Глава 10. Тщета

1.

За обедом царило непривычное молчание. Возможно, виной тому стало неприличное количество пустых мест. Именно пустых, а не свободных. В столовой находились лишь девятнадцать человек.
- Интересно, а куда делись Юра с Катей? – Шёпотом проговорила Люба, обращаясь к Саше.
- А чёрт их знает, - ответил тот в сердцах, - може, на природу потянуло, а, може, свинтили от здешних чудес подальше.

За первым столом сидели трое: Лена, чувствовавшая себя неуютно без весёлой компании, и Пашка-«Свин» с Исланом, сидевшие теперь рядом.
Кавказец с презрительно-иронической улыбкой наблюдал, как его «поросёночек» заглатывает пищу, практически не пережёвывая её. «Свин» торопился, будто боялся, что тарелку с едой у него уведут прямо из-под носа.

Отец бросил их с матерью, когда Пашка был ещё грудничком. С тех пор мать мед-ленно, но верно спивалась. Как следствие – Пашка зачастую голодал в детстве, а когда подрос, стал поглощать всё съестное, что попадалось ему на глаза: синдром блокадника. К моменту полового созревания он был уже жирным, мало привлекательным внешне, и не-приятным в общении. Девочки не хотели иметь с ним ничего общего. Но трудные жиз-ненные обстоятельства научили «Свина» находить выход из любых затруднений. Лет с двенадцати он ловил кайф от того, что запихивал себе разные предметы в анальное отвер-стие. А как-то – в светлый день – до него дошло, что многие его сверстники мучаются от полового воздержания, потому что девчонки им не дают. Он решил совместить приятное с полезным и вскоре обслуживал в интимном плане всех своих одноклассников и знакомых сверстников, которые пожелали иметь с ним дело. Удовлетворял он их не бесплатно; за предоставленные услуги брал с них едой, а позже и сигаретами. К его – «Свина» – вящему тщеславию можно добавить, что он создал сильную конкуренцию многим девчонкам сво-его района.
- А ты знаэшь пэрвые признаки СПИДа. – Спросил кавказец, которому надоело смотреть на это вечно жрущее создание.

У «Свина» от неожиданности отвисла челюсть; еда как-то сразу позабылась; не проглоченная гречка вперемешку с кусочками котлет посыпалась обратно в тарелку.
- Нет, не знаю.
- Рэзкий зуд в заднице, и горячэе дыхание в спину. Ха-ха-ха!
Звуки, которые после этой фразы издал «Свин», больше всего были похожи на хрюканье испуганной матки.

- Ты это… не шути так! – Взвизгнул он.
- А я нэ шучу.
- Ты о чём?
- Савсэм забыл сказат тэбэ, что болен. Тры года уже.
- Да ты… ты… ты просто гад! Подонок! Ублюдок!
- Нэ кыпятись.

Куда там! «Свин» так разошёлся, что досталось практически всем. Буйство своё он завершил тем, что взял несколько тарелок с едой и кинул их в Ислана, а затем перевернул стол. Кавказец только смеялся. Красный от негодования толстый гомик выскочил из сто-ловой, громко хлопнув дверью.

- Шутка. – Ни к кому особо не обращаясь, сказал Ислан и с блаженной улыбкой принялся обедать: неторопливо, тщательно пережёвывая пищу.
Остальные, восстановив порядок, последовали его примеру.

2.

Влад вернулся уже после обеда и сразу позвал Сашу Фёдорова к себе в кабинет для разговора.
- Саша, - сказал врач, - к моему величайшему сожалению, хороших новостей я тебе не привёз.

- Ногу не удалось спасти. – Даже не вопрос – утверждение.
- Увы. Два негативных фактора наложились друг на друга; мои коллеги оказались не в силах противостоять им. Во-первых, ни на лесопилке, ни тут не оказалось ни льда, ни спирта. Я использовал водку, но как оказалось, - напрасно. Во-вторых, ногу срезало почти по старому шраму, а там ткани были не совсем здоровыми, полумёртвыми.
По мнению Влада, Саша держался слишком невозмутимо. Либо он хорошо умел управлять своими эмоциями, что вряд ли, либо его почти не волновало произошедшее с Ритой.

- Она не вернётся на шоу? – Спросил недавний Ритин любовник равнодушным го-лосом.
- А здесь я могу тебя порадовать. – Ответил Влад. – Кровь остановили почти сразу, никаких осложнений после операции, так что в скором времени она вернётся.
- И кто за ней ухаживать будет, интересно?
- Если тебе это не по силам, то – я, так как это – моя прямая обязанность. А потом тот, кто займёт моё место.

- Ты собираешься нас покинуть?
- Да. И уже ушёл бы, если бы не одно обстоятельство… Впрочем, это не важно. Да, Рита просила, чтобы ты приехал к ней.
- Но, я…
- Не будь сухарём, съезди. Всё необходимое я ей купил, только фруктов захвати.
- А как…

- Скоро приедут оперативники, они подкинут тебя в больницу.
- Влад, - Саша глубоко вздохнул, - пойми, у меня с Ритой всё кончено.
- Вот и скажешь ей сам об этом.

3.

Трофим и Иннокентий подъехали к зданию реалити-шоу на старом, видавшем виды «козле» «совейского» ещё производства. В последние годы этой машиной (слово «маши-на», используя его применительно к этой развалюхе, тоже хочется взять в кавычки) поль-зовались крайне редко. Для выездов на оперативные вызовы вполне хватало и одной, но та лежала в кювете в нескольких километрах отсюда.

Опера переживали. Да и как было не переживать, когда их коллегу, схватывающего всё на лету, «убрали». Если уж он не смог противостоять этой «мафии» то, что могут они?
Их уже ждали. На пороге, сжимая пальцами наполовину выкуренную сигарету, стоял Влад. Опера козырнули и представились. Влад протянул руку и сказал:
- Я ждал вас.

- А откуда Вы узнали, что мы приедем? – спросил Трофим.
- Странно было бы, если бы вы не приехали в ближайшие часы, ведь ваш коллега погиб, когда возвращался отсюда. На вашем месте я сразу решил бы, что это именно здесь его машину напичкали взрывчаткой.

- Что Вы знаете об этом? – Спросил Иннокентий.
Его сильно напрягало то обстоятельство, что инициатива в разговоре принадлежит не им.
- Честно говоря, - ничего. – Ответил Влад. – Просто полчаса назад мне звонил Фё-дор Павлович и просил принять меры, чтобы с вами ничего не произошло.
Опера опешили. Это резко нарушало все правила ведения дела. Впрочем, и дело это было необычное.

- Значит, Вы ничем не можете нам помочь.
- Не могу. И вряд ли сможет кто-либо из участников шоу. И поверьте мне, скорее всего у машины, в которой ехал Виталий Валерьевич, просто взорвался бензобак. Такое бывает, когда за машиной не следят.

- Ну, это Вы оставьте решать нам. – Вмешался Трофим. – Лучше скажите, зачем он приезжал сюда.
- А вы не в курсе? Ну, наша милиция даёт! Один из участников погиб, точнее по-кончил жизнь самоубийством. Вот он и приезжал узнать: не мог ли кто из нас помочь этому бедняге.
- А Вы что?

- Я ни к чему противозаконному отношения не имею. Я всего лишь врач.
- Ну, врачи-то в наше время - о-го-го какие бывают! – Заметил Иннокентий. – И среди вашего брата вредители попадаются.
- В семье не без урода. – Согласился Влад. – У вас всё?
- Ну, мы это…

- Если хотите обыскать здание, то можете приступать прямо сейчас. Ордер вам не потребуется, а скрывать нам нечего.
Опера совсем растерялись. Они-то хотели наседать, орать, «колоть», а тут… - пол-ное понимание со стороны сознательных граждан.

- Да нет, - сказал Трофим, - пока этого не требуется, но если что-то такое про вашу организацию выяснится, то я вам не позавидую.
- У меня просьба к вам есть.

- Какая? – Оба представителя власти насторожились.
- Отвезите одного моего человека в город. И по возможности высадите возле хи-рургии.
У-уф-ф. – Промелькнуло в голове Трофима.

Значит, нас не взорвут. – Подумал Иннокентий.
А вслух оба с нарочитой поспешностью и в один голос ответили:
- Конечно, отвезём!

4.

 Риту поместили в отдельную палату и приставили к ней нянечку, несмотря на то, что девушка поправлялась очень быстро. По её виду нельзя было сказать, что только сего-дня ей отрезало ногу. Выглядела она, как обычно, если не лучше.
Когда Саша появился в дверях в белом халате, накинутом на лёгкую тёмную ру-башку, с букетом цветов, купленным по дороге, в одной руке, и пакетом фруктов – в дру-гой, нянечка поспешила скрыться с глаз.

- Это тебе. – Проговорил Саша, поставив пакет на тумбочку и вручив букет Рите. Всё это время он старательно отводил глаза, пытаясь не встретиться с ней взглядом.
- Спасибо! Я знала, что ты приедешь! Сашка, если бы ты только знал, как мне без тебя было плохо.
- Рита, я…
- Я и боль-то всю терпела, только представляя, что ты рядом. Жаль, что тебя не бы-ло поблизости. Но знаешь, твой образ придавал мне силы.
- Больно было? – Спросил он, упорно разглядывая мыски своих запылённых ту-фель.
Она даже улыбнулась.

- Если бы здесь и сейчас проводился конкурс глупых вопросов, то ты, мой милый, занял бы первое место.
- Прости.
- Конечно, больно. Безумно больно; но твоя любовь была со мной и я не чувствова-ла боли.
- А сейчас как?

- Нормально. А вот у тебя, я гляжу, не всё в порядке. Что тебя гложет, любовь моя?
- Понимаешь… не знаю, как выразиться-то… - Рита внимательно, с затаённой на-деждой во взоре, смотрела на него. Саша покраснел. Он не мог сказать того, что решил оставить Риту. Всю дорогу на заднем сидении «козла» он тщательно подбирал слова, что-бы не обидеть девушку, но всё оказалось тщетно. Когда наступил момент, все слова куда-то запропастились, их, словно сквозняком выдуло. – Ты пойми… я очень переволновал-ся… я не знал, что делать…

- Но теперь-то всё позади. Что ты так разнервничался?
- Да, позади. – Согласился Саша, оставив все попытки сказать о разрыве. – Я рад, что у тебя всё нормально. В смысле, это, конечно, не нормально, но ты жива – и это глав-ное.
- Да. Иди же ко мне любимый!
Саша повиновался. Рита подалась к нему, и они слились в поцелуе. Молодому че-ловеку показалось, что он понял чувства Иуды, целовавшего Христа.

- Как всё случилось? – Спросил Саша чуть позже.
- Глупо всё вышло. Я резала брус, и что-то у меня заело. Сначала я ничего не поня-ла; пила крутится, а брус не двигается, а потом гляжу – его клин держит. Как он туда по-пал? – До сих пор ума не приложу. Ну, я клин этот давай руками расшатывать, а он – ни в какую. И вот надо было мне, дурьей башке, догадаться ногой по нему двинуть. Я и двину-ла. Клин выскочил, а нога на брус соскользнула, да прямо перед пилой. Была бы это здо-ровая нога, то я успела бы её выдернуть, а эта двигалась плохо, тем более, когда я её так задрала. Ну, вот, - результат. – Она указала глазами на то место, где под простынёй угады-валась культя.

- Да, жаль, что меня не было рядом в тот момент.
- А, может, оно и к лучшему. – Проговорила Рита.

Когда Саша вышел из палаты, то уже представлял себе, как скажет Любе, что он «подонок в кубе, кабы не похлеще». Внутри плавилась горечь от осознания собственной низости. Хотелось выть от слабости, и чтобы при этом кто-нибудь обязательно жалел его и приговаривал, что не такой уж он мерзавец, каким хочет казаться самому себе. Хотелось напиться, в конце концов.

Конечно, он мог сделать это и дома в «общаге», причём, совершенно бесплатно, но сил не осталось ни капельки. Он не мог ждать.
Купив в ближайшем ларьке бутылку водки, он залпом из горлышка осушил её на-половину, и лишь потом закусил поддельной крабовой палочкой. В таком виде он и на-правился обратно на шоу: в руке бутылка, к которой он постоянно прикладывался, в кар-мане упаковка с теми самыми крабовыми палочками.

Постепенно мысли его приходили в сумбур, присущий опьянённому сознанию. Они не носились в голове, а ковыляли, будто хромые, или, вообще, безногие, сталкива-лись друг с другом, ругались меж собой, матерились.
Водка закончилась. Пустая бутылка по дуге последовала в урну, но в урну не попа-ла, а разбила стекло припаркованного рядом автомобиля. Однако Сашу это ничуть не тро-нуло. Казалось, что он даже не заметил этого обстоятельства.

Одна-единственная мысль полностью завладела его сознанием. Кругом и всегда он считал себя положительным человеком. Если Саша читал какую-нибудь книгу, то отожде-ствлял себя только с «хорошими парнями». Книга под названием «Парфюмер» не понра-вилась ему только тем, что он не нашёл в ней ни одного героя, на место которого мог бы поставить себя самого. Окружающие, по его мнению, тоже считали Сашу хорошим. Всё это слишком уж не вязалось с событиями сегодняшнего дня. Никогда он ещё не чувство-вал себя так мерзко, потому что никогда не попадал в подобные ситуации. Да, он бросал девушек, но всегда они были на равных, а тут – инвалид.

Водка усугубила это состояние вместо того, чтобы принести облегчение. А такие состояния для некоторых людей просто невыносимы, и они стремятся сделать всё, чтобы избавиться от них. Саша Фёдоров развернулся и, покачиваясь, но решительно двинулся назад.

Рита по-прежнему лежала в кровати, но рядом с ней уже красовалось новёхонькое инвалидное кресло с электроприводом, доставленное по заказу Влада.
Когда Саша появился в дверях палаты, в нём не осталось ни капли прежнего лоска. Ни цветов, ни фруктов, ни даже халата, лишь резкий дух спиртного изо рта.
- Милый, ты… - Начала было Рита, но тут же запнулась, видя его состояние. – Что случилось?!

- Паслушй, - заплетающимся языком сказал Саша, - я – урод. Но я не могу так… Я пишёл, шобы скзать тебе… шобы не осалось непоняток там всяких… шобы чусвовать ся лучше… короче, межу нами всё кончено!

- Сашенька, но как же это? – Её большие, красивые глаза наполнились слезами.
- А вот так. – Саша картинно развёл руками, покачнулся и издал неприличный звук, высунув язык и зажав его губами. – Я боше не люблю тя. Потому шо ты – ивалит.
- Сашенька, ты пьян! Ты не соображаешь, что говоришь! – Девушка порывалась слезть с кровати, но Фёдоров остановил её жестом руки.
- Соображаю, - сказал он, - слишком даже хорошо соображаю. Другого сообразить не могу: как я теперь мог бы трахать тя.
- Но…
- Аривудерчи, беби. – Он повернулся и пошёл прочь, едва не выломав дверной ко-сяк, который случайно задел плечом.

5.

- Итак, где она? – Повторил свой вопрос Андрей. Ему очень не нравилось, что он начинал терять терпение. Как истинный боец, он понимал, что легко может свернуть это-му парню шею, как рождественскому гусю, но в таком случае – ничего не добьётся. А сдерживаться становилось всё труднее и труднее.

- Кто «она»? – Прохрипел парень. Улыбочка не исчезла с его губ, но стала в выс-шей степени неуверенной.
- Ты знаешь, о ком я говорю.
- Нет.

Сабуров сделал резкое движение левой рукой, и парень взвыл от боли. Всё ещё вы-водя замысловатую руладу, он попытался повернуть голову. Увидел он лишь то, что ми-зинец его левой руки болтается на одних жилах и коже с тыльной стороны ладони, и тут же получил тычок локтем в челюсть.

- Я не садист, - сказал Андрей повествовательным тоном, - но приёмчикам обучен, так что лучше расскажи всё, как на духу, покайся, тебе же лучше будет, а я глядишь, и от-пущу тебя вместе со всеми твоими грехами. Но упаси тебя Боже солгать мне! Ты узнаешь, как твоё сердце может биться в чужих руках, причём, без всяких там фигуральностей. – Этой проповедью Сабуров, прежде всего, пытался успокоить самого себя.
- Ладно, ладно, - прохрипел парень, - пиши адрес.

- Хороший мальчик. – Похвалил его Андрей.
До этого момента Дмитрий не вникал в суть разговора. Поэт был занят тем, что ме-тодично обматывал скотчем начинающих ворочаться людей. Первым стал тот, который был в полном сознании, но со сломанной челюстью, затем настал черёд всех остальных.

На последнем, если не считать того, которым плотно занимался Андрей, скотч кон-чился.
- Тьфу ты, чёрт, - выругался Дмитрий, - а чем же рот заклеивать?
Не долго думая, он снял носок с того, на которого не хватило клейкой ленты, и за-пихнул ему же в рот.

- Вот теперь – полный порядок. – Произнёс он с удовлетворением в голосе.
Когда же дело дошло до того, что «сломанный мизинец» согласился дать адрес, Дмитрий бесшумной тенью соткался рядом с Андреем со своими неизменными блокнотом и ручкой. Сейчас он походил на секретаря, который не путается под ногами, но как только шефу требуется что-то записать, он уже тут, как тут.

С преувеличенным выражением серьёзности на лице он записывал.
- Цветочный бульвар, восемьдесят три. – Парень уже не только хрипел, но и как-то странно булькал: по всей видимости, Сабуров слегка перестарался, но его вполне можно было понять. – Это офисное здание. Офис триста одиннадцать. Там сидит руководство.
- А Кира где?

- Я не знаю. Ай! Честно, не знаю! Мы её не трогали! Это скорей всего кто-то из ваших!
- Брешешь, собака! – Не сдержался Андрей. – Щас я тебя!
- Нет! – Взвизгнул парень совсем уж по-женски. – Ничего не знаю! Клянусь!
- Лады, но помни, что я вернусь, если ты соврал мне. – Сказал Сабуров, освобождая жертву.

Последующее развитие событий слегка сбило Андрея с толку.
Дмитрий, убрав блокнот и ручку, уже шёл к двери. Сабуров последовал за ним. Внезапно поэт развернулся на каблуках и наставил пистолет Андрею в лицо. Времени, чтобы хоть как-то среагировать, не было.

Сабуров, словно в замедленной съёмке видел, как из дула «Глока» вырывается пламя. Тут же в уши ворвался звук выстрела.

6.

Сергей влетел в кабинет Фёдора Павловича, даже не постучав перед этим. Он был крайне взволнован и практически не мог говорить. Он был молодым, как принято гово-рить – «подающим большие надежды» сотрудником. Но он привык полагаться на «стар-ших товарищей», всегда прислушиваться к их «авторитетному мнению», и никогда не брать инициативы на себя. Его любимыми фразочками были: «это от меня не зависит», или «это вне моей компетенции». Его просто трясло из-за того, что теперь что-то надо было сделать самому.
- Серёжа, что ты всё дёргаешься? – Строго спросил Фёдор Павлович. – Ты выяснил что-нибудь в лаборатории?

- Фёдор Палыч, это наказание какое-то! Там – ничего, но это от меня уже не зави-сит!
- Да говори ты толком!
- Да я и говорю. Пришёл я в эту ихнюю лабораторию, а они мне говорят, что ждать надо. Я говорю, чего ждать-то, дело ж ведь стоит без результатов экспертизы! А они мне в том плане отвечают, что время, мол, нужно. Ну, я им и выдал по полной программе. А они: «Не забывайтесь, молодой человек, не с преступниками, чай разговариваете». Ждал, ждал, и лишь для того, чтобы они мне сказали, что ничего нет.

- Как так – нет?! – Удивился начальник.
- А вот так! Вышел ко мне один хмырь и говорит: «Передайте Фёдору Павловичу, что никаких следов взрывчатки не обнаружено. Если таковая и была, то не оставила сле-дов, то бишь полностью самоуничтожилась». Я возразил, что такого не бывает, а он – хмырь лупоглазый – начал укорять меня в непрофессионализме, что я не на своём месте, а взрывчатка такая, мол, давно уже изобретена. И я пулей к Вам.

- Да-а, - протянул Фёдор Павлович, - невесёлые дела. Что ж будем ждать Трофима с Иннокентием, может, они что-то накопают. Не могу поверить, что всё тщетно.
Сергей только развёл руками. Он никак не мог оправиться от произошедшего в ла-боратории. Он-то привык чувствовать в себе силу, которую давали ему погоны, а тут даже она переставала быть авторитетом. Куда катится мир?

7.

У Дмитрия был очень чуткий слух. И он не был так взведён, как Андрей, поэтому услышал то, что не услышал Сабуров. А именно, как поднялся оставленный несвязанным парень, как сделал пару шагов.

Поэт резко развернулся, одновременно поднимая пистолет. Положение его было очень неудобным, но выбирать не приходилось, потому что «кровавый мальчик» уже из-влёк откуда-то стилет, которым не сумел воспользоваться ранее. Он целил в спину Анд-рея, находящегося как раз между ним и Дмитрием.
Нажимая спусковой крючок, поэт увидел в глазах Сабурова непонимание, тут же сменившееся обвинением в предательстве.
Ствол выплюнул кусочек свинца.

Андрей не сразу всё понял. Однако начал понимать, когда выстрелом ему всего лишь опалило щёку, а через мгновение сзади что-то грузно рухнуло на пол, как мешок картошки. Обвинение в его глазах сменилось благодарностью. Он обернулся.
В шаге от него лежал парень, которого он считал покорным, всё ещё судорожно сжимая стилет в не покалеченной руке.

- Спасибо. – Сказал Андрей Дмитрию.
- Не за что. Бешенных собак надо пристреливать, а то, не приведи Господь, поку-сают ещё кого-нибудь.

- С телом-то, что будем делать?
- Ну-ка, пособи. – Сказал на это поэт.
Вдвоём они отволокли тело в комнату, где держали Германа. Андрей не мог не восхититься Дмитрием – пуля вошла точно в глаз; убитый не испытывал особенных стра-даний. Гуманное убийство, если можно так выразиться.

 - Теперь, - выходи. – Скомандовал Дмитрий.
Сам он вернулся в комнату, где произошла схватка, нажал неведомую Андрею кнопку, и на глазах Сабурова пол в комнате начал расходиться. Трещина в полу расшири-лась до подходящей ширины, после чего поглотила тело. Пол вновь начал сходиться.
- Ну, вот и всё. – Сказал поэт, чуть ли не весёлым тоном. – Нету тела – нету дела.
- Какой ты хладнокровный. – Сказал Андрей.

- В каждом из нас живут: зверь и циник, - ответил Дмитрий, - наша задача: держать на цепи первого и не особенно поощрять второго, иначе можно стать безжалостным убий-цей.

Они поспешили на Цветочный бульвар, оставив на Садовой всё, как есть. Минут через пять после их ухода парень со сломанной челюстью начал методом гусеницы про-двигаться в сторону стилета, оброненного мёртвой рукой сообщника. Спустя ещё не-сколько минут он уже полностью освободился от пут, но не поспешил освободить других, а сразу схватился за телефон. Кое-как выговаривая слова и морщась от жестокой боли, он поведал собеседнику о произошедшем. Когда он закончил, с того конца ему стали дикто-вать инструкции, что делать дальше.

- Твою мать!!! – Кричал Андрей. – Я же сейчас вернусь и порву их всех к чёртовой матери! Уроды! Пидорасы! Козлы вонючие!
- Успокойся. – Тихо сказал Дмитрий. – Этого следовало ожидать.
Дом по данному им адресу действительно оказался офисным зданием. Но триста одиннадцатого там не было. Точнее, была дверь под этим номером, но за ней Дмитрия и Андрея ждали лишь толчки да писсуары, плюс, перекошенная и треснувшая раковина.
От досады Сабуров со всей силы двинул кулаком по кафельной облицовке. Одна из плиток треснула; на кулаке Андрея появилась кровь, но он не замечал её, а разорялся по поводу тех, кто их сюда послал.

Дмитрий хранил спокойствие и лучше ориентировался в обстановке. Он понимал, что после всего того, что произошло, худшее, что они могут сделать – это привлечь к себе ненужное внимание.
- Успокойся, говорю! Матом делу не поможешь.
Андрей нехотя внимал увещеваниям поэта.

- Неужели ты думал, что всё будет так просто? – Продолжал Дмитрий.
- Дело не в этом, - ответил, наконец, Сабуров, - но я не могу поверить, что человек может солгать при такой боли.

- Эти ребята вымуштрованы не хуже тебя, просто мы застали их врасплох. Органи-заторы шоу предвидят все наши шаги и всегда успевают сделать ход раньше.
- Надо вернуться на Садовую. – Решил Андрей.
- Вряд ли нам это чем-то поможет. – Сказал Дмитрий. – Скорей всего, именно этого от нас и ждут.

- Я должен туда вернуться!
- Что ж, я с тобой, должен же тебя кто-нибудь прикрывать.

Как и ожидал Дмитрий, на Садовой уже было пусто. Найдя дверь запертой, Андрей хотел выбить её, но поэт отстранил его и достал из кармана металлический цилиндрик не-известного назначения. Через считанные секунды дверь поддалась.
- Ловко ты это, - одобряюще проговорил Андрей, - где научился?
- Да так, близкие выучили. На всякий случай.

Внутри – никого. Только кровавые следы, поломанная мебель, да обрывки скотча говорили о том, что здесь произошло меньше часа назад.
Андрей обессилено рухнул в кресло.
- И что теперь?

- Для начала – поскорее убраться отсюда. Милицию они, конечно, вряд ли вызовут, но чем чёрт не шутит. Я предлагаю вернуться на шоу, потому что все события всё равно завязаны на нём.
- Это верно. Что ж, пойдём.

Отойдя на достаточное расстояние от «четвёртого – сорокового» дома по улице Садовой, они пошли медленнее. Адреналин постепенно выходил из крови; Андрей понял, что сегодня он точно напьётся.

Они проходили под окнами одного из зданий, когда сверху, казалось, прямо с са-мого неба на плечо Дмитрия спланировал глянцевый лист бумаги. Поэт подумал, что это обычный лист, слетевший с ветви, и хотел стряхнуть его, но Андрей, опередив товарища, взял бумажный прямоугольник в руки.

- Смотри-ка, - фотография. – Удивлённо проговорил Сабуров, отдавая его Дмит-рию.
Тот вгляделся: на снимке была запечатлена красивая улыбающаяся мулаточка на фоне детской площадки.
Надпись на обороте гласила:

«С любовью. Евгения».

Поэт только хмыкнул и отдал фотографию Андрею.
- Возьми себе.
- На кой она мне? – Впрочем… - С этими словами он положил снимок к тому, на котором они были изображены с Кирой.

8.

К «общаге» Дмитрий и Андрей подошли уже с трофеем.
- Что это? – Спросила Олеся, с интересом разглядывая предмет, который Дмитрий нёс в руках.
- За ужином мы всем всё расскажем. – Ответил он.

А дело было вот как:
Молодые люди возвращались из города. Андрей всё больше погружался в хандру. Он даже не заметил, что с просёлка, ведущего к их жилищу, вырулила милицейская машина.
- Чего это к нам милиция зачастила? – Проговорил Дмитрий.
- А? – Отозвался Андрей.

- Я говорю, опять от нас милицейская машина выехала. К чему бы?
- Видать, опять чего-нибудь не слава Богу. – Сабуров снова погрузился в свои мысли.
- Наверное, я знаю, за каким делом пожаловали эти архаровцы. – Проронил по-эт себе под нос. Его спутник не отреагировал.

Они вновь шли короткой дорогой, потому не смогли увидеть последствий взрыва. Дмитрий всё чаще оборачивался и смотрел куда-то вверх. Андрей уже ничего не замечал вокруг себя. Его постепенно накрывала депрессия липкой чёрной волной отчаяния.
Внезапно поэт остановился, выхватил пистолет и пальнул куда-то над голо-вой. По отточенности его движений становилось ясно: с оружием он на «ты». В не-скольких метрах от них что-то упало. Андрей, пришедший в себя от звука выстрела, поспешил вслед за Дмитрием к упавшему предмету.

Их глазам предстало техническое устройство, сплошь напичканное электро-никой, из которого сейчас тонкой струйкой курился дымок. У этого странного элек-тронного недоразумения имелись небольшие лопасти, как у игрушечного вертолёта. Впрочем, больше всего устройство напоминало птицу.

- Ну и «куропатку» ты подстрелил. – С уважением в голосе сказал Андрей.
- Это скорее – недоношенный вертолёт, озабоченный вуайеризмом. – Ответил Дмитрий. – Смотри!

Сабуров пригляделся и понял, что имел в виду его товарищ. На том месте, где, скажем, у боевой машины мог крепиться пулемёт, у этой модели торчал объектив видеокамеры. Он был встроен так, что мог вращаться, настраиваясь на нужный объект.
- Хитрая штуковина, - ухмыльнулся Андрей, - интересно, а на чём она работа-ет?
Но разбирать «чудо-птицу» они не стали, решив не рисковать.

Эту самую «штуковину» Дмитрий и внёс на руках в лагерь участников шоу. Они с Андреем решили показать её за ужином всем и объяснить, что надзор продолжается даже вне «общаги», а также помещений фермы и лесопилки.
Но до ужина было ещё далеко.

Андрея и Дмитрия пригласил к себе в кабинет Влад. Для начала он поинтересовал-ся у Сабурова, всё ли у него в порядке?
- Как сказать… - Замялся Андрей.
- А то тут ко мне приходила Маша Светлова, сказала, что отправила тебя на Садо-вую.
- Да, я был там.

- Мы вместе там были. – Вмешался Дмитрий.
- Ну и как? Нашли что-нибудь?

Не открывая всей правды, они общих чертах рассказали Владу о своих приключе-ниях.
- Занятно. – Проговорил тот. – Остаётся надеяться, что мне не придётся ещё и вас перед ментами отмазывать.

- Кстати, а эти-то, зачем приезжали?
- Да, коллега их взорвался.

Андрей имел удовольствие лицезреть его утром.
- Так вот, что за взрыв я слышал!
Дмитрий тоже хотел что-то сказать, но осёкся.
- Уж не знаю, что и думать. А тут ещё Юра с Катей пропали.
- Как пропали?

- Так. На обеде их не было, а за полчаса до этого видели, как они шли в сторону ле-са.
- «Гнилые болотца». – В один голос выдохнули Андрей и Дмитрий.
- Ничего не знаю ещё.

- А кто их видел? – Спросил поэт.
- Мне Ислан сказал. Надо бы сходить, поискать что ли.
- Мы с Андреем сходим.

Сабуров поднял удивлённые глаза на Дмитрия, но тот всем своим видом словно го-ворил: «так надо».

- Хорошо, я дам вам снаряжение.
- Можно ещё один вопрос?
- Спрашивай, Дмитрий.
- А почему бы Вам не позвонить руководству и просто-напросто не попросить их вернуть Киру?

- Я уже звонил.
- Значит, отказали.
- Да. Сказали, что меня это не касается, а шоу должно продолжаться.
- Так я и думал.

Когда молодые люди, снабжённые снаряжением, вышли на крыльцо, Дмитрий на-клонился к Андрею и сказал:
- Я знаю, почему тот мусор на воздух взлетел.
Андрей вопросительно махнул головой; поэт продолжал:
- Вы втроём поднялись в кабинет, а Макс всё возле машины крутился.
- Макс?

- Ага.
- Так он же ещё утром уехал, я сам видел!
- Значит, не уехал.
- Подставной.
- Скорей всего.

- Слушай, а почему ты эту летающую камеру у Влада оставил, а не в номере? – Спросил Андрей.
- Потому что из номера она скорее пропадёт, а так… Даже если он замешан, не мог же я её с собой взять!
- Зачем тогда пошёл?
- Давно хотел наведаться на болото, а тут – предлог.

9.

Никакое снаряжение Андрею и Дмитрию так и не понадобилось, хотя они, конеч-но, ничего не могли об этом знать.
Произошли перемены.

Молодые люди шли и на ходу пытались выстроить свои предположения и догадки в стройную систему. Но карточный домик постоянно рушился. То одна, то другая деталь не находила себе места в общем объяснении. Что-то всегда выбивалось из ряда вон. К то-му же ребята говорили тихо и, по большей части, односложно, чтобы нельзя было уловить суть их разговора. Однако из-за этого они и сами понимали друг друга с трудом.
- Опа! Гляди! – Воскликнул Дмитрий.

Там, где раньше висела табличка, предупреждающая о «Гнилых болотцах», теперь красовалась другая, выполненная в том же стиле, но надпись на ней была иной:
 

гласила она.
- Вот это фокусы! – Отозвался Андрей. – Но не смогут же они просто так… - И за-молчал на середине фразы.
Вторую табличку тоже поменяли. На ней было написано:

«Ответов здесь нет».

- Они точно решили задурить нам головы. – Сказал Сабуров, имея в виду организа-торов проекта.
И надо заметить, что им это прекрасно удаётся. – Констатировал поэт.
- Да уж…

Почва в преддверии болота была такой же мягкой, как и тогда, когда Андрей ходил сюда с Владом во второй игровой день. Но…
Болота не было.

В тот раз было, а спустя двое суток – его и след простыл. Если бы Сабуров собст-венными глазами не видел топи, то, возможно, и не поверил бы, что она здесь вообще бы-ла.
- Ну, и где болото? Где трясина, что всосала одного из нас? – Вопрошал Дмитрий.
- Ещё бы дёрном заложили.
Но дёрном землю не заложили. Так бывает только в США, когда правительство хо-чет что-то скрыть от честных граждан, а тут, соответственно табличке, - кругом лежала нормальная земля.

Андрей даже прошёл по ней, в надежде, что где-нибудь под ногой вспузырится жижа. Но ничего подобного – земля рыхловатая, но вполне устойчивая.
- Ты представляешь, сколько работы тут потребовалось произвести? – Спросил Дмитрий. – Спустить воду, засыпать землёй, притрамбовать…
- Либо всё это затеял сумасшедший миллионер, либо организаторы рассчитывают возместить все затраты на нас.

- Затраты «на нас», или на нас (в смысле – за наш счёт) возместить?
- Скорей всего, и то и другое.
- Одно могу сказать – капитал вложен приличный, и это ввергает меня в уныние.
- Почему?

- Потому что людям противостоять ещё можно, а вот капиталу, по крайней мере, - в нашей стране – противостоять невозможно.
Дмитрий ещё немного потоптался на том месте, где двое суток назад было болото.
- Здесь действительно ответов нет. Пойдём.
- Пойдём. – Согласился Андрей.

Возвращаясь домой, они узрели не очень приятную картину перед крыльцом «об-щаги». Подъехала машина, и из неё вывалилось тело, при ближайшем рассмотрении ока-завшееся Сашкой Фёдоровым. Водитель машины задавал канонический вопрос:
- А платить кто будет?

Задавал грубо, с матом, но Андрей, опознав тело, потянулся за бумажником. На-ткнулся на фотографии и вспомнил старую добрую комедию: «На его месте должен был быть я!» - «Напьёшься – будешь!». Он расплатился с водителем, после чего тот, подняв шлейф пыли, укатил обратно.

Андрей и Дмитрий взяли Сашку, как тяжелораненого, под руки и бережно отнесли в номер.

Погода портилась. Впервые за последние четыре дня.

10.

Юра пришёл в себя не сразу.
Пробуждение от тяжкого забытья, вызванного сильнодействующим снотворным, происходило рывками. Перво-наперво доктор понял, что он жив. Это утешало, но не дос-таточно, так как перед глазами по-прежнему висела тёмная пелена.
В следующий раз пелена осталась, но стала светло-молочной, хотя и по-прежнему непрозрачной.

В третье своё пробуждение Юра уже мог разглядеть некоторые предметы обста-новки комнаты, в которой он находился: лампочку под давно не белёным потолком, кра-шенные стены, железную дверь. Сбоку стояла металлическая койка – такая же, по всей видимости, как и та, на которой лежал он. Из-за дикой слабости он не мог разглядеть что-либо ещё. Потихоньку стали приходить воспоминания о том, как он здесь оказался. Жгу-чая ярость на Катю переполнила его, и он снова отключился.

Придя в себя в четвёртый раз, он расценил своё самочувствие, как удовлетвори-тельное и захотел сесть. Но, лишь слегка оторвав голову от подушки, уронил её обратно. Снова накатила слабость.

Снаружи – за дверью – произошло вполне явственное движение: вставили ключ, заскрежетал замок. За годы врачебной практики Юра успел наслушаться подобных зву-ков, но он всегда находился с другой стороны.
Дверь отворилась.

В палату (а это была именно палата) вошёл крепкий дородный мужчина в белом халате – санитар. Следом за ним – маленький, седенький старичок в изящных очочках – без сомнения врач. Замыкал группу ещё один санитар: рукава халата закатаны по локоть, чуть выше ощутимо бугрятся мышцы.

- Я смотрю, Юрий Владленович, сегодня Вы чувствуете себя лучше.
- Почему я здесь? – Спросил Юра, голос его ещё был слабым. – Что произошло?
Старичок лучезарно улыбнулся.
Ещё смеет улыбаться, - подумал Юра, - ну, я с ним сейчас поговорю.
- Конечно же, я Вам объясню, что произошло. Только не волнуйтесь, Вам это вред-но. От волнения у Вас может возникнуть рецидив болезни.
- Какой такой болезни?

- Голубчик, да у Вас же буйное помешательство, перемежающееся с бредом и бре-доподобными фантазиями, воспринимаемыми Вашим сознанием, как реальность.
Юра рассвирепел. Даже слабость перестала быть ему помехой.
- Да вы что! – За больного меня держите?! – Да я сам – психиатр!
- Плюс, навязчивые идеи. – Продолжал плюгавенький старичок. – Так что не оби-жайтесь на то, что нам пришлось Вас уколоть. Я уверен, что отдалённым краем сознания Вы понимаете, что тяжело больны, а мы всеми силами стараемся Вам помочь.
- Это заговор! – Выплюнул Юра.
- Вас это беспокоит?

- Конечно, беспокоит. Я приехал участвовать в реалити-шоу, чтобы получить день-ги, а не участвовать в этом дешёвом фарсе.
- Вы хотите поговорить об этом?
- Да чего тут говорить?! Выпускайте меня, и всё!
- Юрий Владленович, будь Вы в добром здравии, Вы бы понимали, что в таком со-стоянии Вы опасны для окружающих.

- А-а! Понял! Организаторы проекта «Мастера и Маргариты» обчитались!
- Какого проекта? – Удивился врач.
- Хватит комедию ломать! Вы прекрасно обо всём осведомлены.
- Пока что комедию тут ломаете только Вы. И если бы в первый раз.
- Что значит: «если бы в первый раз»? Я получил письмо с приглашением на реали-ти-шоу. Неделю назад.

- Ну, и где же это письмо?
- У меня дома. Правда, остался чистый лист, а краска неизвестным мне образом ис-парилась.
- Как же так?
- А вот так! Прибыл я на шоу, а там странности всякие творятся.
- Что Вам показалось странным?
- Там один парень в болоте утонул, одной девушке ногу отрезало, другую девушку вроде бы изнасиловали и убили…

- Хоть бы что-нибудь новое придумали. – С откровенной тоской проговорил коро-тышка в халате. – А то Ваша болезнь тянет Вас по замкнутому кругу.
- Я Вас отказываюсь понимать.

- А что тут понимать? Только на прошлой неделе Вы утверждали, что письмо Вам прислал сам Жуков, и чернила исчезли. В болоте утонул, но не парень, а немецкий танк. А изнасиловали и убили Вашу радистку, когда Вы были в глубоком тылу.
- Да что Вы городите?! Какая прошлая неделя?! На прошлой неделе я ещё работал в своей больнице!

- Вы уже рассказывали, как были психиатром, с полгода назад примерно.
- По-моему, это у Вас не все дома. – Усмехнулся Юра. – Я-то точно помню, что со мной было.

- А я и говорю: бредоподобные фантазии. – Согласился врач. – Вы уверены, что это было на самом деле.

- Да что Вы из меня дурака-то делаете?! – Я знаю, кто я!
- Конечно, конечно. Третий год Вы мне это говорите, и третий год просите выпус-тить Вас, забывая при этом, что было вчера. Частичная амнезия.
- Как третий год?! – Да, я в Ваш Люблинск четыре дня назад приехал.
- Какой ещё Люблинск? – Удивился в свою очередь врач. – Я и названия-то такого что-то не припомню. Впрочем, Вы находитесь в психиатрической больнице, в городе Ка-зани. Сто раз уже говорил Вам.
- Как в Казани?!

- Ну, ладно, хватит разговоры разговаривать, я убедился, что Вы нуждаетесь ещё в одном курсе нейролептиков. Думал, что можно обойтись без химии, но…
- Как нейролептиков?!
- А так, очень просто! Потому что только нейролептики могут помочь психически больному человеку избавиться от болезни, а беседы наши – пустая трата времени.
- Прекращайте издеваться надо мной!!! – Выкрикнул Юра.
- А мы не издеваемся над Вами, мы Вас лечим.
- Но, доктор!..

- Всё никак не можете запомнить, как меня зовут? – Лев Вениаминович.
- Но, Лев Вениаминович, ведь это всё - правда!
Доктор сверкнул глазами из-под очков и прохладно-сочувственным голосом ска-зал:
- Для Вас – правда.

- Что происходит? – Еле слышно проговорил участник шоу.
- Скорее всего – осень действует. – Спокойно ответил врач. – У Вас явная смена со-стояния. Вот даже соседа Вашего, - он кивком головы указал на пустующую койку, - при-шлось убрать, потому что Вы едва не задушили его ночью. Кричали, что он агент Малдер из ЦРУ и пытается продать Российские военные технологии маленьким зелёненьким че-ловечкам.
- Но сейчас же лето. – С надеждой в голосе проговорил Юра. – Самое начало.
- Вот видите, Вы даже во времени не ориентируетесь.
Всем своим видом показывая, что им больше не о чем говорить, доктор покинул палату. Двое санитаров по очереди последовали за ним.

Юра подумал, что в них чувствуется «дурдомовская» выучка. Затем его мысли пе-рекинулись на более насущное.
И что теперь делать? – Думал он. – Мало того, что в психушку запихнули, да ещё и лечить собираются. Но они же не имеют никакого права! Или имеют? К своему вели-чайшему сожалению Юра по роду деятельности прекрасно знал, что в России абсолютно любого можно уличить в умопомешательстве и залечить до состояния растения. Так уж у нас в стране поставлена психиатрия, которая ещё в советское время являлась орудием борьбы с инакомыслием.

Он понял, что попал в западню, из которой практически невозможно выбраться.
Много времени на размышления ему не дали; вновь заскрежетал замок.

Полностью роман "Шоу должно продолжаться" можно прочитать по ссылке: www.litres.ru/dmitriy-dubov/shou-dolzhno-prodolzhatsya/