Ночной разговор

Она позвонила, как всегда, около четырёх утра.
Муж принёс в кровать трубку: «Ольга».
Не открывая глаз, я сказала: «Здравствуй, Оля», понимая, что выспаться сегодня вновь не удастся и придётся работать, целый день, превозмогая вялость и сонливость.
Знакомый голос, со слезами, торопливо: «Прости, мне не с кем поговорить. Понимаешь, я – одна, совсем одна, я не могу. Извини, что разбудила»...
- Ничего, - думая, что встать, всё-таки, придётся. Не удастся мне проговорить полуспящей, в кровати, весь запланированный Ольгой разговор на час, - что у тебя случилось, Оля?
- Что мне делать, Света? Мама уходит.
- Сейчас? – пытаюсь понять я, но Ольга меня не слышит, она продолжает говорить.
- Она уходит, она ничего не ест. У неё заострились черты лица, она ничего не хочет, даже вставать. Я кормлю её с ложечки. Света, ты же через это всё прошла, скажи: что мне делать?
- Что ты хочешь от меня услышать, Оль?
- Что ты тогда чувствовала? Как ты справлялась? Извини, но больше мне не с кем поговорить... Мама уходит – что мне делать?
- Ждать, Оля... Всё должно идти своим чередом. Сколько лет твоей маме? – держа трубку одной рукой, пытаюсь сделать себе гадкий растворимый «Нескафе», чтобы наконец проснуться.
- Через год восемьдесят. Я ей говорю: ты доживи, мы ещё с тобой потанцуем на восьмидесятилетии, и рюмочку выпьем – она смеётся.

Ольга, обычно, звонит мне по ночам - после того как проводит гостей. Нет, она не пьяна, но всегда – навеселе. Гости разошлись, спать не хочется, значит... пора звонить мне. Уже в который раз, проговорив с ней час-полтора в предутреннее время, я больше не могу заснуть; а если учесть, что лечь раньше двух не получается... на ночной сон приходится полтора-два часа. Для меня этого мало, на следующий день «играет» давление и всё вываливается из рук - «изнасилованный» организм возмущённо протестует, требуя нормального ночного сна.

- Оля, она лежит уже больше года, да? – уточняю я.
- Скоро два. Но раньше она сама ела, а теперь не ест! Сегодня спрашиваю: мама, что тебе сготовить, чего тебе хочется? Говорит: картошечки с помидорчиками. Я, Света, спускалась в подвал, чтобы достать для неё помидоры. Поела немного.
- И хорошо. Вот видишь, не всё так плохо.
- Ой, как я рада слышать твой голос, ты не представляешь, Светик! Твой голос меня завораживает, вот прямо – завораживает!
«С чего бы это...» - противно думаю я и иронично улыбаюсь:
- Что, волшебный такой?...
- А? – переспрашивает Ольга. Я забыла, сейчас, ночью, в подпитии, она не воспринимает шуток и иронии.
- Как ты сама? – обречённо веду разговор дальше.

Однажды я попыталась прервать разговор, сказав: «Ты так кучу денег потратишь, со мной по межгороду часами болтать...». Ольга страшно обиделась и полезла «в бочку»: «А ты чего это мои деньги считаешь?!» Это – бесполезно. Хорошо, что Ольга звонит раз в два месяца, не чаще. Мой муж давно махнул рукой – он тоже однажды пытался объяснить Ольге, что нам с утра на работу и было бы неплохо хоть немного поспать – только обида.

- У меня опять мои «бриллианты» из почек выходят, у меня такой замечательный врач, мы с ним уже больше трёх лет. Он меня встречает всегда шуткой: «Вы ко мне опять со своими бриллиантами?» Ой, Света, был опять приступ, вызывали скорую помощь, меня отвезли в больницу, а там тако-о-о-ой врач! Осмотрел и спрашивает: «Ну, а сейчас-то вы зачем приехали?»
- Ну и вопрос... Что ответила? – спрашиваю я, но Ольга продолжает рассказывать, не услышав.
- Нет, ну как будто мне хочется в этой поганой больнице лежать и паршивую баланду хлебать! Приступ, вот и приехала. Слушай, Свет, ты когда ко мне приедешь?
- Когда ты ремонт закончишь, так ведь договаривались, - улыбаюсь я, - обои свои красивые, которые на спальню купила, поклеила?
- Ты что! Там же сначала надо потолки сделать.

Ремонт Ольга делает уже полтора года – то не хватает средств, то времени. Средств не хватает всегда – ещё лет 25 назад, еле дотягивая до получки мужа, Ольга шла в магазин и на оставшиеся деньги покупала шоколадные конфеты для сынишки: «Я не могу, если ребёнок просит конфет...» Однажды Ленка её спросила: «А молока твоему ребёнку не надо, конфет хватает?», Ольга обиделась и... пришла занимать «деньги до получки» ко мне.

- Ой, Свет, да там конца и края не видно! Даже и не знаю, когда я сделаю этот ремонт. Слушай, а приезжай ко мне на Новый Год? Посидим, выпьем, поболтаем, я Элке позвоню, чтобы она приехала.
- Спасибо, не приеду – зимой не люблю ездить. Кажется, это ты в последний раз грозилась приехать на три дня – а я так и не дождалась. Как там Элка, кстати? давно с ней не созванивалась.
- Она была у меня на той неделе, всё так же, на сына жалуется. Нет, Свет, как хорошо, что мы столько лет дружим. Мне не верят! молодые не верят, что можно дружить так много лет, представляешь?
- Представляю, - вздыхаю я.

Разговариваю с закрытыми глазами, на кухню выходит сын, смотрит на часы, удивляется, спрашивает беззвучно: кто? Прикрываю трубку рукой, отвечаю: «Тётя Оля», он кивает головой и, глотнув воды, уходит спать. А я продолжаю разговор, отделываясь «угу», «да», «почему?»... Сколько лет назад мы жили в одном семейном общежитии – лучше и не считать. Ольга, Ленка, Элла и я. Дружили семьями, делились рецептами еды и жизни... Где теперь Ленка – не знаю, затерялась на сибирских просторах лет пятнадцать назад. У Эллы жизнь не сложилась – поднимала ребёнка одна, тянулась изо всех сил, работая на трёх работах, чтобы у сыночка было всё, что он захочет. «Сыночку» уже 19 лет – бросив школу, не желает учиться и работать, вытягивая из матери все деньги и нервы.

- Ну, знаешь, если бы мы все эти годы жили по-соседству, неизвестно, как сложилась бы наша дружба, - вздыхаю я, пытаясь восстановить объективность, - а так... мы видимся раз в пять лет – что нам делить?
- Да ты что?! – возмущается Ольга, и начинает доказывать крепость и незыблемость нашей дружбы. Приходится «замолчать» мою объективность, иначе разговору не будет конца...
- Как твои мужчины? – увожу разговор в сторону: спрашиваю о муже и взрослых сыновьях и выслушиваю длительно-обстоятельный ответ. Слава богу, тут у Ольги всё в порядке.

У Ольги – второй брак. Первый распался по вине первого мужа – официальная версия, настоящая мне неизвестна, мы встретились уже со второй её семьёй. Но недомолвки и крошечные логические «неувязочки» всегда мешали принимать Ольгину версию безоговорочно. Вот такая я зараза.

- Знаешь, Свет, я решила когда-нибудь обязательно вернуться к своей профессии, так и сказала всем – хочу умереть в белом халате... Это же моя, настоящая профессия, я же – медик! – продолжает рассказывать Ольга, а я задумываюсь, поддерживая разговор междометиями.

Ольга – медсестра, лет в тридцать она ушла в торговлю, с лёгкостью расставшись со «своей профессией». Потом - с удовольствием работала в ночном баре, тогда и появилась привычка не спать ночами после выпивок, добирая это утренним сном до двух-трёх часов дня. А теперь вдруг проявилась тяга к «профессии»?...
Хотя... именно она бинтовала мне разбитые руки и колени – когда я, на шестом месяце беременности, упала на грязно-гравийной дороге, потеряв равновесие. Чтобы уберечь от удара ребёнка, я выставила руки, не успев их развернуть ладонями вниз, и мелкие, острые камешки в кровь разбили мои кисти и пальцы. Промывала, бинтовала и залечивала мои скрюченные нерабочие руки Ольга. Она же приносила продукты и помогала мне готовить, пока я сидела на железной койке с забинтованными огромными руками и капала «болючими» слезами. Шрамы остались на всю жизнь, почти незаметные, но я их вижу.

- ...мне отвечает: если это вам помогает, то пейте! Тебе тоже надо попробовать, Света, нет, я тебе не навязываю, но тебе станет легче, вот увидишь.
- Может, и надо... – автоматически отвечаю я, пытаясь поудобнее сесть-расслабиться на кухонном угловом диване – не получается. Чиркаю зажигалкой и слышу такой же звук из телефонной трубки. – Ты сейчас много куришь?
- Да как сказать, иногда – больше пачки, иногда – полпачки в день. Сама знаешь, как трудно бросить. Ты извини, что разбудила тебя посреди ночи... Я сначала Элке позвонила, но она у нас хитрая, на ночь телефон отключает.
- Правильно делает, ночами надо спать... а то ей не выдержать трёх работ. Это мы с тобой управляемся только с одной, - вступаюсь я за Элку.

Я знаю, почему Элка отключает телефон на ночь – раньше ей приходилось вот так, с телефонной трубкой, сидеть на кухне ночами. Теперь – сижу я.
Сейчас Ольга занимается сетевым маркетингом и страхованием – поэтому завтра она будет привычно спать до двух-трёх часов дня. А мне через часик-другой – вставать. То есть, надо было бы вставать – если бы я спала.

- Спасибо тебе, Свет. Мне так полегчало от разговора с тобой. Давай теперь рассказывай о себе, - спохватывается Ольга.
- У меня всё в порядке, - я улыбаюсь, прикидывая: сколько займёт времени подробный рассказ обо всех моих проблемах, радостях, болезнях, новостях, и коротко отвечаю, - всё по-прежнему: мы работаем, Володька учится в университете, Машенька хозяйничает по дому.
- А как Вовка? Ему нравится учиться?
- Да. Говорит: «тяжко, но интересно». Вот начнётся зимняя сессия – посмотрим, что у нас за студент получается.
- Это самое главное – чтобы интересно, - вздыхает Ольга.

Ольгины сыны не стали учиться, предпочли армию институтам. Старший с трудом окончил школу, после армии, в поисках, несколько раз менял работу. Сейчас – таксует, растит сынишку. Младший, отличник и умница, в 10-11 классах школы полностью потерял интерес к учёбе. Сейчас работает по хорошей специальности, полученной в армии. Хорошие, неглупые, крепкие ребята.
Старшего я помню совсем маленьким, светло-кудрявым мальчиком: как он плакал, застряв в деревянных перилах общежитской лестницы. Он играл на лестнице, пока мы с Ольгой болтали за игрой в нарды. Голова застряла прочно, мы суетились вокруг, пожарник пилил «балясину», а малыш, перестав плакать, с тревогой спросил: «Дяденька, вы мне голову не отпилите?»
 
- Ты Маше обязательно передай, что я звонила, обязательно, - говорит Ольга, - я так давно её не видела. Жалко, что она спит, я бы с ней поговорила. Ты ей так и скажи: тётя Оля звонила, передавала привет. Только не забудь, передай, ладно?
- Конечно, - отвечаю я, - конечно, передам, она очень обрадуется.

Это они – Ольга, Элка и Лена встречали меня из роддома. Это они были «бабушками», помогая мне во всех мыслимых и немыслимых ситуациях, помогая выжить и дочке, и мне.
Это Ольга колола Машеньку, когда я отказывалась в очередной раз ложиться с нею в больницу. Прибегала по три раза в день, в любую погоду, всегда изыскивая время и возможность.
Это у Ольги мы собрались-съехались на Машино восемнадцатилетие, чтобы вместе отпраздновать её рождение, её сохранённую, пусть и «навсегда детскую», жизнь.

- Уже пять утра, - говорю я, - мы с тобой, как всегда, проговорили больше часа.
- Извини, но мне так сейчас легко. Всего тебе хорошего, Света. Не болей, приезжай ко мне, а?
- Мужу передавай привет. Сил тебе и терпения, Оля. И здоровья.
- Я бы тебя сейчас расцеловала, Свет! удачи, - говорит она, и я отключаю телефонную трубку.

Бреду в спальню, ложусь – но спать уже не могу, сна нет.
Знаю, что теперь, после бессонной ночи, с трудом выдержу этот рабочий день. Что буду злиться на Ольгу за этот ночной ненужно-полупьяный разговор и на себя – за идиотскую покладистость. Что свалюсь вечером от усталости и боли.
Но спать не могу.

Говорят, друзей не выбирают – их наживают. И это так.
Я не буду отключать на ночь телефоны.
...хорошо, что Ольга в следующий раз позвонит месяца через два...