов, кровь, хлеставшая из правой культи, заливала пол, из-под ключицы торчал уже знакомый дымчатый кинжал. Маг направился к Раниссе, пытаясь что-то сказать, но только закашлял кровью и рухнул на пол.
- Ринглас, - прохрипел маг перед смертью. – Он убивал стеклом.
Четверо вбежали в главную залу, из которой слышались крики, и остановились.
- Похоже, здесь все, - мертвым голосом произнесла Ранисса.
Все было забрызгано кровью, на полу лежали изрезанные трупы. Внезапно, будто из воздуха, возникло два стеклянных кинжала: один вонзился в грудь Раниссе, другой – в глаз Ирридору. Лестер, следивший за полетом ножей, но не способный ничего сделать, повернулся к Пелерине, но ее не оказалось на месте.
- Эй, стекольщик! – раздался презрительный окрик.
Лестер обернулся и увидел Рингласа. Тот был закован в невиданные стеклянные доспехи. Он прижимал к себе Пелерину и держал кинжал у ее горла.
- Отпусти ее, - Лестер уже сжимал в руке меч.
- Смотри: история повторяется! Тогда, в Нолдвире, ты бы то же самое сказал? Этим ты бы свою женушку не спас, стекольщик. И эту бездомную не спасешь! Ты был избран Повелителем Теней для великих дел, но ты гордо отверг его, и теперь умрешь!
И Лестер «разогнался», впервые в настоящем бою. Он магией притянул один из кинжалов и направил его точно в незащищенный лоб Рингласа. Тот, однако, тоже был знаком с магическим боем, и успел отклониться, правда Пелерину ему пришлось выпустить, и странница ловко откатилась в сторону. С пальцев Лестера срывались языки пламени, коптившие стеклянную броню убийцы, но не способные ее расплавить. Ринглас выхватил из ножен меч – не стеклянный, а из какого-то металла, – бросился к Лестеру, и они сошлись в клинче. Противники долго пытались перебороть друг друга. Неожиданно, меч Рингласа словно бы завертелся у него в руках, и Лестер вынужден был отступить, едва избежав смертельного ранения, но все же получив глубокий порез от запястья до локтя. И снова клинч. Лестер изловчился, перехватил меч одной рукой, а другой, полыхнувшей волшебным огнем, обжег Рингласу лицо. Тот на миг замешкался, Лестер отобрал у него странный меч и снес стеклянному убийце голову.

Глава 7. Война.
- За Лучь, - прошептал Лестер и выронил меч, с лязгом упавший на пол. Никогда прежде ему не доводилось отнимать жизни. – За тебя, любовь моя…
Ирридор погиб, но Ранисса уцелела: пока Лестер бился с Рингласом, Пелерина зажимала ее рану. Лестер подошел к ним, и помог перенести пострадавшую на кровать. Волшебницу перевязали, Лестер отправился искать Лофра, а Пелерина осталась в гильдии, присматривать за Раниссой.
Прибывшие стражники засвидетельствовали происшедшее и унесли трупы, в том числе и Ирридора и Рингласа. Однако меч убийцы остался: Пелерина спрятала его, и когда стража ушла, вручила Лестеру.
- Это твой трофей, - сказала она. – У меня на родине воины владеют всем, что взяли в бою.
В гильдию магов Лиландвира была отправлена депеша о кончине Ирридора. Гильдия магов Хоствирпа закрылась. В опустевшем трехэтажном здании оставались только Лестер с Пелериной и Ранисса, быстро идущая на поправку. Она осмотрела меч Рингласа и сказала, что это – плод изощренной инженерной мысли и кузнечного мастерства гномов из подземелий Змеиного Хребта. Лестер целый день изучал диковинное оружие, и открыл, что меч может менять свою форму, перестраиваясь из полуторного в двуручный, меняя форму гарды и даже превращаться из обоюдоострого в меч с одной режущей кромкой. На рукояти располагалось несколько кнопок управления странным оружием, и скоро Лестер полностью с ними освоился.
Лестер пребывал в некоторой прострации: Лучь была отмщена, но он не чувствовал, удовлетворения, равно как и раскаяния в убийстве. Был мертв его наставник, и некому было подсказать, что делать дальше.
- Отправимся в Лиландвир, - призывала его Пелерина. – Или в Гардресс. Я уверена, теперь, когда величайший маг мертв, Наместник начнет войну. Но у нас есть ты! Ты заменишь Ирридора.
На небольшом суденышке они отправились по реке Долгой в Море Врат, на берегу которого лежал Лиландвир. В столице их застали вести об эпидемии: губительное поветрие, пришедшее с Мертвых Холмов, прокатилось по окрестным фермам. В страшных муках умерли многие, а выжившим лучше было бы умереть, ибо они стали подобны тварям Наместника – не то оркам, не то мертвецам с огромными когтями и чудовищными пастями. Твари эти осадили Лиландвир, и Лестер и Пелерина сражались с ними вместе с королевскими солдатами, и Лестер в бою стоил нескольких ратников, а Пелерина ни в чем не уступала воинам-мужчинам.
Теперь людям восточного континента пришлось признать реальность угрозы Наместника и начать активно укреплять свои земли, предчувствуя войну. Когда твари были перебиты, маг-воитель и странница добились встречи с королем и поведали о судьбе Ирридора и могуществе Лестера, умолчав, однако, о том, что он появился на континенте благодаря планам Наместника.
Лестер был избран главой гильдии магов Лиландвира. Руководствуясь записями, оставленными Ирридром, он быстро вошел в курс дел, и начал тренировать челнов гильдии, как старый маг тренировал его. Под руководством Лестера даже те, кто имел лишь минимальные способности к колдовству, овладели основами магического боя. Он тренировал и Пелерину, и странница взирала на него почти с благоговением: он казался ей посланником Ваятеля, призванным навсегда освободить восточный материк от Наместника и страшного культа Повелителя Теней.
Тем временем пришло письмо от Раниссы. Она сообщала, что через Хоствирп прошло посольство эльфов Драгоценного Леса и небольшое войско, собранное ими в помощь жителям земель за Змеиным Хребтом. Эльфы также принесли вести, их самих заставшие уже в пути, что орки и дикари Лиловых Холмов пересекли Море Белых Звезд и вторглись в Край Суровых, огнем и мечом проложили себе путь до самого Города-Ярмарки, но там были разбиты войсками Суровых и эльфов. Город-Ярмарка превратился в руины, но это было не важно, потому что ни о какой торговле речи уже не шло.
Лестеру казалось, что он потерял себя: он продолжал тосковать по жене, но Лучь больше не являлась ему во сне. А вот на черной равнине он оказывался еженощно, и вновь фигура Наместника манила его к себе. Молодой глава гильдии магов стал необычайно прозорлив и проницателен: ни одна деталь, ни одна подробность о его подопечных не могла скрыться от его внимания. Только теперь Лестер увидел, что обладающая железной волей и мастерски скрывающая свои чувства Пелерина к нему неравнодушна. И отчего-то ему было неловко перед ней из-за того, что он продолжает вспоминать Лучь.
«Кто я? Как я сподобился из простого стеклодува превратиться в наставника магов и воинов? Откуда прилетел тот вихрь судьбы, что несет меня неведомо куда…? Лучь… Пелерина…»
Эльфы прибыли в Лиландвир и примкнули к людскому войску и магам Лестера. На приеме по случаю появления союзников Лестер впервые увидел древний народ. Не было в них презрения к людям, которым грешили некоторые эльфы во времена Лиланда, не было в них страха перед Наместником – лишь глубокая печаль об ушедшей мирной эпохе. Причем не той эпохе, которая закончилась несколько месяцев назад, а о той, живых свидетелей которой не осталось даже среди самих эльфов.
Как мечтал когда-то, Лестер услышал их гипнотические песни. И картины великих деяний прошлого вставали перед его мысленным взором: непредставимо могущественные Два Племени, созданные Ваятелем прежде других, их мирный труд, их великолепные и величественные замки из воздуха и драгоценных кристаллов, шпили башен которых доставали до звезд, их прекрасные изделия; их войну, едва не расколовшую мир на куски, гнев и печаль Ваятеля, и явление Шрам-Горы – вечного проклятья мира; появление новых народов, их труды и битвы, явление мертвецов; посланники Ваятеля, и Великое Испытание, сделавшее мир таким, каков он есть сейчас; плавание последователей Лиланда, кровавые битвы с восточными людьми и гномами, возвышение Наместника и его крах.
И в темные и опасные времена, сулившие лишь смерть и разрушение, эльфы находили даже малейший повод для радости и щедро делились ею со всеми.
- Жена нашего государя Квалифирина, - возвестил один из эльфов-послов. – Скоро подарит мужу наследника. Она говорит, что провидит мальчика, и ему уже дали имя – Артарэль.
Лестер хотел сказать, что знает, как Наместник может обойтись с наследниками, которые вот-вот родятся, но промолчал. «Каким жестоким я стал! Всю жизнь мечтал узнать, что такое вечные благость и счастье эльфов, а теперь сам же пытаюсь их разрушить».
Рыцари Лиландвира, маги Лестера и эльфы решили не мешкать, а вторгнуться в Землю Наместника, упредив его удар. Их рать прошла по Мертвым Холмам, однако отродья Наместника не принимали боя, а отступали на сервер, к своему повелителю. Лишь левый фланг страдал от ночных атак из Морнлеса, и многие бы погибли, если бы на левом фланге не шел сам Лестер. Высланные вперед эльфийские разведчики принесли сведения, что твари не просто отступают.
- Готов поклясться, - говорил их начальник, который в Лиландвире выражал свою радость за государя Квалифирина и его супругу, Маэгвен. – Наместник стягивает все войска, он готовит несметную армию.
Это чуть позже подтвердили пришедшие от Суровых известия о том, что оркские суда двигаются через Море Крыльев, вдоль Головы Змея, чтобы высадиться в Земле Наместника и примкнуть к его войскам. Суровые пытались навязать оркам морской бой, но те его не приняли. Ветер им благоприятствовал, и они ушли от погони, а вот несколько кораблей Суровых разбились, снесенные течением к скалам.
Наконец, рати союзников подошли к Гардрессу – одинокой неприступной крепости, веками стоявшей на страже спокойствия народов восточного континента, однако, не сумевшей остановить чуму, насланную Наместником, и превратившую многих в покорных ему жутких тварей. Командир крепости рад был встретить старую знакомую – Пелерину – и с почтением приветствовал Лестера и остальных.

Глава 8. Истинное предназначение.
Бушевал шторм, и темные волны белыми брызгами разбивались о восточную стену Гардресса, отвесно уходившую в море. На стене стоял Лестер, и могучий ветер трепал его волосы и вздымал полы кафтана.
«…Наместник. Это он лишил жизни Лучь и меня. Это из-за него я оказался здесь, ему я обязан своей силой и своим возвышением. Все сходится на нем. Ирридор был прав, говоря о моей роли: именно мне предначертано в Великом Замысле Ваятеля уничтожить Наместника. Как я сразил Рингласа его же мечом, так и Ваятель сразит Наместника его же оружием – мной. Вот почему мне не было покоя: я не видел своей судьбы. Но теперь я вижу ее, и только через ее осуществление я верну себе свою жизнь».
На стену взошла Пелерина, запахнувшаяся в свой обычный серый плащ. И вновь – в который раз – Лестер представился ей великим… существом. Темная фигура на стене могучей крепости, и, кажется, сама буря беснуется лишь по его воле.
- Лестер! – позвала странница, слишком слабо, чтобы перекричать ветер, но он услышал ее и обернулся. – В Гардрессе и так достаточно ночной стражи. Все уже отдыхают, идем!
- Спасибо, Пелерина, - негромко ответил Лестер, подойдя к ней. – С первого моего дня здесь ты заботишься обо мне. Вижу: я тебе небезразличен, но ты не выказываешь своих чувств, уважая мою утрату, и ты страдаешь от этого. И мне стыдно и горько, что я все это время жил лишь прошлым, не смотря на тебя, не отвечая тебе!
- Лестер…, - только прошептала Пелерина, не верившая своему счастью, и упала в его объятия, и он показался ей сделанным из теплого камня. – Мой господин…
- Но сейчас не время любви, Пелерина, - твердо сказал он. – Я – в оковах судьбы, и не свободен, пока не исполню того, что предначертано. Сейчас я ухожу в Землю Наместника, я не могу больше ждать.
- Я пойду с тобой. Я чувствую, наши судьбы связаны…
- Нет, Пелерина. Лишь я один должен встретится с Наместником. И если предназначение сбудется, и я вернусь… Станешь ли ты моей женой, о Пелерина?
- Да…
И, оставив странницу из народа Суровых в страхе и надежде, Лестер, не медля, покинул Гардресс. Вдоль заградительной стены гнал он коня, пока не нашел необычно маленькие для такого сооружения ворота, сделанные специально, чтобы Наместник не мог быстро выпустить большую армию. Он отпустил коня, который, боялся Лестер, не вынесет пребывания в этой ужасной земле, и вступил в проклятую страну.
Он словно оказался в своем сне: серая почва, и облака черной пыли и пепла в горьком воздухе. И черной громадой вздымается впереди Шрам-Гора.
Но в этот раз равнина не была пустой и безжизненной, хотя вряд ли твари Наместника были полностью живыми. Дорога, лежавшая перед Лестером, была свободна, но странные и страшные изломанные, будто корчащиеся от боли, силуэты бескрайним морем колыхались по обе ее стороны. Лестер изготовился к бою, готовый умереть в попытке исполнить свою часть Великого Замысла, но чудовища только смотрели на него мертвыми глазами, в которых застыло страдание, и не нападали. Тогда он выпрямился и, гордо подняв голову, пошел по дороге к чертогам Шрам-Горы, сквозь море боли, которая, казалось, волнами исходила от несчастных солдат Наместника.
Ночь отступала, но в мрачной земле этого было незаметно. И вот, Лестер стоял у подножия Шрам-Горы, походившей на рукотворный, но невероятный замок, подобный тем, что воздвигали Два Племени. Врата растворились перед ним, и он вошел. В пустых затхлых коридорах не горели даже редкие факелы на стенах, поэтому Лестер разжег огонь в левой ладони – правой рукой он сжимал гномий меч. Маг поднимался все выше и, наконец, оказался перед новыми воротами, которые также распахнулись перед ним, и он вошел в тронный зал.
Наместник поднялся навстречу ему, высокий и высохший, как мертвец, с длинными когтями-кинжалами. Глаза верхового слуги Повелителя Теней полыхнули кровавым светом сквозь прорези тускло-золотой маски.
- Приветствую, Лестер! – провозгласил Наместник. – Наконец, ты пожаловал, но зачем?
- Я пришел исполнить предназначение, - глухо ответил Лестер, и меч в его руках принял форму обоюдоострого двурушника. – Пришел лишить Повелителя Теней его главного жреца.
Наместник расхохотался, зловещий смех его сотряс зал, и внезапно за спиной у него прямо из пола вырвался поток магмы, распространявшей жар по всему залу, и устремился вверх, пробив потолок и стекая снаружи по склонам. Вулкан Шрам-Горы проснулся.
- Ты прав, Лестер. Твой рок свершится здесь. Но он не в том, чтобы отнять жреца у нашего Повелителя, а наоборот. Да, Лестер! Вся твоя жизнь, абсолютно все было ради этого момента! Старый дурак Ирридор решил, что перехитрит меня, но он лишь исполнил мой замысел, сделав тебя величайшим из магов. Ринглас, надеявшийся занять твое место в моих планах, попытался убить тебя, но только доставил тебе мой подарок – меч. Люди Лиландвира радовались победам над моими слугами, но ты еще больше окреп и закалился, убивая их. И теперь ты достоин служить Повелителю Теней! Случилось так, что мы связаны с тобою, как никто в мире. Я стар, и силы покидают меня. Ты сразишь меня, и моя темная мощь – дар Повелителя – неизбежно перейдет к тебе, и ты станешь новым Наместником. Если же ты окажешься слабее, я убью тебя и впитаю твои силы, и вновь смогу служить Повелителю, как прежде. Поверь, Лестер, в мире есть много магов, гораздо более талантливых, и воинов, гораздо более могучих, чем ты. Но только с тобой я связан, только ты подходишь для обновления Наместника и продолжения дела Теней!
- Ложь, - процедил Лестер. – Тени могут лишь лгать и скрывать.
- И что? – притворно изумился Наместник, снова засмеявшись. – Ты же все равно пришел убивать меня. Так сразимся же, и пусть судьба покажет, кто из нас был прав!
Лестер и Наместник сошлись в битве, и гномий меч не мог перерубить когтей жреца. Бьющиеся отбрасывали на стены, озаренные огненными бликами лавы, причудливые изломанные силуэты, как будто дрались две твари из тех, что стояли на равнине, ожидая исхода поединка.
Лестеру трудно было блокировать молниеносные выпады Наместника. Наконец, он оказался недостаточно расторопен, и коготь прошелся по левой половине его лица и задел глаз. Лестер не почувствовал боли, но кровь заливала ему лицо, отвлекая, и лапы Наместника едва не проткнули его насквозь. Магией он отбросил жреца назад, так, что тот почти коснулся огненной колонны продолжавшего устремляться вверх лавового потока. Лестер приложил руку к лицу и, как учил Ирридор, остановил кровь. Он ослеп на левый глаз, но правый видел хорошо.
Вновь схватились Наместник и Лестер, и гномий меч оказался крепко зажат между когтями-кинжалами. Тогда Лестер прибег к той же хитрости, что и Ринглас – начал перестраивать меч в клинче. И – о, чудо! – гномья сталь все-таки раздробила когти, Наместник беспомощно раскинул руки в стороны, и Лестер вонзил меч туда, где когда-то было сердце, и из раны медленно потекла густая, почти черная кровь. Наместник отходил все дальше, и спиной вперед вступил в столп магмы, коротко вскрикнул, и все его тело ушло в расплавленный камень. Лишь золотая маска осталась на поверхности, и поток не уносил ее вверх. Она медленно оплывала, теряя очертания, и Лестеру было так жутко и противно смотреть на нее, словно это было настоящее человеческое лицо.
«Свершилось! Наместник сражен свом же оружием! Как забавно: он был оружием Повелителя Теней на Земле, и утверждал, что, убив его, я займу его место. Не чувствую я никакой темной силы… Но что, если…»
- Повелитель! – крикнул Лестер, и от голоса его, как от хохота Наместника, дрогнули стены пещеры. – Повелитель Теней! Приди ко мне! Я вызываю тебя на бой!!!

Глава 9. Новый властелин.
Пелерина ходила взад-вперед по комнате. Она не могла ни спать, ни лежать, зная, куда отправился Лестер.
- Он вернется, - говорила она себе. – Он – великий маг и воин, он одолеет любого врага.
Внезапный топот за стенкой заставил путешественницу выйти из своей комнаты. По коридору бегали солдаты, на ходу завязывая ремни и пристегивая ножны. Из внутреннего дворика доносилось бряцание оружия. Пелерина выбежала на стену, ища командира, чтобы узнать, что случилось. Но ей не понадобилось никого спрашивать: она увидела на севере огненное зарево – извержение Шрам-Горы! У Пелерины екнуло сердце.
- Все кончено, - пробормотала она. – Но кто победил?
Никто в Гардрессе не понимал, что творится, и Пелерина рассказала командиру о ночном уходе Лестера.
- Он обезумел, - только и сказал командир. – Сбрендил. Все маги чокнутые!
Войска спешно строились, готовясь к битве, а Пелерина бродила неприкаянная, и надежда, что ее возлюбленный поверг Наместника, боролась в ней с рассудком, подсказывавшим, что худшее – впереди. Весь день прошел в необычайном напряжении, в ожидании битвы, но никто не напал. И Лестер не вернулся.
В полночь Гардресс и Мертвые Холмы сотряслись от страшного грохота: стена, отгораживающая Землю Наместника, рухнула, и орды отвратительных тварей и примкнувшие к ним орки и дикари, приплывшие с Лиловых Холмов, гигантской волной хлынули в южные земли.
Все эльфы и почти все защитники Гардресса погибли при первом же натиске. Остальным оставалось только отступать к Лиландвиру, высылая вперед гонцов, призывавших всех встречных спешить под защиту стен столицы.
Пелерина чудом уцелела, хотя и была в первых рядах обороны Гардресса: после смерти Лестера жизнь была ей не дорога. Личным распоряжением король послал ее в Хоствирп предупредить об опасности и собирать силы Суровых, эльфов и прочих обитателей земель к западу от Змеиного Хребта.
В Хоствирпе Пелерина встретилась с Раниссой, бледной и изможденной, но более жесткой и решительной, чем когда-либо.
- Он встретился с Наместником, – не спросила, а констатировала она, едва завидев странницу, и та коротко кивнула. – Мне было видение… Лестер победил.
- Что? – удивилась Пелерина. – Значит, твари идут в бой по своей воле? Или ими руководят оркские вожди? О, Ваятель, как ты жесток! Лестер поверг верховного жреца, выполняя твою волю, а ты не уберег его от жалких отродий Наместника! – возопила она.
- Крепись, подруга моя, - тихо сказала колдунья. – Лестер занял его место. Он теперь наш враг. И он даже больше, чем Наместник – он воплощение самого Повелителя Теней! Ибо, сразив Наместника, он дерзнул бросить вызов и темному богу, и ему кажется, что он победил и действует по своей воле, но на самом деле Повелитель Теней завладел его помыслами и сделал своей игрушкой, марионеткой. Более ужасной и могущественной, чем был Наместник.
- Нет! Лживая тварь, ты сама продалась Повелителю! – Пелерина в ярости набросилась на Раниссу, но та крепко сжала руки странницы.
- Успокойся, прошу тебя. Мне самой горько, но я говорю правду.
В этот миг Пелерина поняла, что умерла. Она сделает все, чтобы уничтожить воплощение злого бога, а вместе с ним наверняка погибнет и Лестер, и тогда ей останется только последовать за ним. И она последует.
Лиландвир пал, и немногие беженцы, которым удалось не попасться тварям и оркам, рассказывали, что вражеские войска ведет сам Темный Бастард, как прозвали это новое существо, узнав, что оно – не Наместник, и никто не может устоять перед его натиском. Говорили, что глаза его – провалы в вековечную тьму, глас его – скрежет железа, дыхание – поветрие мора, а поступь – шаги самой смерти.
И маги Хоствирпа во главе с Раниссой начали готовить оружие против Темного Бастарда. В соответствии с древними рецептами закалялась сталь, над ней произносились самые мощные заклинания и заговоры на уничтожение слуг Тьмы и упокоение мертвецов, и некоторые маги умерли, отдав всю свою силу. Наконец, оружие, получившее форму копья-протазана, было готово.
Рати Тьмы, сровняв Лиландвир с землей, повернули на запад, к Хоствирпу. И жители города двинулись к Драгоценному Лесу и Краю Суровых, которых орки перестали беспокоить, так как все ушли в армию Темного Бастарда. Все оставшиеся воины, собрались на руинах Города-Ярмарки и разбили там укрепленный лагерь, готовясь принять последний бой. Даже эльфы во главе с Квалифироном явились, оставив в Драгоценном Лесу лишь свою государыню и ее новорожденного сына Артарэля с немногочисленной женской прислугой: большинство эльфийских женщин пришло на битву, вооруженные тугими луками.
И грянул последний бой – великая сеча. Один за другим отражали люди и эльфы атаки тварей и орков, укрепляя развалины Города-Ярмарки их и своими собственными трупами.
Наконец, на битву вышел сам Темный Бастард. Он в одиночку перебил всех эльфийских женщин-стрелков: их стрелы отскакивали от него, с головы до ног закованного в вороненую броню. И за узкими прорезями в шлеме даже зоркие эльфы не могли разглядеть глаз – лишь жуткую темень, не похожую на обычную ночь, что приносит отдохновение. Сам Квалифирин, слывущий не последним колдуном, вступил с Темным Бастардом в поединок, но тот легко раскроил королю череп, расхохотавшись сиплым карканьем стальных ворон.
Ранисса и Пелерина также участвовали в битве, появляясь везде, где твари прорывали оборону, и мечом и магией вновь отбрасывая их назад.
В одной руке Пелерина сжимала длинный меч, в другой – копье, зачарованное против Темного Бастарда. И когда он появился на поле боя, странница бросилась к нему. Она швырнула меч в сторону – клинок пробил насквозь крупного орка – и перехватила протазан двумя руками.
- Эй, Бастард! – крикнула Пелерина, и бронированная фигура обернулась и направилась к ней, угрожающе вращая над головой огромным черным мечом, и от шагов ее тряслась земля.
Пелерина с трудом отражала удары Темного Бастарда: черный меч не мог перерубить волшебное оружие, но мощь нового владыки была так велика, что это не спасало странницу. В конце концов, он повалил ее на землю и навис над ней грозовой тучей, из которой вот-вот ударит молния.
- Лестер, - дрогнувшим голосом произнесла Пелерина. – Что же ты творишь, мой возлюбленный?
И мрак за забралом рассеялся, и она увидела, что из черной брони на нее взирает Лестер, и левый его глаз затянут кровавой пеленой, а правый, как прежде, дивный и теплый, блестит от слез.
- Пелерина, - раздался тихий скорбный голос. – Любовь…
Зачарованный протазан пробил железный панцирь и вонзился в плоть Лестера. Темный Бастард, за считанные недели превративший восточный континент в руины, был повержен.
Облаком тьмы обратились его доспехи, и облако это все росло и, казалось, заполнило собой весь мир, скрывая и врагов и друзей, и оставляя каждого в одиночестве. А когда тьма рассеялась, вместе с ней исчезли и отродья Наместника, а последние остатки опешивших орков бежали во враждебные ко всем лихим тварям дебри Драгоценного Леса.
Пелерина сидела над проткнутым копьем телом Лестера, оставшегося в изодранных лохмотьях одеяния, в котором он отправился к Шрам-Горе, и горько плакала. Ранисса подошла к ней, присела рядом и обняла за плечи.
- Не надо, - сказала волшебница. – Лестер нашел в себе силы жить, когда умерла Лучь. Он поборол свое горе и готов был обрести новое счастье с тобой. И ты, если любишь и почитаешь его, должна следовать его примеру.
- Но Лестер не убивал свою жену, - возразила странница. – А я его убила…