Пассажиры Земли

From: serge arkhipov <serge@aerialsounds.org>
To: 7 minutes before <sunrise@aerialsounds.org>
Subject: some handsome dream
Date: Fri, 18 Jul 2008 04:52:58 +0400

regards, .flint.

Письма принято начинать с эпиграфов. Но эпиграфы, они только любимым девушкам — куда ты со своей щетиной, а, Облаков? Тебе только Маяковский светит, натурально. Нет, нет, не в обиду, но лирики не будет. «Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана…» А дальше давай-ка сам.

Письма принято начинать с приветствия, но какая в сущности разница, написать «привет» в начале или в конце? Регардс, кантинью, потому что неважно.

Пирог, мне только что приснился конец света. Наверное, тебе будет интересно.







«Доброе утро, Сергей. Давай уже, поднимайся, завтрак готов. Кстати, сегодня конец света» — сообщала мама и улыбалась. Через пару часов я вышел из дома и купил в ларьке газету. «Спасибо. В этом номере, кстати, подводят итоги существования всего человечества от первых и до последних дней. Очень интересно, не пропустите» — мило говорила бабушка в газетном киоске и помахала мне рукой. «О нет, что вы, сдачи не нужно — сегодня же конец света, зачем она мне?» — галантно произносил мужчина, стоявший передо мной в очереди в магазине, кокетливо подмигивая продавшице.

— Сереж, а ты правда думаешь, что сегодня конец света? — задумчиво спросила Лена.

Мы вчетвером развалились в тени старых дубов на склоне, с которого открывался чудесный вид на город. Стрекотали кузнечики, шелестела листва деревьев, щебетали птицы. Иногда с дуба отрывался листок и, подхваченный ветром, устраивал свои причудливые танцы в небе — пируэты, реверансы и красивейшие па, которым бы позавидовала бы любая танцовщица. На фоне безоблачного голубого неба величественно, даже вальяжно, пролетали чайки, перекрикиваясь друг с другом. Знойное июльское солнце.

— А почему бы и нет?

— Ну как так, это же конец света, последний день на Земле! Неужели конец света окажется просто приятным деньком, который мы проведем так и валяясь по деревьями? — Лена любовалась кошкой, которая сидела на ветке дерева и блаженно умывалась. Лена повернулась к нам и состроила вопросительную гримасу.

— Смотри сама, хехе — ухмыльнулся Рей, который, мы считали, успел задремать, накрыв лицо бейсболкой. Он, сбив ее ленивым щелчком, потянулся и сел, прислонившись к стволу дерева.

Мы замолчали и несколько минут слушали звуки природы и песню ветра.

Внезапно мир взорвался. Наверное, все люди планеты в одну секунду, схватившись за головы, в панике заорали: «АААА, КОНЕЦ СВЕТА!!!! МЫ ВСЕ УМРЕМ!!! СПАСИТЕ, КТО МОЖЕТ!!!» В одно мгновение завыли все существующие сирены, сработали все системы сигнализации. Истошные человеческие вопли были достаточно четки, чтобы мы разбирали слова, даже находясь на в полукилометре от города. Безумный, неудержимый шум и гам, волны паники и отчаяния. Наверное, люди уже пошли громить магазины, бить витрины и валить памятники. Мощная волна безумства всего за считанные минуты сносила достижения человеческой мысли, труд сотен человек, заботу и старание предков. Громадное человеческое стадо не разбирало ничего на своем пути, снося лавки, урны, деревья, взрывая автомобили, переворачивая трамваи.

Мы лежали и видели, как загораются дома, как взрываются бензозаправки, слышали звуки безумства, смешанные с индустриальной психопатией и жаждой наживы, жадой крови и мяса. Мы видели, как сталкиваются вертолеты и самолеты на фоне безоблачного голубого неба, видели, как обломки падают, снося жилые дома, уничтожая кварталы. Неподалеку от нас сошел с рельс грузовой поезд — от пробитых цистерн в воздух поднималось желтовато-зеленое облако хлора. Внезапно заложило уши: взорвался какой-то завод в промзоне, уничтожив все живое в радиусе пяти километров вокруг себя. Одно большое выжженое кольцо смерти, мрачное, безжизненное.

— Пойдем прогуляемся? — предложил Рей, натянув на себя фирменные бейсболку и улыбку до ушей.


***



Мы сидели на крыше здания мэрии и завороженно наблюдали за творившейся вокруг вакханалией. Лучшие друзья резали друг друга из-за каких-то пустяков: кто-то кому-то когда-то наступил на ногу — нож к горлу, струя крови из артерии. Лучшие подруги выцарапывали друг другу глаза из-за шмоток и парней. Отцы рубили детей топорами, матери ломали кости младенцам, душили их и кидали с высотных зданий. Дети метали ножи и топоры в собственных дедушек и бабушек. Парни и девушки совокуплялилсь друг с другом на глазах у все окружающих, заливая в вены героин, заталкивая в ноздри метамфетамин и кокаин, насиловали друг друга и убивали. Убивали просто ради удовольствия, разрывая человеческие тела на части.

Мы сидели на крыше и смотрели, как катается по полу облитая бензином и подожженная спичкой девушка. Мы видели, как толпа школьников кромсает лопатами школьную учительницу, бурно радуясь вывалившимся кишкам, разрубленной черепной коробке и размазанному по окровавленной мостовой мозгу. Маленький кудрявый мальчик в пиджачке вырвал у молоденькой преподавательницы французского языка сердце и впился в него зубами.

Мы видели, как человечество превращается в зверей, как рушатся здания, уничтожаются произведения искусства, взрываются бомбы. Видели, как бульдозеры катаются по обезумевшим человеческим толпам, перемалывая кости, перемешивая человеческое мясо, внутренности. Мы видели младенцев с кольями в сердце, кучкой валявшихся неподалеку от обдолбанных родителей, самозабвенно предающихся соитию друг с другом.

Внезапно в торжествующий хаос вкрался диссонанс. Тонкой, еле осязаемой ниточкой гармонии он впился в безумие, мало помалу продираясь через жестокость и кровожадность. Это было так неожиданно, что мы, нахмурившись, даже не сразу поняли, что это. Ниточка гармонии обнадеживала. Ниточка гармонии вовсе не старалась победить, она просто существовала и радовалась сама себе.

— Корковаду! — внезапно догадался я и, перепрыгивая через пролеты, перелезая по карнизам, побежал навстречу звукам. Ребята поспешили за мной.

Тяжело дыша и пыхтя, подавая друг другу руки, мы влезли на крышу здания, в ста метрах от мэрии и завороженно наблюдали за рассеянным человеком средних лет, один в один похожим на Бурвиля из кинофильмов времен молодости наших родителей. У него было доброе рассеянное лицо, старенький пиджак, накинутый на цветастую гавайскую рубашку, видавшие виды пыльные сандалии и безнадежная лысина, прикрытая лихо сползшей на затылок панамой. Человек улыбался. В руках была укулеле, и он, получая от этого явное удовольствие, играл босса-нову.

— Вы… э… вы в курсе, что сегодня… ммм… вроде как конец света? — еще не отойдя от шока, спросила Мила.

По нашим челюстям можно было смело ходить. Вообще говоря, можно было даже было выбрать, точно все рассчитать и прицильно втоптать какую-нибудь из них в пол — все равно внимания никто бы не обратил.

Человек, не переставая бренчать на своей маленькой гитарке, повернулся к нам и расплылся в счастлиейшей улыбке.

— Да, вы правы: сегодня конец света. Изумительно, не находите ли?

Мы не нашли. Просто стояли и слушали босса-нову, издаваемую бурвилем и его укулеле. Вокруг нас ударными темпами рушилась цивилизация, строившияся тысячелетиями. Пожары, взрывы, разрушенные мечты и надежды, сметенные цели и высокие стремления. Человечество, ливишвшееся надежды и каких-либо перспектив. Не оставлявшее шанса даже самой природе и планете. Пассажиры Земли, выходя, гасившие за собой свет.


***


— Скажите, а почему вы не были там, внизу? — спросил я, отхлебывая чудесный крепкий черный кофе.

Хаос утих где-то с час назад. Дымящиеся останки мертвого города, смердящее кровавое месиво на мостовой, абсолютная тишина и закатное солнце, окрасившее небо в нежный, мягкий розовый цвет. Солнце уже почти зашло, на горизонте виднелся только яркий оранжевый край диска.

— А зачем? Сегодня же конец света, зачем сегодня придаваться рутине и бытовухе, пусть даже помноженной в сто раз? Это ведь ничем не лучше, чем сидеть вот тут вот и играть Корковаду или Девушку из Ипомены? А если задуматься, то в сто, двести раз хуже!

Кофе был хорош. Этот старикан явно знал, ценил и умел готовить черный напиток. Какой аромат, какая консистенция! И все без надменных, снобских разговоров на сложных щщах.

— Кстати, меня зовут Пирог Облаков — представился человек, растянув рот в счастливой улыбке.

Я подавился. Мила, пустив изо рта струю кофе, закашлялась. У Рея опять (второй раз за день!) отвисла челюсть — только что прикуренный Данхилл, выпав, покатился по скату крыши.

— Облаков? Так ведь Пирог… мы же его знаем уже уйму времени. Облаков? Мне не послышалось? Ему же около двадцати!.. Вы его знаете? Может вы родня? Что тут вообще за чертовщина происходит? — только и смогла вымолвить Лена, уставившись на мужичка.

— Думайте образами, ребята! — весело подмигнул бурвиль. — Кстати, а вон и конец света!

Он махнул рукой в сторону заката и рассмеялся, после чего схватил укулеле и принялся снова играть босса-нову.