без названия

       Посвящаю моей Ненавистной...Марине...
       В честь её вечных семнадцати лет.


       Опустив ноги в море, опустив руки к солнцу, падающему за горизонт, делаясь полукружием. Сидит человек, сидит с ним и его загадка. Что печалит его и печалит ли?.. Он омрачён, подойдя поближе, смотря в глаза, смотря на лицо. Благо Я невидим, благо не могу надоесть, показаться нескромным. Он встаёт, меняясь в лице, он светел, солнце, лаская сей взор, ласкаясь к нему. Он идёт туда, где тропы дней его сошлись. Он продолжает Чертёж…
       И вот ночь, куда не глянь, опустилась на истомившийся город. Опять. Но только не для него. Эта ночь не такая как все: перед ней он начал чертить. Курит сейчас, взор на звёзды подставил…
       Прошло время, явился Я снова, о, нет, являлся Я каждую ночь, и вечер, и день. Не спеша, он воплощал Чертёж в жизнь…
       …А жизнь шла, меж тем. Я видел любовь, Я видел друзей, Я видел тепло, в бесконечной этой Весне. И понимал, ведь Весну он заслужил…
       Опять ночь, нет, свершилось! Он доделал работу! Он идёт в магазин, плавно танцуя меж красного солнца, покупает вино. Он звонит друзьям, они решили придти, он покупает еды для кота на месяц вперёд…
       Собрались и друзья, и кот, и он сам персоной своей. Открывает занавес, и там – чудо творений его – Ножницы для Глубоководного Среза. Как отточен клинок, как рукоять приятна на ощупь, так решительно полон он твердью своей и идёт в следующий зал…
       Там стоит, непоколебимая, большая и малая, прозрачна нарочно, отблеском мерцания полная, радугой в краях играющая Субмарина Грехов, что способна доставить на Дно Души человека, узнать все его тайны, плыть по тёмным водам его…
       Он оглЯнул друзей, они понимают без слов, они разливают вино, и остатки о корму разбивает он лично, с дрожью в сердце, умалишённый ли он?..
       Присели на дорожку длинную, на дорожку глубокую, оставили все свои хлопоты на берегу, чтоб загар ли получили, солнцем ли согретые, насытившись, созрели, или выкинули на произвол…
       Я, тоже не мешкая, взбираюсь на борт, смотрю в лица решительные, смотрю в лица решающие…
       …Мне интересно. Наверное, оттого Я и здесь…
       «На чьё дно мы плывём?» - интересуется Царица Упадка, «На моё», - он бросил ответ. Бросил ответ и поднял на борт Ножницы для Глубоководного Среза…
       Курс он взял как влево, и влево, и влево, сквозь Скользкий Путь к Морю Темниц Потаённых… А потом всё глубже и глубже, пока дно не найдёт Субмарина Греха, прикоснувшись к нему своим днищем…
       Они плыли несколько дней и Я, незрим, с ними был, разделяя опасности, удачи, оберегая от глубоководных чудовищ, и, иногда, наверх поднимался сквозь толщи воды за лунного света каплей. И, принося её им, Я, польщённый, слышал радости полные гласы. «В твоей субмарине добрые духи живут», - услышал Я, покраснев, в один из дней погруженья…
       И вот Субмарина Греха покачнулась и стала, потом с трудом, но пошла – то в Ил мы начали внедренье своё…, а значит, до Дна осталось не долго…
       Стукнув, и гулом раздав, днищем своим, глубоко под водою, о Дно человечье, Субмарина Греха заглушила моторы, и на панель всплыло сообщенье, что курсу нашему долгому следование завершено…
       Он надел акваланг и проследовал в отдельную комнату. Сидит там полчаса предо мною и плачет…
       Загорается лампочка – выход готов…
       Он говорит, подойти к выпуклым круглым окошкам, он говорит, что настал тот миг, зачем мы и плыли. Говоря слово миг, он берёт Ножницы для Глубоководного Среза… Говоря слово миг, он кидает свой взор на всю свою жизнь…
       Он выходит на Дно, твёрдо ступая по илу, и идёт туда, по всей этой тьме, куда ему только видно… Друзья наблюдая за ним, пальцы в крестик сжимают… Я же, невесомой рукой, держусь за плечо за его… Потерять его не хочу, чтоб опасность врасплох не застала, или сам на чужом чёрном Дне потеряться боюсь…
       Он находит тот корень, который искал – торчит прижившийся в иле, и заносит он Ножницы, как меч свой, над ним…
       …И опускает он руку…
       Он видит, что корень этот, давно распрощался с мечтою, в дерево вырасти, чтоб плоды его чёрные ядом смертельным налились… Он видит, что по нему вьются другие коренья, и представил он ту пустоту, что воцарится, если вырубит всё…
       Стало страшно ему… Я почувствовал через скафандр… И символично бросив цветок, сорванный на поверхности, в солнце искупанный, как образ его последнего, хоть и прекрасного, хоть и постыдного страха, пошёл обратно в Субмарину Греха…
       Друзья, что всё понимают без слов, видели всё сквозь окошко, и было тепло услышать ему, как крутится руль, задавая курс новый. Домой, Субмарина!
       Опустив ноги в море, опустив руки к солнцу, сидит он и, как прежде, загадку таит. Что печалит его, и печалит ли?.. Воспоминания через несколько лет, после Погруженья Великого, ласкают мысли его…и тревожат.
       Тот цветок, что неоднозначен как символ, всё также прекрасен. Не может увянуть он в иле том, ведь его так берегут…
       Он встаёт, меняясь в лице, он светел, солнце, лаская сей взор, ласкается им. Он идёт туда, где тропы сошлись его дней…
       Ночь… Опять? Да, опять – нет. Сегодня он придумал Чертёж Аэроплана Мечтаний…

13-14 мая Весна 2008. Иван Гапонов.