Рассказ о золоте рабства

       РАССКАЗ О ЗОЛОТЕ РАБСТВА
День завершался. Сверкающее око солнца плакало золотистым огнём заката, роняя свои ослепительные слёзы на протянутые к нему в тоскливой молитве, тёмно-зелёные ладони деревьев. Я шёл по тропе, неторопливо уползавшей в гору, на вершине которой, посреди мрачного хоровода древних деревьев, застывшего в густом потоке тревожного птичьего пения, стоял языческий храм, причудливый и, по-видимому, ещё более древний, чем толпившиеся вокруг него деревья и воздух, пропитанный пылью дорог и возгласами певчих птиц.
Неожиданно дорогу мне преградил валун, на котором, неподвижный, словно продолжение камня, сидел человек, провожавший мутным и задумчивым взглядом солнце, спускавшееся в ночь.
 - Не ходи дальше! – сказал мне сидящий на камне незнакомец и я вздрогнул – ибо, только услышав его голос, понял, что передо мной живой человек из плоти и крови, а не статуя, высеченная из камня в память о минувших днях.
 - Столь резкий и короткий совет, лишённый каких-либо пояснений и даже не задрапированный в роскошную ткань красноречия подобен башне, лишённой фундамента! – возразил я непредвиденному собеседнику.
 - Что могут выразить твои слова!!! – вздохнул незнакомец, медленно слезая с валуна, на котором сидел (только тогда я окончательно уверился в том, что разговариваю с человеком, а не с изваянием). – Ну что же, если ты хочешь, я расскажу тебе об этом храме и о его обитательнице, к которой ты, надо полагать, и идёшь.
 - Расскажи, а я решу – верить тебе или нет – согласился я. – Но сначала ответь мне – кто ты сам?
 - Зачем тебе знать имя, которое дали мне родители при появлении на свет или мой род и звания всех моих предков?!! – усмехнулся мой собеседник. – Люди, живущие в этой местности, называют меня Дух Камней… - при этих словах он немного страдальчески улыбнулся. – Можешь и ты меня также именовать, а других имён от меня не жди!
 - Хорошо – подумав несколько мгновений, ответил я Духу Камней. – В конце концов, меня интересуешь не ты…. Рассказывай же!
 - Я не стану уточнять, откуда пришли ко мне слухи и подлинные знания о Богине Храма и её рабах, ведь ты можешь предать мои слова огласке…. – несколько неуверенно начал Дух Камней свой рассказ – Итак! Святилище, стоящее на вершине горы принадлежит коварной демонице, которую многие ошибочно считают великой хранительницей этого края и называют Богиней Храма. Её возраст и происхождение скрыто от меня туманом неизвестности, даже подлинного её имени я, как видишь, не знаю (да и откуда мне это знать?!!). Но я видел её собственными своими глазами….
 - Она и вправду прекрасна? – взволнованно спросил я его.
 - Да, я бы назвал её прекрасной, но, в то же время, её красота не вызывает радости. Однако же, я продолжу. Уже с давних пор, Богиня Храма, поселившаяся в этом святилище, принадлежавшем когда-то странному и диковинному божеству, одно имя которого вызывает трепет и удивление, стала забирать в рабы некоторых людей, заставляя их служить себе и приносить богатые дары в теперь уже её святилище. Человек слышал её зов, доносившийся из недр его души и видел перед собой образ Богини, манящий и околдовывающий. Болезненное томление тусклой тенью, бесшумной летучей мышью влетало под своды Разума. Металась, не зная покоя, посланная Богиней летучая мышь, стремительными ударами крыльев разбивала ясные зеркала Рассудка в мелкие осколки…. Рано или поздно, человек терял над собою власть и сам шёл в Храм, неся Богине всё, чем мог её одарить, склоняя голову перед её суровым взором.
 - А чем одаривала Богиня своих рабов? – спросил я у Духа Камней.
 - Болью и унижениями – ответил, горько усмехнувшись, «дух», испытующе заглядывая мне в глаза. – Но ржавые оковы боли казались им золотыми браслетами наслаждений, а колкие камни унижений – самоцветами….
 - Ты рассказываешь всё это не как сторонний наблюдатель! – перебил я Духа Камней, пристально вглядываясь в его бледное лицо с каким-то, сероватым оттенком, точно у покойника.
 - Да, это так!!! – воскликнул мой собеседник, зло сверкнув на меня большими тёмными глазами. – И заметить это было не трудно!
 - Я сказал это не для того, чтобы тебя оскорбить! – спохватился я, испугавшись, что рассказ, столь интересовавший меня, прервётся раньше, чем следует.
 - Нет вечного рабства, - продолжил Дух Камней. – Всякие цепи стираются в пыль, все идолы падают во прах и сами становятся прахом, всё, во что свято веришь ныне, будет после или осмеяно, или проклято тобой: воистину, нет ничего незыблемого, кроме Пустоты! Сейчас, например, меня можно было бы назвать свободным, но я скован, словно раб, и сейчас – и эти цепи, тянутся уже не из внешнего мира, а из пропасти собственной души. Но порвутся и эти цепи, и любые цепи порвутся и рассыплются перед лицом Вечности, во мраке которой нету огоньков жизни, а значит, нету и рабства. Ибо Жизнь – всегда рабство, а какое именно – это уже зависит от того, чью Жизнь мы рассматриваем!
У той же Богини Храма был рабом и человек, совсем не похожий на меня, да, думаю, и на тебя тоже. Он был силён и храбр, но грозное лезвие его силы и воли было отточено умом и здравым рассудком. А, между тем, и он побывал в её плену, и он узнал, что боль бывает желанна, хоть сам умел причинять боль и втаптывать в грязь. Не думай, что рабами становятся только слабые телом и духом – природа человеческих устремлений столь же противоречива, чудовищна и несуразна, как внешность тех существ на средневековых миниатюрах, которые должны были символизировать «пороки» - то есть, подлинные желания и свойства людских душ, не запертые в клетки ложных добродетелей и норм. Наш мир – всего лишь тончайший слой пыли, на мгновение покрывший сложенные крылья на чёрной спине Хаоса – стоит ему их расправить, как всё «вечное и незыблемое» канет в Лету! А мы – крохотные черви, заселившие эту пыль….
 -Ладно, ладно – сказал я, разочарованно отвернувшись от наскучившего мне «духа». – К чему подобные речи?
- К тому же, с чего я, собственно, и начал наш разговор! – раздражённо ответил Дух Камней. – Не ходи в её Храм!
 - Это уже моё дело, оно не касается тебя, Дух Камней! – ответил я и продолжил свой путь, не оглядываясь назад.
Подойдя к тёмному лону Храма, я застыл в нерешительности - идти ли мне вперёд или всё-таки прислушаться к совету Духа Камней. Но вот впомнились мне другие его слова - "жизнь - всегда рабство, а какое именно - это уже зависит от того, чью Жизнь мы рассматриваем!" - и, в неприглядном, но выразительном обрамлении этих слов, я увидел собственное существование, чью свинцово-серую поверхность так часто искажали судороги бешеных волн, поднятых яростной бурей-обидой.
 - Глуп оказался Дух Камней, не понявший того, что следовало из его же собственных слов! - подумал я вслух. - Воистину, насколько прекрасней служение этой живой и желанной Богине, которую лишь жалкий лицемер способен назвать демоницей, чем раболепство перед ущербными владыками нор, куда, словно мыши, забились безликие простолюдины? Или чем поклонение остову, что чёрной тенью ложного, лакейского смирения застыл на окровавленном кресте?!!
И я вошёл в утробу Храма Богини, и увидел её перед собой, и Радость ужалила меня болью дикого, языческого веселья....