Песчаные ступени. Глава 7. Музыка в полдень

       Нервная женщина Настя сунула в рот четыре таблетки валерьянки. Три ей бы точно не помогли. Придав своему взгляду достаточное количество восторга, она обернулась к Алине. Всё это время Насте пришлось общаться со страшной женщиной. Она считала, что ей повезло, если удавалось оказаться в разных номерах. В Венеции это слишком дорогое удовольствие – и вот они снова вместе.
       - Ах, Алиночка! – промурлыкала Настя. – Он снова нашёл меня. Он просто не даёт мне прохода. Я говорю ему: «Почему, когда мы были женаты, ты не проявлял ко мне столько внимания?» А он: «Я не понимал, каким сокровищем владею. Теперь всё будет по – другому». А я всего лишь слабая женщина, и снова согласилась провести с ним пару дней. Он следует за мной из страны в страну, разыскивает в отелях, добивается свиданий. Это так романтично! Я ценю. Не скучай. Ходи на экскурсии.
       Алина разразилась поучительной речью на тему «Все мужики сволочи, начинают ценить нас только тогда, когда теряют». Эту лекцию Настя слышала в сотый раз и могла повторить слово в слово. Только ей не хватило бы такой убедительности, эмоциональности, накала. Всем этим Алина владела мастерски. Глаза её горели. Каждый раз, когда она произносила «твой Виктор» или «твой Янек», душа Насти обливалась слезами. Ей хотелось быть с ними, увидеть их хотя бы на миг. А приходилось нянчится с Алиной, «выигрывать» для неё новые туры. Используя одно изобретение мужа, отвечать Яночкиным голосом:
       - Да, Алиночка, всё нормально. Не болею. Смородина созрела. Грядки полю. Денег ещё полно.
       Эти слова вызывали у Насти истерический смех. Случайно она знала, сколько денег оставила Алина Яне. На них столько времени можно продержаться лишь в одном случае. Если целый день жевать смородину с куста в обед заедая кусочком хлеба.
       У Насти было полно дел, помимо Алины. Например, контролировать возведение нового коттеджа в Грибоедове. Поэтому она выдумала такую историю. Будто бы они разошлись с мужем, а теперь он гоняется за ней по свету. Это позволяло иногда улизнуть.
       В последнее время тревога за свою семью достигла такой степени, что Настя стала готовить побег. Недалеко от Венеции она хотела оставить Алину спокойно отдыхать недели две – три в отеле на побережье, а самой смыться в Нетум.
       Алина, фанатично сверкая очами, продолжала блистать красноречием. «Демосфен в юбке», - раздражённо подумала Настя. Ей было жаль Яночку. Бедной девочке приходилось выслушивать такое круглые сутки. Голос Алины вжимал в стену звуковой волной, даже когда она не ругалась.
       Настя надела платье, которое очень нравилось Виктору. Даже Янек восхищённо ахал, когда видел маму в этом лоскутке. Невольно женщина залюбовалась собой. «Я прекрасна, - сказала себе Настя. – А какие выразительные глаза! А улыбка! А волосы!»
       Она поправила причёску, чтобы чуть – чуть замаскировать остренькие длинноватые ушки.
       Алина захлопнула рот. И тут же раззявила вновь.
       - Насть, я же говорила, не идёт тебе жёлтый. И лак на ногтях такой вызывающий. Зачем их красить – то? Красота должна быть естественной, а у тебя килограмм туши на ресницах. Смотри, начнётся аллергический конъюктивит. А там и до блефарита недалеко. Будешь мазать и капать – это даст осложнение на печень. Если бы ты купила ту серенькую с коричневым блузочку и чёрную прямую юбку, ты была бы неотразима.
       Вот ещё! Ей предлагают надеть цвета Акорса! Что это: речи завистливой психички или Алина что – то знает? Уже не в первый раз Настя ловит себя на этом подозрении. Но как можно знать и не мчаться на помощь?
       - От частого использования дезодоранта закупориваются потовые железы. Это ведёт к воспалению лимфатических узлов. От духов обостряется астма. От ношения обуви без подследников появляется подагра и рожистое воспаление подошвы.
       Бесполезно разубеждать, говорить, мол, лето, отдых, молодость, Венеция, и плевать на конъюктивит. И ехидно спрашивать: «Сколько тебе лет, Алиночка? При твоих шестидесяти ты выглядишь не старше пятидесяти двух».
       Хватаясь за сумочку, как за спасательный круг, Настя только и сказала:
       - Это платье нравится Виктору.
       - Это дурной вкус. Попробуй показаться ему в пастельных тонах.
       Ой, да с удовольствием бы!
       Настя выскочила за дверь. Сколько она пыталась знакомить Алину с мужчинами! С земляками, с французами, англичанами, итальянцами, тайванцами… Но нет! В каждом было что – то, что не устраивало привереду. Не та внешность, не те манеры, недостаток культуры… Пусть её как хочет.
       Ссориться с Алиной Настя не станет. Она хотела, чтоб Янек и Яночка дружили и дальше, это хорошая дружба. А иметь Алину в качестве врага не пожелаешь никому. Настя расхохоталась. Чудная идея: натравить Алину на Фе. «Надо подбросить её Эжену», - весело думала она.
       Земля полна энергии, она хороша тем, что позволяет некоторым посвящённым почти мгновенно переместиться из одной точки в другую. Кое – где этот номер не проходит. Например, переместиться с Иллена на Землю и обратно гораздо легче, чем с одного берега Тихого Озера на другой.
       Настя отправилась в Москву.
       Турагенство «Глобус плюс» располагалось в центре на первом этаже весёлого особнячка. Охранник дружелюбно кивнул ей. Жену Виктора тут все отлично знали. Секретарша Танечка хитро улыбнулась и приложила палец к губам.
       - Важные телефонные переговоры.
       Настя зашла в кабинет тихо – тихо. Изящная темноволосая девушка помахала ей из – за стола и показала на кресло, не прекращая ворковать с трубкой.
       - Да, Вадим Семёныч. Родители? Возвращаются на днях. Спасибо, они отдохнули прекрасно. Папа вам позвонит. Мне? Со мной? Да – да, как – нибудь сходим. Куда – нибудь. Может быть. Нет, не сегодня. Ах, я не знаю! Завтра работаю допоздна. Потом? Потом у меня отпуск, тоже хочу поехать отдохнуть. Нет, не на море, но на юг. В столицу сельской местности. Знаете ли, берег реки, простор, табуны коней, простая пища, общение с интересными людьми. Что? Да, точно, всё больше с художниками. Ещё с поэтами и музыкантами, и с военной элитой. Сейчас модно отдыхать именно так.
       Наконец девушка перестала издеваться над Вадимом Семёнычем и положила трубку.
       - Что вы ржёте, Анастасия Сергеевна? – возмутилась она.
       - Всё пудрите людям мозги, Дина Борисовна?
       - Вам очередной турчик или как?
       - Да нет, уже хватит.
       - Вот и славненько. А то наше агентство несёт огромные убытки.
       - Ой, неужели? – насмешливо спросила Настя.
       Дина Борисовна сложила под подбородком маленькие ручки. Её глаза смеялись.
       - Ну, несло бы. Будь это любое другое агентство. И если бы я не крутилась, как три тысячи белок. И если бы мои дорогие друзья не взялись возместить часть расходов.
       - Заметь, большую часть.
       - Да? – хихикнула девушка.
       - А вот мои нервы вряд ли удасться возместить.
       - Ничего, сочтёмся.
       Они вдоволь посмеялись. Но потом смех иссяк. Маленькая Дина Борисовна принялась рассказывать последние новости. Её смуглые пальчики дрожали, веселье во взгляде сменилось страхом.
       - Мы бежим? – уточнила она. – Я не могу так больше.
       - Я тоже. Я отпросилась у Алины на два дня, но возвращусь сегодня же. Скажу, что всё – таки решила вернуться к Виктору. Заметь, это чистая правда. Билетами я её снабжу, она доберётся домой сама.
       - Хватит ли двух недель?
       - Выкрутимся. Скажем, Яночка выиграла поездку в Артек.
       Дина Борисовна расхохоталась.
       - Ой, не могу! Поездку в Артек! И как ещё Алина не догадалась?
       - Она в ажиотаже.
       - Вот пусть там и пребывает. Может, ажиотаж пойдёт ей на пользу. Кстати, вот – вот вернутся мои родители.
       Это было серьёзно. Настя спросила:
       - Они ничего не заметят? Все эти путёвки…
       - Нет, - усмехнулась Дина Борисовна. – Всё схвачено. Кроме того, мне уже всё – равно.
       Она вышла из – за стола и протянула подруге руку. Настя смотрела на неё с восхищением. Невысокая, но прелестная и обаятельная, задорная, решительная и гордая. Любой спросил бы себя: почему она выбирает именно это? Но Настя знала: истинная любовь всегда того стоит.
       Маленькая Дини любила свою древнюю родину. И любила Куг – Ги.

* * *
       Рано утром Дини надела светло–коричневый дорожный костюм с махрушками, навесила на себя рюкзачок и подошла к антикварному трюмо. Ещё девчонкой она нашла в нём пару потайных ящичков и никому не сказала об этом.
       Щёлкнула пружинка – и в руке девушки оказалась крохотная резная шкатулка. Она достала из неё колечко необычной формы. Оно было сделано для неё на заказ. Дини в очередной раз подивилась невозможному умению тогда ещё одиннадцатилетнего Янека. Он сотворил легчайшую яблоневую веточку и уложил в лепестки цветка капельку росы.
       - С ума сойти! Эта мелкая молекула уже имеет собственное клеймо! – как всегда восхитилась Дини.
       Девушка надела кольцо на палец. Больше незачем его прятать. Она оставила на кухне записку для родителей и сбежала по лестнице во двор.
       Ей навстречу шёл высокий человек с пышными бакенбардами и усами и во всём светлом. Отец Елицы и Марыси вызывал у девушки самые отвратительные воспоминания. Когда Дини увидела его, ей стало дурно. Однако удрать было невозможно. Она двинулась вперёд и встала прямо перед мужчиной. Он сказал:
       - Хорошо, что я тебя встретил, Дина Борисовна. Видишь ли, не знаю номера вашей квартиры.
       - Ну и… - фыркнула Дини.
       - Ну и видишь, я не воюю против твоих драгоценных друзей.
       - А Снежана?
       - Естественно, тоже. Она сидит под Замыкающим заклинанием. Но ничего, смирится.
       - А почему не воюешь? – девушка действительно хотела знать, с чего это Штефан оставил в покое дочерей и зятя.
       Он сказал чистую правду.
       - Что – то не хочется.
       Волшебник протянул Дини конверт. Она мигом спрятала руки за спину. Там могла быть что угодно. От убойного текста до натуральной взрывчатки. Штефан беззвучно рассмеялся.
       - Это просто письмо. Ты ведь идёшь туда? Так передай Эжену.
       - Ни за что.
       - На, прочитай. Я всего лишь сообщаю, что мы с женой не выступаем на стороне Фе. Я хочу, чтобы наши дочки это знали.
       Дини, конечно, прочитала. Но не поверила. Она стала проверять письмо так и этак. Обнюхала его и даже кусила. Вдруг, в ответственный момент, проявится другой текст? Не заметила подвоха и сунула конверт в карман.
       Штефан взял девушку за подбородок и тут же получил по руке.
       - Смелая Дини ничего не боится в Нетуме, ведь так?
       - Не боюсь. Мне там нравится.
       - Между прочим, в таком виде ты приводишь меня в восторг. Был бы я не женат, кто знает…
       - Отвянь, Штефан. Терпеть тебя не могу как такового.
       Он усмехнулся и ушёл туда, откуда явился.
       Сзади послышался шум подъехавшей машины. И снова Дини следовало бы спрятаться, да было поздно. Она стояла и смотрела на своих родителей. Не вовремя они явились.
       Настя, наблюдавшая из – за угла, сразу вспомнила кошмарные времена сватовства Эжена. Она уже хотела подойти к подруге, чтобы никто не смел её обидеть. Но, вроде, никто и не собирался.
       Отец взял Дини за руку, чтобы рассмотреть кольцо.
       - Ты всегда была не такой, как мы, - вздохнул Бриса. – Ты постоянно рвалась в этот страшный для нас мир. С другой стороны, может всё к лучшему.
       - Вы меня отпускаете? Вот так просто? – поразилась блудная дочь.
       - А что с тобой сделаешь? Всё – равно поступишь по – своему, - всхлипнула её мама.
       - Только будь осторожней, - посоветовал дедушка. – Времена нынче лихие.
       Динина бабушка смотрела, вытирая глаза платочком. Она давно знала, что так и будет.
       - Но ведь ты вернёшься? – спросил дочку Бриса.
       - Это зависит только от вас.
       - Возвращайтесь, - сказали они.

* * *

       Алеш умоляюще сложил руки.
       - Эжен, мой Эжен, не осуждай Шоэтта. Он молод, он самоуверен, он прошёл с этим мальчиком такой путь! Когда стало ясно, что Тим и другие попали в плен, он не мог не остаться. Я не видел, но мне говорили, что Клатти Ниго тоже порывался остаться, его еле утащили за шкирку. Он ведь не имеет возможности к перевоплощению… Ну, ты понимаешь. Ребята хотят выручить пленных.
       - Сколько их? – спросил король.
       - С Шоэттом пятеро.
       - Это именно то количество, которое подходит для такого дела. И именно то, которое можно легко сцапать.
       - Что ты говоришь, Эжен? – Алеш в ужасе обхватил себя руками.
       - А ты думаешь, Фе безмозглый дурак? Атакует город от того, что ему развлечься нечем? Это я дурак. Не понял, что ему нужен кто – то из вас: ты, Шоэтт или Клатти. Тот, кто знает, как открыть ворота. Тим – это наживка для Шоэтта Кэло из Дома Сосны. Фе видел их всех вместе в замке Крэис.
       Остановившимся взглядом Алеш смотрел на своего короля.
       - Он извращенец, Эжен. Он ненормальный. Ты тоже слышал, что Фе сделал с родителями Куг-Ги. Как же Шоэтт? Как все они? Позволь мне…
       - Тебе? Ты можешь ручаться за себя, если сам попадёшь в плен и на твоих глазах что – то сделают с твоим братом? – вспылил призрак, как всегда болтающийся там, где интересней.
       - Не осуждай Шоэтта, Эжен, - снова попросил Алеш. – Если он попадёт в плен, то вряд ли будет помогать Фе. Он не откроет ворота.
       Хранитель тихо сказал:
       - Как я могу осуждать его, если не осуждаю даже Акорса? Я поступил бы также, будь я в его возрасте. Но ручаться не берусь даже за себя. Ты не бойся. Мы сделаем всё, чтобы их выручить. Дай мне подумать минутку.
       - Но как, как? – Алеш был в отчаянии. Правитель попытался его урезонить:
       - Ты помолчи или выйди, не мешай думать.
       Старший Кэло решил, что лучше выйти, засечь по часам минуту и войти обратно, когда она истечёт. Он был командующим всей армии Лесного Края, он никогда не терял головы, был хладнокровен, неустрашим и всегда рассуждал здраво. Но страх за младшего брата сводил его с ума.
       Алеш уже брался за ручку двери, когда она вдруг открылась и в комнату всунулись две улыбающиеся женские мордашки.
       - Придумал! – завопил Эжен. – Дини! Ты нам жутко нужна!

* * *

       Фе всё очень подробно объяснил пленникам. Вернее, он распинался для одного, для юного Тима. И тот понял, что дело плохо. Всё продумано этой подлой мордой и теперь он ждёт – не дождётся, когда на выручку другу явится Шоэтт Кэло. А убедить того открыть ворота Синего Города – дело техники. И техника эта отработана до мелочей. И не таких обламывали.
       Диктатор умотал в сторону кухни. Его жирное брюхо требовало еды. Тим был в отчаянии. Он молился владычице Црае, чтобы она надоумила короля Эжена отказаться от попытки их освободить, но понимал, что вряд ли такое возможно.
       Тем временем Шоэтту и четверым его товарищам пришлось обползать всё войско по периметру, потому что чахлую траву в окрестностях Столицы вытоптали пришельцы.
       - Это в той пещере, точно говорю, - шепнул один из них. Шоэтт сказал:
       - Не нравится мне что – то. Надо бы остановиться и понаблюдать.
       - Чего ждать, командир? Тишина, никого почти нет, двое всего караульных, а мы совсем незаметны. Что будет потом – неизвестно.
       - Я болван, - признался Шоэтт. – Надо было подумать, как мы всей толпой удирать будем. Пленные безоружны, может, кто ранен. Вернёмся – ка в город, разработаем план, дождёмся ночи.
       - А если их на закате убьют у нас на глазах? Из города помогут. Решайся, командир.
       Шоэтт решился. Стараясь не шуршать и сильно не вилять хвостом, он прополз мимо стражи в тёмную пасть пещеры.
       Он был прав. Их действительно ждали. И именно в таком виде. Едва они проникли в пещеру, откуда – то сверху упала плотная ткань. Воинам Лесного Края ничего не оставалось, как принять свой обычный облик и схватиться за мечи. Это ни к чему не привело. Четверых мужчин связали и бросили к остальным.
       Но судьбе было угодно, чтобы ползучего Шоэтта, оказавшегося в пещере первым, не заметил никто. Однако он ничего не успел предпринять. Маленькая ручка прижала его голову к полу и кто – то шикнул на него, призывая молчать. Тёмная фигурка из угла поманила его за собой. Шоэтт безумно обрадовался. Он решил, что это хитрец Куг–Ги поспешил к ним на помощь.
       Пещера когда – то была больше, но обвал разделил её на две части. На самом верху естественной перегородки сейчас был убран один камень и маленькое существо ловко перебралось на другую сторону. Шоэтт последовал за ним. Чьи – то руки сунули в дыру скомканный плащ. В дальнем углу засветился крохотный огонёк.
       - Моя госпожа! – радостно прошипел Шоэтт. Он принял свой обычный вид для того только, чтоб было удобнее поклониться Насте.
       - Привет, малыш, - поздоровалась она. – Что, попали в переделку?
       Он кивнул и обернулся к маленькому существу.
       - Куг–Ги…
       - Ку–ку.
       - Ой, Дини, привет. Какая встреча!
       - Мы пришли с подарком, - сказала пушистая девчонка. – С подзатыльником Шоэтту Кэло от короля Эжена. И с ругачими словами: что за своеволие? Ты решил, что ребят даже не попытаются выручить, оттого и бросился спасать их сам? Плохо же ты знаешь своего государя. А ну, нагнись.
       Шоэтт безропотно наклонился и позволил Дини растрепать ему волосы, изображая подзатыльник. Те, кто видел эту зверушку в человеческом облике, рассказывали, что она поразительно красива. Даже в таком виде невеста Куг–Ги была очаровательна до невозможности.
       - Как вы сюда попали? – спросил неудачливый спасатель.
       - Очень просто. Поднялись по лесенке с Тайной Дороги. Но бежать придётся другим путём. Проход очень узкий, ваши огроменные мужчины не пролезут, Настя даже еле-еле протиснулась.
       Дини сморщила лисий носик и похвасталась:
       - Я всё здесь знаю. Все ходы и выходы.
       Настя потушила огонёк и заглянула в дыру.
       - Давайте – ка начинать. Действуй, Дини. Я пока всё объясню Шоэтту и смотаюсь за транспортом.
       - Смотри, возмещать придётся, - тихонько хихикнула девушка и полезла на ту сторону.

* * *

       Эжен почти всё своё время отдавал сидению на стене.
       - Зачем? – спрашивали его. – Ты ходишь туда как на работу.
       - Так и есть, - отвечал он. – На любимую, заметьте, работу. На Хранительскую. Было бы славно, если б все эти люди внезапно и одновременно захотели домой. Пришли в себя и подняли бунт. Отказались бы сражаться, ну или что – то в этом духе. Только Фе заковал их души в броню. Очень трудно пробиться. Почти невозможно. Я всё смотрю, ищу кого – то… Одного или двух. Тех, с кого начнётся всё это.
       - Но ведь тогда, очнувшись, эти люди могут проникнуться всесокрушающей идеей и сражаться с пылом, втрое большим, - возражали Эжену.
       - Не думаю. Когда они очухаются, их удивление, страх и желание удрать отсюда будут велики. Это просто люди, которых оторвали от их дел и мирных занятий.
       Эжен наблюдал за солдатами Фе. Они казались ему роботами, примитивными донельзя. Даже воины Акорса были нормальными людьми. Их головы были забиты галиматьей насчёт мирового господства и страхом перед своим господином. Но у них были обычные человеческие души, и если надо, Хранитель мог сыграть на их чувствах, взывая к лучшим. Но эти…
       О чём, например, думает вон тот великан, что держит руки над огнём? Он просто хочет есть. И всё. Он даже не вспоминает предыдущие трапезы своей жизни, шутки за столом, различные вкусные блюда. Он просто хочет есть. А поступит в его голову команда – он возьмёт оружие и пойдёт сражаться.
       А вон тот рыжий индивид? Он точит короткий меч. Он лелеет его, как Фе лелеет злобу в каждом, в ком может. Этот как раз вспоминает. Как в первый раз убил. Эжена чуть не стошнило. Он отвернулся.
       Повар просто мешает кашу. Вчера мешал и завтра будет. Накормит всех – и снова за готовку. Это именно то, ради чего он дышит.
       «Хочешь ли ты домой?» - мысленно спросил Эжен. Домой? Помнит ли повар, что такое дом? Кто в нём? Где он? Вопрос Хранителя наткнулся на преграду: удивление, смятение, непонимание.
       Вон того воина молодой король принял за подростка. Но это женщина. Почему она здесь?
       «Где твои дети, глупая? Где твои сёстры?»
       Женщина смотрит на стену. Просто смотрит. Что – то её беспокоит. Наверное, высота этих стен. Утром их не взяли. Но нужно стараться.
       Седой бородатый старик отчаянно зевает. Вреден старикам полевой образ жизни.
       «Хочешь ли ты покоя?»
       Он всегда спокоен. Даже когда прошлой ночью на его глазах погиб сын. Что ж. Каждому придётся уйти. Сын славно сражался, его похоронят. О чём беспокоиться?
       «Беспокойся, старый дурак, о своих внуках».
       «А в чём дело? Вроде бы ещё живы».
       Вот старший внук.
       «Ты оплакиваешь отца?»
       «Мужчины не плачут».
       «Мечтаешь о славе?»
       «Слава – удел полководцев. Я – мошка. Мне и так хорошо».
       «Хочешь к жене?»
       Вновь стена непонимания. Что такое «жена»? Ни воспоминания, ни лишнего удара сердца. Не за что зацепиться. Эжен вышел из себя: что ж это такое?!
       «Зато я хочу, чёрт возьми! Хочу к жене, к своим детям, в мой
прекрасный дом, в мой зелёный лес. Ты не боишься за брата? Зато я боюсь. Где мои братья? Почему ты здесь, между ними и мною? Что ты смотришь на меня такими глазами? Руки твоего брата не приспособлены, чтобы держать меч. Кем бы он был до того, как Фе поработил ваши души? Сейчас будет бой. Так защити своего брата. Просто потому, что ты любишь его».
       - Эжен! Ты чего? – Марыся дёргала его за рукав, заглядывала в глаза.
       - Всё нормально, сестрёнка. Подожди чуть – чуть.
       «Кто ты? – звучал в голове Эжена голос. – Поговори со мной».
       «А ты? Как тебя зовут?»
       «Что–то случилось – и я забыл. Теперь меня называют по–другому. Мне не нравится».
       «Что ты помнишь?»
       «Страдание. Унижение и страдание. Страх потерять единственное, что я люблю».
       «Ты думал о будущем?»
       «Будущее – это стыд. Это горе».
       «Почему так мрачно?»
       «Такая у меня судьба. Я раб своей судьбы».
       «Что нужно, чтобы ты перестал быть рабом?»
       - Эжен! – завопил призрак над ухом так, что Хранитель вздрогнул. – Ваши женщины уже там. Я пришёл сказать. Сейчас прибудет самоходная телега.
       Забросив душеспасительную беседу, хозяин Лесного Края ринулся вниз по лестнице.

* * *

       Фе ещё изволил трапезничать, поэтому со свежепойманными пришлось разбираться Элиоту, он же Нор Брасон. В день битвы у Западных ворот ему успешно удалось слинять, бросив гарнизон Синего Города на произвол судьбы. Теперь он нарисовался здесь.
       Генерал был жутко доволен. Надо же, как быстро и легко удалось провернуть его замечательный план по захвату того, кто может открыть ворота! А он ещё ждал от Эжена большей изобретательности в деле освобождения пленных. Он сам мог бы предложить четыре хитроумных способа. Он всё приготовил для каждого случая. И вдруг – такой примитив. Помимо всего прочего, он расквитается с Шоэттом за то, что Алеш однажды здорово отдубасил его и даже выбил молочный зуб. А Фе устроит под стенами города замечательное шоу – казнь военнопленных.
       - Ты! – гавкнул Нор Брасон, тыча пальцем в Тима. – Где твой товарищ?
       - Который? – вяло отозвался парень. Он был занят ощупыванием верёвки. Существо, похожее на Куг-Ги, подрезало её весьма рационально. Чтобы пока ещё держалась.
       - Тот, который из Лесного Края. Ш… Как его?
       Что – то генерала переклинило. Он никак не мог вспомнить имя младшего Кэло. От злости, наверное. Он уже видел, что того нет среди пленных и чуял какой – то подвох.
       - Ш…
       - Шкаф?
       - Что?!! Ш… Шотет! Где он? Ты, отвечай! – вежливо обратился Нор Брасон к одному из заползшей на огонёк четвёрки. Тот пожал плечами. Знать не знает он никакого Шотета.
       Генерал накинулся на стражу.
       - Упустили, растяпы!
       Он замахал руками, как вентилятор винтом. Один из стражников весело прогромыхал кубарем вниз по склону. Остальные бросились обыскивать пещеру и её окрестности.
       - Эй! – бесновался бывший Элиот. – Эй ты, змея подколодная! Брось оружие и ползи сюда! Иначе я прикончу твоего приятеля!
       Пленные переглянулись. Нормальные генералы так себя не ведут.
       Холодное лезвие прижалось к его шее, чуть проехалось по коже.
       - Я уже здесь, - сказал Шоэтт. – Бросай оружие.
       В тот же миг Тим разорвал верёвку и отобрал у Нора Брасона меч. Тот заорал, призывая стражу. Пока товарищи освобождались от пут, Тим сдерживал натиск солдат.
       - Не проткни его, Шоэтт! Это сделает наш Эжен! – крикнула Дини. Она бросила на пол оружие, что притащили для пленных они с Настей и теперь подбирала верёвки, чтобы связать генерала.
       Если бы у девушки было время взглянуть на Элиота повнимательней, она могла бы скончаться от разрыва сердца. Настолько страшными были взгляд и выражение лица её бывшего воздыхателя.
       Некстати один из колдунов Фе заглянул в пещеру. Не особо разобравшись, что происходит, он вытянул палец – и в центр пола ударила молния. Элиота отбросило в сторону и он скрылся за спинами солдат. Удрал.
       Воспользовавшись замешательством, Шоэтт закричал, подзывая товарищей к себе. Они прорвались к выходу, но что дальше? Перед ними тысячи врагов, уже поднятых им навстречу.
       Странный звук заставил людей поглядеть вправо. От удивления все замолкли.
       - Нам туда! На этой штуке мы доедем, - пояснил Шоэтт.
       - Без паники! – подхватил Тим. – Это транспорт. Все туда!
       Настя так развернула позаимствованный у строителей собственной дачи самосвал, чтобы защитить беглецов от стрел. Дини первая подбежала к машине и вскарабкалась в кузов. Увидев, что странная зверюга никого не ест, а, наоборот, согласна прокатить, бывшие пленные поступили также. Они втащили в короб на колёсах своих раненых. Шоэтт забрался последним.
       - На пол! – крикнула Дини. Настя нажала на газ и на клаксон.
       Среди врагов началась паника. Невиданная голосящая телега без лошадей нагнала на всех страху. Фары светились в сумерках.
       Не растерялись волшебники Фе. Но им пришлось иметь дело не с беглецами, а с коллегами, что находились на стене.
       Самосвал мчался по степи, а за ним громыхало и сверкало. Воздух был полон воплей. Шоэтт вдруг вспомнил, что когда – то учился магии и лихорадочно соображал, чем он мог бы усилить сумятицу.
       Наконец великая воля Фе вернула его солдатам мужество. Они сомкнули ряды недалеко от стен столицы.
       Настя размышляла, к каким воротам направить машину: к Западным или Восточным. И так и так проехать было невозможно. Никого давить жена Виктора не собиралась.
       Ворота должны были непременно открыться. Фе в нетерпении ждал. Он залез на порядочную высоту, чтобы лучше видеть и управлять своими.
       И ворота распахнулись. Восточные ворота, которые были ему прекрасно видны. Но в этот миг из – под каменной площадки, на которой он стоял, огромной силой выбило маленький камешек. Этого хватило, чтобы обрушилась вся площадка и часть скалы при этом. Фе полетел вниз, получил камнем по темечку и потерял сознание. Оказалось, он не настолько неуязвим, как думал. Волшебство было направлено не против него, так что это просто несчастный случай. Но чары, защищающие Фе, непременно ударят по магу, по чьей вине этот случай произошёл.
       Марыся на стене запрыгала от восторга. Она кинулась было обнять Тербетума, ведь это он всё устроил. Но тот, охнув, схватился за голову и опустился на камни. Секундой позже что – то мелькнуло перед растерявшейся девушкой и ударило в то же место. Марыся бросилась к волшебнику. Она хотела оказать волшебнику помощь, увести из опасного места. Но всё было уже бесполезно. Марыся прижала к щеке его руку и горько заплакала.

* * *

       Ворота открывались чересчур медленно на взгляд правителя.
       - Тебе не стоило бы сражаться, сказал Недди, глядя в осунувшееся лицо друга. – Тебе надо бы отдохнуть.
       - Ничего, дружок, прорвёмся, - откликнулся Эжен. – Ты, главное, помни: ничего из того, чем пугал тебя Фе, не случиться. Я точно знаю. Ты верь мне. Он всего лишь пытается сломать тебя.
       - Да, я знаю, - улыбнулся правитель. Он и сам так думал.
       Ворота распахнулись, выпуская в степь конницу Нетума.
       Солдаты Фе, не чувствуя его поддержки и направляющей силы, дрогнули под напором защитников города. С одной стороны на них мчалось мычащее глазастое чудовище, с другой – напирали враги.
       Фе лишил своих воинов возможности переживать за свои семьи, бояться за близких, сражающихся рядом. Он велел им забыть свои жизни, заставил помнить лишь о насущных потребностях и о том, что надо сражаться, убивать и победить. У этого колдовства был один изъян. И Фе полагал, что это чистое вредительство. Он даже знал, чьё.
       Никак невозможно было до конца подавить инстинкт самосохранения. Сейчас, не контролируемый волей диктатора, он взял верх.
       Те воины, что ещё сражались, просто пытались сберечь свои шкуры или давали выход нечеловеческой злобе, что культивировал Фе. Старые обиды, претензии неизвестно к кому, перенесённые унижения, стыд за когда – то совершённые проступки, недовольство собой, неуверенность, зависть и чёрная ревность, вызывающие в душах ненависть к себе и себе подобным. Это то, на чём ещё держалось войско в серебристых доспехах.
       Эжен резко развернул коня влево. Там, где схватка была особенно яростной, он увидел глаза одного из этих солдат.
       Ярко сверкнул синевой и золотом меч Хранителя. Воины в серебристом бросились было на него – и тут же отлетели прочь, отползли подальше на четвереньках.
       Прорвавшись сквозь толпу, Эжен занёс меч над молодым воином, почти мальчиком. Ещё мгновение… Его клинок был отбит одним из стандартных, ничем не примечательных мечей войска Фе.
       Парень, осмелившийся схватиться с самим Хранителем, тут же оказался на земле. Его меч упал к ногам коня Эжена. Вскочив, воин безоружным встал между хозяином Лесного Края и растерявшимся мальчишкой. Его протянутые вперёд руки – это безумная попытка защитить. Не себя, а того, кто сзади. Секунда – и опомнившийся паренёк встал рядом, угрожая Хранителю обломком клинка. Их обоих сбивал с толку смеющийся взгляд Эжена.
       - Причина? – грозно крикнул он, обращаясь к старшему. – Причина, по которой я мог бы сохранить ему жизнь?
       Тот, видно, никак не мог сообразить, о чём речь. Эжен ждал. Он читал мысли парня также просто, как чужую газету в метро.
       Воспоминания… Воспоминания и сомнения: не слишком ли ничтожна причина?
       - Ну?
       - Я люблю его, он мой брат! – выкрикнул смельчак, не опуская вскинутых рук.
       - Так вот, - поучительно сказал Хранитель, опуская меч. – Это мой вам урок и подарок. Не ваши жизни, нет. Нечто большее. Но учтите, не все подарки должны быть на виду.
       Он было собрался уезжать, но кое – что вспомнил:
       - Имя? Твоё имя, ты, раб судьбы.
       Тот нахмурился, глядя в весёлые глаза странного человека.
       - Что такое? Просто вспомни, как тебя зовут.
       И он вспомнил, и едва не потерял сознание от всевозможных эмоций. В основном, отрицательных.
       - Илоу. Меня зовут Илоу. Это моё имя. Илоу Натано.
       Эжен на несколько секунд даже потерял дар речи. А он ещё смеялся над мрачным настроением молодого волшебника!
       - Братья Илоу и Оли… Я слышал о вас. Ну так посмотрите туда – это ваша надежда.
       Он указал на высокие стены, лёгкие, тонкие, разноцветные башни, синие крыши, шпили и флюгера, блестящие на солнце. На резные голубые ворота и грандиозный Мост. И крикнув своим любопытствующим воинам:
       - Не трогайте их! – Эжен заспешил дальше.
       
* * *
       
       Настя изо всех сил вцепилась в руль. Она молилась об одном: «Только бы ни на кого не наехать!» Сумасшедшие мужчины сколько угодно могут протыкать друг друга колющими и режущими предметами. Она не желала в этом участвовать. Поэтому Настя смотрела в оба.
       Когда ей шёл шестнадцатый год, она видела, как пал Белый Остров. Когда ей было тридцать два, она проводила всю свою семью на битву с Акорсом. Совсем недавно она снова видела, как едва не был взят Блестящий Дворец и от переживаний дубасила веслом кого ни попадя. Теперь опять приходится пытаться выжить среди безумия боя. И все хотят одного: проткнуть чем – нибудь острым её, Настю.
       Она резко повернула руль, когда блестящая сталь полетела прямо под колёса. Вот лопнет шина – тогда кранты!
       Чтобы не врезаться в большую драку, Настя притормозила. Ребята выскакивали из кузова, подбирали оружие и вступали в бой. Но их враги уже бежали. Похищенный грузовик превратился в санитарную машину. Очень удобно. Настя несколько раз проехалась до города и обратно. Дини распоряжалась сзади. Женщин принимали, как национальных героинь, а самосвал – и того лучше.
       Сейчас Настя и Дини только – только выехали из ворот и свернули в сторону поля боя. Там происходило подозрительное движение. Похоже было, что серебристые перестраиваются для новой атаки. Наверное, оклемался Фе.
       - В город! – крикнул Недди. – Уходим в город.
       Пешие отряды преградили им путь. Вдалеке приготовилась конница.
       Даже если бы её командир был не в доспехах, а в скафандре, Настя узнала бы его, эту паршивую овцу, эту дрянь.
       - Элиот! Это Элиот! – кричала Дини из кузова. – Пусти меня за
руль, я его задавлю!
       Но Настя уже прибавила скорость. Они лихо промчались двадцать метров, и тут им удалось – таки напороться на колюще – режущие предметы. Машина осела сразу на все колёса.
       - Бежим! Это неспроста! – одновременно крикнули Дини и Настя тем, кто находился в кузове, чтобы помочь им.
       Они едва успели отбежать, как что – то здорово тряхнуло самосвал. Он подпрыгнул и взорвался. Грохот и пламя перепугали пехоту и она как – то не сильно сопротивлялась воинам правителя Недди, прорывающимся к городу.
       Всадники же всей ордой неслись на короля Эжена. Он остался один среди поля, между конницей и пехотой. Элиот, ликуя и предвкушая победу, летел прямо на него.
       Эжен улыбнулся и махнул рукой. Кони шарахнулись, люди полетели на землю. Элиот кувыркнулся с седла, шлем покатился в сторону. Хранитель убил бы негодяя прямо сейчас, не дав ему подняться. Но звук взрыва заставил его оглянуться.
       Руки отказались служить Эжену. Он хотел и не мог вытащить меч. Он вообще забыл, что собирался делать. Хранитель вряд ли даже усидел бы в седле, но ему не дали упасть, подхватили, погнали Дружка во весь опор. Ему кричали на скаку что – то очень хорошее. Что?
       - Они живы! Мы видели! Живы и здоровы.
       Сразу за воротами, где стены пугающе высоки, он услышал голоса Насти и Дини. Они и вправду живы. Как хорошо!
       Эжен посмотрел туда, где должно было переливаться голубизной и золотом летнее небо, но его загородили знакомые встревоженные лица.
       - Ну, ребята, - сказал Хранитель, - ну мы и даём, однако.

       * * *

       А ночью он снова полез на стену. Душа Эжена требовала отметить одну из величайших побед его жизни грандиозным фейерверком, посмеяться над Фе на виду всего Иллена. Иначе его просто разорвало бы от радости.
       Илоу и Оли. Надо же!
       На стене маячили Недди и Марыська. Девушке было грустно. Дини не была волшебницей и не разглядела уловку Штефана. Листок, на котором было написано письмо Эжену и дочерям, на самом деле состоял из двух тончайших, слепленных друг с другом частей. На внутренних сторонах Штефан откровенно описывал как была задумана и осуществлена операция по захвату эльфийских государств, зачем придумали обвинить в предательстве Куг-Ги и кому это было нужно. После разговора с Акорсом отец Елицы и Марыси взглянул на всё это с другой точки зрения. Он так и писал.
       Марыся тихонько плакала. Недди пытался её утешить.
       - Тебя обрадует, если я напугаю Фе и всех его гавриков? – спросил её Эжен.
       Та подняла заплаканные глаза и ответила в своём духе:
       - Очень.
       Хранитель вдруг дёрнул их обоих в сторону. Зубец стены, за которым они только что стояли, разлетелся вдребезги, мелкие камешки осыпались вниз.
       - Бедный Недди! – рассмеялся Эжен. – Весь город разнесли. То я решётку оторвал, то вот теперь стену ломают. А ты, Марыська, кончай канючить. Совсем бдительность потеряла. Если б не я, что бы с вами было?
       - Да–да–да! – затараторила девушка, быстро – быстро вытирая глаза.
       Что–то грохнуло – и прямо перед ними распустился огненный цветок. Такие же цветки расцвели в городе. Кое – где начались пожары.
       - Можешь потушить? – спросил Хранитель, спихивая со стены эту цветущую гадость.
       - Попробую, - пискнула Марыся.
       Они занялись каждый своим. Марыся – работой пожарного. Эжен – чтением лекции правителю.
       - Спички детям не игрушка. Прячьте спички от детей. Кто не слушается, получит по попке. Примерно так.
       В степи все огни собрались в две яркие волны, увеличенные волшебством во много раз. Оторвавшись от земли, они летели навстречу друг другу, не причиняя никому особого вреда. Там, где волны встретились, был такой огненный всплеск, что в Тихом Озере отразилось яркое сияние. Елица вцепилась в спинку детской кроватки и опустилась на колени. Она понимала, что это, но, Боги Иллена, как же страшно!
       На Высоком мосту, ведущем в разорённую Алону, только что закончились важные переговоры. Войско, собранное в Н;дэре, желало влиться в ряды эльфов и северян, что спешили на помощь Нетуму. Переговоры были трудными. Особенно тяжело было вести их здесь и с теми, кто разрушил прекрасный город. Но Энойр и Коо пересилили себя и пожали странно маленькую для мужчины руку предводителя бывших врагов. Сейчас все смотрели на непонятные всполохи на юге. Воины были так удивлены, что забыли о главной проблеме всего мероприятия: как войску Н’дэра переправиться в Анорру, если Река не пускает никого. А тут ещё гроза – не гроза…
       Золотая Река, казалось, весело мигнула, мол, ладно уж, идите. Астаи, предводитель серо – бурых, тоже потрясённо моргнул: он потерял равновесие и чуть не упал. Невидимая преграда внезапно куда-то делась.
       - Ну что же вы, идите, пока Река позволяет. Это говорит о том, что ваши намерения действительно чисты, - сказал Энойр.
       Кебето, весело скакавший по склону за зайцем, вдруг остановился и поджал хвост, глядя на юг. Что это? Уж не та ли напасть, из – за моря, о которой говорил Виктор? Но потом серый пушистый хвост вильнул и Кебето уже сожалел, что притормозил. Опасности он не чувствовал, зато заяц ушёл.
       Из расписного домика дети выскочили во двор.
       - Зарницы, - сказала Яна. – Где – то идёт гроза.
       - Не знаю, не знаю, - нахмурилась Тхаа. – Вдруг опять… то же самое?
       - Да нет, я бы понял, - зевнул Янек. – Наверное, действительно гроза.
       Мальчик был почти уверен в этом, но всё же посмотрел на Тогу: что он скажет?
       Эльф улыбнулся ребятам. Конечно же, ничего страшного. Но лучше бы Куг-Ги побыстрей вернулся. Где его носит в такую пору?
       Хранителя Кораблей вынесло на луг, к самой Реке. Он держал за руки старшего брата и едва не плакал от счастья.
       - Виктор, о Виктор! – говорил он. – Идём домой. Там все. Такая будет радость!
       Старший Лаэнса оставил взбудораженных эльфов наедине с их проблемами и теперь был свободен от всех обязательств. Кончились его скитания на севере. Он спешил на юг, к Эжену. Он не мог остаться с Куг-Ги.
       - Я обещал, - объяснял он, - что не буду лезть в судьбу Сердца Реки. Это серьёзно. Я не могу ослушаться Раззу. Я не могу путешествовать с вами, пока Яночка среди вас, а Камень цел. Не грусти, родной, мы встретимся в Синем Городе. Нас будут разделять всего лишь сутки.
       Виктор опустился перед Куг-Ги на колени. Тот был вне себя от горя. Старший Лаэнса утешал его, как маленького.
       - Значит, вот так и уедешь? – тихо спросил младший брат. – А Янек?
       - Ну, передавай ему привет. Не расстраивай ты меня, и так тяжело уезжать. Но ты понимаешь, что надо?
       - Да, - шепнул Куг-Ги. – Понимаю. Нельзя ослушаться Раззу.
       Они смотрели на странные сполохи, отсветы чего–то, невероятно далёкого.
       - Ты, Виктор, езжай быстрей. Чтобы поскорее оказаться с Эженом. Ладно? Видишь, там что творится? – взял себя в руки маленький домовой.
       - Конечно, - ответил брат. – Я буду торопиться. Но пока у нас есть эта ночь. Мы успеем поговорить.
       …Огненное колесо неслось в сторону Степных Скал, где на безопасном расстоянии от городских стен была ставка Фе. Там оно наткнулось на чары приспешников колдуна и рассыпалось на искры. Шатёр Фе вспыхнул и сгорел в секунду. Диктатор остался стоять столбом. Вот так Эжен отыгрался на нём за испытание на холме Ароды. Бедный Фе! С перепугу у него начал дёргаться правый глаз.
       Хранитель отряхнул руки.
       - Ха – ха! – сказал он. – Знай наших!
       Марыся смотрела на него дикими глазами.
       - Ты? – наконец пролепетала девушка. – Это всё ты?
       - По – моему, неплохо, - скромно оценил сделанное эксцентричный волшебник. – Будет знать в другой раз, как натравливать на нас всякую нечисть.
       Марыся охнула и привалилась к стене. Люди потихоньку начинали отмирать и переговариваться.
       - Мой Эжен, - укорил его неизвестно откуда взявшийся Коэл. – Ну нас – то зачем так пугать?
       Едва переводя дыхание, правитель сказал:
       - Подумаешь! Обычное представление. Наш Эжен жить не может так, чтобы не повыделываться.
       После всех этих событий Синий Город получил несколько дней передышки. Фе, бросив бесполезные попытки захватить его, сосредоточился на идее другого захвата: Яночки и Сердца Реки.

* * *

       А утром пятеро путешественников покидали расписной домик. Куг-Ги и Тогу сказали, что эта возня с Забытой Скалой их замучила, и они едут на юг. В одном из приграничных городков они найдут детям провожатых и те подождут на Белом Острове конца событий в Нетуме. А там можно снова взяться за поиски. Тхаа собралась было поскандалить, но Янек и Яночка не поддержали её. Они просто не знали, что сказать.
       Куг-Ги явился перед рассветом, тут же залёг спать и проснулся поздно. Завтрак начали готовить без него. Не успели оглянуться, как он опять куда – то исчез.
       Акорс, прижившийся в кустах, видел, как домовой направился в лес. Бывший владыка Н’дэра подумал – подумал и поковылял в том же направлении.
       Он увидел всеобщего дядю сидящим в рассохшейся лодочке. Не оборачиваясь, Куг-Ги сказал:
       - Привет тебе, Акорс. Как оно, в кустах–то?
       - Спасибо, я спал в сарае.
       Он приблизился и сел напротив.
       - Ну вот, ты оправдан, Хранитель Кораблей.
       - Подслушивал? Чего не подошёл?
       - Ну просто… Виктор должен ехать, а я должен остаться.
       - Понимаю. Тебе некуда идти. Оставайся. Но только на время. Это всё – таки мой дом. Захочешь построить свой – я помогу. Где – нибудь в отдалении, чтоб я тебя не часто видел.
       - Ты меня не простил.
       - Но я тебя понимаю.
       - Говорят, понять и простить – одно и то же.
       - Когда ты построишь свой дом, ты будешь бояться за него. Потому что видел горящую Алону. Тогда ты поймёшь меня.
       Акорс задумался.
       - Послушай, Куг-Ги. Здесь никого нет. Мне будет скучно. Нет ли на Иллене другого места для меня? Я понимаю, никто не хочет, чтобы я был чьим – то соседом. Но я изменю внешность, а ты дашь мне новое имя. Я не могу, как раньше. Я хочу, чтобы вокруг было полно людей, праздники, музыка, огни, животные, ярмарки и базарные дни, карусели и разные сладости, искры на воде и… И я хочу дружить с вами.
       Глаза у Куг-Ги становились всё больше и больше. Особенно его потряс последний пункт.
       - А мы что, тоже хотим с тобой дружить?
       - Послушай, Куг-Ги, - снова завёлся Акорс. Его глаза горели, в лице читался восторг. – Я же бессмертен. То есть, меня могут убить или может быть несчастный случай, но я не старюсь и умереть сам не могу. И вот я думаю. Люди умирают и рождаются вновь. Совсем другими. Ты ведь дружишь со своим двоюродным братом?
       - А причём здесь Недди?
       - Потом, Куг-Ги. Ты подумай. Я был рабом, лишённым воли. Даже мой разум был порабощён. Освобождение от рабства – это ли не новая жизнь? В моём случае это так. Я умер и родился вновь. В самом начале, когда всё было ещё не так серьёзно, твой предок считал меня другом. Ему не было со мной ни скучно, ни грустно. Он помогал мне быть собой. Я помню его беседы и его уроки. Это помогло мне сейчас. Отчего бы вам со мной не дружить? Я не причиню вам зла.
       - Но я не знаю… Ты уже причинил. С другой стороны, как бы и не ты. А с третьей, Фе рвётся завладеть Сердцем Реки и снова превратить тебя в раба. Даже хуже того – в оружие. В кошмарную убойную силу, страшную для всех миров. А начнёт он с нашей семьи и с Иллена.
       Акорс молчал. Он был в отчаянии. Да, это вполне возможно.
       - Куг-Ги, - сказал он наконец. – Ты ведь не допустишь этого?
       - Не узнали мы, где Забытая Скала, Акорс. Не поняли, что делать там с Сердцем Реки. Ты сбил нас с толку своей запиской.
       - Но я могу всё исправить, - тихо произнёс Акорс. Куг-Ги поднял брови. – Я знаю, что говорил Ян Лаэнса о далёком будущем. Я не показывал это Виктору, ведь не он путешествует с Яночкой. Я хотел сам сказать. Тебе.
       - Так говори же, - шепнул маленький домовой.
       - Лучше прочитай.
       Акорс протянул Куг-Ги старый – престарый, еле живой обрывок бумаги. Он был толстым, жёстким и побуревшим, словно его намазали йодом. Края его обламывались, если к ним не осторожно прикасаться. Это было окончание текста. Начало затерялось где – то в глубине веков.
       - Есть один мастер, Ро. У него сохранялись некоторые вещи Яна Лаэнса. Они дружили. Ро, наверное, сам не знал, что у него это есть. Сложил книги в стопку и убрал в чулан. Листок был в одной из них. Пять лет назад этот мастер жил в Горном Замке, вещи все там и остались.
       - И ты нас гонял по свету!
       - В бумаге нет ответа, так, подсказка, быть может. Я думал, дочь Раззы поможет вам.
       - Но это оказалась Дини! Она не знает.
       - Я ошибся. И я ждал возможности с тобой поговорить.
       - Но нас чуть не растерзали озверевшие эльфы!
       - А кто виноват, что ты им попался? Сидел бы себе в кустах.
       - Тьфу ты!
       - Читай лучше.
       Начало текста приходилось на конец слова.
       «…ство. Оно будет с тобой в степях и под землёй, в лесах и горах, в живых и разрушенных городах, на большой и малой воде, в чужих краях и в родном доме. Оно поселится там, где твоё сердце, и ты не допустишь, чтобы ему причинили зло. Оно не допустит, чтобы зло причинили тебе. Ты важнее целого мира – и оно пойдёт за тобой. Когда оно будет готово погибнуть от твоей руки, лишь бы защитить тебя, не станет того, что ты хочешь разрушить и уцелеет то, что ты хочешь спасти. Но что такое наши желания по сравнению со всеми желаниями всего мира?
       Пусть эти слова помогут тебе понять. И ты поймёшь, едва придёт время. Просто жди.
       Услышав музыку в полдень – следуй за ней. Музыка – это ветер над водой Золотой Реки. Ветер знает всё. Спроси его: он знает о сроке. А солнышко знает о месте.
       Я наделал ошибок, но ты их исправишь. Ты будешь вознаграждена на закате.
       Не суди строго старого Яна Лаэнса. В ту пору, когда я связал себя Узами Мести, я был молод, как ты. Я не знал, что желая облагодетельствовать весь мир, можно его погубить.
       Самый плохой день ты превратишь в самый лучший, и я скажу тебе: «Спасибо, Айре».
       - Он, что, жив? – поразился Куг-Ги.
       - Да что ты, как можно?
       - А что же он пишет, что скажет?
       - Не бери в голову, Раньше выражались не как сейчас. Это такой оборот. Это письмо к вашей Яночке, ты понял?
       - А что такое «ство»? Волшебство? Мотовство? Бегство?
       - Кретинство, - припечатал Акорс. – Откуда мне знать? Иди, обсуди это со своей командой. Слышишь, они зовут тебя. И побыстрей уезжайте. Очень хочется есть.
       - Послушай, Акорс, - смущённо сказал Куг-Ги. – Если хочешь всё то, что ты тут перечислял, иди в Нетум. Он станет таким, пусть и не сразу. Ты всегда хотел прибрать его к рукам. Вот и будешь там жить. Свободный, как тот самый ветер. Ссейдин. Ветер над Золотой Рекой. Заметил? Я дал тебе новое имя.
       Хранитель Кораблей развернулся, чтобы идти.
       - Да, - обрадовался Акорс. – Да. Я хотел прибрать Нетум к рукам. И я его приберу. Я приду к правителю и предложу свои услуги. Я многое могу, как волшебник. Ну и вообще. Виктор меня подучит – и я что – нибудь изобрету. Что попросят. Я буду смотреть, как вы сажаете Сады. Нет, я сам буду сажать. С таким именем я как бы немного причастен к семье Арода, не так ли? Я изобрету большую поливальную жужжалку, если в Правилах это не запрещено. Я спрошу у Виктора. Жужжалка будет поливать все эти саженцы. Хотя нет. Нужно ведь электричество. Хотя всё – равно, что – нибудь можно придумать. Куг-Ги, у меня будет дом и прудик в саду. Ко мне станут приходить Элоиза, Янек и Яночка. А Тхаа… Ну что, Тхаа… Она не придёт. В этом моё наказание. Иди же. Вон она, тебя ищет.
       - Удивляюсь я тебе, Акорс, - сказал Куг-Ги, улыбаясь кусту. – Ты словно и не Акорс вовсе.
       - Ссейдин, Лаэнса, ты сам назвал меня так.
       Маленький домовой побежал навстречу голодной и очень злой Тхаа.
       - Ну мы же завтракать не садимся без тебя! – выговаривала она ему на ходу.
       Во время завтрака ребята на все лады обсуждали письмо из прошлого. Тхаа это было неприятно. Она по-прежнему не верила Акорсу и боялась его. Мысль о том, что он сидит где-то в ближайших кустах, ей не нравилась, и она уже рвалась уезжать. Пришлось ещё убеждать дочь пяти родителей в добрых намерениях её родного отца.
       Яну возмущало всё. То, что создатель Сердца Реки нагло обращается к ней, а письмо при этом такое иносказательное, то, что Ян Лаэнса обозвал её Айре и решил, что она непременно должна знать, где родной дом чёртовой реликвии, то бишь Забытая Скала. То, что он требовал от неё, чтобы она куда – то там шла одна, как крыса за волшебной дудочкой. А главное, её испугали слова про плохой день и все желания мира. Кто – то уже говорил такое и что – то тогда случилось. Ах да, наши победили, а Тогу хотел, чтобы она о чём-то не догадалась. И были ведь ещё слова. Про ниточки судеб в её руках.
       Но Яна – девочка сдержанная. Она высказалась только раз.
       - Послушайте, тут ещё сказано, что я не допущу, чтобы камню причинили зло. Ага! Я знаю, как это бывает! Приходишь на какую – нибудь скалу и вместо того, чтобы бросить такую вот «прелесть» в лаву, надеваешь её на палец. Зарываешь в землю. Прячешь в пещере. Кладёшь в карман.
       - Глотаешь целиком, не запивая, - подхватил Янек.
       - Я не смогу.
       - Точно. Если камень большой, просто так не проглотишь. Надо обязательно запить, - хихикнула Тхаа. - Слыхала, Яна, кто-то за тобой пойдёт, или с тобой придёт...
       - Это мы, - обрадовался Янек.
       - Это я, - кивнул Куг-Ги.
       - Там что-то про музыку, - напомнила Яночка. - Дурацкая записка. Я ничего не поняла. Никто ничего не понял. Зачем она нам?
       Янек легкомысленно махнул рукой:
       - Не дрейфь. Тут сказано, Сердце Реки тебя защитит и разрушится. Смотри, вот прямо так и сказано. Правда, Тогу?
       - Да, - вздохнул эльф. И это всё. На нём лица не было. А на том, что было, застыло горе.
       - Ты чего такой? – спросил мальчик.
       - Не знаю. Давайте собираться, хватит сидеть.
       Эльф отобрал у Куг-Ги салфетку, которую тот задумчиво кусал вместо хлеба, и призвал всех к порядку. Сборы прошли быстро. Тормозил только их личный домовой. Он тоже был странным. Отвечал невпопад, задумывался на ходу, бесцельно бродил туда и сюда. Его попросили дать ключ от погреба, он ушёл надолго и вернулся с кочергой. Тогу пригрозил употребить её по назначению. Куг-Ги сел на лавку и вообще не принимал участия во всеобщей суете. Вредный Стани принёс ведро воды и опрокинул на него. Тогда всеобщий дядя вышел из задумчивости и отчитал юного эльфа, как вполне нормальный Куг-Ги. Он проверил печку, окна и двери и сказал ребятам:
       - Вот, пожалуйста. Если вдруг что – добро пожаловать. Всегда, в любое время. Вы знаете, где лежит ключ.
       Они выехали со двора около полудня. Хранитель Кораблей помедлил у ворот. Ему было жаль так быстро покидать свой счастливый дом. Почему – то он стал бояться, что не вернётся сюда больше. Куг-Ги вздохнул и заспешил за друзьями.
       Они ехали быстро и отъехали уже далеко, когда Яночка ощутила что – то странное. То ли нежелание уезжать, то ли призыв вернуться. Девочка поравнялась с Куг-Ги. Так было спокойнее. Они в тревоге уставились друг на друга. Хранитель Кораблей глянул на небо. Солнце достигло зенита.
       И тогда в тишине, не заглушаемой ничем, где – то в самой серёдке Яниной души, послышалась музыка. Звук свирели.
       Девочка натянула повод. Куг-Ги остановился тоже. Остальные пока ничего не слышали, проскочили мимо и только тогда придержали лошадей.
       - В чём дело? – спросил Тогу, но его голос прервался.
       - Ей надо идти. Куда – то. – Жалобно проблеяла Тхаа.
       - Ничего не выйдет, - сказала Яночка. – Не гожусь я для такого дела. Я вредная, бестолковая, ленивая, неблагодарная…
       - Ты лучше всех, - прервал её Янек.
       - Ты моя сестрёнка, - напомнил Тогу.
       - Ты моя подруга, - через силу улыбнулась Тхаа. – Но куда ты пойдёшь? Куда приведёт тебя эта музыка?
       - Я одну её не пущу, - заявил Янек. – Как можно? Скоро вечер! Я пойду с ней.
       - Нет, - сказал Куг-Ги. – Вы помните? Я клялся беречь вас. Я бы не отпустил её одну. Но я клянусь вам сейчас вот в чём. Яночку проводят. Ей не причинят зла. Она будет в безопасности. Я знаю провожатого. Я ручаюсь за него, как за себя. Всё будет хорошо. Иди, Яна. У Синего Города сейчас такое творится! Может, тебе удастся это остановить.
       - Может, и вправду удастся? Солнышко, ты помнишь про ниточки? В твоих руках жизнь наших пап. – Тхаа умоляюще сложила ладони.
       Яночка машинально пересчитала количество этих пап. Входит ли сюда её собственный папа?
       - В её руках вообще всё, - сказал Янек, - но я не могу её отпустить. Почему так вдруг? Что ещё за провожатые? Почему не мы?
       Зовущий звук становился сильнее. Яна уже с трудом понимала, что говорят друзья. Вроде, Янек беспокоится за неё. Девочка улыбнулась ему.
       - Я поехала. Надо – значит надо. Пусть это скорее закончится. В случае чего, не сама я себя выбирала.
       И она развернула Машку. Друзья остались на поляне. Куг-Ги вздохнул. Акорс полон сюрпризов. Кто мог подумать, что провожатым будет именно он? Янек плакал и не мог остановиться. Тогу перебрался на его лошадь и прижал к груди русую головку.
       - Поехали, - сказал лейтенант. – Поехали. Всё идёт, как должно, только так, а не иначе.
       

* * *

       Яночка двигалась по той же самой тропке, по которой только что ехала в обратном направлении с друзьями. Её удивляло собственное состояние. Она не боялась. Прошли печаль от разлуки с друзьями, тревога и неуверенность. Осталась радость от того, что скоро всё это закончится и они встретятся вновь. Яна улыбалась, любуясь своим браслетиком, лесом, расписным домиком. Музыка, которую она слышала, не была такой уж настойчивой. Она давала ей право выбора. Но он был сделан давно и отступать было смешно. Под звуки сонного, жужжащего и шелестящего полдня, Яна толкнула створку ворот.
       Это был Акорс. Это он стырил дудочку Куг-Ги, расписанную пушистыми травами.
       Он мог бы устроить ей испытание, наговорить что – нибудь плохое про её друзей, про её любимого дядю Недди, про обожаемую Элоизу и посмотреть, как она будет выкручиваться. Может, и впрямь, девчонке это дело не по плечу?
       Но зачем?
       Она пришла сюда одна, она готова ко всему, а испытаний было столько, что будь здоров! Всякой гадости про друзей она не поверит. Зачем трепать ребёнку нервы?
       Яна могла бы припомнить Акорсу все его преступления и прегрешения, и устроить поучительный скандал. Алина так бы и сделала.
       Но зачем?
       Теперь он другой, он с ними, он сделал столько хорошего.
Зачем трепать себе нервы?
       - Я приготовил тебе подарок, - сказал Ссейдин. – Посмотри на небо.
       Яночка посмотрела. И протянула к подарку руки.
       - Васька! Васенька! Моя птичка! Лети сюда, я здесь!
       Ящер хлопнулся перед ней. Он принялся её облизывать, обнюхивать и вилять хвостом. Радость просто неземная. Яна обнимала его за всё, что обнималось.
       Откуда–то из–под крыла послышался голос:
       - За это научи меня готовить суп, ладно? Что–то я с вами совсем оголодал.
       - Ладно – ладно, научу, - смеялась девочка.