рисунок по мативам моих снов

       Как зовут твоего друга? Я спрашиваю не потому, что мне интересно знать, хоть мне и интересно. Я вообще не спрашиваю, какое я имею право спрашивать у кого-то о друзьях... Хотя, пожалуй, я могу спросить у себя.
       Моего друга зовут Яна. Я не знаю, зовут ли ее на самом деле, она мне не говорила, когда пришла первый раз. Нет, она не зашла в дверь, не постучалась в окно, не столкнулась со мной на улице... она мне приснилась.
       Ее звали Яна. Маленькая девочка, не вид лет десяти... Нет! Она намного старше меня! Иногда я вижу, как она держит в руках карандаши и рисует меня, а я бы нарисовала ее, если б умела рисовать. Пожалуй, я действительно нарисую ее, нарисую словами, ведь каждый может водить словами по бумаге, как кистью, иначе художники не имели бы права писать картины...
       Она худенькая ее личико тонкое и вытянутое, а прямо в твою душу, в мою душу, смотрят огромные черные, как подгорные озера глаза. Каждый из этих глаз смотрят на тебя на меня с упреком. Таких глаз нет не у кого, такие глаза могут только присниться. Ее черные тонкие волосы растрепаны и немыты. Тонкие губы сжаты в ниточку и дрожат, но она не плачет, губы сжаты от гнева. Она имеет право злиться!
       Она одета... Да разве важно во что она одета! Важно, что у нее в руках.
       Ты знаешь. У меня есть тайна. Я боюсь того, кого она держит в руках. Яна всегда злится на меня за это. У нее в руках кукла клоуна. Игривая и яркая цветов весеннего луга, но от куклы веет ужасом, который у меня иногда не хватает сил преодолеть. Одна рука клоуна железная. Мне всегда хотелось назвать ее «лапка», но тогда бы Яна разозлилась, а я не хочу, чтобы она злилась.
       Она пришла. Когда она первый раз пришла я была неприветлива с ней. Едва я проснулась, я пожалела об этом. А Яна... Она пришла ко мне еще раз. Я была счастлива, когда, проснувшись, поняла, что она была со мной в этом лифте. Не сердись, лифт мне приснился.
       Ты знаешь, она умеет слушать и никогда не попросит, чтобы слушали ее. Она не такая. Она гордая. Когда ты говоришь с ней, она сидит в углу (самом темном и дальнем, что найдет) прижав к себе свою куклу и нервно теребя «лапку», которая режет до крови ее пальцы. Яна будет слушать тебя меня и я всегда знаю, что мне не нужны ее ответы.
       Яна играет со мной злые шутки: то появляется, то исчезает! И я никогда не могу угадать, в каком сне она появится вновь. Вчера она ловила со мной бессмертного кота. Она смеялась, а потом я ее потеряла. Я теряю ее в каждом сне, но я бы не теряла ее, если б не знала, что снова найду... Она меня найдет.
       Иногда мне кажется, что жизнь до нее – это чужая жизнь. И не мудрено, я часто путаю ее с собой, а она никогда не путает ничего.
       Надеюсь, ей понравился мой рисунок... Уж про себя-то я знаю, что мне понравится ЕЕ рисунок, не может, не понравится. А может, я слишком много о себе думаю, может она рисует не меня, а себя...
       Но я увижу этот рисунок! Если даже ради этого придется просить, а я не люблю просить. Она тоже не любит. Нет! Она не терпит этого и никогда этого делать не станет, а еще она ненавидит, когда просят ее, поэтому она не станет ждать, когда я попрошу, ведь тогда придется ждать вечность.
       Я хочу научить ее играть словами. Как научить если не умеешь? Но она захочет поиграть со мной! Словами или нет, но все дети хотят играть и я тоже. Я бы попросила, но я боюсь, что тогда лопнет тонкая невесомая невидимая пелена сна... Тогда придется просыпаться, а иногда, когда ты вот-вот услышишь: «Я бы хотела поиграть с тобой...» совсем не хочется просыпаться.