Максим 18

– Рита, хватит от меня бегать! – услышала я голос сзади, и поняла – все же попалась. Не избежать мне сегодня скандала. А уж воображала, что пронесло, что, если вышла уж на морозный воздух, встретилась лицом к лицу с наконец наступившей зимой, то и разговор с Димкой отложился хотя бы до завтра. Счас! Мой друг детства все же перекрестил сегодня наши дорожки...
– Дима, ты понимаешь, что делаешь глупость? – медленно спросила я, с тоской поглядывая на запорошенный снегом парк. Нет, ну сволочь же этот Димка, испортить такой красивый день бессмысленным спором! Я посмотрела на его лицо, на решительно сжатые губы, и слова застыли на моих губах: что толку говорить, если он и не намерен слушать, лишь требовать! Но говорить что надо – Димка ждет. Идет рядом, то и дело бросая на меня вопросительно-настороженные взгляды, и ждет...
– Понимаешь, что смешон? – спросила я, чувствуя, как поднимается по позвоночнику горячая волна раздражения. С одной стороны мне не хотелось обижать Димку, друг все же, с другой...
– Не понимаю, – упрямо нахмурился Димка. – Понимаю другое. Человек, который много для меня значит, делает глупость, и ставит себя в глупую ситуацию, а я единственный, кто хотя бы пытается это исправить. И меня же после этого называют смешным! Пусть так, но я скажу все, что думаю о тебе и твоем... парне! Этот Максим тебя недостоин, и ты это прекрасно знаешь, почему тогда за него держишься?
– Любовь зла... – пыталась я обернуть разговор в шутку.
Не помогло...
– Где же она, твоя любовь? – усмехнулся Димка. – Где была его любовь, когда он тебя оскорблял перед друзьями! Знаешь же, что будь я на его месте...
– Не вмешивайся, – вспылила я, но мой пыл заметно остудила спрятанная под снегом замершая лужа. Едва не упав, я все же удержала равновесие и жестом отклонила предложение Димы помочь. – Это мое с ним дело.
– И мое тоже.
– Да где ты раньше был? – не выдержала я, ожидая, пока зажжется зеленый свет на перекрестке. – Почему так взбесился лишь с появлением Максима?
– Я думал, ты поймешь... – смутился Дима.
– Что я пойму? – взорвалась я, уже себя не контролируя. – Что ты ждал меня, а между делом развлекался сначала с Олей, потом с Наташей, потом с Ингой и Леной. И это только те, кого я знаю! Почему ты не говорил мне раньше о том, что чувствуешь? Теперь поздно, Дима, и мы оба это знаем! Так зачем травишь душу и себе, и мне!
Зажегся зеленый свет, идущая рядом бабушка посмотрела на нас с видимым любопытством, а мы быстро перенеслись на другую сторону, прямо к базару.
– Мне все равно, что ты думаешь, Рита, – упрямился Димка. Баран несчастный! – Я докажу тебе, что он не достоин такой девушки, как ты. Я всего лишь ждал, пока ты созреешь. Не для постели, а для женитьбы. Подумай об этом, Рита. Подумай, что может дать тебе Максим, а что я. Я уверен, что Максим станет лишь временным явлением. Как мои романы для меня. Я подожду. Я умею ждать, ты знаешь. И я не буду за тобой бегать, не надейся, я просто подожду, пока ты сама все решишь, сама придешь. Я уверен, что, в конце концов, выбор будет в мою пользу, а не в его. И ты придешь ко мне. Только знай, после этого я не отпущу тебя никогда.
– Почему ты думаешь, что Максим меня отпустит?
– Ты сама не выдержишь, Рита, – усмехнулся Димка. – Ты ненавидишь слабых мужчин, а Максим слаб. Я еще не совсем понимаю, в чем, но он слаб.
– Дима, я повторяю, это не твои проблемы.
– Неужели ты не видишь, что он сумасшедший? – утратил вдруг Дима свою обычную невозмутимость. – Это испокон веку было – сын у башмачника без сапог. Так и у психологов-психиатров дети – без ума. Потому что другим отдают, а про своих забывают.
Я стояла с Димкой напротив костела, смотрела на запорошенный снегом серебристый купол с крестом и кусала губы. Прав, Димка, прав, но что я могу поделать?
– Я люблю его, – наконец выдавила я, тихо так выдавила, беспомощно, но почему-то моя беспомощность передалась и Димке. Мой бравый дружок как-то в один момент сник и посмотрел на меня грустными, собачьими глазами. – Не понимаешь? Поэтому могу снести от него что угодно. Что мне прикажешь с этим делать?
– А я тебя люблю, – кисло ответил Димка. – Что прикажешь делать мне? Смотреть, как он тебе жизнь коверкает? Как ты худеешь на глазах, бледнеешь? Рита, почему? Почему ты так наивна? Так...
– Дима, перестань, ты терзаешь зря и себя и меня. Понимаешь?
– Да все я понимаю! – отмахнулся Димка. – Но если обидит – ты знаешь, к кому идти.
– Знаю, Димочка, все знаю, – мягко ответила я, совершенно приходя в себя. Роли поменялись – теперь Димка выступал, как проситель, а не как нападающий, и мне стало жаль этого красивого, гордого мальчишку, попавшего в глупую ситуацию. Отчасти по моей вине… – Да только разные это вещи – чувства и разум. Понимаешь? И всем ты для меня хорош – и умен, и красив, но сердце я отдала Максиму. Здесь ничего не поделаешь... Почему ты не слышишь?
– Ты поймешь, поймешь, Рита, – упрямо продолжал гнуть Дима.
Но вот он ушел, и я, с облегчением вздохнув, направилась домой. Но разговор не выходил у меня из головы. Удалось-таки Димке смутить мою душу: как сильно не любила бы я Максима, но и Дима был в чем-то прав. Иногда с Максимом сложно. Однако, это единственный человек, который меня понимает до конца, чего не дано даже Димке. И осунулась я не из-за Максима, а из-за своих снов. Максим меня спас...
Придя домой, я, не включая света, долго стояла у окна, любуясь на ночной город. Сегодня мне, как часто в последнее время, не хотелось думать, только довериться судьбе и слепо идти вперед. Опять мой разум кричал караул, а интуиция мирно почивала в покое. Кто из них прав? Сердце или разум? Разум или сердце? Еще и этот последний сон, сон, который многое закончил... Что, если я больше не нужна буду Максиму? Что, если наш реальный роман закончился так же, как закончилась повесть о Вареоне в нереальном мире? Может, не писать? Сказать, что мне больше ничего не снится? Придумать другой финал, как советуют в случае кошмара психологи? Обманывать Максима и жить этим обманом? Не могу, не буду!
Я села за компьютер. Хоть и не хотелось.

“Этот сон был сумбурен, и события в нем текли слишком быстро. Наверное, из-за избытка эмоций. Помню, что начался он, как и часто в последнее время, с принцессы. Я едва узнала Анлерину – как подурнела девушка с момента нашей последней встречи, если это можно было назвать встречей. Она сильно похудела, стала тонкой, как тростинка, а ее живые глаза с золотыми когда-то искорками пожухли и стали блеклыми и безжизненными. Я смотрела на нее, и передо мной в легкой дымке быстро протекающего времени пролетали частые посещения обеспокоенного Хамала, многочисленные визиты посланцев короля, и даже несколько встреч принцессы с Манрадом. Все приходили с дорогими подарками, старались вызвать улыбку на ее губах, но внезапно погрустневшую красавицу ничего радовало. Пока в один прекрасный день все не изменилось...
Помню, что за окном лето уже расцвело пышным цветом и огромное, умытое росой красное солнце поднималось над неровной линией городского горизонта. Я увидела Анлерину, стоявшую на балконе. Бездвижный ее взгляд был устремлен на раскинувшуюся перед замком столицу. Она уже не была той неживой куклой, что в начале моего проклятого сна. Ее глаза, тогда безжизненные, теперь, казалось, жадно пили солнечное золото, наполняясь лихорадочной уверенностью, будто она мысленно себя к чему-то подготавливала... Анлерина выглядела в тот момент глубоко погруженной в свой внутренний мир, но это мое ощущение оказалось ложным: стоило только раздаться тихим шагам, как принцесса в мгновение ока ожила, повернулась навстречу невидимому мне гостю, и с облегчением спросила:
– Принесла?
– Да, – прошептала Ниара. – Но не думаю...
– Я не просила тебя думать, – ответила принцесса, отнимая у телохранительницы сверток. – Ты понимаешь, что это мне сейчас необходимо?
– Только это меня останавливает, моя госпожа, иначе бы я...
– ...предала меня? – зло спросила принцесса, разворачивая принесенное. Я с любопытством подплыла к девушке, но не увидела в заветном свертке ничего, кроме двух аккуратно сложенных нарядов свободных: серых закрытых платьев до пят, того же оттенка плащей и двух пар грубых башмаков на деревянной подошве.
– Иногда и предательство бывает на благо, – невозмутимо ответила телохранительница, снимая свою одежду и облачаясь в один из принесенных нарядов. Надувшаяся принцесса последовала ее примеру. – Почему бы госпоже просто не сказать мне, где Вареон? Я могла бы позвать его...
– Он не пойдет, – ответила принцесса, вынимая из волос дорогие заколки и убирая с помощью тонкой ленты пушистые кудри под тугой хвост.
– Но можно попробовать, – возразила Ниара, пряча в складках платья кинжал.
– Ты плохо знаешь наш род, – усмехнулась принцесса, одевая плащ. – Мы упрямы, и ничьи слова в нашей ссоре не помогут. Вареон обижен на меня. Только личная встреча способна это изменить, встреча, но которую он добровольно не пойдет...
– Можешь мне не рассказывать о вашем упрямстве, госпожа, – пробубнила Ниара, но преобразившаяся в свободную Анлерина лишь мягко улыбнулась.
– В городе я тебе не госпожа. Так будет безопасней. Ты приготовила лошадей?
– Приготовила, – мрачно ответила телохранительница. – Пришлось употребить все свое обаяние, чтобы уговорить конюшего, только вот теперь начинаю думать, что лучше бы он не согласился...
Анлерина не слышала подруги, открывая тайный проход, или, скорее, не хотела ее слышать. Как бы там ни было, но вскоре мы уже все трое вышли на улицы города и смешались со снующей вокруг толпой. Анлерине и ее служанке не было легко: если машиной трудно в толпе управлять, то представляете, как там хорошо ехать на коне в конский час пик, при том, что этот самый конь считает себя умнее хозяина, и часто везет не совсем туда, куда надо? В городской суете Анлерине явно приходилось непросто, привычной к подобным эксцессам Ниаре, гораздо легче, но последняя все равно не была довольно успехом: ее полускрытое капюшоном лицо все более мрачнело, и вовсе не из-за усиливавшейся с каждым мгновением жары, а из-за приближения к подозрительно знакомому кварталу...
Оказавшись на месте, Анлерина огляделась, осторожно опустив на плечи капюшон. Прикусив губу, девушка спешилась, отдала Ниаре повод своего коня, и вошла в один из ближайших магазинчиков. Из-за снующей вокруг нее толпы я не осмелилась пойти вслед за своей подружкой, да и не было в этом необходимости: вскоре дверь магазина распахнулась, оттуда вылетела подозрительно раскрасневшаяся Анлерина, а за ней – дородная дамочка, испускающая целый водопад отборных ругательств, из которые я только и разобрала, что “шлюха бранеонов”.
Девушка, покраснев от стыда, надела на голову капюшон, стараясь заслониться от летевшей ей в спину брани, и подошла было к своей лошади, как ее грубо схватил за тонкую талию высокий, худой мужчина, шепча ей на ухо:
– Такая красавица, и одна. К бранеонам собралась? Наверняка, воинов развлекать? Ну, ну, не красней, мы еще и не такое видели, и к своим бранеонам ты, несомненно попадешь, только не торопись, милая... Сначала разберемся, чья ты, и что забыла на моей территории... Ну, не смотри на меня так пугливо, детка, с такой смазливой мордашкой мы быстро договоримся, и... после маленькой проверки, пойдешь дальше к своим бранеонам, только уже под моим сопровождением.
– Убери руки! – прошипела Ниара, подтверждая свои слова острым уколом ножа.
– О! Оказывается ты не одна! – захохотал мужик. – Какая у тебя гордая подружка! И тоже красивая...
Он сделал знак, и вокруг девушек незамедлительно сгруппировались какие-то люди, а я прикусила губу – не всегда преступники так сильно отличаются из толпы, как я думала. Несмотря на сопротивление, Ниару живенько обезоружили, и, поняв, что пропала, Анлерина тихо сползла в объятия обморока, что очень даже обрадовало похитителя.
– Так и лучше! – прошептал он своему человеку, садясь на лошадь Анлерины и прижимая к себе девушку. – Меньше внимания. А девочка красивая, здесь не договоримся, так не беда: на рынках в Анхеоре таких любят...
Мне стало страшно, но, как оказалось, принцессе сильно везло в тот день. Плывя над головами людей и стараясь не спускать глаз с Анлерины, прижатой к груди тощего мужчины, я вдруг увидела неподалеку Дала, пробирающегося через густую толпу. За ним едва успевал Ланс, ругаясь, когда не в меру ретивые граждане смыкались между ним и начальником, а мне казалось, что Ланс и Анлерина – два слепых кораблика на людских волнах, которые должны встретиться, но не встречаются. Мне хотелось крикнуть, привлечь внимание мужчин к принцессе, но я не могла – никогда еще я была столь беспомощной!
И в этот миг я почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, я заметила Вихря, стоящего на ступенях храма Бога Торговли. Маг, широко раскрыв глаза, уставился в ту точку, где была я! Казалось, что он меня видел! Не сомневаясь ни на мгновение, я показала рукой на Анлерину, и о чудо, взгляд Вихря послушался, проследил за моей ладонью, уставился на Ниару, и та, встретившись с магом взглядом закричала, моля о помощи, за что получила коротким ударом в подбородок и потеряла сознание. Вихрь, что-то прошептав, посмотрел на Дала, и тот, словно услышав мага, направился в сторону принцессы. Вслед за ним, как бы притягиваемые к Анлерине и Ниаре невидимым магнитом, стали продвигаться сквозь толпу рассыпанные по толпе бранеоны.
Свора длилась недолго. Бранеонов на площади оказалось гораздо больше, чем “покровителей девиц”, последние тоже зря под мечи лезть не хотели, и поспешили раствориться в толпе, оставив за собой пару трупов и свою прекрасную добычу.
– Она без сознания, – прошептал Вихрь, быстро осматривая принцессу, и на мгновение посмотрев на верх, пытаясь найти меня. Но, видимо, уже не смог. – И не более.
– Вы командир? – спросила Дала очнувшаяся Ниара. Тот кивнул, с некоторым волнением посмотрев на принцессу. – Тогда вы обязаны препроводить нас в замок. Я приказываю.
Дал замялся, и на мгновение на его лице отразилась паника, но только на мгновение, которого, впрочем хватило, чтобы вызвать тревогу на лице стоявшего рядом Вихря.
– Мой господин не может оставить квартал без охраны, – попытался спасти положение маг.
– Моя госпожа может снова влипнуть в неприятности, – ответила телохранительница. – И тогда ваш квартал снесут с лица земли, гарантирую. Или мне сказать, кто моя госпожа?
– Не надо, – прошептал Дал. – Я узнал ее.
– Тогда тем более вы должны пойти во дворец.
– Мои люди...
– Мне плевать на ваших людей! – вспылила Ниара. – Вы – бранеон, я – антреонка, вы обязаны подчиняться моим приказам. И я – приказываю. Вам, и..., этому воину, – девушка показала рукой на Ланса, – сопровождать нас в замок.
– Мой воин...
– Пойдет с нами, – холодно прервала его Ниара. – Это приказ.
– Боюсь, вам надо подумать госпожа, – мягко ответил Дал. – Принцесса, когда очнется, будет не очень-то довольна вашими приказами.
– Вы мне угрожаете? – подняла подбородок Ниара. – Обычный бранеон – антреонке?
– Я предупреждаю. Но вижу, что в вас слепое упрямство победило разум, – смирился Дал. – Только вспомните ваши слова, если дойдет до беды.
Дал вздохнул, но более не возражал, короткими приказами составив отряд, сопровождающий его в замок, отряд, в который ни отсутствующий Белен, ни обиженный пренебрежением друга Вихрь, не вошли. Маг, попытавшись возразить, встретил такой взгляд Дала, что все возражения застыли на его губах, в то время, как командир вскочил на лошадь и усадил едва живую, только начинавшую приходить в себя Анлерину перед собой.
– Что делает ваша госпожа без охраны? – спросил Дал у Ниары, косо посматривая на погрустневшего Ланса.
– Много вопросов задаете для бранеона, – ответила девушка, впрочем, через мгновение пожалев о своей резкости. – Я и сама не знаю. Выполняю ее приказы, как вы – мои.
– Понимаю, – прошептал Дал, с облегчением улыбнувшись: немного дальше площади их уже ожидал паланкин. – Более, очевидно, моей помощи не требуется?
– Еще одно слово, и я подумаю, что вы боитесь замка.
– А если и так? – усмехнулся Дал.
– Вы... – Ниара на мгновение замолкла, будто что-то припоминая, присмотрелась к Далу, встряхнула головой, как бы отгоняя глупые мысли, и ответила:
– Мне надоело ваша стеснительность, командир. Вы, и ваш отряд, поедете с нами либо в роли спасителей сейчас, либо под конвоем вечером, и это мое последне слово.
Дал чуть побледнел, прикусив губу, стоявший сзади Ланс встревожено посмотрел на командира, но оба молчали, пока черные рабы осторожно укладывали полубесчувственную принцессу на подушки. Ниара, более не желая вступать в споры, села в паланкин, положив голову девушки на свои колени, и острожно, чтобы не потревожить принцессу, дала рабам знак двигаться.
Время опять поплыло перед моими глазами, и вот я уже в знакомом дворе, куда только-только внесли паланкин. На ступеньках замка уже ждал сам повелитель. Манрад, взяв по приказу короля принцессу на руки, осторожно понес ее внутрь. Никто бы и не обратил внимания на стоящих поодаль бранеонов, если бы внезапно очнувшаяся Анлерина не провела бы туманным взглядом по окружающим и не протянула в сторону... Дала тонкие руки:
– Вареон, прости, пожалуйста, прости...
Дал не выдержал. Подбежав к девушке, он отнял ее от Манрада, прижал к себе и со слезами на глазах прошептал:
– Я простил, глупенькая, давно простил...
– Прости, – вновь прошептала Анлерина, теряя сознание.
Это и спасло ее от холодных слов отца:
– Взять его!
Ланс, услышав приказ, вдруг побледнел, как полотно, подошел к Манраду и тихо прошептал ему на ухо, тихо, но я слышала:
– И ты, ты ничего не сделаешь?
Манрад вгляделся в лицо разгневанного юноши и слегка побледнел:
– Ну так я это сделаю! – прошипел Ланс, сжимая кулаки. – Я клялся в верности своему принцу и разделю с Вареоном его судьбу! Сделаю то, что должен был сделать ты...
Вареон не сопротивлялся. Осторожно отдав бесчувственную сестру подбежавшему рабу, он посмотрел отцу прямо в глаза. Тот отвернулся, не выдержав взгляда сына. Принц, прикусив губу, сам отдал свое оружие, дал связать за спиной руки, и уже хотел уйти со двора, как Ланс, подбежав к другу, упал перед ним на колени, обняв его ноги:
– Мы с тобой делили хлеб. Ты помогал мне в бедах, позволь и мне, господин, разделить твое горе. Позволь мне, король, умереть с моим господином!
– Делай, как знаешь, – холодно прошептал Вран, уходя со двора. – Это твой выбор.
Все кончилось. Манрад, тяжело дыша, почему-то едва держал себя в руках, Сарадна победно улыбалась за спиной своего любовника, а Анлерину, у которой начался жар, отнесли наверх. И только Ниара не смогла сдержать своих эмоций, тихо шепча:
– О Боги, что я натворила! Принцесса мне никогда этого не простит... Как же я его не узнала, а ведь он предупреждал... Боги, какая же я дура!
Время вновь поплыло перед моими глазами. И вот я уже сижу на холодном полу темницы рядом с удрученной парочкой, сижу в полном молчании, не понимая, зачем я здесь. Чтобы увидеть, как они умирают? Но я не хочу, не могу! Начало темнеть, а они все сидели в разных углах и не решались посмотреть друг другу в глаза. Лишь когда последний лучик солнца погас в маленьком оконце, Вареон решился:
– Два вопроса. Почему ты дал клятву верности опальному принцу?
– Два ответа, – тихо ответил Ланс. – Первый – ты мой друг. Второй – мне стыдно за моего старшего брата Манрада. Я знал, что он был побратимом Бранеона, но это не помешало ему от тебя отвернуться. Второй вопрос, мой... принц?
– Ты на него ответил, – печально произнес Вареон. – Отец не пощадит меня. Мне жаль, что и тебя тоже.
Вновь на некоторое время воцарилась тишина, пока Ланс не спросил:
– Почему ты пошел во дворец? Знал же, что узнают!
– Ты не понимаешь, Ланс... Ниара не слушала возражений, да и не в этом, в сущности, дело... Мне надоело прятаться. В Алиссии твердо считают меня братоубийцей. Даже сестра начала сомневаться... Для чего мне жить? Чтобы всю жизнь прятаться от народа, который даже мое имя ненавидит? Или полагаться на покровительство высоких друзей, подвергая их страны опасности ссоры с моим отцом? Лучше умереть сразу.
– Что произошло в те дни? Почему не расскажешь правду? – спросил Ланс.
– А кто мне поверит? – тихо ответил Дал.
– Я! – так же тихо ответил Ланс.
– Глупый ты человек, друг мой! – прошептал Дал. – Ради ссоры с братом ты погубил молодую и яркую жизнь антриона. Думаешь, я не видел лицо Манрада, когда тебя уводили! Ему больно! Видимо, сам того уже не желая, я ему все же отомстил, но эта месть страшна и для меня... Воистину Боги знают, как нас покарать...
– Вихрь и Белен... – начал Ланс.
– Нет! – прервал его Вареон. – Знаю, что ты хочешь сказать, но хватит мне и одного спутника на тот свет, еще двух не надо, понимаешь...”

Я перестала писать, не в силах сдержать слезы. Вот и все. Погубила я Дала в своих снах, погубила... Я уже давно знала, что Максим мне более дорог, чем тот призрачный Дал, по все равно было больно.
Я вздрогнула, забыв о Дале, о снах, даже о Максиме, и пот тонкими струйками потек по моей спине, потому что голос Александра опять пробился в мое сознание, звуча отчаянным, но далеким криком:
– Рита, Рита, помоги!
– Рита, Рита! – звал Максим, тряся меня за плечи. Я медленно приходила в себя, голова страшно болела, но уже через несколько минут я смогла выпить принесенный Максимом стакан воды и даже посмотреть ему в глаза, такие родные, близкие, дающие мне силы... И когда успел вернуться, вытянуть меня из страшного видения? Машинально я посмотрела на компьютер, тот находился в режиме глухого сна. Значит, давно я так сижу... И ноги затекли по-страшному, а в голове все еще звучал зовущий голос Александра, но теперь я не разобирала слов и даже могла мириться с присутствием чужого, страшного в моем сознании.
– Рита, что происходит? – встревожено спросил Максим, отирая пот с моего лица, и это при том, что в комнате было страшно холодно!
– Он зовет меня, Максим, зовет! – проплакала я.
– Кто? – нахмурился Максим. – Дал?
– Нет, Дал мертв, Александр...
– Рита, не волнуйся, мы уже говорили об этом, – слегка расслабился Максим. – Это нервы, слышишь! Я заупокойную панихиду заказал, отпоют его по всем правилам, он и успокоится, и о тебе они помолятся, чтобы душа твоя успокоилась..., – и тут Максим побледнел. – Что ты сказала? О Дале?
– Вран поймал Дала. Дал – Вареон. И он мертв.
Дал не был мертв, я немного кривила душой. Но кривила не совсем. Как бы там не было, а реакция Максима была бурной: мой любимый вдруг преобразился так сильно, что я на мгновение испугалась за его рассудок.
– Это я виноват, – шептал Максим побелевшими губами. – Я во всем виноват! А он за меня страдает!
– Максим! – испуганно позвала я.
– И ты! Ты тоже из-за меня! Господи, да когда же это кончится?
– Уже кончилось, Максим! – закричала я, нечаянно опрокинув стакан с остатками воды. – Все кончилось, слышишь! Все! И история та – тоже кончилась!
– Ничего не кончилось, понимаешь! – прокричал Максим, хватая меня в охапку. От боли я на время перестала дышать. – Вареон выживет! Должен выжить. Неужели о... Вран, неужели он такой дурак!
– Я не понимаю, чего ты хочешь! – прохрипела я, и Максим, немного очнувшись, ослабил хватку. – То ревнуешь меня в Вареону, то убиваешься по нему! Чего ты на самом деле хочешь, Максим?
– Я... – побледнел он еще больше, отпуская меня окончательно. – Я не знаю!
– А как я могу знать? – спросила я, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. – Хватит нам этих снов. Все! История кончилась, кончилась трагически, и больше нет ни Вареона, ни Врана, ни Ланса! Никого!
– Мне надо подумать! – воскликнул Максим, спеша в коридор и набрасывая куртку.
– Не убегай от меня! – закричала я. – Трус! Давай все решим, решим раз и навсегда!
– Дай мне время!
– У нас нет времени или ты не понимаешь? – засмеялась я. – Не понимаешь? Мы сходим с ума из-за этой истории! Теперь ничего нет!
– Рита, дай мне уйти.
– Уходи, и не возвращайся! – хмуро бросила я. – Ты трус! Ты даже не хочешь мне рассказать! Я устала от недомолвок, понимаешь!
– Прости, я не хотел! – прошептал Максим... и ушел.
Дима был прав, так не может продолжаться... Это было единственной мыслью, когда я в отчаянии сползала по стенке на пол. Не может! Не может!