Glycine hispida Maxim

       Я вышел из больницы с ощущением, что какая-то часть жизни выпала из памяти. Все было странно. Знакомые пейзажи выглядели чужими. Да, последние года три я вспомнить не мог. Кто я, где живу, как попал в больницу – помнил. Помнил и последний месяц в больнице. Но лежал-то я в ней около трех лет! Что случилось за эти годы? Кто навещал меня? Надеюсь, постепенно вспомню.
       Дорогу перебежала крохотная болонка с экстерьером волкодава. Город воспринимался непривычно. Например, что это за стеклянный забор, метров восемь высотой? Тянется, сколько хватает глаз, сияет в солнечных лучах. Что за ним?
       Дома тоже странно. Все знакомое, все убрано, чисто, но мне почему-то неловко. Как будто предметы немного не тех размеров, что ожидаешь. Стол маловат или стулья высоковаты. Видимо, много лежал, координация плохая. Я прилег на диван, было не очень удобно, но все же дома. Включил телевизор, новости неинтересные до примитива.
Завтра надо выяснить, что с работой, и попытаться увидеться с сыном.
       Мы давно развелись с женой. Сын остался с матерью, я навещал его каждый выходной. Последнее время мы встречались в кафе. Она покупала ему шоколадное мороженное и оставляла за столиком. Когда я приходил, мальчик радостно бросался ко мне, не доев мороженное, и мы шли гулять. Оставлял я его в том же кафе с клубничным мороженным. Наверное, так мы пытались не дать ему сосредоточиться на том факте, что его родители не хотят даже видеть друг друга.
       ***
       На работе, к моему удивлению, оказалось все в порядке. Место мое сохранилось за мной, встретили меня приветливо, как будто я действительно отсутствовал один месяц
       В пятницу я встретился с мальчиком. Он сидел в кафе на своем обычном месте в больших круглых очках как всегда и ел пломбир. Раньше не любил, только шоколадное и клубничное. Он улыбнулся мне, встал. Вырос, повзрослел. Появилось что-то чужое в лице. Если бы не это место, очки и манера одеваться, я бы его не узнал. Он очень спокоен, почти равнодушен. Отвык, наверное.
       Мы гуляли весь день, катались на лодке, говорили, в основном я. Расстались как приятели. Мне стало очень больно. Но, может быть, все наладится, ребенок, действительно, давно не видел меня.
       Прошло около двух недель. Я стал привыкать. Еще раз виделся с мальчиком. Не мог застать никого из друзей, кто-то поменял работу, кто-то переехал. Наконец, мой лучший и самый беспокойный друг позвонил сам. Договорились встретиться в выходные. Я соскучился по нему и был очень рад. В субботу мой друг пришел.
       ***
       Он протянул мне руку и, вместо приветствия сказал: ”Соя!”.
“Что?” – переспросил я, чтобы выиграть время, потому что, на самом деле, почувствовал с холодным ужасом, что сейчас мне станет многое понятно.
“Да, - сказал он, три года, и мир изменился полностью. Хотя нет, конечно, не полностью, а на 42 процента”.
 И он рассказал мне…
 Про геномодифицированные продукты говорили много. Слишком. Возможно, поэтому у людей к этой проблеме отношение было такое же, как птичьему гриппу или атипичной пневмонии. Но мы ошиблись. Неожиданно (для широких масс населения), все потребляемые человеком продукты начали усваиваться полностью. То есть, совершенно полностью. За год триста – триста пятьдесят килограмм прибавка веса. Органы вырастали пропорционально, в разы. Через два-три года средний вес взрослого человека был около тонны.
       Но росли не все. Не ясно из-за чего, но многие люди, больше половины человечества, оставались прежнего роста. При этом нормальная женщина могла родить ребенка- гиганта. Вышел закон об искусственных родах. Разработали аппарат, в прозрачную камеру которого помещали двухнедельный эмбрион. Дальше он рос в капсуле, среди трубочек и проводков, где-нибудь в темном месте в квартире будущей матери. Колба менялась врачами по мере роста ребенка, так как вес новорожденного мог достигнуть сорока килограмм.
       Жить вместе нормальным и гигантам стало невозможно. Люди сумели за очень короткое время наладить производство для гигантов. Но действовать надо было очень быстро, по этому были просчеты. Вот почему я ощущал неудобства во время использования самых обычных вещей. Но все же жизнь больших людей в принципе наладили, как могли. Даже социальную поддержку и адаптацию, в таких случаях, как мой.
       Забор соорудили для сохранения душевного спокойствия как с одной, так и с другой стороны. Стеной плача называют теперь эту стену.
       Вот что рассказал мне мой друг.
       “ Сына увидеть хочешь?”, - спросил он. “ Поехали!”
       
       ***
       
“ Мы же вчера встречались, я рассказывал тебе”.
“Ты не понял? Социальная поддержка. Это артист, неужели не почувствовал? Ты думаешь, семьи в полном составе росли или не росли? Конечно, нет. Единицы! Такие семьи показывают по телевизору с той или другой стороны забора в зависимости от роста”.
       Я просто не мог осознать того, что он мне поведал, и находился в состоянии близком к шоку.
       Ехали мы долго. На каком то пустыре остановились и пошли к забору. Прошли через мелкий колючий кустарник, и у самого забора он лег на землю, я тоже. Внизу была щель в виде равнобедренного треугольника с очень маленьким основанием и большой высотой,
Эта дыра была сделана, явно, каким то высокотехнологичным способом, ведь ширина забора была сантиметров восемьдесят (это в моих новых размерах). Друг рассказал, что таких щелей несколько, и одна находится как раз у школы, где учится мой парень. Я приник к щели. В ней, как через туннель я увидел кусочек улицы, кусочек дома. Из школы бежали крохотные ребята. Видно было хорошо, как в фокусе. Мой сын ростом с локоток в круглых очках, блестевших на солнце, шел с ранцем и мешком для обуви в руках. Я сразу узнал его. У меня защемило в груди, закружилась голова. Эта улица была такой красивой! В ней была та гармония, которой не хватало в нашем большом мире. И мой крохотный мальчик… И это навсегда?
       ***
       Нам дана возможность переделывать мир, усовершенствовать его, быть сотворцом природы. Но и отвечать за ошибки. Неужели мы сделали непоправимую?
       Кстати, где же брать продукты, чтобы накормить это огромное население? Да, конечно, геномодифицированные быстрорастущие овощи. Сейчас это поставлено на поток, голодных не будет, всех накормим! Glycine hispida Maxim! Соя!