Маки

       (Из рассказов отца - ветерана двух войн)
 
       После освобождения Киева, в 1944 году мы впервые получили молодое пополнение с ранее оккупированной немцами территории Украины.
       Стоял конец мая, наш артиллерийский  полк после длительного марша прибыл в очередной пункт дислокации и обустраивал позиции.
       В это время на батарею из штаба, в сопровождении какого-то писаря пригнали два десятка одетых в солдатскую форму пацанов.
       То, что это были именно пацаны, было видно сразу. Обмундирование на них висело мешком, на обутых в тяжелые ботинки тонких ногах кое-как были намотаны обмотки, а из широких воротников гимнастерок торчали тощие мальчишечьи шеи.
       Старшина передал комбату сопроводительные документы на них, получил расписку и ушел в штаб.
       Ознакомившись с документами, капитан приказал построить пополнение перед КП и, заложив руки за спину, двинулся вдоль шеренги новобранцев.
       Те стояли  переминаясь с ноги на ногу и испуганно пялились на комбата.
       - Откуда?  - ткнул он пальцем в грудь ближнего.
       - З Малиновки.
       - Год рождения ?
       - 1926-й.
       - Образование?
       - Шисть класив.
       - Ты, - ткнул пальцем в грудь следующего.
       - С Пятихаток.
       - Год рождения?
       - 1925-й.
       - Образование?
       - Семилетка.
       Остальным тоже было по 18-19 лет, призваны они были в основном из сел, и до войны мало кто успел закончить школу.
       Физические данные будущих артиллеристов нас также не радовали. Он были худые, бледные и явно малосильные. Как все, кто пережил оккупацию.
       Но делать было нечего.
       Для начала комбат распределил молодых по подразделениям, а затем приказал старшине батареи накормить их.
       - Ну, что будем делать?  - собрав офицеров в землянке, поинтересовался он. - С таким пополнением много не навоюешь. Сомневаюсь, что кто-то из них сможет поднять зенитный снаряд.
       Все молчали.
       Капитан вызвал старшину и поинтересовался, как идет кормежка пополнения.
       - Смели по два котелка «шрапнели», товарищ комбат и еще просят.
       - Значит так. Пошуруй там в своем обозе и выменяй у местных селян продуктов. Пацанов надо подкормить.
       - А шо там у меня в обозе?  - выпучил глаза старшина. - Только батарейное имущество, оно селянам ни к чему.
       Сидевшие в землянке заулыбались.
       Наш старшина, по фамилии Скорик, был из одесских евреев и отличался прижимистостью.
       Кстати, обоза никакого у нас не было. В распоряжении старшины имелись несколько повозок и старенькая полуторка, содержимое которых он ревностно оберегал.
       И любую просьбу офицеров о получении какого - нибудь имущества, воспринимал как личную трагедию.
       Но была у него и слабина. В свое время Скорик был командиром орудийного расчета, получил тяжелую контузию, и панически боялся вновь попасть на эту должность.
       Это знал комбат и в минуты гнева, распекая Скорика за какую-нибудь провинность, грозился вернуть его в расчет.
       Так случилось и на этот раз.
       - Ты слышал приказ?! Выполняй! Или снова дам орудие и пяток этих пацанов в придачу.
       К вечеру на батарее появились несколько овец, и молодое пополнение стало получать приварок.
       Через несколько дней утром, когда после завтрака я писал домой письмо, в землянку скатился мой связной Мишка и со словами, «вы посмотрите, товарищ лейтенант, что они вытворяют», пригласил меня наверх.
       На раскинувшемся позади батареи лугу, покрытому цветущими маками, с хохотом носились пятеро, определенных в мой взвод новичков. На их головах красовались венки из травы и цветов.
       - Ну и что? Пусть разомнутся перед занятиями, - не понял я ефрейтора.
       - Да вы посмотрите, внимательнее.
       Я пригляделся. У двоих из солдат, вместо ботинок на ногах были какие-то опорки, а на одном, вместо гимнастерки красовался допотопный пиджак.
       Весельчаков построили  и я поинтересовался, где их обмундирование.
       Ребята помялись, а потом сообщили, что променяли его в ближайшем хуторе на молоко.
       - И много дали?
       - По крынке, и еще сала оковалок.
       Пришлось разъяснить парням, что промотание казенного имущества в боевой обстановке карается трибуналом. Причем я не шутил. Такие случаи тогда, действительно наказывались строго-вплоть до штрафного батальона.
       - У кого меняли вещи помните?
       Те обреченно мотнули стрижеными головами.
       - Мишка! Бери автомат, этих «героев», и дуй в село. Все шматье без шума отобрать.
       Короче,обмундирование мы «по тихому» вернули.
       Но этот случай стал известен комбату и я получил основательный разнос.
       А еще через день мы отражали массированный налет немецких «юнкерсов» и танковую атаку.
       Бой был тяжелый и затяжной. После его окончания на позициях батареи насчитали до полусотни воронок.
       Из моих новобранцев трое погибли. Именно те, что ходили в село.
       Там мы их и похоронили. На поле с маками…