Господин Президент

(письмо одного избирателя)

Нам все еще хочется верить, что кровавый парад суверенитетов и новорусский произвол 1990-х годов были все же не самоцелью режима, а своего рода кармически неизбежным возмездием, платой за первородный исторический грех, причитавшейся с новой России, вновь появившейся на карте мира после более, чем 70-летнего перерыва… Мы все еще верим, что пышный расцвет самодурства паразитической бюрократии в 2000-е годы, пытавшейся сакрализоваться, подменяя собой «царя и Бога», пусть и локально и только в мозгах своих холуев, тоже был неизбежным побочным эффектом на пути укрепления российской государственности. Надеемся, что историческая тенденция в России с 1991 г. состоит во все более тонкой настройке политической системы, а не во все большем закручивании гаек…


***




Ленин — снаряд, пущенный XIX веком в ХХ век. Когда чаемая им «мировая революция» не состоялась, он ввел нэп, опасаясь, особенно под впечатлением Кронштадского восстания, что власть будет потеряна. Его попытки наладить коммунистическую систему хозяйствования тонули в бюрократическом произволе. Он понял, что просто привел к власти новую бюрократию, в трясине которой гибнут все его усилия. Это и было концом революции. Блок перестал слышать шум времен через несколько месяцев после октябрьского переворота.
Октябрьская революция была шагом назад, в феодализм, в XVII век, в допетровские времена, век дыбы и тайной канцелярии. В этом реакционная сущность ленинизма. Октябрьская революция по смыслу была феодальной, антистолыпинской. Она продолжилась с коллективизацией. «Социализм» держался на разграблении сырьевых ресурсов, шпионстве за западными технологиями и коммунистическом мифе, которому в реальной жизни не было места, процветала коррупция и двойная мораль.

В национальных талантов партократы не верили, не доверяли им, опасались их (они могли бы оспорить монополию этих бездарностей на место у кормушки). Поэтому предпочитали копировать западные технологии через шпионов, и в результате такой политики страна была обречена на догоняние, так что декларированное соревнование систем объективно было проиграно почти изначально. Наш успех в космосе был во многом связан с традициями русского космизма и энтузиазмом наших конструкторов, которых, как Королева, даже годы, проведенные в ГУЛАГе не отучили от мечты о покорении космоса. Цель у бюрократии была одна — удержаться у власти, сохранить привилегии. Деньги хотя и имели, как при феодализме, ограниченное хождение, но для функционеров значили очень много, за них боролись, как и за место в чиновничьей иерархии. Поэтому о советском социализме можно говорить и как о государственном, тоталитарном, бюрократическом капитализме.

Грядущей после Октября 1917 г. революцией должна была бы быть именно буржуазно-демократическая, февральского типа революция. Она и случилась в 1991 г. с большим запозданием из-за Великой Отечественной войны, потребовавшей концентрировать власть, и определенных успехов социалистического строительства, основанного на патриотизме и энтузиазме советских людей, бесперспективность которого в конкретных условиях СССР стала всем очевидна только к концу 1980-х годов.

Попытка в 1993 г. устроить подобие октября 1917 г. не удалась, т.к. в 90-х годах буржуазно-демократическая революция социально назрела, в отличие от 1917 г., когда она произошла из-за недовольства затянувшейся войной и социального нигилизма русского общества, вековечные устои которого были расшатаны.

Гитлер был продолжателем дела Ленина по части порабощения русского народа. Ибо Ленин как вождь феодальной реакции был, в конечном счете, именно диктатором, поработителем, злым деспотом. Ельцин был все же, добрым самодуром, в отличие от Ленина, реакционера и мракобеса, хотя его провалы тоже никак нельзя сбрасывать со счетов. Но это были наши общие провалы.

Нам все еще хочется верить, что кровавый парад суверенитетов и новорусский произвол 1990-х годов были все же не самоцелью режима, а своего рода кармически неизбежным возмездием, платой за первородный исторический грех, причитавшейся с новой России, вновь появившейся на карте мира после более, чем 70-летнего перерыва… И жертвы, принесенные в этот период, которые мы не перестанем оплакивать, священны как искупление, ими добытое.

Мы все еще верим, что пышный расцвет самодурской паразитической бюрократии в 2000-е годы, пытавшейся сакрализоваться, подменяя собой «царя и Бога», пусть и локально и только мозгах своих мерзейших холуев, тоже был неизбежным побочным эффектом на пути укрепления российской государственности, и не был скрытой самоцелью «высших эшелонов власти», инициировавших реформы, либо был их неизбежным компромиссом «во благо России».
Историческая тенденция в России с 1991 г. состоит во все более тонкой настройке политической системы. Сначала в качестве реальной движущей силы реформ навязалась грубая бандитская похоть к деньгам и «хорошей жизни» в наиболее вульгарном смысле этого понятия. Потом имела место попытка хотя бы частичной легитимизации образовавшейся элитной прослойки новых хозяев жизни под маской госчиновников, толкающих друг друга локтями, потому что много званных, да мало избранных.

Не осуждая этого, скрепя сердце, с макроэкономических позиций и допуская историческую неизбежность, стихийность этого процесса, мы вправе, однако, предположить, что следующим этапом «все более тонкой настройки политической системы» после того как все разграблено и законно поделено, когда система стала более управляемой и устойчивой, должна стать политика наибольшего благоприятствования людям труда и творчества: рабочим, крестьянам, ученым, поэтам – творцам жизни, знания, искусства, - тем, для кого труд или творчество является нравственной составляющей жизни, а зачастую и самоцелью, для кого понятие о хорошей жизни, стало быть, диаметрально противоположно идеалам воровской «малины», которые под тем или иным видом иногда все еще исповедуются власть имущими.

Если власть хочет опереться на творческого человека, на труженика, необходима корректировка «понятий» самой власти – без этого переход к инновационной экономике невозможен. Ведь творцы жизни и знания и есть тот самый инновационный тип человека, о котором так много теперь говорят. Эти люди работают не на себя и даже не на свою семью. Труд – это философия их жизни и мироустройства, их нормальное состояние. Поэтому, чтобы освободить силы для творчества они нуждаются, чтобы общество гарантировало им и их семьям хотя бы необходимый минимум для выживания как плату за труд, которую не потребуется выбивать правдами и неправдами у равнодушных или злонамеренных чиновников.

Природа творчества такова, что в ней человек вступает в диалог с высшими, сверхчеловеческими силами, и здесь нет места низменной корысти. Творец, труженик, инноватор нуждается в защите своих интересов государственными методами, потому что в силу специфики творчества не может ставить добывание материальных благ, стяжательство, своей прямой целью. До тех пор, пока это не будет понято наверху, наша промышленность будет буксовать, наши ученые уезжать за границу, а искусство будет плодить безнравственность как следствие развращающего влияния «сурвивальных» тенденций и воровских понятий о «хорошей жизни».

Истинные профессионалы труда и творчества, любят сам процесс работы и ее результат, и готовы посвятить этому себя. Им только важно, чтобы не приходилось метаться в поисках самого необходимого. Именно такие люди должны определить лицо новой России. Не стоит повторять ошибок советского периода, когда отечественные таланты и гении были под подозрением, а холуйское калькирование достижений запада – способом гарантировать невозможность появления сильных творческих личностей, которые могли бы сказать тем чиновникам в глаза, чего они стоят. Судьба Николая Вавилова встает перед моими глазами всякий раз, когда я слышу очередное восхваление Сталина. И каковы бы ни были истинные заслуги «отца народов», смерть Вавилова их полностью обесценивает в моих глазах.

Нельзя не отметить, однако, что в последние годы наблюдается заметное улучшение ситуации, например, в той отрасли естественных наук, где я работаю: в научную политику призываются опытные и компетентные ученые, которые обеспечивают своим подчиненным возможность творческой работы и получения нового знания в перспективных областях науки, а также и достойный по меркам российского ученого уровень жизни. Могу предположить, что улучшения происходят и в других областях, и это внушает надежду.

И вдохновенные слова Игоря Талькова, обращенные когда-то к Ельцину, когда романтический угар августовских событий 1991 года еще не сошел на нет под натиском вандалов, сорвавшихся с цепей наряду с теми кто чаял совсем иных свобод и находился в плену своих иллюзий, хочется произнести на новом витке истории, как бы не тяжел был опыт разочарования в политике, как обращение к тому, кто приходит теперь на смену:

Оправдайте веру в Вас,
Настал момент.
Оправдайте веру,
Господин Президент.

6 мая 2008 г.