Кораблик

Новелла

…Ветер-р по мор-рю гуляет
И кор-раблик подгоняет.
Он бежит себе в волнах
На р-раздутых пар-русах!..

– громко, весело, самозабвенно декламирует мой четырехлетний сын, без конца повторяя эти удивительные слова. Сегодня он научился произносить букву «р».

Его радость – моя радость. Я смотрю на мальчика украдкой, чтобы не спугнуть (он не видит меня), и что-то светлое, победное, невообразимо далекое всплывает во мне и… отдается вдруг острой болью.

Где это было? Отчего так взволнованно бьется сердце? Ах, да: кораблик!.. Кораблик…

Вот он возникает на листе бумаги, лежащем на полу. Я – девочка – склонилась, над листом. Мой карандаш стремительно скользит по белой поверхности, оставляя легкие штрихи. Плывет по морю красный корабль, кудрявятся синие волны, сияет на воздушных парусах золотое солнце. Лист за листом беру я бумагу и снова, и снова – синие волны в белых барашках, алое судно под парусами, яркое солнце на округлившемся от ветра полотнище… Всего три карандаша – синий, желтый, красный – и какое чудо возникает под рукой!

…Ветер-р по мор-рю гуляет
И кораблик подгоняет…

– слышу сквозь наплывающие воспоминания голос сына… И опять мною овладевает прошлое…

…Я продолжаю рисовать с рассвета до сумерек. Дождь, ветер, снег обрушиваются на ветхий деревянный сарайчик, где прячут семью эвакуированных добрые станичники, которые нашли нас полумертвыми в балке у дороги.

Из горящих вагонов выскочили мы в сорок втором. Девять суток пробирались к своим. Девять долгих ночей и дней почти без пищи, без воды, без сна. Но кошмарная явь еще не кончилась: сквозь широкую щель сарая вижу зелено-грязную шинель. Ходит фашист, как в собственной вотчине. Покуривает, мурлычет песенку, слюнявит губную гармошку…

Как хочу я распахнуть эту ветхую дверь! Рядом со мной застыли в отчаянии мои старые родители и сестренка. А где-то к яростных боях защищают Родину старшие мои братья…

Дрожащими пальцами снова беру я карандаш. Друг мой, молчаливый и неизменный, он и здесь, в неволе (а нас в любую минуту могут тут обнаружить!), – мое спасение от доносящихся сюда, на задний двор, криков, от лающей чужой речи, от одиноких выстрелов и урчания мотоциклов на дороге. Мне отсюда видно многое. Не видимая вражьему глазу, осторожно приникаю я лицом к щелям нашего тайного убежища. Иногда с замиранием сердца вижу, как кто-нибудь из фашистов направляется к этой пристройке, но, увидев груду хлама, которым завалена дверь, поворачивает обратно: нечем поживиться!

Носит нам по ночам что-нибудь съестное тетка Ульяна, хотя у самой шестеро детей, один меньше другого. Недавней ночью Тоня, дочка Ульяны, принесла мне этот ворох бумаги. «Нарисуй что-нибудь», – сказала, вытаскивая из-за пазухи три цветных карандаша. И я жадно рисую героев пушкинских сказок и вот этот кораблик…

Под прикрытием ночи отдаю я рисунки Тоне, а она их разносит своим друзьям. Каждый раз девочка шепчет мне торопливо: «Еще! Давай еще! Всем хочется видеть твои рисунки». Меня это воодушевляет безмерно.

Не раз мне хотелось сломать стены старого сарая, бежать, пробираться сквозь все опасности, сквозь леса и горы, по воде и посуху – к своим, к партизанам.

Но это несбыточно. Нельзя даже на секунду высунуться из убежища. Нельзя выдать себя и навлечь беду на Ульяну, на колхозниц, что прячут и врачуют нас здесь.

И с еще бо;льшим усердием рисую я от рассвета до темна. Стынут на ветру, коченеют от горя яблоньки в облетевшем саду: день раскрывает свои глаза с трудом, но как знак того, что Россия жива, что наши придут, что близится час освобождения, плывут и плывут в ослепительном солнце пушкинские кораблики в каждый дом занятой оккупантами, но не сломленной кубанской станицы.

…Он бежит себе в волнах
На р-раздутых пар-русах!..

Ничего этого не зная, звонко, победно, весело декламирует мой маленький сын.
-----------------------------------
Рисунок автора