Настенька

настя кажется любила его. без всяких там прикрас, просто так выпало однажды, когда сириус светил особенно ярко. она думала - если он заболеет, то она будет гладить его горячие руки и прикладывать ладонь ко лбу, молчать и молиться за него, чтобы он выздоровел и, если что - отдаст ему все, что у нее у самой было, чтобы только он поборол болезнь. и ведь как она поступала со всеми остальными - как обычная девчонка со смешками принимала букеты от поклонников, шутливо целовала их в потрескавшиеся от мороза губы, легким пальчиком проводила по бровям, носу, шее, а затем обещала встречи и убегала, воткнув в уши музыку, ловить отражения в мутных уличных окнах. а он? он позволял другим дарить ей цветы, и даже сам влюблялся в невесомых девчонок, которые со смешками принимали его букеты. но когда насти не было, он скучал. сам не знал почему, просто так выпало однажды, что он тоже полюбил ее. и он думал - если она заболеет, то он будет гладить ее горячие руки и прикладывать ладонь ко лбу, молчать и молиться за нее, чтобы она выздоровела и, если что - отдаст ей все, что у него самого было, чтобы только она поборола болезнь.

они, конечно, еще ни разу не болели, потому что были молодыми и здоровыми, времени была уйма, а надежды - большие. настя рисовала картинки акварелью, чаще всего на них были ландыши, окутанные длинными серебряными нитями, а еще - длинные, красивые мужские пальцы, собирающие стебли в букет. он звонил ей утром - спросить где она странствовала ночью, она звонила ему днем - сказать, что за окном дождь, туман или солнце - это было важно. когда они просыпались вместе было радостно и весело, и в любую погоду и время суток - светло. накатывало такое спокойствие, как будто весь мир провалился под лед, а они остались лежать на поверхности в теплых шубах и шерстяных шапках, держась за руки и смотря в небо.

странное было чувство. и не хотелось ничего такого говорить, как рассказывали во всяких глупых книгах или показывали в фильмах. но ясно было, что как-то там они породнились, что ли, как-то все сложилось правильно, как и задумано было еще давно. "правильно" - вот единственное, что настя могла сказать, когда спрашивала сама себя, почему с ним все было на месте, а без него мир оказывался бракованным.

когда одному из них случалось уйти, другому не было скучно или холодно - кругом же были поклонники и поклонницы, а дома добросовестно топились батареи. и ни один не заболевал страшной болезнью, от которой не вылечиваются. но у обоих сжималось до крохотного комочка, как рисовое зернышко, сердце. было больно, как на операции по удалению гланд, без заморозки. потом, поутру, попускало.

задумываясь, настя всегда пересаливала салат. «сегодня ни за что не пересолю» - предупреждала она себя, разрезая огурец вдоль пупырчатого тела, нежно отрезая зеленые упругие попки, а затем разрубая половинки на ровные половинки. «сегодня мой салат будет идеальным…»

так думала настенька, стоя на кухне в одной майке, с наспех убранными в пучок после сна волосами, поставив как цапля одну ногу в бок другой - «сегодня ни за что не пересолю».

и за этими мыслями она не замечала, как ехала уже в большом кондиционированном автобусе смотреть на пирамиды хеопса. он сидел на месте у окна, через проход от нее, и смотрел прямо перед собой. она тоже старалась смотреть прямо перед собой. но только против своей воли – нет, нет, да и обернется она и глянет на него украдкой, а он краем глаза поймает ее взгляд - тут она отворачивается. а потом повернется и снова посмотрит - вот он украдкой взглянул на нее, она видела, нет, теперь уже точно видела. «ах, ну я ничего говорить не буду, ну что я ему буду говорить?» думает настенька и раздосадованно отворачивается к окну.

«настенька, когда автобус остановится, я выйду. ты пойдешь со мной?» - голос у него хриплый и усталый, а вместе с тем робкий – как будто боится он, что она не согласится. настеньку вдруг захватывает удушливая волна, и понимает она, что без него ей совсем не нужны пирамиды хеопса – ужасно глупо, но да, это так – без него вообще не существует чудес света. а с ним, с его изможденным голосом, чудом вдруг становится все, чудес вообще так много, что хочется все время ходить с сачком и ловить бесконечные маленькие чудеса - ловить, брать в руки, а затем сразу же выпускать.

настенька разрезала помидор на ровные ломтики. самый первый и самый последний ломтик она всегда разрезала пополам и поперек. остальные же - по диагонали. вытряхнув эту красоту в салатницу, настенька ссыпала на ладонь соль из круглой банки, размешала салат ложкой, добавила еще соли, снова размешала, добавила соли…

а автобус остановился. «выходим, настенька? я достану из багажного отделения наши вещи» - говорит он и выходит. настенька сидит сосредоточенная, усталая и счастливая, и все не решается выйти – именно от счастья не решается выйти из автобуса. и тут, о ужас, автобус трогается с места. настенька бежит к водителю, кричит ему, что «он» вышел, просит, чтобы выпустили ее, потому что как же так – он там стоит совсем один, с их вещами, ждет, кругом пустыня, и…
водитель как будто и вовсе не слышит ее, седой невозмутимый египтянин, он крепко держит обеими руками руль и молчит. и настенька понимает, что все без толку, что она не успела выйти...она бежит на свое место, садится в кресло и обхватывает голову руками. потом замечает на соседнем кресле записную книжку. а вот еще кошелек, внутри - его водительское удостоверение и пятидолларовая бумажка. настенька открывает на первой попавшейся странице записную книжку. страница исписана нервным почерком, буквами разных размеров. написано там следующее:
«Наст»
«Настенька»
«настик, настасься, настюша»
«моя милая моя родная настенька моя нас»
«НАСТЯ…»
настенька спешно захлопывает записную книжку, как будто неудобно становится ей читать его тайные мысли про нее. захлопывает и тут же открывает снова, на следующей странице:
«9 июня 2023 г
настенька, сегодня всему городу нью йорку отключили воду. у них дыра в бюджете, а люди, многие, не платили десятилетиями…и вот, в этой жаре, я обливаюсь газированной водой»
«11 июня 2023 г
настя»
«17 июня 2023 г
Настенька, у нас выбрали нового мэра. Воду включили»
«15 июля 2025 года
НАСТЕНЬКА ГДЕ ТЫ»
«5 августа 2025 года
умерла мама, похоронили на ваганьковском»
«17 июля 2026 года
Настенька, ты обижаешься?»
«23 июля 2027 года
НАСТЕНЬКА ГДЕ ТЫ»
«1 сентября 2030 года
еду в Египет, решил посмотреть пирамиды Хеопса»

настенька закрывает записную книжку. автобус качается по пыльной дороге, как исполинский верблюд.
«а он там, а-он-там, А ОН ТАМ – стоит с нашими вещами…» - повторяет про себя настенька. – «теперь не выйти, не выйти до следующей остановки, сколько же лет до следующей остановки?…» - настенька прислоняется лбом к окну.

- настенька, ты опять пересолила салат, - удивленный голос мамы застигает ее врасплох. – ты каждый раз пересаливаешь салат. ты делаешь салат из соли, а не салат из овощей.
- мама, какое сегодня число?
- сегодня тридцатое июля. ты разве не помнишь? у отца твоего сегодня день рождения.
- какой сейчас год, мама?
- с утра был 2005-ый. господи, не дочь, а спящая царевна. очнись, настасья, так всю жизнь проспишь!

настенька задумчиво съедает большую ложку салата.