Люлька икароса 5

Глава 5 из книги "ЭПОХА КРЕСТА2"

Костик, используя оставшиеся еще от деда трофейные немецкие инструменты, отличающиеся непревзойденным качеством стали, мастерил люльку для сына. Для этой цели он, обливаясь потом, прикатил из леса спил могучего кедра полуметровой длины. Остаток вечера он чесал в затылке в размышлениях как половчее разделить этот громадный смолистый цилиндр пополам. Если бы кедр был сухой, проблем с распиловкой никаких не возникло бы, но Арира сказала, что дерево непременно должно быть живым и без болезненных наростов. Леший привел Костика к потрясающе красивому одиноко стоящему кедру. Молодой отец обнял могучее дерево и спросил его согласия послужить сыну в качестве колыбели. Налетевший ветер сбросил вниз оставшиеся с осени шишки, и по кедру пробежала волна тихого звона. У Костика возникло сомнение по поводу нерационального расхода целого дерева на одну люльку, но от спящего кедра отделилась волна благодати, целиком окутавшая Костика, и растворила все сомнения. Кедр был рад послужить человеку, особенно так, когда человек его спросил на равных. Он пробудил всю свою силу и сконцентрировал ее именно в тот участок, который предстояло выпилить Костику. Новоявленный отец закрепил на невдалеке стоящем дереве длинную пружину, второй конец которой кольцом надел на ручку пилы и, глубоко вздохнув от мысли о предстоящей работе, врезал отточенные зубья в замерзшую кору.
Сейчас, когда он закончил выбирать сердцевину, оставив только пять рекомендованных сантиметров от поверхности коры и позволил себе передышку, заметил, что в теле усталости почти не чувствуется. Сила кедра, которая с радостью хотела оберегать Креста от всевозможных напастей, восстанавливала во время работы и отца, и этому моменту Костик тоже удивился. Последнее время много странностей стало происходить вокруг, и постепенно мозг стал воспринимать их как обыденность. Пусть и необычную, но все же обыденность. К вечеру он закончил выбирать сердцевину и у второй половины кедрового спила. Прозрачный знахарь тратил огромные запасы энергии, чтобы каким либо образом передать идеи в мозг Костику. Это давалась непросто, и как только Костик собирался сделать ошибку, знахарь Трофим воздевал свои прозрачные руки в небеса и вновь сосредотачивал свою волю в центре Костикового черепа и посылал четко сформированную мысль. На Костика нисходило озарение, и он удивлялся своей собственной талантливости и изобретательности. Он сразу же понял, зачем выдалбливать вторую половину кедра. Она была нужна как крышка для люльки и парашютные стропы, добытые Костиковым батяней у своего друга - бывшего десантника, будучи закрепленными в самой люльке двумя крест накрест проходящими снизу дугами, проходили сквозь специально проделанные отверстия в верхней половине, которая будучи поднятой вверх служила подвеской для разнообразных игрушек, а опускаясь вниз, после разблокировки хитрым устройством полозков для строп, закрывала люльку, делая ее похожей на простой кусок дерева, подвешенного к потолку.
Когда Маха с удивлением посмотрела на эту конструкцию, и подняла вопросительный взгляд на заканчивающего потолочный монтаж мужа, знахарь выделил воистину гигантский выброс знахарской силы, наделяя молодого отца неземной мудростью.
– Это Маха для того, – многозначительно изогнув бровь начал повествование Костик, – чтобы если ты вдруг почувствуешь необъяснимую и беспричинную тревогу в своем сердце, могла уберечь наше творение от темных сил. Кедр спрячет нашего сына надежнее банка в какой нибудь там Швейцарии. Именно эти темные силы, как мне сказали, и вызывают тревогу в сердце, и боль в теле, особенно когда человек ничего плохого не делал, и могут навредить ребенку из-за своей злобности.
– Кто тебе это сказал? – настороженно спросила Маха, хотя такая своеобразная дополнительная забота о ребенке ее естественно обрадовала.
Костик напрягся, пытаясь вспомнить откуда он взял эту информацию, но ничего не вышло, а потом изобразил на лице многозначительность:
– Сказали…
Маха прыснула, и отвернулась, чтобы зря не обижать Костика своей недоверчивостью, а невидимый знахарь только ухмыльнулся. Но когда Костик попросил принести чашку с мыльным раствором и начал натирать швейную иголку о валенок, Махина выдержка закончилась и она расхохоталась.
Костик помрачнел, но доделал всю процедуру до конца. Чашку он поставил прямо под подвешенной люлькой, а на поверхность мыльной жидкости положил клочок газеты, а на него наэлектризованную иглу. Потом аккуратно двумя соломинками утопил промокшую бумажку, и игла осталась плавать на поверхности воды. Маха этот фокус уже видела неоднократно, поэтому не удивилась, но вот что стало происходить потом…. Костик откачнул люльку в сторону и игла развернулась на 90 градусов.
– Вот это да! – прошептала Маха, – волшебная люлька!
Игла, правда вернулась в первоначальное положение, но вновь отклонилась, как только Костик качнул люльку над чашкой.
– И что все это значит, – Маха начала здраво мыслить, как только чудо чуть притупилось в восприятии.
– А это значит, – Костик медленно раскачивался, одновременно поворачивая голову, как бы настраиваясь на волну, чему несказанно обрадовался невидимый Трофим, немедленно начавший попытки объяснить Костику всю задумку, – это значит, что люльку нужно раскачивать так, чтобы игла не крутилась, то есть только вот так, – он указал пальцем направление вдоль иглы, что в принципе совпало с направлением параллельно стене.
– В этом случае энергетические силовые линии пространства, сконфигурированные конструкцией дома, будут резонировать с торсионным полем внутри кольцевых срезов кедра и входить в гармоничное дополняющее и обогащающее взаимодействие, что благоприятно скажется на биологических объектах, помещенных в энергетическую капсулу, которая представлена этой конфигурацией, – Костик указал пальцем на люльку и внезапно заткнулся, мгновенно выйдя из наведенного Арирой транса.
Маха с открытым ртом и расширенными до предела глазами смотрела на Костика не в силах вымолвить ни слова, потом как-то выдавила из себя восхищенно, хотя ничего не поняла из всего сказанного:
– Ну, Костэн! Ты прям как профессор какой нить щас лекцию задвинул. Аж душа вся замерла от торжественности. И в кого только ты такой умный! – Маха подошла к любимому мужу и обняла его, вдыхая запах кедровых стружек, щедро запутавшихся в Костиковых волосах.
Арира взглянула на знахаря и сказала:
– Убери своего ученика отсюда, свою задачу он выполнил, а нам тут по-женски потолковать надо бы….
Знахарь изобразил грусть на своем дымчатом лице и потянул за наули-нади в животе Костика. Костику внезапно потребовалось бежать до ветру.
– Придержи его там, пока знак не дам, – Арира брала власть над ситуацией в свои руки.
Маха устремилась к мирно сопящему на кровати Кресту и замерла на самом краешке приставленного к кровати стуле в умилении.
Арира собрала свое физическое тело за ее спиной в некотором отдалении и тихонько кашлянула.
Маха обернулась на этот звук и удивилась в очередной раз. Загадок в один день было слишком много.
– Так это не сон был тогда….
– Нет, – скромно ответила Арира, но мы предпочитаем особенно не светиться своими появлениями на людях, и ты тоже помалкивай, ладно?
– Ладно, – согласилась Маха.
– Мне нужно обучить тебя икаросам.
Маха заинтересованно взглянула на Ариру. Это слово было для нее новым, но в нем чувствовалась какая-то необыкновенная важность.
– Это что-то вроде песни. Икарос – это самослагаемая песня-колыбельная для вознесения души в небесные сферы. Тебе нужно научиться ее петь слушая биение своего сердца, раскачивая колыбель со своим творением, которому ты открыла дверь в этот мир. Начинай раскачивание колыбели в такт с ударами сердца. Сначала тебе будет немного сложно слушать сердце, а потом чувство охватит тебя всю, и ты сама все поймешь. Постепенно замедляя ритм, ты погрузишься в особое состояние и увидишь поток золотого света, льющийся на тебя и младенца с неба. Ты можешь поднять свой внутренний взор вверх и почувствуешь, что можешь лететь. И тебе нужно будет освободить свой разум от материальных оков. Тогда возникнет состояние парения и ты начнешь подниматься ввысь. Тело останется здесь и будет по-прежнему раскачивать люльку, слушая свое сердце, а вот ты полетишь вверх и от восторга ощущения свободы, в душе твоей родится Икарос. Это могут быть совершенно произвольные звуки счастья, слова необычных языков, ты можешь петь подобно птицам и издавать звуки ветров, дождя. Ты родишь еще одно творение. Это Икарос. И ты никогда не сможешь забыть эту песню. Ты будешь петь ее снова и снова в любое время, как только почувствуешь потребность в полете, и каждый раз будешь обретать состояние свободы и любви от всего существования. И однажды ты сумеешь взять в полет и своего сына. Вы будете летать в состоянии абсолютного счастья в неисчислимых мирах созданных нашим великим Архитектором, всегда наполненных свободой, счастьем и любовью. И однажды ты наделишь свое творение крыльями. Это будет величайший дар. Второй по значимости после дара рождения. Крылья для свободного полета, крылья для счастья, крылья для любви. Каждая мать должна наделять свое дитя крыльями Икароса, и тогда его жизнь будет наполнена глубочайшим смыслом бытия, удачей, и здоровьем. Таких песен у тебя может родиться несколько. Матери мира, сумевшие взлететь, могут поделиться с тобой своими найденными Икаросами, а ты можешь обогатить их своими. Все зависит от чистоты твоих душевных помыслов и отсутствия стрессов в обычной жизни. Ну да защиту тебе твой витязь обеспечит, а уж ты постарайся насчет Икаросов….
Арира растаяла в воздухе, не дав Махе вставить ни слова, да впрочем она и не пыталась. Она вновь переключилась на созерцание своего дитя и прошептала:
– Я спою тебе Икарос, любимый сыночек, я спою тебе все Икаросы мира, которые только смогу найти. Я буду петь тебе, потому что как не петь такому чудесному малышу? Мое сердце принадлежит тебе, и все ИКАРОСЫ!!! Какое чудесное название. Все Икаросы я спою для тебя…