Поезда

Один идет прямым путем,
Другой идет по кругу
И ждет возврата в отчий дом,
Ждет прежнюю подругу.
А я иду - за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.
(Ахматова А.А.)


Жизнь моя сродни поезду. Когда-то он, мой поезд, новый и блестящий выехал из депо. Я был весел и беззаботен. Я мчался по уходящим в даль рельсам. По началу пейзажи за окнами были весьма однообразны, но меня это не беспокоило. Я и не смотрел в окна.

Потом что-то изменилось. Я заглянул в окна. Мой мир, который состоял лишь из уходящей за горизонт линии, казавшейся мне столь интересной, распахнулся. Я понял, что я не мир. Я в мире.

Поезд начал меняться. Появились сиденья и полки.

Я стал делать остановки. Станции, пролетавшие мимо и казавшиеся мне лишенными смысла, оказались значительными. Когда я останавливался, мне казались странными и непонятными эмоции и чувства людей на платформе. Кто-то улыбался. Кто-то ворчал. Кто-то и вовсе не проявлял никаких эмоций.

Потом я стал понимать, что ворчащие ждали не меня. Сначала они с надеждой подходили к краю платформы, а затем разочарованно отходили. Что же поделаешь, вы ждали не меня. Возможно, ваш поезд следующий.

Кто-то наоборот радовался и входил в мои двери и дальше в вагон.

Но наиболее чуждыми мне казались люди, не проявляющие и вовсе эмоций. Будто я и не подъехал. Безразличие. Пусть подъехал не ваш поезд, но все же это поезд... Поезд.

Потом я стал понимать, что безразличие может быть очень и очень глубоким чувством. С безразличием в мои двери входили, лишь для того, чтобы продолжить это чувство. С безразличием били мои стекла. С безразличием резали сиденья. С безразличием ломали полки... Конечно, стекла впоследствии вставляли новые, сиденья латали, полки меняли.

Но тот, новый и беззаботный поезд был потерян навсегда. Он был скрыт огромным количеством заплаток, изрезан новыми острыми стеклами, оглушен ударами молота, вправляющего и приделающего полки.

Появились контролеры. Они явились лишь естественным следствием изменения самого поезда. Появились такие контролеры, как Жестокость, Ненависть, Злость и один из самых суровых – Безразличие.

Но также появились Сострадание, Жалость, Любовь и многие другие.

Итак, как вы уже поняли, пассажиры мне попадались весьма разные.

Одни сходили уже на следующей станции. Бывало, что я с радостью распахивал перед ними двери и старался закрыть их сразу же.

Бывали и те, которые проезжали не одну станцию. Но потом, будто проехав свою, выскакивали. Некоторые просто выходили на своей. Иногда таких пассажиров высаживали контролеры. Сейчас неважно кто именно. Просто внезапно оказывалось, что у них нет билета или вели они себя неподобающим образом.

А есть и те, кто еще со мной. Я не знаю сколько станций нам еще суждено проехать вместе, но я рад, что они со мной. Когда настанет их черед, я не стану держать двери закрытыми, я открою их свободно. На станциях я обязан открывать двери, как бы больно мне ни было.

А бывают странные вещи. Пассажир кричит, ругается, ломает, что под руку ни попадется, а контролеры бессильны. А я и рад, что он едет. Особенно трепетно к ним относится Любовь.

У этого контролера, Любви, есть недостаток – она слепа. Порою нема и глуха. Но стоит ей прозреть, как она превращается в ненависть и жестокость.

Вообще говоря, Любовь слепа от рождения, но этот свой недостаток она заменяет, обостряя другие чувства. Прозрев и открыв глаза, она исчезает.

Вот, что я хотел бы вам сказать напоследок:

Не стучите ногами по моим дверям, проехав свою станцию. Ведь вы сами в этом виноваты. Улыбайтесь, выходя в солнце. Ведь я не прятал его от вас, оно светило и в мои окна. Не ворчите, выходя в дождь. Ведь я был вашим прикрытием. Когда по моим стеклам стекает вода, не плачьте, я беру это на себя. Не судите контролеров строго. Они были рождены вами. Любите меня, я был к вам добр. Ненавидьте меня, я был с вами несправедлив и слишком суров.
Не проявляйте безразличие, я не был к вам безразличен.

Тем временем мы подъезжаем к станции. Да, да, вам выходить.

Вот вы выходите, вы уже на платформе и отправляетесь по своим делам.

Двери, одному Богу известно в который раз, закрываются и поезд набирает скорость, чтобы на следующей станции вновь, как знать, кого-то высадить, кого-то подобрать, а быть может и вовсе сойти с рельс так и не доехав.