Переправа

 
       Об этом случае мне рассказал прокурор города Стаханова Луганской области, старший советник юстиции Алексей Иосифович Пучко в 1984 году, в День Победы.
       Он прошел всю войну, начав ее лейтенантом-командиром огневого взвода и закончив капитаном - помощником командира артиллерийского полка в Будапеште.
       Сам по себе, Алексей Иосифович был неординарным человеком. Возвратившись с фронта, он поступил на факультет журналистики Киевского госуниверситета, после окончания которого стал одним из ведущих сотрудников республиканского агентства РАТАУ.
       Однако через некоторое время понял, что имеет призвание к юриспруденции, заочно закончил Харьковский юридический институт и вернулся на родину, где поступил на службу в прокуратуру Ворошиловградской области, и стал следователем прокуратуры Лутугинского района. Спустя некоторое время его назначили прокурором города Стаханова, бывшим в то время крупным индустриальным центром Донбасса.
       На этом поприще Алексей Иосифович проявил себя с самой положительной стороны и вскоре получил приглашение на перевод в центральный аппарат прокуратуры УССР. Однако от него отказался и бессменно руководил прокуратурой Стаханова пятнадцать лет.
       В то время она называлась «кузницей кадров», поскольку Пучко был не только сильным прокурором, но и прекрасным воспитателем. Более десятка его учеников впоследствии стали прокурорами крупных городов, областей и работниками центральных аппаратов Прокуратур Украины и Союза СССР.
       При всем этом, Алексей Иосифович не оставлял журналистики и регулярно печатался в областной и республиканской прессе. Собирался опубликовать свои фронтовые воспоминания, но не успел. Вот одно из них.

       ***

       В сентябре 1941 года, наш артиллерийский полк, неся значительные потери, вместе с разрозненно отступающими частями Красной Армии оставлял Киев. После одного из боев, в котором погиб командир нашей батареи и большинство офицеров, я получил приказ самостоятельно выводить ее к Днепру и переправлять на другой берег. К этому времени в батарее оставалось три семидесятишестимеллиметровых орудия на конной тяге с неполными расчетами и остатками боекомплекта.
       Двигались всю ночь, по дорогам и бездорожью. В слитной людской массе вперемешку двигались танки, орудия и повозки, а над нами, тяжело сотрясая воздух, в небе плыли волна за волной, следующие на восток армады немецких бомбардировщиков. В той стороне не утихал бой и от тяжелых ударов вздрагивала земля.
К переправе вышли на исходе ночи. Она была наведена из понтонов и вся запружена отступающими войсками.
       В этот предутренний час, когда с минуты на минуту могли возобновиться налеты немецкой авиации, все отступающие войска старались как можно быстрее преодолеть водную преграду, чтобы укрыться в лесах на противоположном берегу.
       На подходе к переправе скопилось огромное количество людей и техники, среди которых царили хаос и неразбериха. Временами эта масса начинала движение и понемногу втягивалась на мост, затем оно стопорилось и вновь возобновлялось. Все перемещения колонн и разрозненно отступающих групп сопровождались ревом моторов, ржанием лошадей, звуками команд и густым матом.
       Когда наша батарея с огромными усилиями подтянулась непосредственно к переправе, движение на ней вновь застопорилось и я, оставив за себя одного из командиров огневого взвода, пошел по понтону вперед,  выяснить причину затора.
       На его середине стояли два закопченных танка Т-34, в двигателе одного из которых копались несколько танкистов в замасленных комбинезонах. По виду машин было видно, что они недавно вышли из боя и находились не в лучшем состоянии. С правой стороны танки обтекали матерящиеся пехотинцы, для движения же орудий, грузовых автомашин и повозок, оставшейся ширины понтона явно не хватало.
       Уже через несколько минут к танкам подбежали еще несколько офицеров, требуя немедленно освободить проезд. Между нами и танкистами начался бурный диалог, который был прерван звуками раздавшегося за спинами автомобильного клаксона.
       Непрерывно сигналя, к месту затора подвигалась запыленная «эмка» в которой находился какой-то крупный военный чин в кожаной куртке и с охраной, состоящей из капитана и нескольких автоматчиков.
       В нескольких метрах от танков автомобиль остановился и незнакомый командир в сопровождении капитана подошел к нашей группе.
       - Старший танковых экипажей, ко мне! - рявкнул он.
       Один из танкистов подбежал к нему и, приложив руку к шлемофону доложил,- командир второй роты сорок третьего танкового полка лейтенант Краснов!
       - Почему стопоришь ход переправы, раздолбай?! Немедленно убрать машины!
       - Товарищ генерал, поломка в двигателе практически устранена. Через пять минут начну движение!
       - Никаких пяти минут, приказываю сбросить поврежденный танк с переправы. Выполнять!!
       - Виноват, у меня приказ своего командования, вывести технику на …
       Договорить он не успел. Хлопнул выстрел и танкист стал оседать на настил понтона. В руке генерала дымился «ТТ».
       - Немедленно сбросить машину с переправы!  - приказал он застывшему у танка экипажу, сел в «эмку» и она, набирая скорость, покатила в сторону противоположного берега.
       Несколько мгновений люди в комбинезонах молча смотрели на своего мертвого командира, затем старший из них что-то бросил остальным, те быстро втащили тело в танк, а сами скрылись в его люках.
       Еще через секунду взревел двигатель и, сдав назад, бронированная махина сбросила своего поврежденного собрата с моста.
       Затем башня тридцатьчетверки слегка развернулась, орудийный ствол пошел вниз и уставился на въезжающую на противоположный берег «эмку».
       Оглушительно грохнуло, и на месте автомобиля взметнулся разрыв, в разные стороны полетели колеса.
       А танк, взвыв мотором, понесся по настилу на восток. Переправа возобновилась…