Глава 19

Это утро было на удивление красиво – утро последнего дня в жизни Мираниса. Огромное, полное еще не сильного жара солнце поднималось над верхушками деревьев, и не спеша поплыло к своему зениту по чистому голубому небу, даря людям жаркий день. Легкий, шаловливый ветерок лениво гнал по дорогам в песчаной дымке редкие опавшие листья прямо под колеса телеги, на которой везли заключенных к месту казни. И было так тихо, так спокойно. Ведь их везли по дороге смерти, но не по той, где ехал Миранис вместе с Валессием, а по дороге от тюрьмы до площади.
Молчали зрители, боясь вздохнуть. Иначе они могли бы перетянуть на себя судьбу обреченных. Молча плакала рядом с Миранисом жена Жерана, стоявшая в одной рубахе прямо за плечом племянника. Сам Жеран сидел на полу телеги, уставившись в толпу ненавидящим взглядом. От этого взгляда у всех перехватывало дыхание.
Алексар посмотрел на солнце, подставив бледное лицо ярким лучам. По толпе пронесся тихий вздох – обреченный юноша был удивительно красив в этот момент и казался невинным мальчиком. И все ближе, все ближе приближалась телега среди недвижимой толпы к помосту, за которым на самом лучшем месте сидел Сарж рядом с облаченным в черные одежды человеком средних лет. Так Миранис в первый раз в жизни встретился взглядом с Великим и изумился глубине мысли, светившейся в этих темно-синих глазах.
Великий не сильно-то хотел присутствовать при этом фарсе. Ему не было жаль ни Жерана, ни его глупой кокетки-жены, но этот мальчик вызвал у мужчины интерес. Не простой мальчик, удивительный. И тот самый, о котором ему еще вчера говорили... В отличие от застывшей в молчании толпы, Великий не боялся проклятия, поэтому вполне спокойно и внятно сказал:
– Простите мое незнание, Миранис – я лишь вчера прибыл в вашу милостивую столицу, но чем провинился перед вами этот мальчик?
– Этот мальчик только с виду такой милый, – с горечью в голосе ответил юноша. – Он был моим другом и предал меня, настроив против меня родного дядю. Я бы смог простить, вы же знаете, но его примеру последуют и другие.
– Видимо, ваш друг очень умен, мой принц. Он всего два дня, как прибыл в вашу столицу, и уже сумел составить такой сильный заговор, что даже болезнь предводителя не помешала его осуществлению.
– Видимо, Великий знает больше, чем кажется на первый взгляд, – мрачно заметил Миранис. – Но вы зря обвиняете меня в предвзятости – ему хватило этих дней, чтобы охмурить моего дядю и навести связи. Род Алексара очень древний, ему все поверили. Участие Алексара в заговоре подтвердили множество свидетелей.
– Под пыткой..., – мягко улыбнулся Великий. – Я не раз говорил вашим родителям, что это не лучший способ узнать правду. Есть и другие.
– Он убежал!
– Он знал, что вы уже все решили, мой принц.
– Вы меня в чем-то обвиняете? Думаете, мне легко смотреть на эту казнь?
Телега достигла помоста и заключенные спустились на землю. Все ждали знака Саржа, но лжепринц не спешил – он был увлечен разговором с Великим. Никто не смел прервать этот разговор, лишь приговоренная женщина несколько раз не сумела сдержать рвущееся наружу рыдание.
– Ну что вы! – усмехнулся Великий. – Разве мне, смертному, обвинять в чем-то наследника трона Алиссии? Однако отнять жизнь легко. Этот мальчик молод, может он еще передумает делать такие глупости, в которых вы его обвиняете. Отдайте его мне. Молитвы святых людей сделают из него доброго служителя Единого.
– Сделать из него служителя? – натянуто засмеялся принц. – Для него всегда ваш дом служения был тюрьмой, Великий. И вы хотите его туда на всю жизнь заточить? Да для него смерть краше! Я знаю своего друга!
– Вы забываете одну мелочь, господин, – немного холодно произнес Великий. – Вы забываете о моем праве пощадить пленника и забрать его под сень Единого. И пусть Единый решает, а не мы с вами, может ли из этого человека получится служитель или нет. Тем более, что дома служения у нас разные.
– Ваше упрямство удивляет меня! – воскликнул Миранис. – Забирайте свое сокровище! Только потом сами отвечайте за свою ошибку! – Миранис дал знак стоявшему рядом офицеру, и тот, поклонившись принцу, немедленно направился к заключенным.
Женщина, вообразив, что их пришли убивать, завизжала. Не выдержав, Алексар обнял тетю, прижав ее к своей груди. Поняв, что пришли за ним, юноша почти силой заставил Жерана обнять жену и устало пошел за стражником. Когда его привели к трону, Алексар, или Миранис, плотно сомкнул губы, ожидая нового унижения. Шлепнувшись на колени, юноша с вызовом посмотрел на своего мучителя:
– Смотрите, Великий, смотрите на него! – зашептал принц. – О, Единый, какие глаза! Это – не глаза служителя. Это глаза борца! Такие никогда не сдаются! И вы еще меня упрекаете, – я собираюсь пощадить его, а он меня ненавидит. И это при всем том, что я ничего ему не сделал! О, Единый, дай мне сил!
С этими словами Сарж сошел с трона и ласковым жестом поднял Мираниса с земли. Обнимая пленника, он прошептал ему на ухо:
– Ты ведь будешь молчать, правда, дружок, – в глазах обреченного проснулось удивление. Что теперь в словах – ему все равно никто не поверит. – Будешь молчать, мой хороший...
– Любишь играть, колдун, – усмехнулся Миранис. – Не понимаю смысла твоей игры. Хотя нет, это Великий потребовал моей жизни? Ты еще пожалеешь, если не убьешь меня сейчас.
– Я уже жалею! – наигранно жалобно протянул Миранис. – Я очень жаждал поплакать над твоей могилой, но пока удовольствие откладывается. Знаешь, как больно! У меня отобрали самое лучшее, что ожидало меня... Кроме коронации, конечно!
– Не расстраивайся, родной, – парировал Алексар. – Ты первым можешь меня встретить на той стороне. Если отец тебе позволит... И братику своему привет передай, пусть долг приготовится платить...
– И что же ты мне можешь сделать, а, служитель? – усмехнулся Сарж. – Одно слово и красавицы Сарины нет. Еще слово – и нет родителей девушки. Умрут в мучениях, как Алексар. Один шаг из дома служения, и ты живешь, а они мертвы. Все понял?
Бледность Мираниса говорила о том, что тот, наконец, понял, и Сарж отпустил свою жертву. С трудом поклонившись, бледный Нис тихо, но внятно произнес:
– Алиссия да возрадуется твоей мудрости, да наградит тебя Единый за твою милость.
Сарж с улыбкой обнял будущего служителя. Он-то хорошо понимал, в какую ловушку, сам того не знал, загнал Мираниса Великий. Поцеловав свою жертву в щеку, лжепринц выдавил из себя слезу и добавил, чтобы услышали придворные:
– Мне было бы очень больно убивать тебя.
Служители окружили спасенного и повели его мимо плахи в расступающихся толпу. Миранис уже не видел счастливых слез сестры Алексара, не замечал, как пытается поймать его взгляд Валессий. Телохранитель не послушался воли своего друга, но теперь изумлялся бледности принца, гадая, что прошептал Сарж своему сопернику.
Служители остановились. Они не могли уйти с площади до окончания казни. Миранис так и не посмел поднять глаза туда, где убивали его последних родных. Полоснул по сердцу крик тети, Жеран почему-то умер молча. И тотчас над залитой кровью площадью пронесся знакомый ненавистный, скорбный голос:
– Да хранит Единый их души, души последних заговорщиков, кровь которых мне пришлось пролить на этой площади. И да послужат их судьбы уроком для неверных! Я скорблю над их телами, но не мог поступить иначе. Объявляю траур по дяде и тете на два дня и в новолуние мы начнем новую жизнь. В городе начнутся празднества, посвященные новой эпохе. И в следующие полнолуние мы завершим наше ликование моей коронацией! Алиссия получит, наконец, своего нового повелителя!
Люди как-то натянуто ликовали, еще не успев полностью забыть о разыгравшейся здесь трагедии, а настоящий Миранис пошатнулся, и служители поддержали его, не давая упасть. Это конец. Сарж знал, чем ему угрожать – никогда принц не посмеет подвергнуть опасности семью Алексара. Теперь ему незачем жить. В это мгновение настоящий принц завидовал умершим тете и дяде. Лучше бы Великий спас их жизни.