Привет, Греция!

       Я иду по мягкой ковровой дорожке к своему номеру. На мне изящные новые ботинки, обхватывающие узкие лодыжки, и скромное трикотажное платье. Волосы схвачены резинкой в обыкновенный «хвост». Вот такой я приехала на курорт в «Загорье».
       За окном весна. Начало апреля. Моя путевка от «Красэнерго», поэтому я оказалась на этаже с энергетиками.
       В номере мы вдвоем с Любой - директрисой ресторана из Шарыпово. Ей около сорока лет. А я чуть постарше. Я работаю инженером на заводе. Год назад я рассталась с мужем. Я была уверена, что он любит только меня, и будет любить вечно.
Я была так наивна! Он ушел от нас, но душа его осталась с нами. Он не смог создать семью и мне мешал найти свою пару. Он как бы незримо был постоянно рядом со мной. Всю жизнь я считала мужа красавцем, а себя не очень красивой.
       Моя соседка по номеру похожа на армяночку: черненькая, с усиками над верхней губой и сексуальным задом. Ее недостаток- небольшой рост. Я выше ее - и в этом мое преимущество. Но я впервые на курорте и полностью закомплексована.
       Люба ездит на курорт уже много лет: у нее давление, варикоз.
Все свободное время Люба рассказывает мне о своих приклю-чениях на курорте. Мужа она, по-своему, любит, у них нор-мальная семья. А на курорте Люба удовлетворяет свой буйный темперамент.
       В первый же день на меня «положил глаз» дед- Григорий Павлович. На танцах он неотступно следовал за нами, при-глашал меня на каждый танец, загораживал собой от зала.
Люба даже сделала ему замечание. Пока не уехал Григорий Павлович, я других мужчин и не видела. Он встречал меня утром и провожал вечером, вел «под локоток» по лестнице. Мне было смешно и …приятно.
       Григорий Павлович сопровождал нас на прогулки в лес, там были тропинки для терренкура. В лесу еще было все в снегу, но весной уже пахло. Недалеко от санатория, на горочке стояли качели. И мы, взрослые люди, ходили туда гулять. Мы раскачивались на качелях: вверх- вниз, вверх- вниз. Сосны уходили вниз, а весеннее ярко-голубое небо становилось шире, ближе, больше! Снова падали вниз качели: и сердце тоже ухало,
падало вниз. Ух, как в детстве!
       Я потрогала шершавую кору сосны, отщипнула застывшую каплю смолы и взяла ее в рот. Горько, но освежающе!
       Григорий Павлович приглашал нас на танцы, но из-за старческой прижимистости билет старался покупать только мне.
Нам было смешно. Я и сама в состоянии была купить себе билет на танцы, он стоил копейки. Люба все подбивала Григория Павловича сводить нас в ресторан, но мы этого так и не дождались. Зачем ему лишние траты? Через четыре дня Григорий Павлович уехал.
       К этому времени заехало много Любиных знакомых с КАТЭКа.
Многие из них повысились и теперь работали в Красэнерго. Был даже один из директоров - Глаголев.
       Хорошим местом для встреч отдыхающих, кроме танцзала, был источник. Площадка около источника была чистая и сухая. Стояли лавочки. Там постоянно были люди. Уезжающие набирали воды в пластиковые бутылки, чтоб продолжить оздоровление дома. В минеральную воду добавляли лимонную кислоту, чтобы в тепле окислы железа не выпадали в осадок. Без кислоты «Кожановская» при комнатной температуре начинала краснеть.
       Люба набрала много процедур, в том числе и «пиявки»-гирудотерапию.
       Иногда я ходила на источник одна. Апрель был необычно теплым, и снег сходил на глазах. По пути на источник мне постоянно встречался мужчина в очках и с книгой подмышкой.
Как-то он спросил меня: «А Вы уже были в местном музее?» Я ответила: «Нет!» И побежала дальше.
       Я даже не поняла, что он проявил интерес ко мне.
Около источника этот «ботаник» начал рассказывать, какой интересный писатель Эдуард Тополь. Мне показалось это скучным, я извинилась и пошла на процедуры.
       За Любой начал ухаживать гидролизник с КРАЗа. Флиртовала она умело, и мне можно было только поучиться.
Однажды вечером она исчезла и явилась поздно, когда я уже крепко уснула. Она тормошила меня, ей не терпелось мне что-то рассказать. Я взмолилась: «Люба, подожди до утра, я так плохо засыпаю».
       Она смеялась и все-таки начала рассказывать. У Любы была забинтована нога под коленом от «укуса» пиявки. Так вот, когда ее влюбленный гидролизник спросил: « Что у тебя с ногой?» Она только начала объяснять: «Да это пиявки….» Гидролизник побледнел и пришел в полуобморочное состояние. Он думал, что пиявка у нее так и осталась сидеть под бинтом.
       Мы с Любой проболтали до четырех часов утра о мужчинах, о любви и о нашей женской доле.
       Весь остаток отпуска гидролизник Дима ходил за Любой и умолял снова встретиться с ним, но она была неумолима.
       Танцы в «Загорье» заканчивались очень рано: в 22-30ч. Если учесть, что уважающая себя публика появлялась после 21-ого ч. Поэтому после танцев мы шли гулять под горку, к источнику.
       В один из вечеров там собралась Любина компания с КАТЭКа.
У мужчин «случайно» оказалась с собой бутылка вина, пара пластиковых стаканчиков и несколько яблок.
- Чур, я первая пью,- сказала я.
- Почему?- спросил Глаголев.
- Потому что я со справкой, а Вы – нет. Вам санаторно-курорт-ную карту принесли и на стол положили. Вы комиссию не прохо-дили,- ответила я.
-Правильно,- согласился Глаголев.
       Мы в этот вечер болтали допоздна, выяснилось, что я и Глаголев окончили один институт, один факультет, только он на год позже. Он поступил с нами, но вылетел. И на другой год поступил снова. Я его не помнила по институту. Он был большой и неуклюжий, похож на доброго бегемота.
       Люба разговаривала с другой «кучкой» знакомых. А дня через два вдруг выяснилось, что у Любы и Глаголева «вспыхнула» любовь. Для меня это было полной неожиданностью.
       Утром я взяла за правило - бегать до источника, а назад быстрым шагом. Иначе весь день процедуры и раньше четырех часов на улицу не выйдешь.
       В то утро было солнечно, и я побежала на источник без головного убора. Волосы наскоро заплела в косу. Время было раннее, около восьми часов, но на источнике один человек уже набирал воду в бутылки. При ближайшем рассмотрении это оказался «ботаник».
 - Уже уезжаете?- спросила я.
 - Да, подошел к концу мой отпуск,- ответил он.
Я тоже набрала себе на день бутылку воды, и мы пошли назад, в санаторий. Тропинка была выложена бетонными плитами шириной около метра. Я была в тех же ботинках, другой обуви для улицы у меня не было.
       Мы прошли с «ботаником» примерно половину пути, и я вдруг почувствовала острую боль в ноге, чуть повыше пятки. Мне пришлось разуться прямо посреди тропинки, по сторонам грязь. Одной рукой я уцепилась за «ботаника», другой – снимала ботинок. Мне попал осколок стекла, прорезал колготок и кожу на ноге.
       Поза у меня, конечно, была неудобная, пока я вытряхивала ботинок. Коса расплелась, волосы рассыпались по плечам. Но «ботаника» при виде моей ноги, обтянутой тонким колготком, прорвало. Он заговорил, и я почувствовала волнение в его голосе.
 - Вы женщина интересная, но неприступная,- сказал он.
 - А Вы пытались?- спросила я, - да вы на вид такой примерный семьянин.
 - Да, я хороший семьянин, но приходит такой момент, когда задаешь себе вопрос: « А сколько мне осталось?» Вы понимаете о чем я.
- Да, понимаю,- и посмотрела в упор на «ботаника».
       У него даже изменилось лицо. Как это у Юлии Друниной:
       « Осветилось лицо, безразличное мне,
       Словно лампочку кто-то зажег в глубине…»
       В таком неловком молчании мы дошли до санатория и распрощались, чтоб никогда не встретиться.
       Курортные дни катили своей чередой и чем ближе к концу заезд, тем быстрее. Одни уезжали, другие приезжали. Близился к концу мой отпуск, и Люба уговорила меня сходить в ресторан. Сказала, что денег нам много не надо, она человек опытный, все посчитает сама. У меня и нарядов, в отличие от Любы, не было.
Я ходила, как сельская учительница, в белой блузке и черной юбке. Иногда меняла блузку на черную шифоновую с серыми цветами. Вот так и пошла в ресторан, как сельская учительница. Только волосы распустила.
       Ресторан был на этаж ниже танцзала. Вероятно, чтобы вся музыка была сконцентрирована в одном месте.
       Публика в ресторане была незнакомая. Рядом с нами сидела компания мужчин. «Один из них похож на Владимира Маркина»- подумала я. Вот этот «Маркин» начал меня приглашать танцевать.
       - У Вас спина примадонны,- начал с комплиментов « Маркин».
Пол в ресторане был выложен очень скользкой плиткой. Посредине зала было несколько колонн. Мы с «Маркиным» вальсировали так, что Любе стало страшно.
- Я боялась, что вы врежетесь в колонну,- сказала Люба.
Мы с «Маркиным» танцевали уже больше часа, когда он спросил: « Похоже, я интересую Вас только как партнер по танцам, но не заинтересовал как мужчина?»
 Я честно ответила: «Да». Он перестал тратить на меня время и переметнулся к даме, очень похожей на меня, только пониже ростом и шире в бедрах.
 За Любой в этот вечер ухаживал нефтяник из Сургута. Глаголев явился в ресторан пьяный и продолжал пить в противоположном конце зала. Нас он даже не узнал.
       Я сидела спиной к входной двери и не видела как появилась группа новых мужчин. У них были заказаны столики недалеко от эстрады. Они были чем-то похожи между собой и не похожи на окружающих мужчин. Я не могла понять, в чем их особенность.
       И тут зазвучала музыка «Сиртаки». Это было настолько внезап-но, как порыв морского ветра в душном воздухе ресторана.
       Казалось, что все сады Греции, их красота и ароматы сконцентрировались в этом маленьком ресторанчике.
       Шестеро мужчин, положив руки на плечи друг другу, и замкнув круг, танцевали свой национальный танец, идущий из глубины веков. Казалось, запах зрелого винограда витал в воздухе.
       Я слушала музыку и представляла этих мужчин: то рыбаками на их далекой Родине, то сборщиками винограда, то виноделами. Греки были разного возраста от тридцати до сорока лет. Они были все разные, но все, по-своему, красивые.
       Ритм музыки нарастал, учащался. Греки кружили в своем танце так, что захватывало дух. Я смотрела с восхищением. Лицо мое светилось, как позже скажет Николас.
       Греки закончили свой танец. После них танцевать уже не хотелось. Но вечер продолжался, оркестр играл по заявкам гостей.
       И вдруг меня пригласил один из этих греков. Я даже оглянулась по сторонам. Думала, что не меня этот юноша приглашает, а кого-то другого, например, Любу. Оказалось все-таки меня.
Весь оставшийся вечер я танцевала с Николасом- так звали этого молодого грека. Он с друзьями путешествовал на машинах из
 Казахстана. Оказывается, там было целое греческое поселение, диаспора. В «Загорье» они остановились отдохнуть, взяли путевки на неделю.
       Николас заказал шампанское и фрукты в подарок нашему столу. «Нефтяник» пригласил его присесть за наш стол.
       И вдруг Люба с «Нефтяником» куда-то исчезли. А Николас, накрыв мою руку своей и глядя мне в глаза, пригласил меня в свой номер.
       Мое сердце отчаянно забилось, затрепыхалось, сделало паузу и снова неровно забилось.
       Николасу на вид было чуть больше тридцати лет. Я сбивчиво стала объяснять ему, что мне уже много лет.
 -Много- это сорок?- спросил Николас.
 -Нет, что Вы, больше, сорок два, - ответила я.
 -Ну и что, Вы мне очень нравитесь, а остальное не имеет значения,- настаивал Николас.
 -Да Вы посмотрите, как много вокруг молодых и красивых женщин,- убеждала я Николаса.
 -Вы такая забавная. Ну просто какой-то девятнадцатый век,- рассмеялся Николас.
 Что я могла дать этому молодому красивому мужчине?
       Вечер подходил к концу, музыканты убирали инструменты в чехлы. Еще Люба куда-то запропастилась.
       У меня началась настоящая паника.
- Раз Вы отказываетесь идти ко мне в гости, подарите мне хотя бы еще один танец,- сказал Николас.
 -Но музыканты уже уходят,- ответила я.
 -Это как раз не проблема,- ответил мой новый знакомый и направился к музыкантам.
       Николас заказал два танца. Это были самые волнующие танцы в моей взрослой жизни. Мы вдвоем танцевали в пустом зале ресторана. Музыку я слышала впервые в жизни, возможно, оркестр импровизировал. Саксофон нам пел о закате на море
и яхте на горизонте. Я физически чувствовала дыхание моря и горячий песок под ногами.
       Потом вступали гитары- и вот мы уже в Испании. А я уж без сомнения Кармен. Николас что-то говорил мне, половину слов я не слышала из-за музыки. Николас целовал мои руки.
       Вступил электроорган, и под эту невероятно красивую косми-ческую музыку наши сердца улетали в космос, чтобы там соеди-ниться.
       Музыка резко закончилась и я очнулась. Николас поцеловал мне на прощанье руку и мы расстались с ним, чтоб никогда больше не встретиться. В дверях ресторана стояли «зрители» и среди них моя Люба. Оказывается, она уходила, чтоб я могла сама принять решение.
       Назавтра я уезжала. Бог послал мне встречи с такими разными и по-своему интересными мужчинами, которые выделили меня среди толпы других женщин. Вероятно, это была компенсация за мою унылую семейную жизнь.
       А встреча с Николасом помогла мне поверить в свои силы, в свое женское обаяние и сексуальность. Но это я осознала только дома.
       Ну что ж, прощай Греция!