Неизвестный Питер

       Ну что ж, поехала так поехала, и не фиг жалеть и каяться. Сама ж решила, ни кто-то, и ни что-то подтолкнул(о). И этот раз - уже третий, но те два не идут ни в какое сравнение с ним. Нынче Питер - не огромный музей с вежливыми бабушками-гидами и не вечная речка, вяло текущая по жизни тех, кто там проживает или бывает. Нынче Питер - сумасшедший пьяный папанька, путающий лица своих и чужих, забывающий о том, кто есть кто, а кто и НИКТО.

       ..............................НАЧАЛО
       
       В этот раз начался Питер не с самого Питер, как водится, а с поезда "Астана-Санкт-Петербург", не больше и не меньше. Прямо с пятого вагона и начался. Проводница, с виду русская, без башки - больная совсем, с температурой и ангиной, уставшая от вечного титана и от необходимости мыть туалет. А я еще, как на зло, забыла кружку! Подошла к "вагонщице", рассказала о своей беде, та даже не посочувствовала (а чего я, собственно, ждала-то этого сочувствия?!), кинула в мою строну казахскую пиалку и прошептала еле слышно: «Стаканов нету. Как же вы мне надоели все». С таким казахским акцентом прошептала, что в моей непутевой голове сразу же переклинило от несовпадения картинок - тетка русская, а акцент казахский...
       Пошла прилечь, оказалась на верхней полке. А подруга моя Машка, с которой я в Питер-то и поехала, - на боковой нижней. Уж не знаю, кому лучше-то в тот момент было. Верхняя моя мне раем точно не показалась. Да еще на соседней полочке оказался бедный гастарбайтер из Таджикистана, разглядывающий все мои выпуклости и изгибы. Подумала: «Ну и пусть смотрит, жалко, что ли». И уснула. Всю дорогу до Питера изнывала от жары и духоты астанинского поезда и от назойливого взгляда таджика-соседа. Пережила, перержала.

       .............................ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
 
       Встретил меня Питер невежливо, встретил меня Питер паршиво прямо. На Ладожском вокзале - почта. А на почте - банкомат для приема "телефонных" платежей. Денег мелких не осталось, а менять никто не хочет. Решила схитрить - конвертик купить. Подала тысячу, а тетка в будке мне и говорит: «Не продам конвертик!», у меня опять картинки не сошлись - подумала, вроде почта, а конверты не продают. К чему бы это? Оказалось, к тому, что просто сдачи с тысячи у тетки нету. «Хамка», - подытожила моя подруга и мы, подняв головы, отправились восвояси.
       Другая Машка, питерская подружка, обещавшая быть "точно на перроне у пятого вагона", пришла только через два часа, когда мое нетерпеливое вокзальной ожидание уже практически превратилось в несостоявшееся смирение, как говорил когда-то мой институтский преподаватель. Повела она нас туда, где нам предстояло узнать все прелести жизни членов питерского союза художников - богемы во всех смыслах этого слова...
       Пара остановок на метро, и мы на месте - на Лиговке. А там через улицу налево, мимо детского сада, по посыпанной гравием дорожке - прямо к старому дому на Боровой, потом семь этажей вверх пешим ходом (а в лифте, рассчитанном на одного пассажира - вдвойне опаснее!) - и мастерская. Комната огромная, в Челябинске таких не видела, есть туалет, но вот парадокс, - нет ванной комнаты. Есть кухня, но в кране почти нет воды. Есть кот, но у кота нет туалета и "котовой" гордости. Есть дверь, но в двери почти нет замка. Есть чайник, но нет воды. Есть картины на стенах, нарисованные теми, кто работает в мастерской, но нет ни кистей, ни красок, ни мольберта. Есть у хозяина-художника ученица, за двадцать минут до нашего прихода писавшая натюрморт, но, опять же, нет ни мольберта, ни кистей, ни красок, ни самого натюрморта! Вот такой он нынешний Питер - противоречивый и непонятный мне, простой смертной девушке из "обожравшейся" провинции...

       .............................ДЕНЬ ВТОРОЙ

       Программа действия изначально не обещала быть из ряда вон выходящей, но была! Вечером я и Машка отправились на встречу с другой Машкой и ее нынешним питерским другом, о котором она мне все уши прожужжала, рассказывая о том, какой же он замечательный, милый, умный, красивый, да еще и дворянин в шестом поколении в придачу. Еще тогда мне это слово "дворянин" не понравилось! И я была права...
       Встретились на Невском, отправились искать «какую-нибудь нормальную кафешку». Нашли армянскую, с живой музыкой. Как оказалось, за вход положено платить, но хозяин-армянин, видя наше нежелание делать это, предложил зайти бесплатно. «Нет!» - гордо заявили мы и пошли восвояси. Обошли здание, зашли в другую дверь. И, о ужас, оказались там же! Пришлось платить. «Не унижаться же второй раз»! - заявила я, еще выше подняв подбородок...
       Минут через сорок появился питерский друг-"дворянин". «Лучше б и не появлялся», - почему-то сразу подумала я, и снова оказалась права. Пьяный парень - это еще не беда, это даже весело иногда. А вот парень, нажравшийся амфитаминов, - это капец. Причем, полный. Он заказал себе коньяк, что-то пожрать и музыку. Он поел, поплясал, УКУСИЛ МЕНЯ ЗА ЩЕКУ и удалился, пока не принесли счет. И именно тогда я поняла, почему в России произошла Великая октябрьская революция, почему Ленин полез на броневик, почему произошло вырождение дворянства... Как же обидно, когда по Питеру ты должен ходить с синяком на щеке, как же обидно, когда некому дать в морду тому, кто это сделал. Так вот каким ты бываешь злым, Питер!

       ..............................ДЕНЬ ТРЕТИЙ
 
       Я приехала ради встречи с друзьями и сестрой, моя подруга - ради милонги - вечеринки танго. Любила она, надо сказать, очень это самое танго. Искали какой-то там ДК на проспекте Стачек, нашли мы его на станции метро "Нарвская". Милонгу организовывал совсем нетанговский персонаж - хиленький усач с неправильной дикцией. Народу было немного - пять девушек и шесть мужиков, но точно я не считала. Одеты они были в черт-и-что: не то юбка, не то брюки - на девушках, не то пиджак, не то рубаха - на мужиках (ну и брюки, конечно), да и сами они были какие-то, скажем прямо, не очень. Мне сразу же вспомнилась «Сказка о царе Салтане...» почему-то: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь», ну и так далее...Музыка была тоже не очень.
       Мы сидели, ловили взгляды, как водится, но так и не поймали. Потанцевать не удалось. Подруга подошла к соседнему столику, попросила присесть, сказала, что приехала специально на милонгу из Челябинска. Ее просто проигнорировали, не одарив ни словом, ни взглядом. «Питер рулит», - сказала я и пошла к выходу. Как-то по-особенному было жаль ста рублей, потраченных на вход...
       Раньше мне все петербуржцы казались милыми, добрыми, отзывчивыми и необычайно сердечными - люди, спешащие на работу, но останавливающиеся только для того, чтоб помочь тебе найти дорогу к дому, старушки у метро, стоящие в очереди за хлебом, но выходящие из толпы только ради того, чтобы довести тебя до Чижика и ткнуть в него пальцем. Все умиляло, удивляло и трогало за сердце. А сейчас, оказывается, в Питере и зверь по имени Игнор поселился. А, может, этот самый зверь и размножается теперь иногда?

       ...........................ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

       Ночью покатались на катере, днем хорошо погуляли по Невскому. Зашли даже в кафейню, заказали "Мокко", "Латте" и апельсиновый фрэш. Долго удивлялись, когда сок принесли в допотопных граненых стаканах (так и хочется поставить ударение на третью "а"!), а "Мокко" и "Латте" - в толстенных кружках, на которых обычно знаки-"забияки" рисуют. Вот уж и качество обслуживания! Даже в нашем Челябинске "Мокко" и "Латте" в специальных бокалах приносят, не говоря уж и о соке. «Челябинск рулит!» - так по-мещански сказали мы и удалились.
       А вечер решили провести мирно - сходить поужинать в какую-нибудь кафешку недалеко от дома. Как раз напротив располагалась "Грузинская кухня". «Наконец-то поедим нормального мяса», - подумали мы и зарулили в "грузинский рай".
       Заказали шашлык и чахохбили, заказали пива. Цены показались такими милыми и удивительно приятными, что сомнений в том, что зашли по адресу, не оставалось. Они появились позже. Девушка-официантка-грузинка, принесла пива и сурово сказала: «Девочки, пива здесь больше не будет!». Намек был настолько прозрачным, что даже есть расхотелось. Стали оглядываться, а те, кто был в кафе, стали смотреть на нас во все глаза - грузины со своими детьми, внуками и русскими женами, молодые парни, тоже грузины, и тоже со своими русскими девушками, пожилые америкосы, которым вообще на всё и всех по фиг. И тут до меня доперло - кафе-то закрытое, для диаспоры только.
       Оказывается, в Питере все открыто для гостей, но и кавказцы с их хваленым гостеприимством не каждому гостю рады. А, если ты гость умный, то сам должен понять, когда тебе надо сваливать. Питерские грузины - и не грузины вовсе. «А, может, дело в недавнем грузино-российском конфликте?» - пыталась я утешать сама себя, но ничего не вышло.
       Уходя, подруга моя написала на салфетке такими крупными красивыми буквами одно лишь слово -"ПОЗОР" - и бросила деньги прямо на стол. А потом к ней пришло такое чувство, что сделала она что-то гадкое, как будто такое обращение с теми, кто пришел к тебе поесть за свои же деньги - не гаже. Короче, как то так паршиво стало нам обеим. Расстроили вы нас, питерские грузины!

       .............................КОНЕЦ

       Как то раньше в родной город я возвращалась с неохотой, но в этот раз была рада, как никогда. Челябинск казался мне раем, а моя работа - отдыхом. Возвращались, опять же на астанинском поезде, но уже с другой проводницей. Было очень холодно - трехдневную питерскую жару сменила почти ноябрьская прохлада. Ноль градусов, все-таки. А в поезде не топили! «В Казахстане отопительный сезон давно закончился, если замерзли, берите по три одеяла», - грозно прошипела проводница и удалилась в свою коморку. Знала бы она, что ночь будет такой холодной, что и три одеяла не спасут, не стала бы тратиться на слова, а занялась бы лучше делом - затопила бы печку...
       Ночью у нас появился сосед, севший в поезд в Череповце. Безобидный старичок, работяга. Всю жизнь работал и пил, пил и работал. Мы приметили у него заветную согревающую жидкость - обычную водочку за семьдесят пять рублей. Приметили и позавидовали. Ему-то тепло, а мы-то под тремя одеялами трясемся. Утром дядька налил нам по пятьдесят грамм. «О! Жизнь-то налаживается», - сказала подруга и пошла ругаться с проводницей. Вслед за ней последовали и остальные. Возмущению пассажиров не было конца и предела, проводница на свои деньги купила в Кирове уголь и затопила печь. Стало тепло, все поскидывали красные в клеточку одеяла и занялись своими делами - кроссворды, книжки, плееры. А Машка продолжила свою вышивку крестиком. Сосед, угостивший ее водкой, сказал, что ее, как редкую рукодельницу, надо занести в Красную книгу, а потом пристал к ней с советами по "правильному вышиванию", только пяльцы при этом он называл "быльцами", а мулине - "мюлинами". «Чудак-человек», - подумала я и почувствовала какую-то необъяснимую жалость к нему...
       К ночи стало даже жарко. И я поняла, что лучше уж ехать в духоте с таджиком-соседом, разглядывающим тебя, чем мерзнуть под тремя одеялами. Жар костей не ломит...
И еще одну вещь я почти поняла, но еще, честно говоря, не до конца. В общем, хорошо, дорогие товарищи и друзья, там, где нас, все-таки, нет.