Катящиеся камни

КАТЯЩИЕСЯ КАМНИ

       Все события, описанные в
       нижеприведенном тексте,
       только отчасти имели место и в,
       основном, вымышлены, но совпадение имен
       с ныне здравствующими или уже умершими
       людьми случайно и непреднамеренно так,
       как все имена изменены.
       И ещё.
       Автор никаким образом не предсказывает и
       не пытается предсказать чьё-либо будущее
       или, как говорят, судьбу.


       Иван Сергеевич почувствовал, что на него обрушилось небо. Со всеми своими облаками, звездами и корнями, которыми было прикреплено к высшим сферам. На переплетенных корнях, как вороны сидели ангелы и, не открывая рта, телепатически, спрашивали: откуда и как он знал все заранее.

       Ясно читались их восхищенные мысли, которые в человеческие слова переводились, приблизительно, так:
- Ваня, ты настоящий прорицатель! Экстрасенс! Ты, наверно, можешь лечить людей или, хотя бы, предупреждать их о ближайшем будущем, болезнях, фальшивых друзьях, чтобы не творили этих глупостей. Да, да – именно так, почему-то с Одесским жаргоном, - «этих глупостей» - говорили ангелы.

       - Такого не может быть, такого не может быть, - твердил, как бы в ответ ангелам, Иван Сергеевич, поднимаясь по лестнице, своего загородного дома и цепляясь нетвердой рукой за перила.
На площадке между этажами сделал остановку, чтобы отдышаться.
Любимый дом, который спроектировала его супруга, а он построил из розового вулканического камня – туфа, сегодня не радовал его, хотя в другие дни душа рвалась сюда из шумной и суетливой Москвы. Здесь все было так рационально спланировано и радовало глаз, что по утрам не хотелось уезжать на работу.

        Иван Сергеевич был мужчина, как сказал бы «вертолетчик» Карлсон, в самом рассвете сил. Ему уже сорок с хвостиком, но выглядит гораздо моложе, с аккуратной черной бородкой, не лысоват, но и без буйной шевелюры – волосы прямые, и в отличии от бороды, с проседью, красиво подстрижены – чувствовалась рука классного парикмахера. Довольно высокого роста - под метр восемьдесят пять; без брюшка, но не худощав. Под пиджаком любит носить жилетку, одноцветную рубашку, но с разноцветным галстуком. Галстуки, не обязательно какого-либо дома мод, чьё имя «на слуху», хотя и цветные, но не кричащих расцветок, с легким серебристым отливом.

       Такой вот консервативный гражданин и чиновник средний руки, которого вряд ли могут посещать видения, хотя это не так.
Они, видения, с пугающей частотой посещают его. Особенно в последнее время.

       Был мягкий субботний подмосковный летний вечер.
Автомобиль он не стал ставить в гараж, думая, что скоро вернется обратно в Москву, в квартиру, где они остались вчера, в пятницу, после корпоративной вечеринки на фирме у супруги.

       Небо обрушилось на него сегодня утром.

       Иван Сергеевич только прихлопнул будильник, который включил, по ошибке, вчера вечером, как раздался телефонный звонок. Жена повернула свое худощавое, закаленное фитнесом, тело на другой бок, взяла трубку радиотелефона с тумбочки, бормоча сонным голосом:
- Сначала будильник, теперь это. Кто в такую рань?
 И уже бодрым голосом, включая трубку:
- Алло! Анка, привет! Это ты?
Ивану Сергеевичу нравилось в супруге эта способность: моментально, после сна, включаться в работу и ясно мыслить. Сам он был лежебока и процесс пробуждения после сна и включения в сознательную деятельность протекал нескоро. Иван Сергеевич не знал, что эту способность – моментально быть готовым к бою – еще не утратили воины некоторых африканских племен, а все разведки мира учат своих сотрудников этому менее успешно.

Она была прирожденная женщина-воин, но не знала этого. Алена Андреевна всегда была любящей супругой, домохозяйкой с большими кулинарными способностями – сказывалось кавказское воспитание. Свои способности к бизнесу она почувствовала только через десять лет после переезда сюда, в Москву, из Баку.
Вчера отмечали юбилей – пятилетие архитектурной фирмы, принадлежащей Алене Андреевной.

  Из, слегка, полноватой, женственной вкусняшки, с открытой, жемчужной улыбкой и кареглазыми искорками – она превращалась в худощавую леди с волевым взглядом черных глаз, в котором ничего хорошего не читалось её подчиненными.
Нет, Иван Сергеевич не был виноват в этой метаморфозе – это был голос крови и плоти. Он зарабатывал вполне прилично, не считая откатов от строительных фирм, и мог обеспечить комфортабельную, даже роскошную жизнь себе и своей супруге, и оставить кое-что детям. Тем более он был хороший семьянин и домосед, то есть человек без тайных страстей.

 Иван Сергеевич прикрыл глаза; звонила их однокурсница из Баку. Они перезванивались, время от времени. Иногда кавказские знакомые посещали Москву и тогда, на зависть соседям, трещала их подмосковная дача от лихих тостов и застольных песен под сухое вино и шашлык из осетрины. Вспоминали молодость, однокурсников, одноклассников, разные приключения по молодости, затем помолодевшие возвращались к будничной жизни. «В, принципе, я мог жениться на любой однокурснице, но вышло хорошо», - с такой нечеткой мыслью, он повернулся на другой бок и уснул.

Пробуждение было нехорошим.
Алена, подтянув все еще полные аппетитные коленки к подбородку, сидела на подушке и плакала. Телефонную трубку она держала в руке.

- Ваня, (она очень редко называла его по имени, чаще по фамилии) Роза Рабинович умерла. От рака. Еще весной.
Красавица Розка, тоже была их однокурсницей, но Иван Сергеевич никогда не был в особо приятельских отношениях с ней – так постольку, поскольку она была подругой Алены – его будущей жены.

Он вспомнил тот осенний вечер, когда пораньше вернулся домой – уехал из министерства не заезжая обратно на работу. И, входя, сюда, в дом, почувствовал, что кто-то приехал к ним в гости.
Аленкин голос из холла пропел:
- Пока не заходи, а угадай кто у нас в гостях!
Он, конечно, не угадал, поэтому, когда увидел Розу, сразу спросил:
- А ты что делаешь здесь?
Роза всегда была умницей и, правильно поняв его вопрос, со слезами на глазах, сказала про своего мужа:
- Саша никуда не хочет уезжать с Украины.

Уже позже, за столом, она рассказала свою историю.
Вкратце дело было так: её муж, прекрасный программист, Саша Винтерштейн был патриот, без всякого чувства юмора. Человек, у которого были родственники в любой точке Земного шара, никуда ни хотел ехать с Украины и ждал, когда примут очередной закон, после которого всем, по его словам, будет хорошо (дело было при Кучме).

- Я его не могу уговорить, даже на недельку съездить в Израиль, посмотреть, как там живут наши, - изливала горе подруга.
В тот осенний вечер, хотя Роза выглядела неважно, но все равно была элегантна и красива, но чувственной красотой зрелой женщины, что ей очень подходило. Нет не тогда, еще раньше, в студенческие годы, у Вани было нехорошее предчувствие на счет Розы. Тогда, осенью, в последний приезд, он уже ЗНАЛ про неизбежное, но как-то давил это знание в себе. И только сегодня, когда узнал, он понял эти чувства.

 Он ВИДЕЛ, что она умрет.

Нет, не было никакого свечения или его затухания у неё над головой светло-зеленой ауры, как любят писать в бульварной литературе. Просто хотелось не отпускать её, говорить обо всем, заботиться о человеке – это не передаваемо, невозможно описать, что чувствует человек, обладающий такими способностями.

Очень тяжело осознавать, что твои одноклассники, сокурсники уже сделали все, что отпустила им судьба, и ушли. Тяжелее чувствовать и знать, что это последняя встреча, но лелеять в себе надежду, что это не так. И после жить с этим. Мог ли он остановить, предупредить или еще что сделать?

Иван Сергеевич достал из холодильника бутылку простой русской водки и накатил себе почти половину стакана, обстоятельства требовали того. Он давно так не пил и вскоре воспоминания стали отчетливей.

Иван Сергеевич понял, что в своей жизни много чего предвидел.
- Неужели у меня, все же, есть дар, как это говорят, свыше? – думал он.

С Олегом они дружили с детства. Даже не так. Дружили их родители, и дружба, как бы, досталась в наследство. Хотя они учились в разных школах, в институте учились на разных факультетах, даже в разную смену они все равно находили время для встреч друг с другом. Партия в преферанс, совместные попойки, походы в театр; благо у их общего друга сестра была актрисой, поэтому в театр можно было пойти запросто.

В начале перестройки Олег с общими друзьями Иван Сергеевича организовали кооператив по программному обеспечению (Олег был программистом), поэтому строитель Ваня туда не лез, но когда все выросло до масштабов республики: первая в республике товарно-сырьевая биржа; его стали приглашать. Но, сколько они его не приглашали, Иван Сергеевич предпочитал ездить по командировкам от своей строительной организации. И деньги не большие и дома часто нет. Но внутренний голос не советовал, а куда попрешь против внутреннего голоса? У друзей веселая заманчивая жизнь, но Иван Сергеевич почему-то, сейчас он это отчетливо понял, думал, что все призрачно, не реально и даже отдает какой-то мертвечиной. Что, что это? Ангел ли хранитель? Интуиция? Хотелось сказать об этом предчувствии друзьям, но его засмеяли бы. Ещё хуже, сказали бы, что это он говорит от зависти.

Друзья стали все реже и реже его приглашать. Уезд в Москву Иван Сергеевича прошел не заметно – кто из друзей был в разъездах, кто просто погряз в бизнесе, до нищего ли Вани дело.

К горлу подкатывала обида и жалость, по совместной молодости. Теперь он понял, что это было не чувство расставания – это было ЗНАНИЕ, что он их больше не увидит.
Через полгода он узнал, что Олега застрелили перед его домом, Арсен вообще пропал, другого друга сбил автомобиль. Это был первый шок – друзья начали уходить. Сейчас он сидел на уютной кухне в своем загородном доме и со стаканом водки в руке поминал их всех.

Потом он вскочил, достал с антресолей свой древний кожаный портфель, где хранил пожелтевшие блокноты, письма, альбом с марками. Достал старые блокноты. Руки не слушались. Забытые номера телефонов. Расписания лекций. Вот Андрея Чилингарянца ленинградский номер телефона. В прошлом году по этому номеру телефона теперь уже в Петербурге отвечают чужие люди.

Из разговора с женой Андрея, несколько лет назад, он понял, что его друг Андрюша спился. Конечно, она не говорила это напрямую, но по её словам, он стал совсем другой.
- А я, ведь это тоже предчувствовал, - подумал Иван Сергеевич, - не слишком ли много предчувствий для одного человека?
Но почему я так думал? Ведь пили вместе, слушали музыку, но пили сухое вино и музыку слушали не попсу.

Вот Андрея письма из армии. В них он пугает своего друга студента первого курса армией и советует хорошо учиться.
Вот фраза из письма: « … Вань поставь роллингов и под музыку вспомни наши вечера с девчонками поставь нарисуй это черным »
- вот так – без знаков препинания писал Андрюха.

Он хорошо помнил тот день, когда Андрей позвонил и сказал:
- Вань, я вернулся из армии, сейчас зайду. Я тут рядом.
В дембельском прикиде, с кучей каких-то значков на груди, Андрей прямо с порога заявил:
-Ванька, знаешь, мне сейчас любой гражданский по колено.
Высший шик.
Выставив на стол люля-кябаб, разносолы, кажется еще была долма, Ваня полез в холодильник и достал бутылку водки на что последовала фраза:
-Я эту дрянь не пью. Одеколон у тебя есть?
-Вообще-то есть, - Ване стало жалко одеколона,- но он французский.
- Ничего, подойдет.
Андрей налил половину кофейной чашки одеколона, разбавил его минералкой. Ваня налил себе водки. Они чокнулись за приезд. Выпили залпом. Андрюшин цвет лица изменился сразу: красный, бордовый, потом пошли зеленые пятна. Весь вечер он просидел в туалете, откуда доносились рыкающие звуки.
Кофейная чашка от запаха ничем не отмывалась, и её пришлось закатить в дальний угол буфета. Месяца через два, как она её только отыскала, сестра Ивана пила кофе и морщилась:
- Не пойму, чем пахнет.
Отопьёт глоток, сунет свой длинный нос в чашку:
- Не пойму, чем пахнет.
После того, как вылила кофе и вымыла чашку, сделала вывод:
- Пили одеколон, сволочи!

Много историй с продолжениями можно рассказать об Андрее. Но именно в тот вечер он испугался за него, но не придал своему испугу особого значения, подумав, что это все неприятная, но все же забавная история. Это было первое предчувствие.
Иван Сергеевич налил себе на этот раз виски. Записей «Роллинг стоунзов» не было. Пришлось лезть в Интернет. Вот она эта песня. «Нарисуй это черным». Стоп. Название группы. И он понял: все мы – катящиеся камни!
- Отсюда в никуда.
В пропасть, вниз.

У катящегося камня один путь и он ПРЕДВИДЕН! Почему «катящиеся камни»? С английского языка, подумал Иван Сергеевич, еще это выражение переводится, как «перекати-поле». Да, катит нас, людей, ветром. Но перекати-поле можно остановить, оно может зацепиться за что-то. Это ведь не камень. Дальше он думать не стал, потому что дальше начиналась мистика или прорыв в Неведомое.

-Зачем, зачем мне это все? – в бессильном отчаяние думал он.
-Почему я? Почему я должен нести ответственность за чужие судьбы, чужие неудачи и болезни?
Но ангелы уже не слушали его и поэтому не отвечали.
В понедельник Иван Сергеевич оформил недельный отпуск на работе и уехал в деревню к двоюродной сестре. Там он попил три дня лечебного самогона и вернулся свеженький, не замутненный воспоминаниями, домой и приступил к дальнейшей работе. Все стало хорошо. Видения он пересилил – они больше не будут посещать его.

 Через 20 лет он пойдет на пенсию. У него будет звание «Почетного строителя России».
Супруга Ивана Сергеевича - Алена умрет через пять лет от очередной диеты. Он будет долго горевать о ней и помнить всю оставшуюся жизнь, но никогда не вспомнит, о том, что мог помочь ей. Предупредить её. Его никогда не будет мучить совесть и о других людях, которых мог бы предупредить, остановить.

***