Вулкан

Новая, железная дверь с хитроумным замком открылась легко, словно услышала заветное «Сим-Сим». Спрятавшаяся за ней старая, деревянная, обитая потрескавшимся от времени дерматином, неприветливо встретила оборванными струнами, намотанными на старинные мебельные гвозди с большими, выпуклыми шляпками.

Как обычно Рита почувствовала брезгливое недовольство и раздраженное недоумение. Неужели нельзя было поменять и вторую дверь тоже? Но тут же одернула себя, это не ее дело. Она вошла в квартиру так и не ставшую для нее *своей*. Было темно. Конечно же, Ильи дома не было, хоть он и обещал придти раньше. Как все знакомо и до противного привычно. Привычно до тошноты, до бессильного воя. Ощущение какой-то безысходности, затягивающей в пустоту, накрыло Риту, и чтоб поскорее прогнать это чувство, она включила свет. Навалилось… Чужое, до боли знакомое чужое…

Она вспомнила, как в первый раз оказалась здесь, как в глаза бросились какие-то шероховатости и недочеты, вещи, стоящие не на своих местах, мелочи, захламляющие пространство, мешающие взгляду беспрепятственно скользить. Тогда она промолчала. Почему она ничего не сказала потом, позже, когда начала оставаться сначала на ночь, потом на несколько дней, а потом осталась насовсем? Почему чувствовала какую-то отстраненность, будто все, что здесь происходит, ее не касается?

«Отстань!» - устало отмахнулась Рита от назойливых вопросов невидимого собеседника, разулась, и уныло посмотрев на тапки, пошла на кухню босиком. За те несколько месяцев, что она жила здесь, можно было бы уже купить себе домашние тапочки мягкие и удобные. Можно, но делать этого совсем не хотелось. Как не хотелось перевозить сюда любимые книги и какие-то мелочи, без которых вполне можно прожить, но совершенно невозможно почувствовать себя *как дома*.

Поставив на плиту чайник, Рита подошла к окну. За стеклом жизнь шла своим чередом: люди толпились на остановке, машины мчали по широкому проспекту, от фонарей тягучей нугой разливался желтый свет. Казалось, так было и будет всегда, и ничто не сможет изменить привычных декораций. Словно в каком-то старом, захудалом театре все спектакли играют на фоне одного и того же задника.

На противоположной стороне улицы меж двух старых пятиэтажек вольготно расположился новенький игровой клуб, приветливо зазывающий посетителей своей разноцветно-сияющей вывеской. То, что он совершенно не вписывался в окружающую обстановку, казалось, никого не заботило. Скорей уж обшарпанные хрущевки, словно почувствовав свою генетическую несовместимость с новым соседом, еще больше скукожились и желали только одного, поскорее провалиться под землю.

Рита пальцем обвела контуры светящихся букв, оставив на стекле влажный отпечаток ВУЛКАН. Она была там лишь однажды, Илья затащил ее туда. Это было в самом начале их знакомства. Летняя ночь не отпускала домой, хотелось дышать этим теплым воздухом и слушать тихий шепот листьев, смотреть в высокое небо и ждать стремительного падения звезды.
- Давай зайдем, - предложил Илья таким тоном, что стало понятно, он все уже решил.
Рита не стала спорить, в конце-концов, ничего страшного не случится, если они зайдут на минутку.

Огромные залы были заставлены игровыми автоматами, почти около каждого сидел человек. Смотреть со стороны на этот симбиоз человека и машины было забавно. Казалось, внешний мир для этих людей прекратил свое существование, сжался до размеров экрана, сконцентрировал свою суть в бессистемно меняющихся картинках. Тишину нарушало лишь мерное механическое шуршание, да время от времени звон падающих жетонов.
- Сыграешь?
- Нет, я посмотрю, - ответила Рита, придвигая поближе высокий стул. – Мы же ненадолго?
- Конечно, - усмехнулся Илья и мгновенно погрузился в игру.

Рита скучала, ей было не понятно, отчего все эти люди променяли такую чудесную летнюю ночь на прокуренный зал с бездушными машинами. Она вглядывалась в лица и во всех видела сосредоточенную отрешенность и какой-то неестественный сумасшедший азарт, вытеснивший все человеческое.
- Может, пойдем уже?
- Нет, еще немного, - на мгновенье очнулся от забытья Илья. – Пожалуйста, я выигрываю.
- Мне надоело.
- Я тебя прошу, подожди еще немного. Не уходи. Ты приносишь удачу.
Глаза Ильи светились безумной радостью, и Рите вдруг стало очень страшно и неприятно, захотелось вырваться отсюда, отстраниться, убежать, чтоб ненароком не подцепить невидимую бациллу безумия.
- Я видела рулетку в другом зале, пойду, посмотрю.
- Ну хорошо, - нехотя согласился Илья и тут же забыл о ее существовании.

У рулеточного стола сидел мужчина. Он был уже сильно пьян, но время от времени небольшими глотками пил виски из широкого стакана. Пиджак дорогого костюма был небрежно брошен на соседний стул, верхние пуговицы белой рубашки расстегнуты, а узел галстука ослаблен и болтался на груди. Мужчина смотрел на рулетку так пристально, что казалось, это он подталкивает и заставляет шарик двигаться. Но упрямый шарик никак не хотел поддаваться гипнозу, и мужчина постоянно проигрывал. На бледном, бесстрастном лице не отражалось никаких эмоций, когда крупье сгребал его фишки, только губы еще сильнее сжимались в узкую, бескровную полоску, а рука с такой силой напрягалась и сжимала стакан, что казалось, он сейчас лопнет.

Рита обменяла деньги на фишки и села к столу. Сначала она просто сидела, перебирала цветные кругляшки и следила за игрой. Потом решилась и поставила. На красное. Выиграла. Ставка была не высока, потому и выигрыш был небольшим, но в душу закралась робкая надежда *а что, если…* Она поставила еще и опять выиграла. Игра захватывала ее все больше, и она азартно ставила, не задумываясь, куда и зачем. Ей просто было весело. И это веселье, которое родилось от сознания собственной удачливости, требовало все новых и новых ставок. Она не считала, сколько выигрывала и сколько проигрывала, ее кучка фишек росла и то, что некоторые из них забирал крупье, ее совершенно не волновало.

Мужчина наконец очнулся от свой пьяной отрешенности и с любопытством посмотрел на Риту. Затем его бледное лицо искривилось гримасой ненависти и какого-то брезгливого пренебрежения. Рите стало неуютно под его взглядом. Веселый кураж сменился тягостным предчувствием нехорошего. Она собрала фишки и встала из-за стола. Мужчина проводил ее взглядом, в котором читалось превосходство победителя, будто она была захватчиком, вторгшимся на чужую территорию и с позором изгнанным местными жителями.

Илья сидел все у того же автомата, и Рите на миг показалось, что в этом странном месте время может останавливаться, и если не подталкивать его, не заставлять бежать, то оно так и замрет навечно.
- Я выиграла, - похвасталась Рита фишками, которые с трудом помещались в две руки.
- Ого! – Во взгляде Ильи промелькнуло удивление и зависть. – Я же говорил, с тобой удача.
- Здесь много?
- Прилично.
- Тогда возьми это и пойдем уже отсюда.
Илья не стал спорить.

Когда они обменивали фишки на деньги, ощущение радости и веселья вновь вернулось к Рите. Она и предположить не могла, что та легкость, с которой возможно получить целую кучу денег, настолько опьяняюще приятна. Она чувствовала себя невесомой, словно пушинка, готовой поддаться легчайшему дуновению ветерка и парить в медленном танце, отдавшись во власть воздушных потоков.

Дома, словно прочитав ее мысли и почувствовав настроение, Илья схватил Риту на руки и начал кружить по квартире. Сначала быстро, а потом все медленнее и медленнее, будто убаюкивая, он вальсировал, раскачивая ее, и шептал: «Ты мое счастье, моя счастливая звезда… С тобой мне обязательно повезет.»

Потом он отнес ее в спальню и очень аккуратно опустил на кровать, словно боялся, что она разобьется или сломается. Миллионы легчайших поцелуев покрыли все ее тело, будто невидимые бабочки садились то тут, то там. Эти мимолетные касания несли с собой такую приятную истому, что не хотелось шевелиться. Рита чувствовала себя маленькой лодочкой, качающейся на волнах, посреди бескрайнего океана. Чистейшая небесная лазурь манила ввысь, и чтобы не раствориться без остатка в этой звенящей прозрачности, Рита закрыла глаза. Отдавшись стихии, она уже не чувствовала себя: ее больше не было, не существовало, она сама стала стихией, и теперь находилась в самом эпицентре. Она одновременно была набегающей волной и крошечной лодочкой на самом гребне этой волны, и в тот момент, когда почувствовала, что сейчас ударится о берег и распадется на бесчисленные брызги и щепки, Рита открыла глаза и увидела склоненное над собой лицо Ильи. Она вглядывалась в это лицо, и волна росла, набираясь мощью. Безграничная нежность, зародившись где-то в животе, разливалась внутри, заполняя ее так, что невозможно стало дышать. «Я люблю тебя, - чуть слышно выдохнула она, не для того, чтоб быть услышанной, а скорее для того, чтоб выпустить на волю это переполнявшее ее чувство, слишком большое, чтоб поместиться в ее маленьком теле». Но Илья услышал. Он открыл глаза и посмотрел на нее с такой благодарностью, что у Риты на миг потемнело в глазах. Волна, достигнув своей высшей точки, обрушилась на берег, и Рита закричала, не в силах больше держать все это внутри.

Потом они долго лежали, бессмысленно глядя в потолок, устало курили одну сигарету на двоих, тихо смеялись, вспоминая о выигрыше.
- Завтра еще пойдем, да?
- Нет, - сказала Рита, засыпая, - больше я не буду играть.

Проснувшись утром, Рита долго слушала тишину, боясь каким-нибудь своим неловким движением нарушить это состояние всепоглощающего покоя. Сквозь неплотно сомкнутые ресницы она смотрела на Илью и улыбалась, вспоминая свой вчерашний полет и порхание бабочек.
- Оставайся, - неожиданно пошептал Илья, и Рита засмеялась.
- Ты подсматривал за мной!
- Да…
Одновременно они открыли глаза и встретились взглядами.
- Оставайся, прошу тебя…. Ты нужна мне.
От этого *нужна* у Риты защемило сердце. Она вдруг поняла, как давно не была нужна кому-то, как давно ей осточертело жить только для себя, и вчерашняя шальная мысль *а что, если…* вновь заставила сердце забиться часто-часто. Она осталась.

Стремительно сменяя друг друга, дни пролетали за днями. Время, словно играло само с собой в бесконечные салки, вовлекая в этот веселый круговорот и Риту. И не было никакой возможности остановиться, подумать. А ей и не хотелось останавливаться, ей не хотелось думать, ей было страшно признаться себе, что *нужна* - это всего лишь наживка на крючке, на который ей просто захотелось попасться. Но будто бы готовя себе пути к возможному отступлению, к бегству, она больше не говорила Илье о любви. Она одновременно была с ним и не с ним, сохраняя крошечный зазор, дистанцию, не позволяющую ему навсегда проникнуть в ее жизнь.

А потом пришла осень и принесла с собой чувство щемящей тоски, бессмысленной маеты и томительного ожидания. Каждую осень, когда щедрая на прощальные подарки природа устраивала предсмертную вакханалию красок, Рите казалось, что где-то, совсем близко ее ждет новая жизнь. Мечта об этой неизвестной, но, безусловно, счастливой другой жизни, лишала покоя. Словно душа, предчувствуя зимнюю летаргию, всеми силами протестовала и сопротивлялась неминуемой маленькой смерти.

Был выходной, сквозь низкие тучи редко-редко выглядывало солнышко. Они гуляли в сквере, и Рита изо всех сил пыталась быть веселой и беззаботной. Она пыталась растормошить Илью, который вот уже несколько дней ходил сам не свой. Почему-то она чувствовала себя виноватой в его настроении. Она смеялась и дурачилась, шутила и корчила рожицы. Рита вновь почувствовала, что нужна ему, но каким же невыносимо тяжелым сейчас показалось ей это слово.
- Рит, а почему бы больше не говоришь, что любишь меня?
Рита чуть не задохнулась. Для чего люди так часто задают вопросы, на которые знают ответы? Надеются на свою удачу? *Делайте ваши ставки*… Рита опустила глаза и промолчала.
- Рита, я люблю тебя…
*Ставки сделаны. Ставок больше нет* и шарик начинает свой бег по кругу… и сердце бьется в груди, а в голове пульсирует *а что, если…* Шарик на миг замирает и падает…
- Извини, Илья…
… не туда.
- Но ты ведь не уйдешь?
*Делайте ваши ставки…*
- Нет.
*Ставки сделаны…*

Почему она не ушла тогда? Почему взвалила на себя эту неподъемную ношу осознания собственной нужности? Почему позволила себе испытать чувство вины перед этим, по сути, чужим ей человеком? У Риты не было ответов на эти вопросы. Ответов не было, а вопросы были, терзали, отравляли жизнь, вызывали недовольство собой, Ильей, всем на свете.

Илья начал играть. Он всегда играл, но теперь у него появился какой-то злой, саморазрушающий азарт. Будто он всеми силами пытался доказать что-то себе или Рите, не понять. Будто думал, что, ухватив удачу за хвост, сможет вернуть Ритину любовь, которая была ему так нужна. Иногда он выигрывал, но все чаще стал проигрывать. Однажды он вернулся очень бледный, с трясущимися руками, напряженный, словно сжатая пружина. Он молчал, и Рита поняла, случилось что-то нехорошее.
- Может, ты мне все-таки расскажешь, что произошло? – Не выдержав, спросила она за ужином.
- Я проиграл чужие деньги, - тихо ответил Илья, не поднимая глаз от тарелки.
- Много?
Илья назвал сумму. Она была не очень большой, но Рита знала, таких денег у Ильи нет.
- И что ты будешь делать? – спокойно спросила она.
- Я не знаю… Не знаю, не знаю…. Мне конец, понимаешь? – он поднял глаза полные слез и немой мольбы. – Помоги мне, - прошептал он. – Сыграй. Всего один раз. Ну что тебе стоит? Пожалуйста…
- Нет! – упрямо сказала Рита.
- Ты! Бездушная стерва! – Илья вскочил из-за стола и подбежал к Рите. Он тряс ее за плечи и кричал в лицо: - Неужели ты не понимаешь, что за эти жалкие гроши меня могут покалечить? Меня могут УБИТЬ! Ты готова спокойно смотреть на это, лишь бы только не отступиться от своих поганых принципов! Так, да? Отвечай! Какого черта ты молчишь?!

Рита как-то сумела вырваться из его цепких пальцев и убежать в спальню. Она закрылась на замок и не открывала до утра. Илья сначала ломился в дверь и кричал, потом плакал и умолял открыть, потом лег около двери и очень долго говорил, пытаясь что-то объяснить Рите. Рита не слушала, зарывшись головой в подушку, она тихо плакала, терзая и казня себя за то зло, что принесла в его жизнь. Утром, приняв, как ей казалось, единственно правильное решение, она открыла дверь и сказала опухшему от слез и бессонной ночи Илье, что даст ему денег, с условием, что он больше никогда не будет играть. Хотела ли она помочь Илье? Нет, скорее, она попыталась заключить сделку со своей совестью.
- Риточка, милая моя, хорошая! Солнце мое, спасибо! – Илья стоял на коленях и обнимал ее за ноги, он улыбался, и слезы катились из глаз. – Рита, ты – ангел, ты спасла меня. Я никогда не забуду, никогда. Я отдам, ты не сомневайся, я обязательно отдам тебе эти деньги. Не сомневайся. Ритка! Спасибо. Боже, как мне повезло! Какой же я дурак! Риточка, прости меня! Прости меня, милая моя, хорошая….

Рите казалось, что если не заставить его замолчать, то это никогда не закончится. Впервые ей стало противно. Этот чужой человек у ее ног, он был ей омерзителен до спазмов в горле. Она оттолкнула его от себя и побежала в ванную. Ее рвало, выворачивало наизнанку, а когда в желудке уже ничего не осталось, он все еще продолжал сжиматься в конвульсиях, выталкивая наружу горькое на вкус презрение.

Рита повела плечами, отгоняя неприятные воспоминания. Чайник давно закипел и недовольно шипел. Она заварила чай и пошла в комнату. Взобравшись с ногами на диван, включила телевизор. На душе было неспокойно. Картинки сменяли друг друга, но она никак не могла заставить себя зацепиться за одну из них и вникнуть в суть происходящего. В двери повернулся ключ и через несколько минут в комнату вошел Илья.
- Рит, мне нужны деньги, - заявил он с порога.
- Зачем? – безразлично поинтересовалась Рита.
- Я проиграл.
- Опять?
- Да.
- Ты же обещал…
- Рит, не начинай! Мне нужны деньги. Срочно.
- Я тебе уже давала. Может, ты забыл?
- Я не забыл! Ты же знаешь, у меня их нет.
- У тебя не находится денег вернуть мне долг, но это не мешает тебе играть, - язвительно заметила Рита. – Кому ты должен на этот раз?
- Родителям.
- Что?!
- Я должен был купить им холодильник…
- И почему же ты не купил его?
- Черт возьми! Рита! К чему этот допрос?! Дай мне денег, и я завтра же куплю этот чертов холодильник!
- Не дам.
Илья сел на пол, прислонившись спиной к стене.
- Ты не можешь поступить так со мной.
- Очень даже могу. Я зарабатываю деньги не для того, чтоб ты их проигрывал.
- Какая же ты сука, - сказал Илья устало. – Тебе эти бумажки дороже человека. Ты променяла меня на цветные фантики.
- Нет, Илья, это ты променял меня на свои автоматы. Ты сам превратился в бездушный автомат. В тебе больше не осталось ничего человеческого.
Рита вскочила с дивана и быстро, пока не успела передумать, начала собирать свои немногочисленные вещи в пакет. Надо сорваться с крючка, оборвать эту леску ответственности и вины.
- Тебе больше не удастся поймать меня! Я ни в чем перед тобой не виновата и ничем тебе не обязана! Ты понял?
- Бросаешь меня, - засмеялся Илья. – Беги, как настоящая крыса, убегай с тонущего корабля. Ты крыса! Слышишь?! Мерзкая, противная крыса! – злой смех душил его и постепенно перешел в истерику. – Убирайся вон! Грязная сука! Чтоб ноги твоей здесь не было! Мне противно дышать с тобой одним воздухом! Я задыхаюсь рядом с тобой! Ненавижу тебя! Будь ты проклята, мерзкая крыса!

Илья кричал еще что-то, но Рита уже не слышала, она выбежала из квартиры, с силой захлопнув за собой дверь, словно боялась, что этот сумасшедший крик и смех будут преследовать ее и на улице. В ушах все еще звенели проклятия, обида от несправедливых обвинений душила ее.

Рита шла, не разбирая дороги, в голове пульсировала только одна мысль: «свобода, свобода». Морозный воздух острыми иголками разрывал легкие. Рита остановилась, чтоб отдышаться и немного придти в себя. На противоположной стороне улицы над игровым клубом разноцветными огнями горела вывеска: «Вулкан». Неожиданно Рите стало так смешно, что она не смогла сдержаться. «Вулкан, - смеялась она. – Вулкан… Везувий проснулся и похоронил под огненной лавой и пеплом мои Помпеи». Вдруг она поняла, что в душе нет ни печали, ни сожаления о мертвом городе, только лишь легкость пушинки, снова готовой взлететь от легкого дуновения ветерка.

Рита взмахнула рукой, останавливая такси.
- Куда едем? – спросил угрюмый таксист.
- Домой, - с улыбкой сказала Рита, удобно устраиваясь в кресле.