Сон

       Не знаю, как это произошло. Я спал. Вернее сказать, только лёг спать. Только лёг и снится мне сон, как мы с другом, (мы с ним когда-то вместе свой театр создавали) оказались на берегу реки, у нас есть речка, Мокрая Полотебня. Запруда на ней. Мы всё лето торчали в своё время на этой воде. Короче, мы встаём, чтобы окунуться, заходим в воду, и я решил нырнуть, ну, это нормально, когда только зашёл вводу. Ныряю, выныриваю… Не понимаю, что-то произошло. Нет, не то что что-то, произошло ТАКОЕ!!! Я вынырнул посреди какой-то незнакомой реки. Я, сначала, быстренько так обернулся по сторонам, а потом уже начал медленно оглядывать местность.
       Один её берег представляла сплошная скала, непонятно, где она по высоте заканчивается, но ощущение такое, что прямо с неба в реку падает гигантский водопад. Я это так сейчас спокойно всё описываю, но тогда, у меня от страха и непонимания происходящего, так всё и застыло холодом леденящим. Представьте себе скалистый берег, уходящий в облака, с него, в реку, низвергается гигантский водопад, только – что это! Это не водопад вовсе, а… Как же это назвать, короче, вместо воды, в реку падает, разлетаясь на мелкие брызги, не что иное, как кровь. Да, хотите верьте, хотите нет. Когда мне на кожу попала первая её капелька, я просто не понял, попытка стереть её рукой не увенчалась успехом, я подождал немного, следующие капельки, через несколько секунд после прикосновения к моей коже, сами, прямо на глазах, осветлялись и стекали обычной водой. Там, где «водопад» касался реки, было огромное краповое пятно, которое, постепенно осветляясь, медленно стекало по течению. Да, течение было, оно уверенно влекло за собой, омывая прибрежные камни.
       Что-то надо было предпринимать, скорее всего, выбираться на берег и попытаться разобраться в происходящем вокруг. Да, кстати, противоположный берег представлял собой поразительную равнину. Нет, не равнину даже, вдаль, к горизонту, местность как бы поднималась, и именно к тому месту, которое хотелось бы назвать горизонтом, эта гигантская чаша достигала своего апогея – её край, возвышался прямо надо мной, и был увенчан огромным, сияющим неизъяснимым светом городом. Я никак не могу понять сейчас, каким образом, будучи у меня над головой, здания этого города, не казались мне висящими вниз кровлями. Они как бы уходили ими ввысь, походящими на земные (так, странно, с чего это я взял, что всё, что я вижу, происходит не на Земле?..), но, как бы растворенными в небесной дымке. Да, что такое Солнце, в нашем понимании этого слова, здесь, конечно, представления не имеют... Свет разливался вокруг именно от этого небесного города, он сам весь был – свет! Но... Сейчас не до этого, надо думать, как вернуться назад.
       Медленно, стараясь не привлекать внимания двух людей на берегу, забирая как можно дальше от них, я побрёл к берегу. (Так… Интересно, как только я вышел из воды, я сразу же оказался сухим.) Поодаль, на берегу, находилось два человека. Я их заметил уже давно, если только имеется возможность здесь применить, хоть к какому-то отрезку времени, это слово. Один из них, седоволосый и длинноволосый старик, восседал на огромном камне, на самом берегу реки. У меня возникло ощущение, что камень специально был положен здесь когда-то и кем-то. Да, ещё, от этого камня, прямо от берега, лежала, ну, не то, чтобы дорога, а широкая булыжная тропа, которая чем дальше, тем отчетливее вырисовывалась на фоне каменистой местности прибрежья. Говорю именно – прибрежья, так как дальше, ландшафт сменялся огромными лугами, или лугом. Издалека это здорово смотрелось – будто художник, чем дальше, тем больше, набрызгивал на жёлтую и коричневую краски зелёной, постепенно откровенно заливая ей всё, что было видно вдали. А поверх, зелёное было ещё и изрядно припудрено всеми цветами радуги, которыми здесь цвели различные цветы, среди которых, самым распространенным, всё же была белая лилия. Я помню, легенды гласят о том, что Христос очень любил этот цветок, он сам в юности с удовольствием садовничал у себя дома, радуя мать, Пречистую деву Марию, этой безграничной любовью.
       Деревья тоже появлялись на фоне всего этого постепенно, так же постепенно превращаясь в сплошной, издалека кажущийся неприступным, смешанный лес. Кажущийся от того, что было видно, на каком расстоянии друг от друга росли деревья и то, что между ними, если и рос кустарник, то только на таком расстоянии от деревьев, что свободно мог пройти человек. Ни о каком сушняке здесь и речи не было. Никаких колючек, шипов… Странно всё это, от чего в голову ничего больше не лезет, кроме слова – рай.
Старец, а только так хотелось назвать того, кто на камне, что-то медленно говорил, иногда будучи перебиваем молодым и энергичным парнем, который, постоянно находясь в движении, с руками за спиной, по-видимому, выслушивал советы старшего. Одежда на старце тоже была белая, перехваченная поясом, неизвестного покроя, она покрывала его ступни и камень, на котором он сидел.
(Ну вот, теперь пробел. Только помню последние слова, которые были сказаны двумя друг к другу. )
Старец спросил у молодого человека – слушай, а на каком году жизни ты пришёл сюда?
- На восемьдесят первом, отче. А ты?
- На двадцать пятом, дружище. Не послушал своего духовника, пошёл в город из монастыря без его благословления. Только и помню, свет фар и свист колёс по асфальту…
- Я восхищаюсь тобой… Отче, нам не пора?
- Пора, брат, пошли.
       
       Старец встал, взял свой посох, который до сих пор стоял прислонённым к камню, и они пошли. Пошли по тропе, которая, терялась в зарослях непонятной зелени.
Я толком ничего не понял из их разговора, только последние их слова меня поразили. Я хотел пойти за ними, но, пройдя несколько шагов по тропе, упёрся в какую-то непреодолимую преграду, какая-то невидимая паутина не пускала меня, я прошёл влево, вправо, такой же результат. Разбежался – был немедленно отброшен назад. Пробовал ползком – аналогично, руки тонули в какой-то вязкой субстанции, трава, за которую я цеплялся, рвалась, голова упиралась в тоже самое. Я выбился из сил, моему любопытству не было предела.
       Весь в поту, еле еле передвигая ноги, я побрёл, почему-то, в воду. Забрёл по пояс, нырнул… Вынырнул… На берегу стоял Олег (тот самый мой товарищ) и широко раскрытыми глазами смотрел на меня.
- Ну ты дал! Ты что, паршивец, делаешь-то? Мог бы предупредить, по крайней мере… Я ж представления не имел, что ты так заплываешь…
Тут я проснулся. Следую щая ночь готовила новый сюрприз…