Охота на, ,тунеядца, ,

Хоть я и постарался максимально защититься от предсказуемых репрессивных мер КГБ за участие в открытом правозащитном движении (в конце 1970-х годов), «недремлющее око» дало директиву местным органам КГБ, прокуратуры и милиции установить место моей работы, чтобы затем под вымышленным предлогом с нее уволить и осудить как тунеядца (то есть злостно не работающего). И вот три своры борзых бросились по следу. Но я к тому времени был уже немного юридически подкованным.

С милицией мой разговор был короток: не считаю необходимым называть свое место работы. Тогда милиция, без всякого сомнения с подачи наших славных органов, решила надавить на «слабое звено» – на мою маму, которая жила в одном подъезде с нами. Они насильственно доставили ее в отделение милиции. Но моя мама не из тех, что подчиняется грубой силе. Мурыжили-мурыжили, грозили-угрожали, но она так и ничего не сказала ни по поводу места моей работы, ни куда мы уехали…


Прокуратура действовала проще: вызывала меня повестками на допрос. Но я уже знал о своем праве не давать показаний против самого себя. «Если не назовете место работы, тогда мы осудим вас как тунеядца». – «Вот и хорошо. Судите. Справку с места моей работы я представлю только на суде». Так все три вызова окончились для прокуратуры ничем.


Тогда Комитет государственной безопасности попытался решить трудноразрешимую задачу методами тайными. Несмотря на то, что работал я на четырех работах, на всякий случай менял часы работы и маршруты поездок самым непредсказуемым образом. Тем не менее, однажды я чуть было не прокололся. А случилось это так.

Дорога в один конец до места одной из четырех лесных работ занимала в один конец 4 часа.
В тот день в 8 часов утра я сел на местый автобус возле дома и сошел на следующей остановке, чтобы пересесть на междугородний автобус на г. Красноармейск.
Затем через 15 км я сошел на «бетонке» и стал ловить попутку на Ногинск. Таких желающих было еще человек пять. Одна женщина привлекла мое внимание своим необычным поведением: она выбрасывала руки в сторону, как будто делала физзарядку. Чокнутая, подумал я. Поскольку я был первым в очереди желающих, то сел на подошедший МАЗ, идущий в Ногинск, и сошел я на перекрестке «бетонки» с Черноголовским шоссе, где дождался автобуса на Черноголовку.
В Черноголовке я спокойно пересел на автобус, идущий еще далее на северо-восток (название маршрута уже запамятовал), и сошел на нужной остановке километров через пять.
Пройдя метров сто через поле, я вышел к просеке, ведущей к моему лесному участку. Начало просеки принадлежало Черноголовскому лесничеству, к которому я не имел никакого отношения. Моя же делянка принадлежала другому району – то ли Огудневскому, то ли Фряновскому лесничеству: просто со стороны Черноголовского лесничества доступ к ней был намного проще.

…И вот иду я по 15-летнему «чужому» сосняку и радуюсь жизни. Дымка от солнышка поднимается, птицы пересвистывают. И хорошо-то как! Но тут вдруг явственно почувствовал, что я не один. Оборачиваюсь и… аж остолбенел: в сотне шагов идет за мной… та самая баба, что на «бетонке» «физзарядкой» занималась! Прежде всего вспомнились редкие известные мне случайности – как, например, встреча моего друга-москвича со свои товарищем-москвичом на улице в… Петропавловске-Камчатском! Ну, подумаешь, еще одна такая случайность, не имеющая никакого практического значения, подумал я. И спокойно продолжил свой путь.

Но шагов через десять меня осенило: никакая это не случайность, а самая примитивная слежка. Обернулся – а баба уже удаляется обратно, причем бегом. Добежав до опушки, я успел лишь заметить, что моя «случайная» попутчица села в черную «Волгу», которая, рванувшись с визгом, поехала не далее – на северо-восток, а в обратном направлении – в Черноголовку и, затем, в Пушкино! Бедные гебисты! Они остались с носом, так и не узнав, с какой целью я совершил чрезвычайно долгое, сложное и запутанное путешествие в одиночестве и со странным рюкзаком за плечами. Возможно, они надеялись выйти на склад нелегальной литературы.


Но однажды, к своему великому стыду, я все-таки гебистам проиграл.

Дело было уже поздней осенью. Сезонные лесные работы закончились, я и устроился работать истопником. Благодаря идеальной организации труда, приходил на работу только на полчаса, по специальной разработанной мною технологии заправлял угольный котёл, который горел ровно 24 часа, до следующего моего прихода в котельную!

По дороге на работу я от «хвостов» уходил легко, а вот с работы по беспечности шел в основном по одному маршруту. Тут-то «топтуны» и установили закономерность: часов в 10 вечера я проходил по одному и тому же месту – возле станции «Пушкино».

Однажды в этом месте меня окликает странный тип атлетического склада: «Эй, ты, подойди сюда!». «Облава!», мелькнуло в голове, и я побежал дворами. Секунд через десять на помощь к моему преследователю подъехала милицейская машина с сиреной. Из нее выскочили человек пять дюжих молодцев и ринулись по дворам. «Вон он, побежал туда! Окружай!» – слышалось позади. И, не найдя ничего лучше (хотя выход был!), я забежал в подъезд, в надежде, что кто-нибудь откроет дверь на мой звонок. Увы, в обществе, управляемом страхом, двери нуждающимся не открывают. И я был схвачен на последнем этаже…

Любопытно, что в милицию меня доставили как нарушителя «порядка» и потребовали от меня… объяснение по факту задержания. Милиция интересовалась тем, почему она устроила на меня облаву!

Поистине, умом Россию не понять!..