Солнечный град

       



       История эта случилась несколько десятков лет назад и так как героя уже нет на этой земле, решилась ее рассказать.

       Как-то в один из летних дней я была приглашена на шашлыки в дачный поселок. Собиралось нас много – приятели, друзья приятелей и так просто – знакомые. Ситуация обычная и нормальная для того времени.

       Хозяин дачи –Алик, человек без возраста, ему можно было дать и 40 и 50 , а иногда и 30. Веселый, взбалмошный, любитель погулять, поесть и выпить. Очень хлебосольный и по этой причине в постоянном общении. Работал директором сапожной мастерской, ездил на « шестерке « с прогнившим дном, одевался очень бедно но обедал в ресторане и пил только коньяк «Белый Аист». Ну конечно он был еврей – пуганый сталинскими временами, затем строителями коммунизма, далее - всеми любителями поживиться. Поэтому считал, чем менее привлекателен – тем незаметнее и лучше. Но разве мог быть еврей-сапожник не привлекателен? Так что скрыться ему не удавалось, в том числе и от женщин. Было у Алика восемь жен законных а остальные - не законные. Все жили в достатке и внимании. А красавицы были!!!! И всё по убывающей - 60..50..30...25..18 летние. Ну, любил он их такая маленькая слабость.
       
       Вот и сейчас Алик находился в стадии изменения своего статуса – женатого на разведенного, поэтому жены его на даче не было. Да и зачем? Среди гостей были такие красотки, кидающие горячие взгляды на Алика, его трехэтажную дачу, на шикарно накрытый стол. Выбирай!!!

       Алик выбрал тридцатилетнюю кустодиевскую толстушку Надю с такими крутыми бедрами, пышной белоснежной грудью и чуть рыжеватыми, сияющими в солнечном свете вьющимися волосами. Она много смеялась и ямочки на ее пухлых щеках манили и обещали. К тому же она была без пары.

       Я была с парой, но в отличии от присутствующих трезва до безобразия. Поэтому сидела и наблюдала за происходящим. Наблюдать за семейными парами было не интересно – мужья пили, а жены зудели и шипели, потом пили все и всем было наплевать, что происходит рядом. Тихо сполз вечер, а потом и ночь. К тому времени почти все разбрелись по комнатам и койкам и сладко спали. Алик с кустодиевской Надей скрылись на чердаке, где было много соломы и остатков строительных материалов от вечно недостроенной дачи.

       Не спала только я одна. Одуревшая от обильной еды, запаха тлеющих углей, от огромного черного неба и воздуха, наполненного запахами яблок, слив и малины , сидела и слушала трескотню кузнечиков как лучшую в мире музыку.
       Неожиданно на пороге появился Алик. В свете свисающего с веранды фонаря он стоял такой бледный с вытаращенными глазами и трясущийся, как от лихоманки, рассматривал что-то на руке.

       - Иди сюда, позвал меня, зубы стучали и голос сильно дрожал.

       - Что случилось? Я подошла и увидела, что из его руки струёй бьёт кровь. Слава Богу не из слабонервных, схватила полотенце и крепко перевязала руку. Через несколько минут Алик слегка успокоился, подошел к столу, взял начатую бутылку коньяка и прямо из горла выпил все. Я думала, что он сейчас и свалится, но он был трезв как никогда. Взял сигареты, сел возле тлеющих углей и сказал тихо:

       - Мне надо кому-то это рассказать, пусть это будешь ты, прошу тебя выслушай меня и не перебивай. Там наверху махнув рукой я нарвался на осколок разбитого стекла. Сразу и не понял что произошло – не почувствовал боли, но вдруг услышал запах – запах крови. И вспомнил то, что никогда не должен был вспоминать, а тем более рассказывать, но я не могу больше, я должен это вырвать из себя, иначе пережитое задушит меня изнутри.

        Ночь была длинна, но история еще длиннее. Алик смотрел на мерцающие угли и начал свой рассказ. Рассказ был настолько неправдоподобен и жуток, но я не проронила ни слова до самого его конца. Итак....

       - Жил я в Ростове с родителями с самого конца войны. Жили зажиточно, отец работал врачом-стоматологом, а мать заведовала пошивочным ателье. В семье нас было трое детей – я, старший брат Миша и сестра Софа. Все учились и были надеждой наших родителей. Миша и Софа в институте, а я самый младший вообще учиться не хотел, а только создавал видимость учебы, для спокойствия моих родителей. Потом мне это надоело и я решил жениться, дабы избавиться от опеки родителей. Поняв, что ничего со мной не могут поделать, присмотрели мне невесту из хорошей семьи и не успел я опомниться, как был женат и.... свободен. Но семью нужно было содержать и опять родители с кем-то поговорили, пошептались, вынули из тайника пару золотых колечек и я оказался в сапожной мастерской.
       
       Так вот, все дело было в этом тайнике. О нем знали только родители... и я, случайно подсмотрев в щель двери, когда родители попросили детей выйти из комнаты. Тайник находился над одним из окон нашей 4х комнатной квартиры и я видел, как отец достал какой-то сверток, а потом из него украшения и аккуратно сложенные стопки денег. Хоть я и был разгильдяем, но свято чтил заповедь – не укради, поэтому вскоре забыл о увиденном, не проявляя к нему никакого интереса.
       
       Прошло довольно много лет и наша спокойная жизнь вдруг резко изменилась в 1970 году, когда пришли к нам в дом
несколько милиционеров и начали обыск. Искали деньги и золото. Перевернули вверх дном всю квартиру, допрашивали каждого из нас в отдельной комнате. Родители плакали и уверяли, что ничего об этом не знают и никогда не имели ни золота, ни денег. Перепуганные Миша и Софа стояли бледные и пытались подойти к родителям, но им настрого приказали оставаться на месте. Потом нас всех увезли в милицию, что-то писали, опять допрашивали, не давали спать, а утром отпустили всех домой, кроме отца.

       Тайник не нашли, но я понял каким-то десятым чувством, что отец может не вернуться . И еще одну вещь понял – именно я что-то должен предпринять. Подошел к маме, безмолвно лежащей на кровати и спросил:

       - Мы можем что-то сделать для папы? Мама посмотрела на меня глазами полными слез и сказала:

       - Что бы мы не делали, мы только ему навредим и всем нам. И я не знаю, что делать?

       - Мам, а ты мне можешь доверить одну тайну?

       - Да, сынок, но какую? Глаза ее внимательно смотрели на меня и я выпалил:

       - Тайник. Я знаю о нем давно.

       - Храни тебя Бог, Аличек, если о нем узнают нам всем конец. Мы не только погубим нашего папу, но и всех нас ждет тюрьма.

       - А ты доверься мне, мамочка и разреши взять кое-что из этого тайника, только и всего.
Мама долго смотрела на меня, слезы ручьем лились из глаз, дрожали губы и руки, размазывающие эти слезы по щекам. Потом она протянула руку, положила на мою голову и тихо сказала:

       - Ты такой взрослый мальчик и у тебя тоже есть семья, ты знаешь что делаешь. Бери. И храни тебя Бог и всех нас.

        То что я сделал, не поддавалось никакому логическому объяснению. Я взял сверток, разделил его на две части, один положил обратно в тайник, а с другим пошел.... в милицию. Прямо к начальнику в кабинет. Положил сверток ему на стол и сказал:

       - Папу отпустите.

        Начальник недоуменно смотрел на сверток, потом медленно и подозрительно развернул его. Глаза остановились на содержимом пакета и пару минут он о чем-то сосредоточенно думал. Затем поднял глаза и так же долго рассматривал меня. Собрал сверток и засунул его в ящик стола. Потом нажал на кнопку у края стола и вошедшему милиционеру велел привести отца. За десять минут до прихода отца мы не проронили ни слова. Я сидел на стуле и представлял, как посадят отца, мать, брата и сестру, а меня пожалуй расстреляют. Все это время начальник внимательно разглядывал меня и был неимоверно спокоен. Но вот вошел папа и увидав меня побелел. А начальник что-то подписал, протянул бумагу отцу и произнес одно слово:

       - Свободны.

       Я ничего не понимая встал на ватные ноги, а идти не мог, отец тоже не двинулся с места пока мы не услышали голос на несколько тонов выше:

       - Вы свободны.

        Я даже говорить не буду о том, как нас встретили дома . На меня смотрели как на героя и боялись спросить, что произошло и как. Я и сам ничего объяснить не мог. Так проходили день за днем и в душе я ждал, что у этой истории будет продолжение. Так оно и получилось. В один совсем не прекрасный день мне позвонил начальник милиции и попросил прийти завтра к нему в кабинет для разговора. Родители провожали меня как в последний путь, да я и сам думал, что иду в одну сторону. То что пакет начальник взял себе было очевидным, но я был очень неудобным свидетелем и понимал это.
       
       А разговор был совсем не о том. Начальник спросил где и кем я работаю, сколько зарабатываю, какая у меня семья. Потом посетовал на то, что такой молодой, сильный и умный парень занимается такой неинтересной работой и предложил должность
охранника-милиционера, но к сожалению не в Ростове, а в другом городе с очень хорошей зарплатой и предоставлением квартиры .

       Он так предлагал, что я понял – никакой возможности отказа у меня нет. И согласился – выхода не было. Через две недели уволился из мастерской и еще через две недели был зачислен в штат милиции. Целый месяц меня учили пользоваться оружием и выполнять различные команды, а потом сообщили – перевод в другой город. К тому времени я уже не был женат, дома у родителей было спокойно, но моя новая работа не давала им покоя. Еврейский мальчик и милиционер?!

       Собирался не долго и попрощавшись с родителями , братом и сестрой сел в поезд , увозящий меня в тот другой город. В переводном листе было написано –переводится в город Солнечный Град. Странное название никогда не слышал о таком.

       В Москве была пересадка на другой поезд в котором, как оказалось ехали ребята в тот же город. Нас было человек 20.Три дня лесом, три дня полем и мы оказались где то в районе Средней Азии. Нас пересадили на крытые грузовые машины и повезли куда - то в пески. Предчувствие говорило мне, что еду я в гиблое место, а лица моих попутчиков были такие же тревожные. Ехали молча, у каждого была своя история этой поездки, так что энтузиазма заметно не было. Ландшафт не отличался разнообразием и ориентироваться было не по чему к тому же все были так вымотаны этой дорогой, что было уже все равно –куда, зачем?

       Приехали ночью и спросонья не очень- то соображали куда. Спали в каком- то зале на матрацах и проснулись от громкого голоса:

       - Подъем!

       Я вышел на улицу и не поверил собственным глазам – это был город, самый настоящий город с улицами, домами, парками, машинами и людьми. На душе стало веселее и я даже обрадовался перемене в моей жизни. Не было рядом ни отца, ни матери никто не контролировал и никому не надо было докладывать чем занимаюсь, куда иду и еду.

         Так продолжалось целую неделю. Затем, узнавая город ближе я понимал, что он не такой – что-то странное было в его обитателях и образе существования. Ответ получил в тот же день. Всех нас приехавших собрали в том же зале и поведали, что приехали мы в экспериментальный город, который живет по совершенно иным законам и правилам. В городе живут только молодые люди – до 35 лет. У всех есть – квартира, работа, семья. Денег в городе нет , но есть магазины куда можно было прийти и брать, что твоей душе угодно – продукты, одежду, мебель и все прочее. Товары регулярно пополнялись в этих магазинах и никто, никогда не ощущал недостатка ни в чем. Питаться можно было и дома и в общественных заведениях, где готовили так же вкусно и где можно было просто пообщаться после трудового дня. Вобщем все как и у нас, только без денег! Коммунизм одним словом. Было одно условие проживания в этом странном городе – никто и никогда не мог его покинуть, для чего и нужны были мы –охранники.

       Странности на этом не кончались. Каждому из нас была выделена однокомнатная квартира и адреса ближних магазинов в которых можно было взять все необходимое для дома и жизни. Взяв в руки любой предмет, хотелось оглянуться и спросить сколько это стоит и можно ли это взять. Распорядитель в магазине ведал только тем – куда по какому адресу этот пердмет отправить.
Единственное, что отсутствовало в городе – это алкоголь и сигареты, так что никто не пил, не курил и не бил соседу морду. Повода не было.
       
       Город небольшой, так примерно жителей на 50 тысяч, обнесен был стеной из колючей проволоки сплошь увитой каким-то зеленым , колючим кустарником, так создавалось впечатление такой декоративной ограды. А за оградой - вышки, на которых стояли мы – охранники с винтовками и пистолетами. В город никто не мог войти и тем более выйти из него. Впрочем жителям так хорошо жилось, что и думать об этом было нечего. Все выглядили счастливыми, спокойными и здоровыми.

       Впрочем в городе было одно здание очень отличающееся от всех - пятиэтажный бункер. Это было что-то вроде медицинского учреждений, то-ли больница, то-ли поликлиника. Непременным условием для всех проживающих было посещение этого заведения, по выходу из которого каждый давал подписку о неразглашении того, что видел и что с ним делали. Судя по спокойствию народа, ничего особенного там не происходило.

       Вот тут я и прожил около года. В девушках недостатка не было, все условия жизни прекрасные, я уже подумывал о том, чтобы остаться здесь навсегда. Для этого всего-то нужно было пойти в горсовет и подписать договор. Что-то меня все время останавливало от принятия этого решения. Наверное, моя врожденная интуиция да странное движение вокруг города. Все больше появлялось смотровых вышек и регулярно пополнялись ряды охранников из хмурых, молчаливых молодых людей.
Судя по контингенту населения, город существовал уже лет 25. Подрастали детишки. Школы, детские сады и ясли были всегда переполнены.

       Все произошло в одночасьи. Ранним утром, когда еще все спали, нам (охранникам) был дан приказ немедленно занять места на смотровых вышках, где стояли пулеметы и прочее оружие направленное в сторону города. Прозвучал приказ –

       - Огонь! Началось светопреставление – взрывали дома, огнем выжигали все живое – людей, детей и все, все что попадало в радиус обстрела. Приказ был – уничтожить город со всеми его обитателями.
       
       Я понял, что это конец не только города, но и всех нас. Не оставят нас в живых после всего, что творилось здесь. Не стрелять было нельзя – такое же оружие было направлено и в нашу сторону. Через несколько минут в воздухе был дым перемешанный с запахом крови, а сама кровь лилась ручьями по улицам, окрашивая все вокруг алым цветом.
Глаза мои встретились с глазами молодого парня, направившего на меня пистолет. Он вдруг схватил меня за руку и закричал:

       - Бежим, все одно нам конец и вцепившись в мой рукав тащил куда-то в сторону от вышек. Через несколько минут мы оказались в небольшом тунеле, ведущим под землю, где хранились бочки с горючим. Вцепившись друг в друга тряслись от страха и ужаса пока не утихли выстрелы, взрывы и душераздирающие крики. Так мы просидели до самой ночи. В полной тишине и кромешной тьме двинулись прочь от едкого дыма, тлеющих костров и острого запаха – крови.

       Нам удалось сбежать. В одном их городков мы разошлись в разные стороны и каждый попробовал выжить в одиночку. Я двигался в сторону дома и путь мой занял два года – по станицам, колхозам, городам благо документы были и моя особа не вызывала подозрений. Через два года я оказался у родного дома. В доме находилось какое-то учреждение и о моих родственниках не было никаких сведений. Пробравшись однажды ночью в свою бывшую квартиру, обнаружил не тронутым тайник. В эту же ночь покинул город навсегда. Мне нужно было начинать жить с грузом пережитого, страха за свою жизнь не было, а другие жизни от меня уже не зависели. Только по ночам не мог спать без света, а запах и вид крови возвращали меня за стены этого страшного города.


       Мне повезло, меня никогда и никто не искал, а я никогда никому не говорил, что со мной произошло, безуспешно пытаясь забыть или вычеркнуть из памяти происшедшее. Я даже не позволял себе думать – что все это было? Настолько жутко и неправдоподобно все случившееся со мной .

       Алик повернул ко мне лицо -передо мной сидел глубокий старик только что выпустивший скверну из своих уст и от того какую-то долю времени почувствовавший свободу от страха и боли. Но только на время. Сейчас наступит утро, проснутся гости и все будет как прежде – гости, женщины, вино и шашлыки.

       Он не предполагал, что эта гадина-скверна вползла в мою душу, засталяя верить и не верить, ковыряться в географических картах, исторических справочниках, предположениях и сомнениях. И только сейчас, по прошествии многих лет я выпускаю ее на волю, чтобы убедиться окончательно в сомнительном существовании ее.

       Пока мне это не удается.





       Зина Ермакова

       Дюссельдорф

       2008 г.