ОкНО

Вечером в нашем доме все смотрят в окно. Те, кто помладше зачарованны проезжающими фонариками машин, взрослые мужчины смотрят на дым из труб, женщин интересует молодежь, суетящаяся во дворе с пивком.
В доме напротив живет кто-то. Когда оно выходит на балкон и мы его можем видеть, наши взгляды останавливаются на нем, до тех самых пор пока оно не уйдет. Мы молчим. Ни разу о нем не говорили, однако, каждый вечер смотрим на него. Мужчины думают, что это женщина неземной красоты в прозрачной сорочке, женщины уверены, что это мужчина прекрасный, загорелый с накаченным в меру и полностью обнаженным торсом. Только логика подсказывала бы, что это одно существо – одинаковое внутри и снаружи, иначе быть не может. Все остальное надуманное. Но логику могли использовать единственно в том случае, если в ней была необходимость. Необходимости не было. Стало быть и думать не о чем.
Несмотря на то, что оно обладает эротизмом, никто из родителей не уводит детей. Возможно, они считают, что эротизм видят только они – взрослые, возможно считают, что совершенная красота не обладает пошлостью, от которой надо защищать детей.
Его никто не видит на улице, не обсуждает в барах, на работе, во дворе, в автобусах, в гостях, по телефону, про него не снимают передачи на телевидение, радио, о нем не пишут в газетах, о нем нет информации в Интернете. Впрочем, никто о нем даже не думает. Но как бы то не было, каждый вечер под предлогом полюбоваться на машины, заводы или подростков, жители окрестных домов выходят на балкон или подходят к окну.
К окну подходят жители нашей квартиры и еще одной, на седьмом этаже, у всех остальных есть балкон. У нас тоже есть балкон, но от туда не видно его, к тому же балкон завален всяким хламом и поместиться там может только два человека. В принципе, кто-то, опять же взрослые, могли бы выходить на балкон, пользуясь правом «самых главных» - в нашем доме, где начальниками люди становятся только за счет отцовства или материнства, это особенно актуально. Тем не менее, такого не происходит – оно (Оно) непостижимым образом наделяет любовью и гармонией всех, кто на него смотрит. Но если бы меня попросили описать более подробно ощущения от присутствия его, я, пожалуй, не говорил бы не о чем радужном. Это скорее упоительная гармония – так моряки, приплывая в порт, поддерживают себя в хорошем расположение духа, напиваясь в усмерть и гуляя привычной шатающейся походкой. С другой стороны, исходило от него ощущение абсолютной полноценности, к которой любое живое существо стремиться – потому мы и тянулись к нему, не думая о хорошем и плохом, просто, чтобы не распространяться на мелочи.
Что касается балкона и в целом быта нашего дома, вспоминается одна история. Незнаю правда, имеет ли она больше отношение к Нему или является отражением характера взрослых.
Однажды самая старшая женщина сказала своему мужу: «Дорогой, почему бы тебе ни разобрать мусор на балконе? Мы могли бы там проводить летние вечера, глядя, как течет река, попивая домашнее вино». Муж сказал: «Зачем?». Жена подумала и решила, что действительно незачем. Несмотря на это, дети должны были каждый день поддерживать порядок в квартире. Вероятно, в том и разница, что не навести порядок в квартире – это изменения, а не навести порядок на балконе – это норма. Изменения же могут привести к самым разнообразным последствиям, к которым не все готовы.
Мы не хотели наводить порядок на балконе, потому что не знали каким Оно предстанет перед нами оттуда. Можно было бы спросить, но…
В это лето из нашего дома никто не поехал отдыхать. Отпуск проходил очень однообразно. По крайней мере, внешне казалось именно так. Каждый вечер все в своих квартирках. Кроме него, никого не существовало. С соседями говорить было не о чем. Сначала пытались жаловаться: «денег нет совсем, не могу семью никуда вывезти отдохнуть» - говорил один. «Да у меня такая же проблема», - отвечал второй и оба стыдливо опускали глаза. Оба знали, что дело не в деньгах, обоим, стремящимся каждый вечер, к полноценности, стыдно врать. Банальное «добрый день» перестало быть искренним, а потому более не использовалось. Единственное на что могли решиться соседи – это кивок головы, как бы давая понять, что они все помнят. Дети сказали, что в детский сад и в школу они не хотят ходить. Точнее, брат мой сказал: «в школу иду я, а из школы уходит мусоросборник. Весь вечер я стараюсь от всего этого школьного ужаса избавиться, а на следующий день все повторяется». Родители, чтобы ничего не уточнять и не пугать ребенка лишними вопросами, решили, что он будет учиться самостоятельно.
Однажды Оно улыбнулось – впервые выражение его лица изменилось. Впервые за несколько месяцев он наделил нас чем-то иным. Казалось близко все. Все, к чему мы стремились. То всеобъемлющее щемящее долгожданное… то все и ничто. То названия чему в нашем языке нет, но это выше добра и зла.
Радость продолжалась недолго – ведь радость живет до тех пор пока с ней можем делиться, потом она исчезает. Общаться о нем по прежнему никто не хотел.
Мне было мало. Я наверное обезумел. Видимо, отвлекался по вечерам, мало к чему стремился, изначально был хуже… Я вышел во двор и закричал: «Вы видели его улыбку?! Это улыбка убийцы!». Молчание. Я повторил свой крик. Постепенно стали выходить люди – все от мала до велика. Я не видел людей, лишь обезумившие глаза и туши тел. Меня стали бить. Меня било Оно. Меня бил сопливый ребенок, неумело и истерично. А я стал говорить все то, о чем молчали. «Доброе утро, красивое платье, я прогулял школу, мой папа вчера напился, мне приснился страшный сон, а Ленка гуляет с Пашкой, мы классом хотим поехать на природу, я научился делать взрывчатку…»
Глаза мои вскоре закрылись и я услышал крик, похожий на мой собственный. Оно упало. Впервые вышло днем и…упало.
Кто это был я так и не узнал, потому как лежал в больнице, а когда вышел о нем по прежнему не говорили, хотя его и не было.