Глава 4 ЕГЭ - Единоборства Гопников Эллады

       
Глава 4

ЕГЭ - Единоборства Гопников Эллады

       - Берегись! – мимо уха просвистел лавровый веник, и практически тут же цепкие пальцы Эда схватили моё запястье и опрокинули слегка окосевшего меня на землю. Грохнувшись за самодельный блиндаж, я прибалдело осмотрелся. По правую руку от меня приютился пулемет «Максим», заряженный лентой, состоящей из апельсинов, жирно смазанных майонезом. Шклярский в исключительно пляжной позе возлежал перед чудом человеческой мысли времен Первой Мировой и без устали расстреливал некоего потенциального врага, располагавшегося, по моим предположениям, за блиндажом. Слева же заседали Харон и незнакомый мне товарищ с наколкой ВДВ и резались в очко. Вергилий меланхолично хлебал ликерчик из миски и лишь изредка прерывался, чтобы оскалиться на изрядно потёртый сюртук главного лимберца, ароматизировавший потом и фаршированный рыбой.
       - Таки двадцать одно, Плутос Люцифегыч! – Харон самодовольно усмехнулся и отвесил звонкий щелбан сопернику. В ответ тот зычно рявкнул пару невзаимосвязанных матерных фраз и принялся тасовать колоду.
       Я аккуратно высунулся из-за баррикады и мгновенно схватил в лоб очередным веником и опрокинулся на пришедшееся очень кстати перевёрнутое кресло-качалку и, судя по краткому звуку «хрясь», острой боли ниже спины и просочившейся речушке нецензурщины, от которой уши несчастного пулемётчика свернули в сахарные трубочки с одесских пляжей, солидно отбил себе копчик.
       - Что вы таки некошегно гугаетесь? – Харон отвлёкся от очередных туза с десяткой и укоризненно встряхнул своими сединами. Вместо ответа я швырнул в пейсатого интеллигента томиком Данте, являвшимся одним из самых веских аргументов баррикады. Харон предпринял попытку на лету перехватить книжицу, однако та просвистела мимо, а из вскинутого рукава посыпались тузы вперемешку с десятками.
       - Очко, - уныло произнёс спалившийся шулер. Плутос несколько секунд изучал масштаб трагедии, а затем с гортанным рыком навис над Хароном, схватил его за шкирдон и швырнул через толпу громоздких шкафов, комодов и пивных баллонов через блиндаж. Судя по удовлетворённым крикам буйствовавшего по ту сторону населения, наш драгоценный драг дилер отлично припарковался.
       - Эх, размахнись, рука, раззудись плечо! – патриотичные возгласы Шклярского увенчивались длинной очередью из апельсиномёта, которую нагло прервал воистину эпохальный Харон, приземлившийся на сей раз на нашем поле военных действий. Рубаха незадачливого трактирщика была капитально разодрана, штаны изобиловали отпечатками пинков от грязных сандалий, а на груди красовался на скорую руку намалёванный греческий флаг. Плутос осклабился и вновь двинулся на ощипанного каталу, коим предстал верховный лимберец в его поле умственного развития.
       - Молчи и пожирай ты сам себя от бешеной досады, - хароновские пятки сверкнули при погружении в близвалявшийся шкаф, дверцы которого вслед за этим незамедлительно захлопнулись.
       - Мы гоняем за Эсхила! Хой, хой, хой! В нём наш драйв и наша сила! Хой, хой, хой! – ребята по противоположную от нас сторону явно времени даром не теряли, ибо баррикада начинала потихоньку редеть. Эд продолжал безостановочно честить апельсинами древнегреческое фанатьё, однако особой пользы рыжие снаряды не приносили. Плутос тупо пинал дубовый хароновский оплот, из которого периодически доносились вскрики, проклятья и забористый мат. Единственным оставшимся без удел являлся я, и посему вновь аккуратно высунул нос из-за нагромождений хлама. Лавровый веник так и не прилетел, зато моему взгляду предстал накачанный парень лет двадцати отроду, одетый в тогу от «Зевеса» и сандалии «Гермесов шаг» (по крайней мере, именно так гласил не ободранный со шмоток ценник) . В крепкой руке вольно болталась бутылка «спартанского» вина, на поясе виднелась баночка с маслинами, а лицо отражало полное радушие и человекообожание.
       - Софокл лох, Эсхил полубог! – выдала пьяно-умиротворённая ряха неожиданного гостя.
       - Эээ… Ну, наверное… - с трудом выдавил из себя переклиненный я. Фейс фаната расплылся в довольной улыбке.
       - Ну вот, приятно встретить единомышленника! Давай с тобой на этот… как его там… брунденшат выпьем, за знакомство… вот… - не завершив тираду, самодовольный гоп всхрюкнул и грохнулся в ближайшую лужу. Вергилий, узревший сей процесс, опасливо покосился на ликёр и отодвинул лапой блюдце. Я склонился над посапывающим алконавтом, отобрал у него бутылку «спартанского» и прихлебнул. В голове резко крутанулась реальность, окружающий пейзаж размазался, словно Даная, политая кислотой, а вино обожгло горло вкупе с пищеводом и благополучно и с фурором прибыло в желудок. Бутылка полетела через блиндаж и, судя по довольным возгласам, была кем-то перехвачена.
       Плутос уже прекратил терроризировать обитель Харона и теперь сидел и от скуки жевал карты из колоды. Из шкафа слышалось чуть испуганное похрапывание. Один только Эдмонд продолжал без устали крошить ряды гопоты и фанатья свежими наливающимися апельсинами. Однако и он, заметив упившееся в слюни тело «посетителя», прервал рутинную пальбу и заметно повеселел.
       - О, да ты ж языка привёл! Сейчас будем допрашивать, - с этими словами Шклярский выудил из кармана цитрус и яростно им захрумкал.
       - Ну и что ты творишь? - я опасливо поглядывал на Эда, как на тигра, принявшегося с треском жрать укроп и мюсли.
       - Он тоже захочет апельсин и всё нам расскажет, - логика Эда напомнила мне железный пенопласт и прочую оксюморонизацию нации.
       - А если я не захочу апельсин? – послышалось из лужи.
       - Ну, тогда придётся тебя расчленить! – добродушно пообещал Шклярский.
       - За что??
       - За неуважение к этому священному фрукту! – и почитатель апельсинового культа воздел руки к небу в ожидании цитрусового дождя. Однако небо низвергло лишь бутылку «спартанского», долбанувшую Эдмонда прямиком по темечку.
       - Ну и нафига мы сюда припёрлись? – я разглядывал медузоподобного Эда, распластавшегося в самой гламурной из местных луж.
       - Не знаю, как вы, а у нас тут через пять минут назначена стенка на стенку с софокловцами, а ваша баррикада нам явно мешает! - гоп-фанат смотрел на меня неуютным неожиданно трезвым взглядом.
       И действительно, где-то на горизонте возникла ревущая волна противников Эсхила. В воздухе снова запахло керосином, как и в своё время в Лимбере. Однако на сей раз вертолёта поблизости не было. Панорама была скудной и являла собой лишь уже глупо выглядевшую баррикаду, унылую степь да сверкающие копыта Плутоса, бегущего в обнимку с хароновским шкафом, из которого за версту раздавались перепуганные вопли на иврите вперемешку с русским матерным.
       А чем я, собственно, хуже всех этих мифологических товарищей? Недолго думая, я взвалил на плечо худощавого Шклярского и понёсся вслед за развесёлым дуэтом, на ходу прихватив пакет с грибочками, впопыхах оставленный Хароном.
       Впереди пылало красное солнце, сзади колыхались всполохи фанатских набегов. Мы бежали где-то посередине, и нас это вполне устраивало. Усталость была забыта, чад колыхался, копыта Плутоса стучали, как сердце. Только вот грибочки на сей раз оказались невкусными… Может, не стоило их жевать на бегу? Или просто Харон сфальшивил? Так или иначе, но до нашего первого привала Плутосу пришлось тащить все три лимберовских тела и одну тушку улизавшегося в кошачьи слюни Вергилия.
       Ну что поделаешь, люблю я маслята… Особенно нахаляву.