Особенности охоты с вертолёта или уронили мишку на

       
      

           Большая, синяя тень от вертолета стремительно скользила по заснеженному, белому полю. На нем не было ни то, что каких либо деревьев – ни  кустика, ни какого-нибудь чахлого островка высохшей, прошлогодней травы. Сплошная белая равнина. Далеко на горизонте едва просматривалась чернеющая стена леса. Туда же, далеко за горизонт уходили линии высоковольтных электропередач. Они бесконечно тянулись за иллюминаторами вертолета. Летели параллельным курсом, вдоль этих провисших проводов. Тень вертолета тенью огромной диковинной птицы повторяла все неровности поля. Его низины и возвышенности. Кроме этих столбов, почерневших от дождей и времени, зацепиться глазу  было не за что. Абсолютно голое поле, такое же голое небо. Скучное было поле. Похоже, что эта безмолвная снежная  скука проникла  в вертолет. Люди летели, и их скулы ломило от зевоты. Все  скучали. Их было четверо охотников, а пятым был пилот. Каждый охотник в душе надеялся, что предстоящая охота  компенсирует им это вынужденное безделье, эту долгую дорогу в небе над тоскливым полем. Каждый  думал, что охотничий азарт, преследование зверя, пальба, запах пороха, и известная доля риска впрыснет в кровь приличную порцию адреналина. Они летели и мысленно уже делили шкуру неубитого медведя. Летели в предвкушении  охоты  яростной, нескучной. Наконец тишину в салоне нарушил инспектор налоговой службы Пронин.
                -Ну, где ваши медведи, охотники доморощенные? – отвернулся он от иллюминатора. - Спят они, что ли все? Хоть бы зайчишку какого подстрелить! Представляю выражение лица Светки. Скажет: «Ну, что, Пятачок завалил зверя?». Скажет: «Да ты медведя видел только  на обертке конфеты «Мишка на севере». Ты охотник только на сало и водочку!».
                -Зимой не все медведи находятся в состоянии гибернации, - выглянул из–за перегородки артист областного драмтеатра Бабаян. - Те, у кого кончается жир, необходимый для нормальной зимовки вылезают из своих зимних квартир и шатаются в поисках пропитания.
                -В каком состоянии? Прострации? – прапорщик Рыжов  от скуки ковырялся в носу. Он работал на аэродроме автозаправщиком. Потому   и  выклянчил у начальства аэродрома вертолет для охоты.
                -Не в прострации, а ги-бер-нации, - повторил по слогам Бабаян. - Спячка по-научному. А те, кто не спят - шатуны. Им свойственно особое, как говорят биологи, "стрессовое" состояние обусловленное, прежде всего отсутствием жировых запасов.
                -Ну, так я же и говорю про прострацию,- сказал Рыжов. - Когда я голодный неведомая стрессовая сила шатает меня по кухне в поисках пропитания. Лучше этого  не видеть! В такие минуты из-за малого запаса калорий  собственную жену могу задрать не хуже медведя.
                -Кстати сказать, я где-то читал, что в зимнюю спячку впадают только беременные самки,- подал голос пожилой врач воинской санчасти Ефим Хайкин.
                -А при чем здесь моя жена! - насторожился Рыжов. – Что значит «кстати сказать?»
                -Ваша жена ни при чем! Успокойтесь! Просто к слову пришлось.
Хайкин уже пожалел, что открыл рот.   Когда бы они ни встретились, прапорщик всегда испытывал  необъяснимую неприязнь к  Хайкину. Бабаян  же, между тем продолжал.
                - Медведь-шатун, господа, - это зверь-смертник, обреченный на гибель. Он никогда не доживает до весны. Поэтому, строго говоря, шатуна можно встретить только ранней зимой, как сейчас.
                -Ну, так, где он шатается?- заерзал в кресле Пронин. – Летим уже  полдня! Меня тоже сейчас от голода начнет шатать.
Он достал из рюкзака огромный бутерброд с салом и стал громко чавкать. В салоне остро запахло чесноком.
                -Хотите, случай расскажу, который был однажды со мной,- проглотив слюну, сказал Бабаян. Он заворожено смотрел на бутерброд.
                -Однажды мы приехали с шефскими концертами на линию строящегося тогда газопровода Уренгой-Ужгород. После концерта, где я был конферансье, я имел большой успех.
                -Если больше некого иметь остается иметь только успех, - съязвил прапорщик Рыжов.
                - Господин прапорщик, вы можете меня не перебивать! Да, я имел успех! – настаивал  Бабаян. - Дал автограф одной симпатичной  то ли казашке, то ли узбечке. 
                -Не отвлекайтесь вы на это постыдное обжорство, Артур Араратович,- сказал Хайкин,- рассказывайте дальше.
                -Короче расписался я  в  блокноте  казашки и чувствую, что она готова дать мне больше, чем я ей автограф, - снова сглотнул слюну Бабаян. - Крутится и крутится возле меня, плечиками подергивает, глазки свои узенькие строит, приглашает погулять по тайге. Ну, пошли мы с ней  вдоль газопровода. А дело было уже к ночи. Прохладно стало, стемнело быстро. Накинул я ей пиджак на плечи, обнял за талию и  стихи читаю.
Бабаян тряхнул кучерявой головой и стал вдохновенно читать:
Целый день стирает прачка,
Муж пошел за водкой.
На крыльце сидит собачка
С маленькой бородкой.
                -Где же такие собаки водятся с маленькими бородами? – облизывая после сала жирные пальцы, уставился на артиста прапорщик. – Что за порода?
                -Такие собаки водятся в городе Тарусе,- ответил Бабаян. – Там, где жил поэт Заболоцкий.  Я почти все его стихи девушке прочел. Притомились,  присели у трубы.  Далее стройка обрывалась. Мой пиджачок соскользнул с ее плеч на травку. Мы аккуратно на него присели. Прижалась она ко мне. Пальчики тоненькие, глазки узенькие, плечики узенькие. И, как поется в одной  песне «И вот когда от вожделенья уже кружилась голова…» вдруг из  отверстия  трубы высунулась здоровенная голова. Я только успел подумать: «А чего это мужик в коричневом плаще в трубу залез? Что он там потерял? А "мужик" как фыркнет, и на четвереньках ко мне пополз, на глазах превращаясь в бурого, очень голодного медведя.
                - Да вы что? -  даже привстал с кресла Хайкин. - Медведь из трубы! Что он там делал?
Бабаян не успел открыть рот, как его опередил инспектор Пронин.
                - Что он там делал? Артиста ждал. За автографом  вылез. Он тоже автограф захотел! Чем он хуже казашки! Вы дали ему автограф?
 Все засмеялись, а Бабаян ответил:
                -Нет, не дал. У меня  ручки не было. А если серьезно то, как дохнул, как фыркнул этот бурый на меня, я чуть сознание не потерял!Сейчас смешно вспоминать,- улыбнулся артист,- а я тогда подумал труба мое дело! У самой трубы!
                -А что ж девушка? Как казашка себя проявила в этой ситуации?- спросил доктор Хайкин.
                -Я еще с пиджака не успел вскочить, а она уже летела сломя голову,  как горная газель! Визжала  на ходу, как ненормальная: «Беги армянин, спасайся, артист!»
                -Ну, и что же армянин? – выглянул из своей кабины летчик Иванов. Улыбка у него была на все лицо.
                -Армянин уже летел, обогнав ее с единственной мыслью! Если выживу, в жизни больше никаких любовных утех на стороне искать не будет! Мысленно клятву дал своей Кате, что никогда больше не буду соблазниться на чужих девушек.
                -Ну и как? Держишь слово? – подморгнув инспектору Пронину, спросил прапорщик Рыжов.
                -Не ваша забота, господин прапорщик.
Охотники замолчали. Рыжов стянул свои хромовые сапоги и стал рассматривать зачем-то   их подошвы. Затем стянул их с ног. Запах чеснока в салоне вертолета  сменил другой – солдатский, казарменный. Запах чеснока в сравнение с запахом ног Рыжова - лучший французский одеколон Aramis.
                -Во всяком случае, с тех пор автографы больше казашкам не даю! – закончил Бабаян и полез в карман за сигаретами.
                -Интересная история, - скривив лицо, и замахав перед носом ладонью, сказал доктор Хайкин. – Что за нужда зверя в трубу затащила?
                -Нормальная человеческая нужда. По - большому косолапому приспичило, - сказал Пронин без тени улыбки.
Все заулыбались. Прапорщик Рыжов блаженно шевелил пальцами ног, артист Бабаян курил, щурясь от дыма, инспектор Пронин представлял себе бородатую собачку из города Таруса, а доктора буквально воротило от запаха зеленых носков прапорщика. Неожиданно из пилотской кабины снова высунулся летчик Иванов. Рыжий чуб выбивался из шлема, на носу выступили капельки пота.
                -Смотрите! Слева по борту на столбе, на самой его верхотуре сидит кто-то!
Все вскочили со своих мест, бросились к левому борту и прильнули к иллюминаторам. Действительно по мере приближения вертолета к столбу на самой его макушке охотники стали различать фигуру мужика. Был он   без  шапки в черном тулупе и черных валенках. Руками и ногами обхватив столб,  будто прилип к нему, что-то орал, выпучивая глаза и крутил головой.
                -Медведь! Вижу медведя! - закричал вдруг летчик.
                -Да какой это медведь! Мужик на столб залез! Сдурел он что - ли! - локтем тер иллюминатор Пронин.
                -Да не на столбе! Куда вы смотрите! Медведь под столбом! – летчик даже привстал из кресла. - Мужик на столбе сидит со страху! Его туда медведь загнал! Зверь его караулит!
И действительно – охотники увидели бурого, здорового медведя, который выписывал круги под столбом. Человек же на столбе  о чём-то страшно  кричал. С этого момента скука в салоне испарилась. Народ вскочил со  своих мест, стал расчехлять винтовки и клацать затворами. Рыжов в носках заметался, забегал между кресел.
                -Делай вираж, Саня! Снижайся,- крикнул он летчику. - Мужики, подстрелите его с лету!
Оружия у прапорщика своего не было.
                - Цельтесь по голове! Шкуру не испортьте! Шкура целой должна быть! Саня! Открывай дверь! – суетился, метался по салону прапорщик и хватался за все дверные ручки.
                -Да о шкуре ли сейчас речь! Мужика на столбе надо спасать - щелкнул откидным стволом своей старенькой ИЖ-18 Бабаян.
                -Завалим  медведя - человека спасем! - Пронин дрожащими руками запихивал пули в свою старенькую двустволку.
       -                Ниже! Ниже снижайся, Саня! – повернулся он пилотской кабине.
                -Некуда ниже! Провода лопастями зацепить!- отозвался Саня. - Трагедии хотите? Трагедии никто не хотел, хотели только в медведя стрельнуть хорошенько, чтобы несчастного выручить. Вертолет низко завис над проводами. Так низко, что было хорошо видно вытоптанное место под столбом. Ветер от лопастей вертолета гонял по снегу какую-то бумагу, какие-то газеты, шапку с головы несчастного  и другие предметы.
                -Отойдите от входа!- крикнул пилот. В сторону  двери Бабаян и Пронин наставили свои пушки. Щелкнул какой-то механизм, задвигались засовы, и дверь дрогнула, приоткрылась. В салон ворвалась мощная струя  морозного воздуха.
Бабаян повалился на пол, уперся ногами в кресло и стал целиться.
                -Держите меня! – повернулся он к Хайкину. Тот   схватил его сзади за плечи. - Это шатун!- завизжал Бабаян, не отрываясь от прицела. - Он у меня на мушке!
Медведь как будто услышал артиста, задрал в небо голову. Охотникам показалось, что он лапой сделал кулак и грозит им. Раздался выстрел. Это Пронин, стоя за Хайкиным, пальнул, особенно не целясь.
                -Ах ты! – инспектор вспомнил известную мать, потому что не попал. Медведь  еще свирепее зарычал и закачался из стороны в сторону. Пронин даже увидел, что он показал ему язык.
                -Убейте его! – донес порыв ветра голос со столба. – Товарищи, родимые! Спасите!
Бабаян затаил дыхание и взмолился: «Именем католикоса всея Армении и главного армянина Гарегина II….» он тщательно прицелился и нажал на курок. Грохнул выстрел. До ушей охотников сквозь свист лопастей, шум ветра и гул мотора вертолета донеся звериный крик медведя. В ту же секунду он рухнул, как подкошенный на снег, дрыгая лапами.
                -Попал, попал! - вскочил Бабаян на ноги. – Я убил его! Мужчина, спускайтесь!- заорал он  человеку  на  столбе. С горящими, восторженными глазами Хайкин пожал руку Бабаяну.
Между тем шасси вертолета коснулось земли, лопасти  его   ещё  крутились, а  охотники  уже  спрыгнули на снег и бросились к медведю. Тот  лежал совсем, как человек поджав под себя лапы. Бабаян и тут  стал  просвещать  друзей.
                -Осторожно! Не подходите! Подходить к зверю нужно со спины, потому что медведь запросто может притворяться и в последний момент может прыгнуть на охотника.
Но те уже обступили трофей. Только пилот Саня задрал голову и смотрел, как со столба спускается намаявшийся  человек. Им оказался местный почтальон. Охотникам стало  понятно, почему повсюду валялись газеты, журналы, письма и другие разные  бумаги. Медведь в ярости разорвал почтальонскую сумку, когда почтальон, спасаясь, сбросил ее, прежде чем вскарабкаться на столб. Теперь почтальон,  бормоча слова благодарности, озирался вокруг в поисках лыжных палок, а лыжи были у него на валенках.
                -Так вы что же с лыжами на ногах залезли на столб?- доктор Хайкин не мог в это поверить.
                - Нет, пристегнул их на столбе. Чтоб скучно не было!- шарил почтальон   глазами вокруг. – Посмотрел бы я на вас, когда за вами медведь гонится! Перекреститься  времени не было! Он покрутил в руках разорванную в клочья сумку и в сердцах швырнул ее под ноги.  Потом   вытащил из-под рваной газеты    мобильный  телефон, вытер рукавом стекло дисплея, потряс и неожиданно  запустил им  в  тушу  медведя:
                - Сука  косолапая! Выронил   из-за   него аппарат! Остался недоступен никому!  Ни  жене, ни  брату, ни сыну!
Пилот Саня улыбнулся:
                -Важно, что    недоступным вы стали медведю! В противном, худшем случае никто  бы  до вас  не дозвонился никогда!
Инспектор Пронин поставил  резонный вопрос.
                -Первый раз вижу медведя, который  не  взобрался на столб,  чтобы добычу   разорвать! Почему не залез  за почтальоном?               
                -Думаю дело в  акрофобии.  Акрофобия  боязнь человеком высоты. Стало быть,  акрофобией страдал   этот медведь. Редчайший случай среди хищников! Повезло почтальону!- оглядел всех  артист Бабаян, довольный своим просветительством. Все  зацокали языками: «Это же надо! Акрофобия! В рубашке почтальон родился!» А пилот Саня  стал  почтальону растирать  спиртом   его  синие, бесчувственные пальцы. Потом  пол стакана  спирта  заставил выпить.
                - За ваше спасение, - кивнули ему охотники. Они тоже наполнили  кружки, чокнулись и выпили. Почтальон сказал, что три с половиной часа просидел на столбе. Мысленно попрощался с жизнью, потому что руки обессилили, пальцев  уже не чувствовал и вот-вот  мог сорваться  вниз на съедение медведю. Сказал:  «Мне вас сам Бог послал, дорогие охотники. Спасибо вам». Пожал руки спасителям, плюнул в сердцах в сторону убитого медведя и засобирался в обратную дорогу.
                -Как же вы без палок пойдете? - спросил его Бабаян.
                -Господь с ними с палками. До районного центра рукой подать. Хуже, что без почты. Начальство  устроит  мне.  И премиальные не получу. Зато живой.
Он поднял с земли шапку ушанку, нахлобучил ее на голову и, не оборачиваясь, шустро заскользил по лыжне. Скрылся  за ложбиной. А охотники обступили убитого медведя.
                -Особое внимание, господа, надо обратить на уши зверя, если они стоят, то медведь жив, - осторожно склонился над ним Бабаян, пристально его рассматривая.
                -Ты между  лап ему загляни. Не стоит ли там чего?- посоветовал Рыжов.- Первым делом это признак жизни.
                -Бросьте вы свой казарменный юмор, прапорщик!- отозвался Бабаян. – Помогите лучше затащить тушу в вертолет.
Пилот Саня притащил здоровый кусок брезента, охотники перевалили на него тушу, потащили   её  к вертолету.Когда взлетели, на охотников навалилась такая усталость, что Рыжов и Пронин дружно похрапывая, заклевали носами. А артист  Бабаян достал из рюкзака малосольный огурец и захрустел им.
                - Нет ни какого сомнения – ваша шкура,- сказал ему доктор Хайкин. - Это же надо с первого выстрела свалить шатуна! Повесьте её  у себя в театре, на сцене. Это такой реквизит, что в любой пьесе будет кстати.
       На этих словах прапорщик Рыжов открыл глаза.
                - Я давно, доктор, хотел тебе сказать, что хоть  твоя фамилия начинается  на  букву  х, но  ты  не Хайкин, ты…кин! Сиди и молчи в тряпочку, а то посажу, как почтальона на столб!
  За  доктора вступился   артист Бабаян:
                - Прекратите ваш солдатский юмор, прапорщик! Вы не в казарме! Я не допущу подобный  антисемитизм на борту вертолета МИ - 8! – взорвался он.
                –Ты   тоже  на  ту же  букву! Вы оба жиды! Вы все начинаетесь на  букву х! - закричал прапорщик Рыжов.
Артист Бабаян  молниеносно вскочил и,  ругаясь по-армянски, уцепился за воротник  бушлата прапорщика, пытаясь лбом  достать до его носа. Тот  зарычал, как медведь и схватился с артистом.
                -Негодяй! – Хайкин  кулаком пытался достать до красной   рожи  прапорщика из-за спины   артиста Бабаяна. Вдвоём они стали валить  солдафона,  как вдруг медведь, до  сих пор лежащий  без всяких признаков жизни, открыл глаза,   засопел, захрипел  и стал подниматься. Охотники  оцепенели в ужасе.
                - А-а-а-а! Медведь живой! Он живой! Нам всем кранты! Бабаян, сука! Стрелок Ворошиловский! – заорал прапорщик, в две секунды оказавшийся   в пилотской  кабине. Саня, блокируй   дверь! Загородись от них!
                -Не стрелять!- тоже завопил пилот Саня. - Продырявите машину – нам тогда точно  кранты!
А медведь  встал на задние лапы  и водил белками  безумных глаз, как будто выбирал  первую жертву.  Из   хвоста вертолета выскочил Хайкин. В руках он держал здоровенную совковую лопату.
                -Саня! Летчик! Открывай боковую! Мы будем выпихивать его  на свежий воздух! Мы катапультируем его к чертовой матери!- закричал  артист Бабаян.  Втроём  они  стали  стеной, яростно размахивая перед мордой зверя стволами своих  оружий.   Инспектор  строил ему страшные рожи, и топал  ногами. Раздалось клацанье разных запоров, и дверь  бесшумно  открылась. В тоже мгновение в  салон вертолёта влетели   страшные порывы  ветра. Морозный  воздух и воздушная вьюга   вздыбили на медведе  шкуру, с клыков   его  капала слюна. Шатун лапами нехотя отмахивался от охотников, видимо готовясь для решающего прыжка. Он замешкался и в этот момент получил по зубам страшный удар совковой лопатой, который   молниеносно  нанес ему доктор. Медведь взвыл, заревел,  из носа  потекла кровь, он опрокинулся на спину, хватаясь лапами за обшивку вертолета. Все не переставая, замолотили по его голове стволами, прикладами   и всем чем  не попадя. Медведь попятился назад, пол его  задницы уже выглядывала наружу! Хайкин что было мочи ткнул ещё  раз  лопатой   в шею и зверюга ужасный провалился в проем. Мелькнули его   огромные когти  лап, и  медведь  выпал из вертолета.  В  салоне стало тихо, как будто и не было никого. Только свистел пронизывающий ветер и  ровно гудел двигатель. Бабаян осторожно подобрался к дверям  и,  взявшись за вентиль, потянул  их  на себя. Из пилотской кабины выглянуло бледное лицо прапорщика. Он только было открыл рот, но Бабаян опередил его.
                -Только пикни, трус презренный,- сказал он. – Сядь в углу и усохни! Иначе тут же полетишь из своей вертушки вслед за медведем. Пронин, дайте ему сала, чтобы его поганый рот был занят.
                -Да нужно мне ваше сало, как медведю триппер! А всё  из-за   тебя, Рабинович! -  съязвил  прапорщик, поворачиваясь   к  Хайкину.- На земле  разберемся,  с  какой   ты  буквы!  Он   забился в своем кресле и  замолчал, отвернувшись к иллюминатору.
                -Жаль! Как жаль! Такая шикарная шкура медвежья улетела! - с досадой громко хлопнул руками по коленям Пронин.
                -Зато  свои спасли! - пилот Саня выглянул из кабины и показал охотникам большой палец. - Молодцы! Трудно представить, что сейчас могло быть! Но почему он оказался живой?
Охотники не знали почему. Они молчали. Каждый по-своему переживал случившееся. Бабаян   недоумевал: «Как? Каким образом? Почему зверь оказался жив? Он же попал ему в лоб! Мистика какая-то». Доктор Хайкин как будто прочел его мысли.
                -Такое случается! Зверя контузило! Лобная кость оказалась такой прочности, что пуля срикошетила! Не лоб, а броня!
 В полной тишине летели минут десять. Доктор все еще сжимал в руках совковую лопату, на  полу вертолёта  были видны   большие капли  звериной крови. Глядя на них доктор громко прочитал:
       Уронили Мишку на пол,
       оторвали Мишке лапу.
       Растет во поле березка -
       за борт на хрен отморозка! - отозвался из пилотской кабины Саня Иванов. Смеялись  и  шутили    до самой  посадочной    вертолётной   площадки.
      
            * * *
Пол стакана спирта делал свое дело. Почтальон,  не чувствуя усталости, сноровисто скользил по лыжне. Оказывается без палок можно идти  быстрее.  Даже  вспотел на морозце. Всю дорогу мысленно благодарил его величество случай, который послал ему ребят спасателей.  Только, что я  скажу  по поводу  пропавшей почты?  Как   было,  так и скажу,- думал почтальон.- Нет, что делается? Весь мир  давно перешёл  на  эмейл, скайп, айфоны   разные и прочие    современные средства связи! Весь мир кроме нашей богом забытой  губернии! Бабули по- прежнему  слюнявят конверты и ходят  до  почтовых ящиков!  С другой стороны  радуйся, что   твою почтальонскую  профессию    ещё не  аннулировали  за  ненадобностью».
     Незаметно начало смеркаться. Вдали показались крыши районного центра и желтые пятна окон трехэтажных домов. Вдруг какая-то необъяснимая сила  толкнула  его задрать голову  в небо. В ту же секунду перед глазами мелькнуло что-то бесформенное,  и  это  бесформенное  с душераздирающим ревом  рухнуло на лыжню. Это с  неба грохнулась туша медведя! Почтальон издал такой  же  душераздирающий рев, рванулся в сторону и в мгновение ока оказался на придорожном столбе. Опыт    взбираться на столбы  в  этот день он   уже   приобрел. Столб  был немного  покосившимся, и почтальон  со сноровкой  мартовского  кота  взлетел на него. Ухватился за ствол   в  метрах трех от земли. Говорят – медведи неповоротливые, неуклюжие. Знакомый  почтальона  вскочил на задние лапы с  такой же прытью, с какой  почтальон,   взлетел  на столб. Он вскочил, как вскакивают по тревоге солдаты со своих коек. Стремительно и ловко. Почтальону даже показалось, что, гад,  нагнулся и стряхнул снег с колен. В считанные секунды   оказался у столба, сделал несколько попыток  вцепиться в тулуп своей жертвы. Почтальон потянул тулуп повыше на себя  и   показал  медведю средний палец.  Медведь  же   прислонился спиной к столбу, сложил на груди лапы и вздохнул. Приготовился  ждать,  когда   почтальон  упадет, как созревшее яблоко. Только тот    подтянулся на столбе повыше и, обхватив крепче ногами ствол, уставился в небо. Не летят ли спасатели – вертолетчики?  Нет. Ничего не было на небе. На нем только зажигались звезды, а в райцентре лаяли собаки, и кто-то играл на баяне. «Свалился снова на мою голову, маньяк! - с ненавистью подумал почтальон. - С такой высоты рухнул и даже сотрясение башки  не получил, десантник клыкастый! Как  же  охотники    его не замочили? Прилетят ли, выручат   ли снова? Надо ждать. Если не вертолетчики так    подпольный предприниматель, владелец  казино  Важа Гаприндашвили  в   часов   десять  вечера  должен    тут проезжать на своей    тачке». Почтальон посмотрел  вниз. Медведь языком зализывал свой  окровавленный  нос. «Сиди, сиди, дождешься медвежья  морда! Важа  всегда вооружён, он замочит  тебя».  Почтальон положил голову на шершавый, пахнущий смолою столб и закрыл глаза.  Покачивая лыжами, он завыл. Завыл протяжно, жалостливо, так  воют волки на звезды. Фамилия, кстати, его  была Печкин.