Счастливое начало, счастливый конец

Рассказ «Счастливое начало, счастливый конец» был написан больше года назад. Этой весной я его отредактировал. В основе его лежит реальная история. Что касается «Сна Петухова», то это попытка сделать нечто вроде сценария для мультфильма. На оригинальность не претендую. Читал что-то раза в два короче, без большей части образов, напрашивалась концовка именно та, которую я сделал, но автор по непонятным для меня причинам на мою концовку не решился.

Счастливое начало, счастливый конец

Евгений Иосифович Петухов катил в своем лексусе по Рублевскому шоссе и мысленно готовился к работе. Предстоял нешуточный заказ на интерьерные работы. Первоначальный взрыв восторга от телефонного разговора с клиентом, ажиотаж на фирме, чувство гордости, испытанного во время общения с восхищенным компаньоном, словом, вся богатая гамма эмоций, переполняющая нас, и скрывающаяся за коротким словечком фарт, уже ослабела. За рулем машины сидел волевой человек, полный ответственности, знаний, навыков, не склонный к сантиментам, готовый пахать до седьмого пота, но выполнить дело на высочайшем уровне. Любил своё дело Евгений Иосифович, любил до самозабвения и не мыслил себя без него. Даже во сне его мозг интенсивно трудился и помогал достижению цели. Уже лет пять, как он отказался работать под началом отца и не разу не пожалел о решении. Его отец, весьма крупный бизнесмен, таких принято называть у нас олигархами, жил в Европе и нуждался в помощниках. Сыну он гарантировал бы хороший процент от прибыли. На это имелись разумные основания. Всё равно большую часть наследства пришлось бы ему отписать по завещанию. Евгений попытался работать на отца. Три года он крутился и крутил отцовские бабки. Бизнес как бизнес, человек вращает деньги, а деньги вращают человека. Человек имеет свои резоны для вращения, а деньги ещё большие. Побеждает логика реального мира – более крупные резоны побеждают более мелкие. На доходы не жаловался. На отсутствие внимания тоже. Освоил новое дело Евгений Иосифович быстро, работал хорошо и успешно. Надоело. Что-то было чужое и бездушное в отцовском бизнесе. Бабки, само собой, воспринимались не совсем своими, но профиль работы был ещё более чужим.
Здесь я вынужден прерваться и пожаловаться на нынешнюю молодежь. Раньше она воспитывалась в уважении к старшим. Сказывалась традиция почитания родителей за возможность жить в мире, который не мы выбирали. Дети десятилетиями работали за право возглавить отцовский бизнес личной лет через тридцать или сорок. Хорошие были дети, почтительные, полные любви и ласки, терпения и понимания. И родители были строгие, многодетные, готовые за непослушание дурных детишек наследства решить. Настали другие времена, и мир испортился. Логика управления капиталом, российский закон о наследстве, традиции малой семьи и высшего образование нарушили гармонию. Раньше папаша мог бы лишить сына наследства, а другого сына, готового испугаться, видя дурной пример старшего брата, оставить при деньгах. От образования совсем беда приключилась. Поучится непутёвый сынок лет пять в университете, получит диплом и возжаждет по специальности работать, а бизнес отца его работы не предусматривает. Не перепрофилировать же бедному олигарху выгодный бизнес на менее доходный из-за прихоти сына! И начинает крутиться сынок бизнесмена на собственный страх и риск. Некоторые непутевые сыновья хоть пытаются немного подсластить пилюлю. Папаша раз в год на день рождение от них слышит – ничего, папочка, соберешься на пенсию, предупреди года за три, тогда в дело вникнем и станем преемниками. А дурные сыновья настолько вживаются в роль самостоятельных людей, что родных отцов забывают утешать. Тяжела, ох как тяжела проблема детей и родителей в наше время.
Именно к таким непутевым сыновьям принадлежал наш Евгений. Закончил он МАРХИ, отличался тонким художественным вкусом и не любил отцовскую торговлю чугуном в чушках. Настолько не любил, что даже название продукции заводов родного отца, гордо звучавшую по-английски «pig iron», переводил на русский лад - «свинячье железо». Продукция важная, очень необходимая европейским заводам и банку отца, в котором работал Петухов. Именно благодаря подобной продукции от нефти и газа до чугуна в чушках, алюминия, никеля, леса и прочих товаров нашу политики называют свою страну сырьевой империей. Увы, надоело Петухову копаться в цифрах. Короче, ушел он и завел собственный бизнес, а связи сохранил. Занимался Евгений интерьерными работами высокого класса. Если вы, мой читатель, порядочный человек, то вы наверняка пользовались услугами его компании «Петухов и Фридман» или услугами подобных фирм. Если вы человек сомнительный в современной России, то есть голь перекатная, вам трудно понять важность работы Петухова и обилие производственных задач. Одними дорогими материалами в интерьерном бизнесе обойтись невозможно. Нужны художники, краснодеревщики, скульпторы, архитекторы и дизайнеры. Требуются вспомогательные рабочие разных специальностей. И, разумеется, не обойтись без тонкого глаза и умения видеть работу в целом. Дизайн комнат обязан соответствовать вкусу хозяина, его эстетическим и практическим потребностям и производить неизгладимое впечатление на гостей. Петухов имел право свалить тонкую работу на дизайнера или архитектора, оставив себе подсчет расходов и доходов, пробивание контрактов и убеждение клиента с помощью списка расходов и цветных картинок в уникальности и высокой художественности проделанной работы. Так, мол, и так, уважаемый имярек, подобный интерьер и Биллу Гейтсу слишком роскошен, а мы вам создали, обеспечили, ваших друзей и соседей общим впечатлением потрясли. Платите по счету, а мы пойдем и потрясем ваших соседей на предмет проведения и у них уникальных по стоимости работ. Не волнуйтесь, ничего похожего вы у соседей после наших услуг не увидите. Интерьеры сугубо индивидуальны как залы в Эрмитаже. Надоест обстановка, звоните, мы переделаем и обновим, лучшие силы работников искусства России и Европы на уши поднимем. Сегодня вы уже впереди Европы всей. Поставьте задачу – земной шар за пояс заткнете. Убеждать Петухов умел, но больше ему нравилось работать по специальности. Самому прикидывать и планировать синтез работ, давать задачи художникам и мастерам по резьбе по дереву, делать наброски и рисунки, обсуждать, чувствовать себя человеком творческим, следящим за развитием современного искусства и различных стилей, и никоим образом не ограничивать себя только финансовой стороной бизнеса. Евгений обожал контролировать качество работ, лично вносить последние коррективы и испытывать в момент сдачи работы своеобразную профессиональную гордость. Мол, дорогой заказчик, ты сейчас уверен в своей оценке, и мы не спорим, но придет специалист, посмотрит, и придется тебе признать художественное качество работы еще более высоким, чем тебе показалось.
Петухов катил по Рублевскому шоссе и чувствовал себя счастливым человеком. Заказчик решил не слишком ограничивать фантазии Петухова. Господин Штройберг видел работу фирмы Петухова в дорогих, московских квартирах и предложил создать проект на собственный вкус. Имен владельцев квартир мы из скромности упоминать не будем, но поверьте на слово, речь идет о самых достойных людях или любовницах этих очень достойных людей. На Рублевке пока Петухову не приходилось работать. Фирма «Петухов и Фридман» не сразу завоевывала авторитет и популярность. Каждый шаг требовал больших усилий и терпения. Нынешний случай являлся бесценным и особым. Заказ в почетном месте позволял заставить подвинуться именитых конкурентов и обещал, как модно было говорить в те годы, стать знаковым в карьере фирмы.
Через полчаса поездки Петухов остановился у ворот в поселок, позвонил по мобильному и стал ждать. Очень скоро из ворот вышел охранник и осмотрел машину. Затем появился другой охранник, еще раз осмотрел машину и попросил без команды не проезжать. Просьба несколько удивила Петухова, поскольку ворота оставались закрыты. Минут пятнадцать Петухов рассматривал многочисленные камеры слежения и проезжающие машины. Наконец, появился третий охранник уже в хорошем костюме с крупным галстуком, модной рубашке и блестящих от гуталина башмаках. Он попросил Петухова взять документы и отметиться на КП охранников. После прохождения формальностей владелец штатского костюма представился:
«Харченко, Николай Яковлевич, инженер службы обеспечения дома и парка Штройберга, давайте сядем в машину, и я вам покажу дорогу».
Ух, ты, ошибся, - думал Петухов, здороваясь с Харченко. Улыбка у инженера была хорошая, спокойная, взгляд собранным, рукопожатие крепким. Петухову стало приятно. Ему не хотелось ехать дальше в компании сверхбдительного охранника, подозревающего каждого посетителя и его, в частности, в чем-то недостойным. Сели в машину. Ворота на участки растворились. Петухов включил зажигание, и они поехали. Ехать пришлось чуть больше километра.
Если кто-то думает, что Рублевка или вся прилегающая к Москва реке часть Одинцовского района представляет из себя единое поселение, он заблуждается. Рублевка разбита на целый ряд охраняемых поселков, разделенных перелесками, остатками полей и вкраплениями, пока не снесенных, блочных домов для обычных жителей Подмосковья. Сейчас этих блочных домов стало меньше. Наступит срок, они исчезнут. Перелески и остатки полей обнесут забором с колючей проволокой. Не только Москва река течет. Время не стоит на месте. И не только Москва не сразу строилась. Евгений Иосифович был только одним из многих трудолюбивый строителей, вносивших свой труд в процветание и украшение уютного уголка Подмосковья, который уже давно стал символом богатства и широты души нашей прекрасной родины, искренне любимого истинными патриотами и вызывающего зависть и критику разных доморощенных и иностранных хулителей. Поселок, по которому ехал Петухов, был невелик, длинной километра в два. Число жителей поселка вряд ли превышало несколько сотен. Это было заметно по красивым, длинным и весьма высоким заборам. Судя по заборам, размер участков колебался от 5 до 10 гектаров. Дома за заборами почти не проглядывались. У ворот очередного участка Харченко попросил остановиться и кивнул охраннику в будке. Молодой парень в костюме с галстуком, чуть скошенным вбок из-за кобуры под мышкой, нажал кнопку, ворота медленно открылись и они въехали на территорию.
Обывателю достаточно сложно на глазок прикинуть размеры двухэтажного дома, представшего глазам Евгения Иосифовича. Архитектор замечает размеры машинально, считая площадь по секциям или по количеству окон и расстоянию между ними. Евгений машинально сличил увиденное с планом дома - количество окон, высоту здания, объемы подземного гаража. Естественно, всё соответствовало. Две тысячи квадратных метров жилплощади на первом этаже и столько же на втором. Большой гараж соединялся с домом. Зимний сад и бассейн Петухов не заметил. Они были скрыты фасадом. Штройберг жил в полном согласии с патриотическими представлениями обитателей жителей поселка. Имей хоть сто замков за границей, но здесь твой бизнес, твой дом, и он должен напоминать о статусе хозяина и степени его значимости для процветания России. Естественно, машину Петухов оставил не в гараже, соединявшемся непосредственно с комнатами. По указанию Харченко машину оставили на небольшой стоянке. Роль подрядчика соответствовала роли высшего слоя обслуживающего персонала. И теперь Петухов приближался к дому, обходя довольно милый фонтанчик, вид которого несколько портили три авангардистские статуи непонятного содержания.
Валерий Русланович Штройберг встретил Петухова откровенно демократично и почти в дверях. Видимо, сказывалось уважение к его отцу. Его лицо светилось улыбкой, выразительные, карие глаза с искоркой смотрели прямо в лицо Петухова, но, казалось, были способны заметить любую деталь как в самом Петухове, так и в пространстве вокруг него. Штройберг быстро повторил задачу – сделать интерьерные работы в гостевых комнатах в разном стиле. Один стиль должен соответствовать женским вкусам, другой – мужским, а пару комнат надо обустроить под молодежь на случай ночевки подруг его дочери. Петухов повторил свою просьбу осмотреть дом. Штройберг подумал и дал согласие на осмотр большинства комнат, кроме личных спален, кабинета и каких-то подсобных помещений. Затем хозяин предупредил о своём отъезде в Москву и удалился.
Большую часть первой половины дня Петухов провел осматривая парадные комнаты и пытаясь понять характер и вкусы хозяина. Затем он смотрел безвкусно обустроенные гостевые комнаты и пытался составить предварительный план работ. Что-то мешало Евгению Иосифовичу. Какие-то элементы безвкусицы иногда контрастировали с качественной работой другой дизайнерской фирмы. Парадные комнаты первого этажа не совсем гармонировали между собой. Иногда очень богатые предметы быта и интерьера спорили между собой и выглядели аляповато на чуждом им фоне. Петухов думал, пыхтел, представлял себе фигуру Штройберга в каждой из комнат, пытался понять, что в интерьерах соответствовало вкусу хозяина, а что понравилось хозяйке. Потихоньку в голове его начали появляться интересные идеи. Зря читателю может показаться легкой работа по отделке комнат для гостей. Да, комнаты для гостей должны быть скромнее комнат для хозяев. Кому понравится делать комнаты для гостей более красивыми, чем для себя, если ваше количество денег не превышает объем самоуважения? Таких глупцов в кругу Штройберга нет. Но избыточная простота неуместна. Гости иногда попадаются весьма уважаемые. Нарочитая скромность заставит хозяина ощутить себе скупцом или, что еще хуже, человеком, демонстрирующем гостю чувство личного пренебрежения. Петухов сел в одну из комнат, включил свой лэптоп и стал просматривать образцы интерьерных работ. Затем открыл файл с заранее заготовленными вариантами работ, подумал и стал записывать идеи, возникшие во время предварительного осмотра. К трём часам дня он ощутил усталость и здоровый голод труженика. Евгений Иосифович выключил лэптоп и пошел к машине. На заднем сиденье лексуса лежала сумка с обедом, любовно приготовленным его супругой. Как настоящий семьянин Петухов предпочитал домашнюю пищу ресторанным харчам
Петухов неспешно ел, затем долго пил кофе из термоса. Кофе был горячим, не слишком сладким и отлично снимал усталость. После первой чашки наступила приятная расслабленность. После второй и третий Евгений взбодрился, сунул термос в сумку, вышел из машины и пошел к дому. Рядом с фонтаном его ждал Харченко. Николай Яковлевич весь день следовал за Петуховым как тень, но делал это тактично, не мешая работать. Петухов быстро привык к его присутствию и почти перестал замечать его сопровождение. Увидев Харченко у фонтана, он несколько удивился, но быстро опомнился.
«Помощь нужна?», - дружелюбно спросил Харченко. Его открытое, курносое лицо чем-то напоминало лицо решительного прораба на стройке, по непонятным причинам задержавшегося у особняка после окончания строительства.
«Нет», - ответил Евгений Иосифович, затем поколебался и сказал, - «давайте осмотрим парк. Хотелось бы составить общее представление».
«Хорошо», - ответил Харченко, немножко недоумевая желанию гостя. Парк как парк. Никаких примечательностей. Пара беседок, теннисный корт, деревья, газоны.
Они сделали круг по парку. Петухов отлично разбирался в малых формах архитектуры. Небольшой прогулки хватило для четкого вывода – парк проектировал один человек, фонтан у входа делал другой, внешней отделкой здания занимался третий, и все они никак не согласовывали работу друг с другом. То ли представляли разные фирмы, то ли начальство фирмы их работу не координировало. Еще один момент удивил Петухова – обилие сквозных пространств, несколько противоречивших главной идее парка. Как будто архитектор планировал пару укромных уголков, разбивающих парк на сектора, дающих ощущение разнообразия и уединения от шума площадки для детских игр и суматохи теннисного корта, но в последний момент его решение подправили и изменили маршруты дорожек.
Три чашки кофе, выпитые после обеда, дали о себе знать. Евгению Иосифовичу захотелось справить малую нужду. Он оглянулся. Метрах в десяти от дорожки росли кустики. Петухов особенно не колебался. До перестройки, после развода с отцом мать купила избу в деревне, и Петухов каждые школьные каникулы проводил за городом. Более того, он настолько привык к деревенскому дому, что не торопился построить себе особнячок в Подмосковье. Деньги можно вложить в московскую недвижимость еще успешнее, чем в коттедж. Только сравнительно недавно Петухов под влиянием супруги начал задумываться о достойном летнем доме. На природе Петухов не привык слишком церемониться. Теперь Евгений чисто инстинктивно двинулся к кустикам, собираясь расстегнуть ширинку.
«Стой!», - крикнул Харченко странно вибрирующим голосом. Петухов вздрогнул, обернулся, увидел лицо Харченко цвета известковой побелки и быстрым движением испуганного зверя прыгнул обратно на дорожку. В голове вспыхнула и застыла картинка десятилетней давности. Одним зимним днем в эпоху Горбачёва он собрался перейти дорогу. Кажется, шел по улице, увидел на противоположной стороне вывеску продуктового магазина и решил посмотреть ассортимент. В те годы полки магазинов часто были пусты. Приходилось выглядывать, отыскивать и покупать продукты, пользуясь случаем, или отовариваться, переплачивая за дефицит. Влажный, московский снег, разбрызгиваемый автомобилями, скопился у тротуара в неприятное месиво. Молодой Женя Петухов примерился, лихо перепрыгнул смесь грязного снега с ещё более грязной водой и начал присматривать просвет между двигающимися по центральной части улицы машинами. Гаишника, стоявшего чуть дальше у края тротуара, Петухов не заметил или решил не замечать. Московская милиция не часто придиралась к нахальным пешеходам. Совершенно неожиданно парень в форме резко развернулся к нему и крикнул «Назад!» Страх на лице парня лучше любого плаката сигнализировал «спасайся, убьют!» Петухов прыгнул назад, парень сразу потерял к нему интерес и отвернулся. Петухов посмотрел чуть внимательнее. Метрах в пятидесяти на него по улице двигалась вереница чёрных волг. Женя вспомнил сплетников Гофманов, знакомых отца, иногда рассказывающих занятные вещи. Среди историй запомнился рассказ про работающего в их министерстве шофёра. Он, якобы, раньше трудился в бригаде шоферов, возивших высшее кремлевское руководство, и был обязан таранить любых пешеходов, оказавшихся на пути. Тормозить он не имел право. Охрана политбюро боялась возможности покушения в момент остановки кортежа. За три года шофер совершил четыре наезда. В последний раз он сбил женщину с коляской. Нервы не выдержали, и он уволился. Тогда, увидев лицо гаишника и отпрыгнув назад, Женя Петухов ошеломленно стоял, смотрел на кортеж автомобилей и верил в историю Гофманов. Аж холодок пробежал по спине, и что-то противно зудело между лопатками.
Петухов перевел дух и снова взглянул на Харченко. Николай Яковлевич чуть успокоился, вздохнул и фальцетом спросил:
«Чего тебе надо?»
«По нужде».
«Так бы и сказал», - голос Харченко стал естественнее. Он повел глазами сперва в одну сторону, затем в другую: «Ты дальше деревьев видеть способен?»
Петухов огляделся. За забором в двух местах возвышались странные вышки. Над вышками виднелись людские головы. Евгений Иосифович неожиданно понял логику устройства парка. Территория простреливалась насквозь. Видимо, архитектор сперва не учел требование охраны. Проект «улучшили» по ходу работ.
«Они обязаны стрелять?» - спросил Евгений Иосифович. Ему стало неприятнее, чем тогда на слякотной улице.
«Любой сход с дорожки рассматривается как угроза. Рядом с вышками телекамеры. Если снайпер не откроет огонь, его ждут неприятности», - Харченко решил не таиться. Не было смысла. Приедет бригада интерьерщиков, их придется инструктировать. – «Пошли, провожу».
Оба зашагали по дорожке к отлично выкрашенному под цвет ограды участка деревянному сортиру. Именно там полагалось справлять нужду обслуживающему персоналу, не имеющему права пользоваться, выделенными для обслуги внутри дома, туалетами.
«Часто у вас стреляют?» - полюбопытствовал Петухов.
«Не очень. Мы здесь осторожные. В двух участках отсюда неделю назад был инцидент. Один ремонтник решил пообедать на травке. Бутылку пива не успел открыть. Прямое попадание в голову».
«А члены семьи? Гости?» - Петухов опять занервничал.
«Они в особом регистре. Гостей снимают камерой наблюдения ещё на въезде в поселок. Их изображения передаются снайперам вместе с информацией о точке прибытия. На соседнем участке, если они дополнительно решат кого-нибудь посетить, их статус надо подтвердить».
«А я?»
«Проходите по статусу обслуживающего персонала. Личное указание Штройберга». – Николай Яковлевич подвел Петухова к сортиру и приготовился перекурить. Назад возвращались молча.
Евгений Иосифович постоял у фонтанчика и пошел в здание. Приблизительно с час он рассматривал картинки интерьеров в лэптопе и пытался успокоиться. Рассеянным взглядом Петухов посмотрел в окно и увидел вышку охранников. От неприятного ощущения беззащитности мурашки забегали по коже. Он посмотрел на экран лэптопа, успокоился и перевел взгляд на окно. Чуть отлегло – стекла были пуленепробиваемые. Затем в голову полезли дурные мысли о скрытых видеокамерах. Не слишком ли дотошным взглядом он рассматривал интерьеры с точки зрения охранников у мониторов? Беспричинность его волнений была очевидна. Охрана предупреждена. Поведение Петухова было естественно и полностью соответствовало его деятельности. Но волнение не проходило. Тоскливо захотелось взять билет на самолет и уехать на недельку покататься на горных лыжах в Швейцарию. Вспомнил – не сезон. Потом пришла идея смотаться в обычную, русскую деревню и походить босым по траве среди полей без заборов и людей без мерседесов. Не помогло. Нервы не отпускали. Два часа Евгений Иосифович смотрел на монитор лэптопа и не мог переключиться на работу. В пять часов он посмотрел на время в углу монитора и решил прекратить бесплодную имитацию занятости. Харченко проводил его до въезда в поселок.
В Москву Евгений Иосифович возвращался медленно, стараясь не рисковать. Зато дома дал себе волю. Обычно непьющий Петухов срочно схватил бутылку вина, налил стакан и залпом выпил. Жена с полчаса выслушивала его ругань. Затем звонил Фридману и снова ругался. Выпил еще стакан вина. На следующий день рассказывал о происшествии на повышенных тонах родителям и друзьям. Выдержанный и интеллигентный Евгений Иосифович не стеснялся в матерных выражениях. Не будем пересказывать всё сказанное. Он что-то говорил об уголовном прошлом и уголовном менталитете. Привыкли они, Штройберг и прочие, жить в зоне и по законам зоны. Им комфортно. Считают, что остальные должны жить по их законам и радоваться. Слушавшим ругань Петухова казалось, что теперь он на Рублевку и носа не сунет. Дня три Евгений Иосифович отводил душу.
Впрочем, Петухов не был бы настоящим преуспевающим человеком, если бы не умел и не стремился из каждой перемены собственного настроения извлекать выгоду. Это только кажется, будто умный, успешный человек постоянно играет, злиться и радуется напоказ, а естественные человеческие эмоции - удел лохов и неудачников. Нет, богатые тоже плачут, радуются, любят и тоскуют, только умеют в процессе переживаний чуть подправить праведное настроение в нужное русло, произвести искомое впечатление на окружающих или настроить себя на правильные действия. Бедные завистники смотрят на преуспевающих людей и вечно подозревают их в притворстве. Петухов отнюдь не притворялся в своем избыточно резком и, как мы понимаем, абсолютно необоснованном, гневе по поводу охраны участка. Он только не позволил себе злиться в ненужное время и ненужном месте. Отцу Петухов не позвонил, опасаясь спугнуть выгодного клиента лишними пересудами. Партнер, мама, отчим, друзья честно приняли на себя волну гнева. Петухов злился, метал молнии, пил вино, сидел в прострации и достиг нужного озарения. В какой-то момент под влиянием гнева он предельно четко представил себе образ заказчика, его супруги и даже его дочери, хотя последних, в отличие от Валерия Руслановича Штройберга, видел мельком и почти не общался. От образа заказчика Петухов, с его талантом и тонкой, артистичной душой, легко и просто перешел к творчеству необходимых интерьерных работ. Ключевой образ вызвал целые серии образов. Каждое решение Петухова имело очаровательную изюминку и отражало его тонкий вкус. История получила великолепное продолжение. Заказчик пришел в восторг от качества работ. Фридман и все работницы бухгалтерии – от высоких прибылей. Новые заказы от Рублевки манной небесной посыпались на фирму «Петухов и Фридман». Что касается работников фирмы, то под чутким руководством Николая Яковлевича Харченко все они по сей день живы и здоровы. Знаете, киношники любят писать «во время съемок фильма ни одно животное не пострадало», но стоит ли верить трепливым киношникам? Здесь я знаю досконально, неприятностей не было. Тем более на вышках работали и работают добрые, порядочные ребята, истинные интернационалисты, без личных пристрастий. Они тоже всем сердцем за мир и дружбу и, можно сказать, с душой подошли к делу. Сделал человек неверный шаг, они напряглись, но не стали жестко реагировать. И Штройберг – светлая личность. Никто из снайперов наказание не понёс. Даже Харченко выговор не получил. Сделали вид, что ничего не случилось. Никто не стал даже рассуждать об угрозе терроризма и усилении мер безопасности.
Одно обидно – в нашей жизни много позитива, а мы стесняемся его показать во полной красе. По большому счету Харченко следовало бы в Израиле присудить медаль за спасение еврея или хотя бы выставить его кандидатуру на конкурс. Обижают нас с нобелевскими и прочими премиями. Нам бы хоть кусочек славы урвать с треклятой заграницы. Патриоты мы или нет? Стесняемся сами себя похвалить, подать красиво и в нужном ракурсе. Человек в нужде делает неправильный шаг. Он постеснялся спросить совета у окружающих. За него переживают и спасают жизнь, и затем спаситель и спасенный идут в правильном направлении по правильной дорожке и успешно приходят в правильное место. Американцы с сериалом 911 отдыхают. Забыли мы народную пословицу «сам себя не похвалишь, никто тебя не похвалит». Я еще раз перечитал историю и задумался. Где она лучше смотрится – в гламурном журнале для домохозяек или в литературе для семейного чтения на ночь? Давайте вместе творить положительный образ нашего народа!


Примечание: естественно, эту давнюю историю времен Ельцина я берег и не спешил обнародовать по горячим следам. Имена, фирмы и ряд прочих элементов истории изменены. В конце концов, прототипу Харченко хорошо оплачиваемая работа важнее любых заграничных наград. Знаем мы эту заграницу. Они подозрительно напоминают нас, родимых. Дадут на копейку, а пиар устроят на миллион в свою пользу. Будем патриотами. В подражание Пелевину сопровождаю рассказ маленькой безделицей. У него тоже после крупной вещи часто идет рассказ. Дескать, много работал, вот вам роман в качестве вагона, а вот вам рассказ как маленькая тележка. Моя безделушка специально идет после рассказа для читателей Проза.ру. Пусть знают, какой я трудолюбивый и остроумный парень. Как говориться, сам себя не похвалишь, другие не поймут или поймут не верно. Тем более за качество истории ниже я уверен – не мной написана.


Сон Петухова

Вернувшись с работы, Петухов сладко обматерил руководство, Россию, свою пряную жизнь, выпил в меру и завалился спать. Снилось Петухову большое здание, чем-то напоминающее небоскребы компании Дон-строй – бетонные, с аляповатыми башенками и нарушением пропорций. Не здание, а сплошное издевательство над принципом золотого сечения, смягчающего напряжение, возникающего от лицезрения массивных конструкций и бесчисленных рядов окон. Петухов долго рассматривал здание и ощутил странную потребность войти внутрь. Лифт не работал. Евгений долго и натужно поднимался по грязным ступенькам и пыхтел, обходя ведра с побелкой и кучи неубранного мусора и гадал о тайном смысле грязи — готовность ли это в любой момент продолжить начатый труд или сладкая способность бросить начатый труд в любую секунду эйнштейновского единства времени и материи? Он уже сбился со счета этажей, когда лестница кончилась. Евгений вошел в длинный коридор. Бесконечный ряд дверей, ведущих в пустые комнаты, заставлял продолжать поиски. Наконец, Петухов услышал хмурые голоса. Он дошел до закрытой двери и прислушался. Понять разговор Петухов не смог.
Евгений открыл дверь и вошел. На голом линолеуме в комнате без обоев сидели рабочие в грязных робах и что-то делали. Петухов посмотрел и понял – рабочие вили веревки. Лица их были сосредоточены и безучастны.
«Что вы делаете?» - спросил Петухов.
Рабочие не удивились вопросу:
«Попросили повеситься, а веревками не обеспечили. Сидим, готовимся».
«А мне можно веревочку?» - бестактно попросил Петухов. Рабочие срочно прижали веревки к себе. На их лицах появился испуг и выражение традиционной русской жадности. Петухов повторил вопрос. Старший, видимо, бригадир, протянул ему веревку. Его сосед попытался остановить его:
«Неужели и он достоин?»
«Ничего», - сказал бригадир, - «И он – человек, и он право имеет. Не нам решать, мы – люди маленькие». – затем, обратясь к Петухову, он продолжил. – «Ты только проводку не повреди и лампочку не разбей. Свет-то необходим и здесь, и там».
«Не волнуйтесь», - кротко ответил Петухов. - «Я не уроню ничего, кроме своей тени». - И, посмотрев на напряженное лицо бригадира, срочно добавил: «Я уроню её в стороне от вас и ваших проблем». Лицо бригадира слегка расслабилось.
Петухов взял веревку. От неё приятно пахло мылом. Рабочие снова склонились над работой и забыли о Петухове. Петухов взял стоящую у стены лестницу, поставил её у лампочки, поднялся, аккуратно отодвинул шнур с лампочкой в сторону, увидел крюк, прицепил веревку и попытался повеситься. Стремянка поняла его мысли и тихо ушла из-под ног. Петухов повис и увидел, как у стремянки выросли крылья, она бесшумно разбежалась, выпорхнула в окно и полетела ввысь легко как журавль в небо. Кто-то из рабочих увидел летящую стремянку:
«Уж как высоко мы забрались, а всё равно кто-то хочет быть выше нас»
Его сосед посмотрел в окно и заметил:
«Дали здесь, голубые дали. Манят и зависть вызывают».
«Хватит, ребята, за работу», - прикрикнул бригадир, и мужчины
 затянули унылую песню про бурлаков, только не на Волге, а на Клязьме.
Возвращайся – хотел крикнуть Петухов вслед улетевшей лестнице, но сдавленное горло не повиновалось. Наверно, у каждого своя лестница – подумал Петухов – они очень схожи, и узнать свою можно только по полету.
Долго висел Петухов и, наконец, посмотрел на спины рабочих. Неожиданно ему стало весело, и он показал рабочим язык. Рабочие не обратили внимания. Только один заметил: «Ходят тут всякие, а у нас с мылом проблемы». Совсем стало смешно Петухову. «Я-то знаю, куда уборщица Клава пару обмылков засунула, но не скажу. Мне на вас, рабочих, наплевать». Труп Петухова ещё сильнее показал рабочим язык и чуть закачался. Над его головой ещё ярче засветилась лампочка и качалась в такт его трупу. Тень Петухова качками подвигалась в сторону окна, явно собираясь улизнуть вслед за лестницей. Рабочие продолжали спокойно работать, не заметив выросшей пропасти непонимания между ними и интеллигенцией.