Пестрой бабочкой над Берлином Набокова

(Размышления у мемориальной доски писателю Владимиру Набокову)

Nestorstr. 22, 10709 Berlin

In diesem Hause lebte
in den Jahren 1932-1937
der Schriftsteller
VLADIMIR NABOKOV
1899-1977

       


       '...Моя голова разговаривает по-английски, мое сердце - по-русски и мое ухо - по-французски' - эти слова Владимира Набокова близки тем, кому именно возникшие жизненные обстоятельства объяснили важность владения различными языками на уровне общения. А достичь этого уровня не так просто, уж поверьте.

       Знания английского языка позволили будущему классику русской литературы зарабатывать на жизнь уроками, когда в 1922 году он приехал в Берлин. Его рассказы и стихи можно было прочитать в берлинских газетах, основанных русскими эмигрантами, под псевдонимом Владимир Сирин вплоть до 1940 года.

У Набокова, как у писателя, были большие возможности реализовать себя. В конце 20-х годов в Берлине было около ста русских издательств, два десятка книжных магазинов, множество литературных кафе, театров, где общались на языке души.

       'Я американский писатель, рожденный в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию', - всегда отмечал Владимир Владимирович, имевший два гражданства: Российской империи и США.
 
       Владимир Набоков родился 10 (23) апреля 1899 года в Санкт-Петербурге в аристократической семье. Находясь за границей, ему удалось сохранить лучшие традиции русского языка, уберечь его от языковых нововведений социалистической революции.

       Писатель совершенствовал свой авторский стиль и экспериментировал с формами произведений. Набоков познакомил западный мир с русской литературой, перевел на английский язык 'Слово о полку Игореве' и 'Евгений Онегин' Александра Пушкина. А нашим детям открыл мир 'Алисы в стране чудес' Льюиса Кэррола.

Произведения Владимира Владимировича Набокова являются сегодня шедеврами русской литературы, хотя ни одно из них не было написано в России. Первыми в списке стоят опубликованные в Берлине 'Защита Лужина' и 'Приглашение на казнь'.

Но, по мнению писателя, именно в Берлине он проживет "серые" пятнадцать лет.
       
Назвали бы вы Бранденбургские ворота 'грузными', колонны - 'холодными'?
Видите ли вы 'мутную тошноту' в глазах берлинских чиновников?
Или поражает ли вас то, что 'берлинцы, все до единого, смотрели такими немцами'?
И оставляет ли город 'кислое впечатление', как утверждал и Федор Достоевский. Ему даже липы не понравились, да и Берлин как две капли похожим на Петербург.

       Только не спешите опрометчиво соглашаться или отрицать.

Набоков нарисовал свой Берлин, Берлин тридцатых. Ту Германию, которая мало напоминала благожелательную крестьянскую, сошедшую со страниц Гофмана, сказку.

Страна переживала последствия Первой мировой войны, трудности формирования Веймарской республики и переживала приход к власти коричневых.

Такие периоды не станешь разукрашивать яркими эпитетами. Осколки старой Германии невозможно было склеить, а построить новую страну - дело не быстрое.

       Берлин глазами писателя прослеживает в своей книге 'Берлин Набокова' историк литературы Дитер Циммер. Немецкий публицист путешествует по городу с рассказом Набокова 'Путеводитель по Берлину' в руках, проходит мимо домов, в которых когда-то жил или бывал писатель, рассматривает сохранившиеся в архивах фотографии, тем самым даёт возможность увидеть и почувствовать Берлин двадцатых - тридцатых глазами русского человека.

       Так назвали бы вы, сегодняшние, Бранденбургские ворота 'грузными', колонны - 'холодными'? Замечаете ли вы 'мутную тошноту' в глазах берлинских чиновников?

       Пошел дождь, прохожие спрятали свои глаза под зонтами, но город не казался 'серым' и 'холодным'. Чувствовалось умиротворение в 'искусственном раю', как называл писатель Зоологический сад. А в берлинском Акванариуме, будто в лодке капитана Немо, наблюдаешь через маленькие оконца, как 'скользят, вспыхивая плавниками, прозрачные рыбы, дышат морские цветы, и на песочке лежит живая пурпурная звезда'.

       Разве мог так сказочно писать человек, живущий 'серыми буднями'?


Как не любить тот город, где обретаешь счастье в лице любимого человека. А Владимир Набоков нашел свое счастье именно в Берлине! Он познакомился здесь со своей будущей женой Верой Слоним, которая подарила ему сына Дмитрия и разделяла радости и горести до смертного часа . (Владимир Набоков умер 2 июля 1977 года. Вера Набокова скончалась в 1991 году).

И все-таки многие исследователи творчества писателя утверждают, что Набоков не любил Берлина.

       Пестрая бабочка присела на уголок мемориальной доски, сложив на мгновение крылышки.
Вдруг всё стало на свои места.

 Дело в том, что вопрос не в любви или нелюбви писателя к городу, а в тяжелом периоде жизни, когда старые корни безвозвратно истощены, а новые отрастают очень медленно и мучительно.

Владимир Набоков чувствовал себя в Германии эмигрантом. Владея разговорным немецким, как утверждают исследователи, немецких романов в подлиннике не читал. Уже это было для него мучительным и отдаляло писателя от культурных корней страны.

 Годы жизни в Берлине омрачал и дефицит языкового общения, он же лежал и в основе многих возникающих жизненных проблем. Отсюда и «серые» образы и "в сыром, смазанном чёрным салом берлинском асфальте, текут отблески фонарей, в складках чёрного асфальта - лужи...".
       
       Семья Набоковых решает уехать из Германии в январе 1937 года. В Брюсселе и Париже вышли его книги на французском языке, представилась возможность начать новый жизненный и творческий этап. К тому же изменения в политической жизни Германии тревожили семью Набоковых; уберечь любимую жену, еврейку по национальности, было долгом Владимира Владимировича.

       Писатель уезжает из "серой" Германии, - и, по проведению свыше, с этого времени классик русской литературы перестаёт писать на "светлом" русском языке.

       И вот стою у мемориальной доски, размышляя о том, что в память о подвигах и заслугах одних называют улицы, города, корабли, а в памяти о других скромных людях остаются добрые мирские дела.

       И всегда рядом с человеком дымка 'мирного и беззаботного' детства, безрассудство юношества, активность зрелости. Трудно, порою, свыкнуться с мыслью, что, просыпаясь утром, ты становишься на день старше и мудрее, а душа по-прежнему остаётся молодой и невинной. Что необходимо прилагать усилия поддерживать своё 'струящееся Я' и идти вперёд. Но себя не обманешь, 'бывают ночи: только лягу, в Россию поплывёт кровать...', туда, где пестрой бабочкой в 'розовой' дымке прячется детство.

       Иду следом за порхающей бабочкой, которая покажет Берлин писателя.
       И дождь тут не помеха.
       А 'мимо проезжали автомобили, звонил трамвай...' ('Уста в уста', Берлин, 1929 г.)
       
       Фото из книги 'Берлин Набокова' Дитера Циммера.