Поезда

Ты где-то рядом. Мы бродим близко - я прохожу по Тверскому бульвару, ты сворачиваешь на Страстной. Мы оба ищем, спешим, дышим. Я посылаю тебе любовь - ты силишься поймать сигналы. Ты всматриваешься в лица девушек и спрашиваешь себя: «Где же она, ведь она где-то рядом - моя единственная, моя милая». Я скольжу глазами по мужчинам, спрашиваю вселенную: «Где же ты, где же ты, тот самый ты, которого всю жизнь я не могу найти ни в Москве, ни в Нью-Йорке, ни в Париже, ни в Гаване». Я смотрю в окно на первый снег, на обнаженные деревья, на родной двор, я думаю о тебе – я знаю, что ты где-то близко. Очень близко. Ты садишься в последнее метро и едешь домой, ты смотришь на часы, у тебя уставшие глаза и теплые руки – твои руки – самые прекрасные в мире, ты думаешь: «Вот и прошел еще один день. Я опять играл о любви, которую не могу найти». Ты приходишь домой и снимаешь кеды, ты расстегиваешь рубашку, ты умываешь лицо, ты наливаешь себе чаю. Мы очень близко. Всего десять станций.

Нас разделяют световые годы – не доходят сигналы, гаснут окна, сгорают свечи, трещит радио, ноет ветер. Ты включаешь телевизор, ты щелкаешь каналами, ты ставишь кино, ты погружаешься в чьи-то мысли – снова о любви, снова о том же, о чем твердят все и везде, о том, чего никто не может найти. Я делаю ошибки - миллионы, миллиарды ошибок. Ты оступаешься, ты падаешь, ты ранишь руки, ты ходишь по граням. Ты теряешь меня. Я ищу тебя. Ты ищешь меня. Я хочу слышать твой голос, гладить тебя по щекам, показывать тебе снег. Я не могу позвонить тебе, я не могу увидеть тебя, не могу просыпаться без тебя по утрам, мои слова растворяются в воздухе – не доходят сигналы, нет звука, кто-то отключил каналы передач. Так чувствовал себя каждый, это так не ново, так обыкновенно, так просто – я ищу тебя и не могу найти.

Ты засыпаешь, и тебе снится солнце, тебе снится весна, и ты очень быстро бежишь к морю и с разбегу ныряешь в него, с головой уходишь под воду, плывешь. Выходишь на берег и смотришь вверх, думаешь: «Как хорошо». Я иду по кромке воды и собираю ракушки, много-много разных, цветных, радужных ракушек, я наклоняюсь, чтобы рассмотреть каждую и мои волосы растворяются в небе. Я иду навстречу тебе, а ты стоишь и смотришь – что же будет, неужели, мы опять не увидим друг друга, снова пройдем мимо, опять не будет звука. Хочется звать тебя, но я падаю в тишину, просто иду – ничего не зависит от меня, я умею только ходить. Сокрушительные удары гудят там, под землей. Бесконечные огни в людских домах – все без исключения ищут и ломают, силятся склеить, поют, прислушиваются, ждут любви. Тебя нет. Ты не узнаешь меня. Я не узнаю тебя. Я ищу тебя уже слишком долго. Идет снег, я смотрю сквозь него и ничего не могу разглядеть. Я иду по Страстному, ты сворачиваешь на Тверской. Я кричу тебе, а ты не слышишь. Ты бежишь и не слышишь, ты плачешь, но не можешь увидеть. Уже давно выпал этот снег. Мы далеко. Триллионы станций, окровавленные стратосферы снов, умирающие горы. Мы слушаем по утрам одни и те же песни – я по дороге на работу, ты по дороге на кухню. В кино идут фильмы, смотря которые мы оба плачем. Мы улыбаемся, ты - ей, я – ему, спрашиваем себя: «Это не она?» «Это не он?» На железнодорожных станциях разводят поезда, чтобы они не столкнулись. Поворот ключа - и они расходятся навек. Один протяжный гудок – и тишина. Мы идем.