Томас

- Неужели ты сейчас вот так уйдешь? – неуверенно произнесла девочка, поднимая на него полные слез глаза.
- Да – прошелестел неземной голос. – Мое время истекло, я должен уйти. Но я всегда буду помнить тебя, и всегда буду рядом.
- Я тоже тебя не забуду.
Он легонько коснулся щеки девочки губами, и стал таять.
- Я всегда буду рядом, - повторил он и окончательно исчез. Еще мгновение девочка беззвучно плакала, глядя прямо перед собой, но вот все вокруг исчезло.
Медленно проступили очертания полутемной комнаты, ворвались в сознание ночные звуки, и она с облегчением поняла что проснулась. Девушка потерла ладонью разгоряченный лоб и села на постели, пытаясь привести мысли в порядок.
Этот сон она видела очень часто, а последнее время и вовсе почти каждый день. Та девочка во сне была она сама, только очень маленькая, лет шести-семи, не больше. Но вот с кем она говорила, с кем прощалась, девушка никак не могла разглядеть. Этот кто-то был очень высок и, кажется, строен, но все остальное было не разобрать в неверном призрачном свете факелов.
Факелов, горящих на могилах.
Она поежилась от подступившего холода и посильнее завернулась в одеяло, невидящим взором уставившись в полог кровати.
Впервые она поняла, где разворачивалось действие сна. Короткого, но очень яркого, болезненного сна. Все происходило на кладбище, между высокими каменными надгробиями, на которых крепились большие факелы, зажигаемые на ночь, чтобы отпугивать злых духов, явившихся изводить невинные души. Там, дальше в глубине кладбища, еле видимый в полутьме, находился главный вход с очень красивыми коваными воротами, створки которых покрывал как будто знакомый узор.
А еще она физически чувствовала боль девочки – боль от утраты кого-то очень дорогого. Именно от этого ощущения потери она и проснулась.
Вновь накатилась волна глухой тоски, защипало в глазах, они огнем горели от еле сдерживаемых слез, но девушка разозлилась на себя и сумела их подавить.
- Еще не хватало плакать из-за сна, - сердито буркнула она и улеглась спать, сворачиваясь калачиком. Какое-то время она приказывала себе уснуть и поэтому не заметила, как заснула.

Утро встретило ее пением петухов и криками челяди. Где-то весело залаяла собака, и девушка окончательно проснулась.
Вот это она заспалась! А все из-за этого странного сна. Так она обычно просыпалась раньше всех, и сама будила слуг, а сегодня уже и коровы успели уйти до того, как она встала.
Девушка вскочила и стала быстренько одеваться. Плеснула на лицо чистой воды, тщательно причесалась и надела простое коричневое платье. Отражение в зеркале мило улыбнулось, и, если бы не красные от сна глаза, можно было бы даже сказать что оно прекрасно.
Она тряхнула волосами и выбежала из комнаты. В какой-то миг на грани слуха ей показалось, что кто-то шепнул ее имя. Но все было тихо, не считая нормальных звуков с улицы.
Девушка захлопнула дверь и сбежала вниз по лестнице, не услышав за стуком каблучков легкого тоскливого шепота:
- Амелия…
На дворе стоял яркий солнечный день. Вдалеке на поле уже бродили коровы и овцы, немного ближе ходили по огороду слуги. Девушка улыбнулась им, выглядывая из окна, и кто-то помахал ей в ответ.
- Наконец проснулась? – раздалось позади нее, и Амелия быстро обернулась. За ней стоял ее старший брат и широко улыбался, держа в руках какой-то листок.
Девушка схватила его за руку и заглянула в карие глаза:
- Ты когда приехал? И почему? Мы ждали тебя только через три недели.
Льюис мгновенно посерьезнел и другой рукой сжал ладони сестры:
- Мама письмо прислала. Говорит – отцу хуже стало. Я только что приехал, в общем-то, хотел сначала с тобой поговорить, а потом уже к нему.
Девушка тяжело вздохнула, и ее хорошее настроение сразу улетучилось. Отец уже давно болел, но с неделю назад ему сделалось плохо и с тех пор он не встает. Доктор говорил, что приступ пройдет за три дня, но ему становилось все хуже и хуже и вероятно стало совсем плохо, раз мать вызвала сына, и он приехал в ту же ночь.
- До утра скакал? – участливо спросила Льюиса девушка. Тот кивнул, и откинул каштановые волосы назад. – Может, поспишь немного, потом к отцу? К нему сейчас доктор, наверное, придет…
- А твои травы? – тихо спросил брат, пристально глядя в глаза Амелии.
Девушка вырвала руки и огляделась.
- Ты же знаешь, мама запретила мне этим заниматься, да, честно говоря, за последние несколько лет я подрастеряла знания.
- А Книга?
- Мама спрятала ее. Давно уже. Просто не говорила тебе и мне не велела. Года полтора назад поползли слухи, что я ведьма…
Льюис схватился за голову и сел на ступеньки лестницы, еле слышно застонали деревяшки, в такт им застонал и мужчина.
- А сейчас что? Кто-нибудь еще так думает?
- Угу, - Амелия села рядом и стала накручивать на палец ярко-рыжий локон. – Но не все. Челядь даже если и называет ведьмой, то любовно. Как ты говоришь, мои травы спасли многим жизни. А вот деревенские так не думают. У кого что плохо – сразу на меня скидывают. Мол, дьявольское отродье, ведьма и все такое. А месяца два назад скот стал умирать, так в меня камнями кидали, как выходила за ворота дома.
Брат вытаращил глаза и вскочил:
- Почему ты мне не говорила???
- Мама не велела. Впрочем, я тогда все исправила. Кто-то просто в сено стал подбрасывать травы с кладбища, вот скот и погибал. Я это выяснила ну и добавила листьев Плакальщицы, она все и вобрала в себя, а животные то умные ее не едят. Правда, вот сейчас что-то странное твориться в лесу, меня и стали вновь изводить. Еще и отец болеет…
- Опять… - глухо произнес Льюис и потер ладонью лоб. – Все как когда-то…
- Брат? Что значит опять?
Мужчина посмотрел на нее и словно очнулся.
- Неважно. Ты права, мне надо вздремнуть. Мне открыли мою старую комнату, я там если что. И… не выходи за ограду лишний раз, ладно?
Амелия кивнула и проследила взглядом, как он поднялся наверх. Какое-то время были слышны его тяжелые шаги, потом скрипнула дверь, и все стихло. Девушка сделала шаг назад, собираясь выйти из дома, и вдруг обнаружила у себя в руках какой-то пергамент, кажется, тот самый, что сжимал в руках ее брат. Наверное, он просто нечаянно отдал его ей. Девушка развернула лист и стала читать.
«Дорогой друг,
Наверное, это последнее письмо. Впрочем, их было не так много, чтобы было о чем переживать.
Кажется, все должно завершиться сегодня. Зря конечно мы влезли в это дело, но ради маленькой Амелии можно и рискнуть. Очень жаль, что ее волосы такие ослепительно рыжие – будь она светловолосой, и ее называли бы ангелом…
Хиган сегодня была на нашей улице и расспрашивала о девочках в ближайших домах. Особо она спрашивала о рыжих, утверждая, что не хотела бы иметь в услужении ведьмовское дитя. Но мы же знаем что все совсем наоборот…
В общем, дорогой Льюис, времени у меня мало, поэтому буду краток. Сегодня полнолуние, наверняка она ждала этого дня всю свою жизнь. Я подсмотрел за Хиган, она была на кладбище и тщательно осмотрела алтарь для цветов. Кажется именно там все и произойдет… Какое богохульство однако! Меня берет оторопь при одной мысли, ЧТО может произойти. Но я этого не допущу, и ты, знаю, тоже. Нам обоим дорога Амелия.
Сейчас я пойду к дому Хиган, буду караулить, а ты в оба смотри за девочкой. Не упусти ее, Льюис, умоляю!
Томас У… хотя ты и так знаешь какой. »
Письмо было старым, очень старым, его написали как минимум лет десять назад, удивительно правильным и красивым почерком. Бумага потемнела со временем, чуть выцвели чернила, но слова читались легко. Интересно, о чем это письмо? Здесь упоминается она сама и ее брат и некая женщина Хиган… Ах да – сам автор письма, Томас У. Кто он?
Внезапно она посмотрела чуть ниже и обнаружила еще одну строку, нацарапанную кое-как, но все же с теми же характерными завитушками. Почерк как будто тот же, но чернила совсем новые, да и написано так, будто перо держали плохо действующей рукой.
«Льюис, заклинаю, защити Амелию! Опять… Все повторяется.»
- Я боялся, что ты это прочитаешь. – Девушка обернулась и посмотрела на брата. Он снял камзол и в тонкой хлопковой рубашке выглядел как привидение. Его глаза, до того полные добра, теперь смотрели строго.
- Прости, письмо случайно оказалось у меня в руке… - полепетала Амелия и протянула ему листок. Льюис взял его и сложил вчетверо, словно показывая, что разговор окончен, но сестра не могла не спросить: – А кто этот Томас?
- Мой друг, очень старый друг. Его… нет в живых. Это было действительно его последнее письмо, в ту ночь он погиб. На моих глазах.
- Прости, - прошептала девушка.
- Ничего. Я уже смирился, тем более это было двенадцать лет назад.
- А последняя строка словно недавно написана!
Льюис как-то странно посмотрел на сестру и нехотя произнес:
- Она появилась пару дней назад, до этого ее не было. И я не знаю что это – чья то злая шутка или…
Он вздрогнул и пошел к себе в комнату, не договорив. Он был очень суеверен и лишний раз не говорил о призраках, даже если это подразумевалось.

День пролетел в хлопотах. Работы было много, поместье нуждалось в заботе: как со стороны слуг, так и со стороны хозяев. Амелия летала туда сюда – то воды принести, то помочь с животными, то что-то вымыть. Вообще-то мать строго запрещала ей заниматься хозяйством, но девушка не могла ее послушаться. Ей очень нравилось возиться вместе с другими работниками поместья. Конечно, никто из слуг не давал ей трудных поручений, слишком любили, но роль «мальчика на побегушках» ее тоже устраивала.
Она не раз ловила на себе любовные взгляды прислуги, и ее это радовало. Хоть кто-то не кричал ей вслед «Ведьма!» и не бросал камни. За это стоило выдержать и работу по хозяйству, и материны упреки.
Наконец наступил вечер. Амелия помогала поливать небольшой цветник под окнами, садовник улыбнулся ей, разрешая идти в дом, и вдруг побледнел, глядя куда-то за нее.
Девушка обернулась и поняла, что его напугало. За полем, глубоко в лесу, поднимался густой зеленоватый дым. Он почти правильным округлым столбом упирался в небо и там исчезал.
- Душа Демона, - пробормотала девушка, принюхиваясь. Легкий, едва уловимый горьковатый аромат подтвердил ее предположение. Это красивое высокое растение, с острыми, как нож, листьями, отличалось характерным запахом и придавало дыму зеленый оттенок. Обычно люди впадали в транс, сжигая Душу Демона, и, как правило, собирали это растение только травники и так называемые ведьмы.
- Иди-ка лучше в дом, дитя мое, - произнес садовник хриплым голосом. – Не ровен час, деревенские будут мимо проходить.
- Амелия… - неуверенно шепнул ветер, но девушка вновь ничего не заметила, быстрым шагом направившись к двери. На пороге она почти столкнулась с братом.
- Дым?
- Да. Не нравится мне все это.
- Мне тоже. Но я думаю это просто у кого-то плохое чувство юмора.
Девушка мельком глянула на его лицо и обнаружила, как он бледен.
- Но ведь ты слышал рассказы о ведьме, живущей на поляне в лесу?
Брат промолчал, но по лицу было видно, что он обеспокоен больше ее, да и знает, похоже, что-то чего не знает она.
- Идем в дом, - наконец произнес он.
Так до самой ночи они и слонялись по дому. Молча. Ни мать, ни Льюис, ни слуги ничего не говорили, но постоянно поглядывали на Амелию. А девушка сидела, откинувшись в кресле, и приводила мысли в порядок, но почему-то ничего не удавалось. В голове постоянно звучал чей-то голос.
- Амелия… Я всегда буду рядом…
В полночь со второго этажа прибежал слуга и сказал, что отцу сделалось совсем плохо и вряд ли он дотянет до утра. Мать и брат тут же отправились наверх, а ей строго настрого запретили приходить. И Амелия послушно стала ждать, глядя на тлеющие в камине угольки.
Сколько прошло времени, она не знала, но, кажется, часы не так давно пробили два, когда ей на плечо легла рука брата. Девушка встрепенулась и посмотрела на него. Его лицо было уставшим и словно застывшим. Значит – отец умер. А ей даже не дали с ним проститься.
Она сбросила руку Льюиса с плеча и убежала к себе в комнату. Всю оставшуюся ночь она лежала на постели и смотрела на темно-красную ткань полога кровати. Мысли проносились мимо, едва-едва задевая сознание. Но и слез не было. И так, промучившись всю ночь, она уснула с первыми лучами солнца.

- Отдайте нам ведьму! Она уже убила Джеффри и вас убьет! Почти память отца, слизняк, и отдай ее нам!
 Льюис приподнял мушкет и навел на стоящего впереди всех парня.
- Ну, так возьми и забери, но имей ввиду ты умрешь раньше, чем огонь коснется ее.
Деревенские зашумели, их было человек десять-двенадцать, все с факелами. На простых открытых лицах – неприкрытая ярость. Они пришли сразу после полудня, когда доктор успел всей деревне растрепать о смерти хозяина поместья, Джеффри. И как показалось его старшему сыну, доктор какое-то время сам маячил на заднем плане.
Льюис усмехнулся, еще больше раззадорив этим парней, и вдруг серьезно спросил:
- Что случилось-то?
Сбоку кто-то зашевелился и неохотно ответил:
- Дым видели зеленый над лесом, сначала то столбом шел, а потом в полночь крест полыхнул. А утром недосчитались скота, все как один рыжие да коричневатые. Ну, потом уже и доктор сказал о вашем отце…
- Это не связано, - холодно бросил Льюис и опустил мушкет. – Идите-ка по домам, отцу бы не понравились ваши обвинения. Чуть позже я схожу в лес и все выясню.
Парни для приличия потоптались, погалдели, но все же ушли. Они были не злые, нет, просто недалекие. И по глупости не умели отличать настоящих ведьм от простых девушек. Льюис уронил голову на грудь, вспоминая ту, что чуть не отняла его сестру и убила друга. Она была истиной ведьмой, хоть и очень молодой.
Вероятно эта чуть постарше, раз знает, что временно можно пользоваться и кровью животных.
Сзади простучали каблучки по лестнице, и Амелия обняла его за талию, утыкаясь щекой в спину.
- Доброе утро, братишка! Кто-то приходил?
Льюис помолчал, собираясь с мыслями. Потом развернулся и обнял ее:
- Тебе показалось.
Девушка внимательно посмотрела на него и завела руку за спину, отбирая мушкет:
- Это мне тоже показалось?
Он виновато улыбнулся и забрал оружие. Больше они на эту тему не разговаривали.
Обед прошел в полном молчании. Все были в черном, все не выспавшиеся. Кажется, эта ночь им далась тяжело. Похороны назначили на завтра, сегодня занимались подготовкой.
Амелия, не смотря на протесты матери, насобирала кое-каких трав и положила их рядом с отцом. Больше она ничего не могла сделать. Так, по крайней мере, его тело и душу не тронет ни один дух, ни одна ведьма.

На следующий день зарядил дождь.
С самого рассвета тучи собирались над поместьем, а через пару часов они разразились дождем. Но похороны откладывать было нельзя, и они не стали ничего менять.
Амелия видела происходящее смутно, словно не ее отца хоронили, а кого-то чужого. Сквозь дождь, а может и слезы, проступали знакомые очертания кладбища, недалеко от деревни, священника, читающего заупокойную молитву, брата, поддерживающего мать, толпы деревенских, среди них и фигуры старейшины и доктора и кого-то еще знакомых… Девушка подняла глаза к небу, подставляя под капли разгоряченное лицо, и вдруг почувствовала чей-то взгляд.
Она посмотрела налево – никого, направо - …
Чуть вдалеке от толпы стоял юноша в белой рубахе, он смотрел на нее, но вдруг опустил голову. На вид ему было столько же, сколько и ей, ну может девятнадцать – двадцать. Темно-русые волосы разметаны по плечам… Он казался очень высоким и худым, в облегающих штанах, заправленных в короткие сапоги, и белой рубахе, распахнутой на груди. Эта рубаха – удивительно не подходящая для похорон – пожалуй, и подстегнула любопытство девушки.
Она решительно подошла к нему и посмотрела в серые глаза. Он словно опешил от такого напора и пробормотал:
- Амелия?..
Этот голос, удивительно знакомый и далекий, напомнил ей о ее сне. Там тоже был кто-то высокий в белой рубахе…
- Мы знакомы, сударь?
Он удивленно посмотрел на нее и вдруг отвернулся.
- Ну конечно ты же была совсем маленькой… Нет, можно сказать мы не знакомы. Удивительно другое, то – что ты меня видишь.
Теперь удивленно смотрела она. Вдруг послышались шаги, и подошел Льюис.
- Почему ты ушла?
Девушка непонимающе посмотрела на него. А он словно не видел ее собеседника. Она посмотрела на странного юношу и увидела в его глазах дикую боль, когда он глядел на брата.
Какое-то мгновение все замерло: Льюис, участливо смотрящий на нее, юноша, словно подавшийся им навстречу, и она, непонимающе глядящая на обоих. Но вот этот миг прошел, и юноша стал отступать.
- Куда Вы, сударь? Похороны еще не кончились! – воскликнула девушка, пытаясь взять его за руку и натыкаясь на пустоту. Его рука была призрачна, как и он сам. Юноша горько усмехнулся и поклонился:
- Мне пора, Амелия, но может, ты еще вспомнишь обо мне. И напомни брату о Хиган, пусть знает, что все повторяется.
- Но скажите хотя бы Ваше имя! – бросила ему вдогонку девушка.
- Мое имя Томас… - прошелестел ветер, когда растаяла фигурка юноши.
- Томас… - повторила девушка и в ее голове словно что-то щелкнуло.
Она действительно все забыла, она была слишком маленькой, а потрясение слишком великим.
Двенадцать лет назад, когда ей было почти шесть, у ее брата был друг Томас. Тогда они еще жили в городе, в большом доме, недалеко от центра. А Том жил через улицу и был всего на два года старше Льюиса. Они, семнадцатилетний брат и девятнадцатилетний друг, приводили девочку в непонятный трепет, такими высокими и взрослыми они ей казались.
Томас был очень добр к девочке, а она его просто обожала. Юноша всегда возился с ней, играл, помогал собирать цветы в парке, утирал слезы, когда ее опять называли ведьмой, и был вежливым и ласковым с ней. А потом появилась Хиган.
Точнее она всегда была, жила неподалеку от города, приходила иногда на рынок. Это была молодая женщина лет тридцати с черными волосами и такими же черными глазами. Дети однозначно считали ее ведьмой, мужчины восхищались ею, женщины побаивались… И вот как-то раз Томас и Льюис застали ее на кладбище, занимающуюся как они говорили колдовством. В чем оно заключалось, девочке не сказали.
Но с тех пор Том пропал. Приходил редко, чаще присылал письма. Льюис тоже редко бывал дома, и Амелия стала скучать. Однажды Хиган пришла к ней и сказала, что хочет, чтобы девочка показала ей одну травку, мол, ей очень надо, а сама она не знает, как она выглядит. Амелия пошла с ней на кладбище, ни о чем не подозревая. Глаза Хиган околдовывали, голос заставлял мысли улетучиваться…
Пришла в себя девочка уже привязанной к алтарю на кладбище. Под спиной кололись жесткие стебельки высохших цветов, а над головой было небо. Ночной купол, с ослепительно белым кругляшом луны.
Хиган ходила вокруг, что-то приговаривая, в руке ее блестел каменный нож, черный, как и эта ночь. Девочка попыталась закричать, но ничего не вышло. Ее рот как будто льдом сковало. Женщина остановилась и занесла нож над Амелией. Острие последний раз блеснуло в призрачном лунном свете, и опустился рядом с девочкой, надрезая шею сбоку. Полыхнула боль, ослепляя, и в тот же миг девочка почувствовала, как ведьма губами припала к этому разрезу.
Внезапно кто-то оторвал Хиган от шеи Амелии, и девочка увидела Томаса, с силой вцепившегося в ведьму. Женщина страшно закричала, и вскинула руку, отбрасывая юношу, на миг полыхнули молнии, ударяя по Тому, и тот упал. Больше он не поднялся.
Хиган зло усмехнулась и посмотрела на стоящего чуть подальше Льюиса. Мальчик, бледный как смерть, взглянул ей прямо в глаза и вдруг стал читать молитву на латыни. Женщина взвыла, но не смогла с места двинуться. Слова молитвы огнем касались ее, и вскоре она уже вся полыхала. Когда мальчик дочитал, на месте ведьмы была лишь горстка пепла.
Льюис помог сестре, развязал ее, утер слезы, но девочка лишь вырывалась из его рук. Она бросилась к неподвижно лежащему Томасу и губами стала касаться его рук и лица, но все было бесполезно. Он уже был холодным как снег, но на лице застыло выражение счастья, он словно знал что погиб не зря.
- Амелия… - вдруг услышала девочка за спиной и обернулась. За ее спиной стоял призрак, светящийся Томас. Он улыбался, грустно, но улыбался. И девочка сквозь слезы улыбнулась ему.
- Ты ведь не уйдешь? Ты останешься со мной?
Мальчик тяжело вздохнул и покачал головой:
- Я не могу. Там меня уже ждут… Но я рад что с тобой все в порядке.
- Неужели ты сейчас вот так уйдешь? – медленно произнесла девочка, поднимая на него полные слез глаза.
- Да – прошелестел неземной голос. – Мое время истекло, я должен уйти. Но я всегда буду помнить тебя, и всегда буду рядом.
- Я тоже тебя не забуду.
Он легонько коснулся щеки девочки губами, и стал таять.
- Я всегда буду рядом, - повторил он и окончательно исчез. Амелия всхлипнула и потеряла сознание. Кажется, очнулась она только через пару дней и уже ничего не помнила. Льюис был этому только рад, хотя сам часто ходил на могилу Тома и всю жизнь помнил его и хранил письма.
А через пару недель они уехали из города. Девочке сказали, что папе нужен свежий деревенский воздух и потому они переезжают в поместье, рядом с миленькой деревушкой. С тех пор там они и жили…
Амелия посмотрела на брата и поняла, что он обо всем догадался.
- Как ты мог мне ничего не рассказывать?!
- Мама не хотела. У тебя было потрясение, и непонятно от чего больше – от Хиган или оттого, что умер Томас. Мы решили, что это даже хорошо, что ты ничего не помнишь.
Он попытался обнять ее за плечи, но Амелия сердито сбросила его руку.
- Он мне снился, понимаешь? Все эти годы мне снилось это чертово кладбище! И я не знала что это! А тебе было достаточно все рассказать, и я бы не сходила с ума от повторяющегося сна.
Девушка еще миг смотрела на удрученного брата и вдруг убежала. Он даже не пытался ее остановить и напомнить, что похороны еще не кончились, он понимал как ей тяжело. Он пережил смерть друга двенадцать лет назад, а она переживает ее сейчас…
Амелия бежала к поместью прямо по лесу, ей было на все наплевать. То, что она чувствовала, рвало ей душу и просилось на волю. Воспоминания, не сдерживаемые психологическим барьером, заполнили сознание, она даже почти не видела, что твориться вокруг…
- Что случилось, Амелия? Почему у тебя руки в крови?
- Это мальчишки… - она всхлипнула, и сильнее прижалась к его груди, - они отобрали мои травы и стали стегать ими меня по рукам, говоря что выбьют из меня всю ведьмовскую дурь… А там была Душа Демона…
Томас улыбнулся и пальцем вытер слезы девочки.
- Сейчас мы вымоем твои ручки и перевяжем их, а потом немного поиграем. И все будет хорошо.
Амелия потрясла головой, отгоняя наваждение, но это не помогло. Тогда она обняла руками тонкое дерево и, прижавшись щекой к его шершавой коре, погрузилась в воспоминания…
- Где мы, Томас? Мы заблудились?
- Нет, глупышка, это просто старый пруд. Парк ведь очень большой, до пруда редко кто доходит.
Девочка доверчиво посмотрела на него и села на траву рядом.
- И что мы здесь будем делать? Играть?
Юноша улыбнулся и вдруг сорвал растущий рядом белый цветок и протянул его Амелии.
- Держи. Прекрасный цветок – прекрасной даме.
- А я прекрасная дама, сэр рыцарь?
- Угу, - кивнул Томас, серьезно глядя на нее. – А если споешь мне, будешь еще прекрасней.
Девочка улыбнулась довольно, и заправила цветок за ухо. Мгновение она раздумывала, что бы спеть и вдруг слова, словно сами стали слетать с языка.
Мелодия чуть грустная и очень красивая вилась в ее голове и девочка пела ее, пела о дальних странах и героях, о смерти и любви, и эти слова так ей шли, что она казалось феей, провожающей воинов в чудесную страну, где их ждал вечный покой.
- Ты споешь ее, когда я умру? – спросил внезапно Томас, и девочка оборвала пение.
- Почему это ты умрешь?
- Все умирают, а я старше тебя, значит, умру раньше… Ты споешь ее на моих похоронах?
- Дурак! – воскликнула Амелия и, ударив его кулачком в грудь, убежала в сторону деревьев. Юноша на миг опешил и тут же побежал следом.
- Амелия!
Он наконец догнал ее и обнял, прижимая ее голову к своей груди. Девочка всхлипывала и, наконец, произнесла:
- Не смей умирать, Томас, слышишь? И говорить так не смей. Если ты умрешь, умру и я…
- Хорошо, не буду. А теперь идем домой, ладно? А то Льюис будет волноваться…
Он взял ее за маленькую ручку и повел среди темных деревьев. Какое-то время они шли молча, но вот девочка совсем успокоилась и вновь запела.
Амелия улыбнулась сквозь слезы и тоже запела. Слова легко вспоминались, музыка вновь жила в ней, вилась и подрагивала на кончике языка. Девушка никогда не пела, кажется, когда умер Томас, не для кого стало петь.
- Ты поешь еще красивей, чем когда-то, - раздался рядом такой родной голос. Амелия оборвала пение, но Том покачал головой. – Прошу, продолжай.
И девушка вновь запела. Было немного трудно петь после такого длинного перерыва, и под взглядом спокойных серых глаз, но она пела. Она слишком давно для него не пела, чтобы молчать.
Окончив пение, девушка села на бревно, приваленное к дереву, и стала на глядеть на друга. Он также пристально вглядывался в ее карие с золотом глаза, ослепительно рыжие волосы, красивое лицо с тонкой золотистой кожей.
- Почему ты не ушел? - наконец спросила Амелия. Он пожал плечами и сел напротив, собираясь с мыслями.
- Не знаю точно. Может – потому что не хотел, может потому, что за тебя боялся. Только там очень разозлились, когда я вернулся. Поэтому я довольно слаб в этом виде.
- Но ты смог написать послание!
- Я все эти годы копил силы. Боялся… боялся что придет ведьма и все повториться. А в итоге всех накопленных сил хватило на послание да на шепот. Я же не знал, что ты меня и так можешь видеть и слышать.
- Мне так жаль тебя… - прошептала девушка, боясь сказать что-то другое. Она попыталась коснуться пальцами его руки, но ничего естественно не вышло. Амелия разозлилась и стала медленно подносить кончики пальцев к его ладони. Злость придавала ей силы и какое-то мгновение то ли она стала призраком, то ли он обрел тело, но только их руки соприкоснулись, и вновь все стало на место.
- Но как?.. – изумился Томас и увидел, как много сил это отняло у нее. Амелия откинулась на ствол дерева и тяжело дышала.
- Хоть я не ведьма, а травница… Но что-то доступно и мне.
Юноша вглядывался в ее лицо и вдруг стал таять.
- Мне пора, - шепнул он на прощанье, растворяясь в дожде.
Девушка рассмеялась, встала с бревна и медленно побрела к дому, напевая что-то из своих старых песен. Внезапно она услышала, как кто-то подпевает ей, и увидела идущую навстречу женщину с небольшой корзинкой.
- День добрый! – крикнула ей женщина и подошла ближе. Это была красивая немолодая дама лет сорока – сорока пяти с густыми черными волосами и темно-синими глазами. На ней было длинное темное платье с воротником, на плечах лежала кружевная шаль. В корзинке, небрежно перекинутой через руку, лежали травы, в том числе и Душа Демона и Плакальщица, Свирепая, и многое другое до боли знакомое девушке.
- Добрый. – Ответила Амелия, глядя в корзинку. – Вы травница?
- Да, - улыбнулась женщина и вдруг накрыла корзинку своей шалью. – Только прошу Вас никому не говорите, а то меня обвинят в… в колдовстве. Простой народ не понимает значения этих трав, даже вот этой, - она достала из корзинки Душу Демона профессиональным жестом, держась за низ и серединку листа, чтобы не порезаться. – Эту травку обвиняют в причастности к дьявольским оргиям, тогда как ее дым полезен для людей страдающих сильной болью.
- Они впадают в транс и перестают что-либо чувствовать. В этот момент можно лечить сложные раны и делать операции, человек легко перенесет боль. – Девушка улыбнулась, видя изумление женщины. – Я тоже травница, хоть и редко этим занимаюсь. Мое имя Амелия.
- Амелия! – воскликнула женщина радостно. – Я слышала о тебе и очень хотела повидаться, но боялась, что ты меня прогонишь. В деревне говорили, что ты ведьма, но я подозревала, что наоборот ты моя сестра по духу. Мое имя Хельга и я очень рада с тобой познакомиться.
Так, мило беседуя обо всем подряд, они и вышли из леса. Дальше женщина идти отказалась, ей нужно было возвращаться домой. Но они договорились увидеться на следующий день на поляне недалеко от поместья и еще поболтать.
Хельга оказалась спокойной уверенной женщиной с огромным опытом травницы и большими знаниями. Многое из того, что Амелия позабыла, женщина ей напомнила за время их непродолжительной беседы. И они расстались вполне довольные друг другом.
- Где ты была? – встретила ее мать на пороге, но девушка лишь улыбнулась и пошла в свою комнату. Все равно, она слишком многое испытала сегодня, чтобы отвечать на глупые вопросы.
Брата она также проигнорировала. Почему-то он стал раздражать ее.
Она тайком отыскала Книгу и заперлась в своей комнате, вчитываясь в слова любимого руководства. Книга досталось ей от бабушки, тоже травницы. Это был том с толстым кожаным переплетом и красивыми серебряными буквами на нем. Внутри был рукописный текст на тонких шершавых листочках. Бабушка говорила, что Книге несколько сотен лет, но пергамент и чернила изготовлены были из особых растений и потому не портятся временем. И девушка верила этому, потому как Книга ни капли не изменилась за все эти годы.
Так весь вечер она и провела, листая ее. Не пошла ужинать и даже никому не открывала дверь. Впрочем, она даже не заметила внимательно наблюдающего за ней Томаса, сидевшего в кресле возле окна. И через какое-то время он ушел очень задумчивый и словно опечаленный.

Прошло две недели.
Хельга стала для девушки чуть ли не всем. Амелия перестала разговаривать с родными, обращаясь к ним лишь по необходимости. Она все время пропадала с травницей, уходя на рассвете и только на закате возвращаясь. Чем она питалась, что делала и о чем говорила с этой странной женщиной, было непонятно. Но только после похорон ее жизнь круто изменилась.
Кажется, она даже вновь позабыла Томаса.
Но девушка ни о чем не задумывалась. Льюис посмотрел как она собирает волосы черной лентой и пожалел что ничего не может сделать. Просто сестра его теперь не слушалась и не слушала. Словно он был пустым местом.
- Куда ты?
- К Хельге.
- Но уже поздно. Тем более, сегодня полная луна.
- Ну и что? – беспечно воскликнула Амелия и посмотрела на него. – Мы как раз идем за травами, которые нужно собирать в полнолуние. Не волнуйся я ненадолго, тем более я не одна.
Девушка улыбнулась и, чмокнув брата в щеку, направилась к двери. Льюис нахмурился и вдруг спросил:
- А где эти травы растут?
- На кладбище конечно! – крикнула она и растворилась в темноте.
Мужчина о чем-то подумал, но не стал ее догонять. В конце концов, это не его дело, не может же он каждую темноволосую женщину обвинять в колдовстве. Пусть этим рядовые занимаются, а он…
Он оборвал мысль и сел в кресло. Об этом даже думать нельзя, если кто-то есть рядом, почувствуют.
- Льюис…
Он напрягся и оглядел комнату. Никого. Но он явно чувствовал чье-то присутствие и тем более слышал голос.
- Льюис…
Словно ветер шепчет.
- Кто здесь? – воскликнул мужчина.
- Вспомни и увидишь, Льюис…
- Я и так тебя помню!
- Нет. Ты помнишь мою жизнь, но постарался забыть, как я умер. Ты не помнишь, как я выглядел тогда…
Льюис до крови сжал кулаки, вспоминая тот страшный вечер. Если Томас просит, значит очень надо.
Рубаха белая, тонкие брюки и сапоги. На его теле не было ни капли крови, ни одного синяка. Только счастливая улыбка на лице. Он умер за любимую.
Смешно! Льюиса всегда смешили отношения его сестры и Тома. Ну, как может девятнадцатилетний юноша любить шестилетнюю девочку? Она-то его просто обожала. Хотя и Томас часто говорил, как жаль, что она так мала. Слишком долго придется ждать, чтобы просить ее руки.
- А теперь я и вовсе не могу на ней жениться. Да что там жениться! Я даже за руку ее взять не могу, - Томас улыбнулся и сел в кресло напротив. Теперь его друг видел четко и его лицо и ту же одежду и фигуру. Только странно немного было понимать, что напротив тебя сидит призрак человека, умершего много лет назад.
- Томас…
- Он самый, - парень закинул ногу на ногу и стал пристально вглядываться в лицо старого приятеля. – А ты теперь совсем взрослый. Меня старше… Как странно! Я не мог за тобой даже наблюдать, они не давали.
- Не надо об этом говорить, - оборвал его Льюис. – Ты же знаешь…
- Знаю. Но я никогда не думал, что ты станешь одним из них. Это из-за Хиган?
- Не только. Мне надоело, что мою сестру постоянно ведьмой называют. Может если их не будет, тогда люди забудут обо всем, и она сможет спокойно жить.
Томас повернул голову, словно к чему-то прислушиваясь, и вдруг вскочил:
- Кажется, я проморгал ее. Льюис, куда ушла Амелия?
- На кладбище. С Хельгой.
- Дьявол! – воскликнул призрак и пропал. Но тут же вновь материализовался. – Бери факела и беги быстрей туда. Лучше разозлить твою сестру, чем потерять ее навсегда.
И он вновь исчез. Льюис миг сидел, опешив, но вдруг до него дошло, что все это значит, и он с руганью бросился в свою комнату. Минут через десять он уже бежал по полю в сторону кладбища.

Это было похоже на кошмар. Вновь ничего не подозревающая девушка пришла на кладбище, а очнулась привязанной к алтарю. Она даже застонала, понимая, что второй раз попалась на ту же удочку.
Вновь ведьма кружила вокруг алтаря, что-то то ли бормоча, то ли вскрикивая. И вновь в ее руках был каменный нож. Не важно, что кладбище было другое, что сама Амелия была на двенадцать лет старше, а ведьма – ее подруга. Ощущение безысходности накатывала с той же силой, и она опять чувствовала себя маленькой глупой девочкой.
- Ну почему я? – воскликнула она и поняла, что в этот раз ей не стали колдовством сковывать губы.
Ведьма встала около нее и с каким-то плотоядным блеском в глазах сообщила:
- Ты рыжая. Рыжие – дети огня, сгустки энергии. Только они могут дать молодость и вечную жизнь. Конечно, периодически приходиться их убивать, продлевая свое существование, но это мелочи, по сравнению с сотнями лет красоты и молодости.
Она вновь улыбнулась и надрезала девушке руку на запястье. Амелия вскрикнула и вдруг как-то отстранено сообщила:
- Хиган разрезала шею.
- Хиган была щенком. Она любила маленьких девочек и их шеи. Кажется, в их роду были вампиры… Может, именно поэтому. На самом деле не важно, откуда кровь, важно чтобы это был неиспорченный рыжий человек.
- Неиспорченный?
- Девственница. Или ребенок. И вообще молчи уже.
Ведьма улыбнулась и припала к сочащейся кровью ране. Амелии было безумно больно и гадко, но она ничего не могла поделать. Ей даже не хотелось кричать, словно это могло доставить удовольствие Хельге.
Внезапно ведьма замерла и обернулась. С ее губ капала кровь, но она этого не замечала и только вглядывалась во тьму.
- Уйди, дух, - сказала она через какое-то время. Тут же во тьме появился Томас, со злой усмешкой глядящий на Хельгу.
- Ну, так изгони меня.
- Ты же знаешь, не могу. Так что сам уйди. Мне нет дела до неуспокоенных.
Вдруг ведьма опять замерла и уже испуганно вскрикнула:
- Кого ты привел, дух?
- Ты же знаешь, ведьма. Его.
Амелия мутным взглядом окинула место действия и обнаружила лишь своего брата. Что же так могло напугать Хельгу в этом мужчине?
Тем временем ведьма что-то пыталась лепетать, и подобострастно смотрела на Льюиса. Но он лишь поднял выше факел и произнес:
- Ведьма. За нападение на смертного и попытку его убить ты осуждаешься по законам инквизиции. Наказание – смерть.
- Великий Инквизитор… но…
Льюис внезапно начал читать молитву. Слова тяжелые и словно колючие слетали с его языка и ранили ведьму. Она задыхалась, окровавленная, страшная.
- Не убивай, Инквизитор! – из последних сил воскликнула Хельга и показала на призрака дрожащей рукой. – Я могу его спасти.
Амелия распахнула глаза и, собрав остатки сил, разорвала веревки. Она бросилась к Хельге и закрыла ее собой.
- Остановись, Льюис! Она поможет Тому!..
Ведьма зло усмехнулась и вцепилась в ее руку, из которой все еще сочилась кровь.
- Вот так то, Инквизитор. Еще хоть слово и она умрет.
Льюис замер, не зная, что сделать. Тем временем девушка стала падать, теряя сознание. Последнее что она видела – что-то светящееся с каким-то нечеловеческим криком бросилось на нее, и повалило на землю, загораживая собой. А потом рядом полыхнуло пламя и обдало жаром ее волосы и плечи.

Амелия застонала и открыла глаза. Все тело было вялым, не хотелось вставать. Кажется, она потеряла много крови вчера. Девушка повернула голову и обнаружила наблюдающего за ней брата, сидевшего в кресле рядом с кроватью.
- Как ты? – хрипло спросил он.
- Нормально. Только совсем без сил. А… Хельга?
- Мертва.
Амелия отвернулась и стала рассматривать узор на покрывале.
- Брат, почему ты врал, что работаешь в какой-то конторе?
- Ну, так инквизиция тоже в своем роде контора. Я не хотел вас пугать, да и мама бы очень расстроилась. В ее семье не должно быть ни ведьм, ни инквизиторов.
- Но ведь ты Великий Инквизитор города! – она повернулась вновь к нему и села на постели, слабо улыбнувшись. – Кстати как так вышло? Такой молодой и вдруг Великий…
Льюис поморщился и тоже улыбнулся:
- Долгая история. В другой раз обязательно расскажу.
Девушка согласно кивнула и вдруг нахмурилась.
- Я потеряла сознание, но кто-то меня собой закрыл… Что там произошло?
- Ты… ты стала падать и ведьма немного растерялась. Я решил накрыть ее заклинанием, но это могло тебе повредить. И Томас бросился к тебе… он… он…
- Ну?
- Он был во плоти, - он увидел как девушка встрепенулась и открыла рот, но брат перебил ее. – Не знаю как, не спрашивай меня. Но только он закрыл тебя собой, когда загорелась ведьма. Она сгорела, а вы двое так и остались лежать. Я очень испугался, но тут же понял, что вы оба живы. Мне пришлось немного еще использовать магию и дотащить вас до дома. Ну, дальше ты все знаешь.
- Нет не все! – воскликнула девушка и, не обращая внимания на его протесты, вскочила с кровати. Как выяснилось, спала она в том же платье. – Где он?
Льюис закатил глаза и, взяв ее под руку, вывел из комнаты в коридор. Они дошли до одной из комнат для гостей и вошли внутрь.
На кровати, под тонким мягким покрывалом лежал юноша. Волосы разметались по подушке, лицо бледное, но он дышал. И это радовало даже больше того, что он вообще в их доме.
- Что с ним? – шепотом спросила девушка брата.
- Не знаю, - пожал плечами Льюиса. – А вообще-то что ты хотела? Он же был призраком, а стал человеком. Как он сразу опять не умер непонятно.
- Надоело наблюдать за своей могилой, вот и не умер, - медленно произнес очнувшийся Томас. Амелия улыбнулась и села на край кровати. Юноша шевельнул пальцами и взял ее руку в свою, жалуясь: - У меня такое тяжелое тело! Зря я не остался призраком.
Девушка рассмеялась сквозь слезы и губами коснулась его ладони, даже не заметив, как вышел из комнаты ее брат.

31 мая – 2 июня 2006 г.