Прощание с прошлым. Прощение

       Да, хреновенько знать, что он – сволочь. Нет, не тот, кто вытащил из дерьма и остался рядом; не тот чье дыхание ловишь, просыпаясь, каждое утро; не тот, чьего прихода с работы ждёшь каждый вечер; не тот, чьи волосы так нравится гладить; не тот за чьими глазами хочется следить и притягивать взгляд; не тот с кем хочется провести остаток чувств и жизни; не тот от кого хочется иметь детей. Но тот, другой, что остался позади и чей неподозревающий взгляд постоянно тычет в спину и из-за которого порой хочется грызть локти… А нельзя! Вот так-то.
«Дрянь!» - она со злобой закрыла ящик с фотографиями в письменном столе.
- Маш, ну что, ты идешь? – послышался мягкий мужской голос из гостиной.
- Да Саш, только губы подкрашу: ответила она, ища помаду в несоизмеримо большой по отношению к ней косметичке. «Странно, я такая маленькая, а у меня такая большая косметичка. Я же и без искусственности красивая! Только не для него». И уже почти вслух яростно бросила: «Дрянь»!
- Что ты говоришь?
- Ничего, зай. Я уже почти готова. Последний штрих остался.
- Я бы тебе посоветовал с ним поторопится. Машина уже у ворот.
- …
Она поймала на себе его удивлённый взгляд.
- Что? Что-то не так?
- Да нет. Просто… ты так выглядишь!
- Нравится? – сверкнула она бровями.
- Я уже подумываю, может нам остаться дома?
- Перестань. Лена просила приехать. Я не могу подвести.
- Жаль. Не хочу, чтобы кто-то ещё также смотрел на тебя…
- Слушай, что за дела? Ты меня, может, ещё в паранджу одеть захочешь?
- Может, и захочу… шучу, - он тихо засмеялся.
- А я подумала, что вправду…
Она поддержала его смех.
Когда они вошли в зал Ленкиного дома, все непроизвольно посмотрели в их сторону. Пара была действительно красива, а точнее – ослепительна.
- Чего ты ждешь? Подойди, поздоровайся! – подтолкнула лена своего мужа.
- А, да-да, иду!
- Ну, ребята, ну вы даете! – хвалил Ленкин муж Машино платье и Сашин костюм. – Выглядите – отпад! Все заметили.
- А как на счёт выпить? Уже пора бы старый год провожать, – подмигнул Саша Владимиру, предварительно отпросившись у Машки стандартным «зай ты не против?». Маша не была против; она сама хотела улизнуть посплетничать с Алёнкой. Но как только ребята отошли, она услышала режущее слух издёвкой: «Какие люди! Вас не охраняют?» Она остолбенела от ужаса – это Он! Тот, второй (а, точнее, первый), чьё фото она прячет в ящике стола и о ком не может сказать ничего, кроме неоднократно повторенного «Дрянь!».
- Ну что, где охрана? – он снова возмутил окружавшую её тишину.
Она резко обернулась и посмотрела на него так, будто он стал предметом ненависти всей вселенной. Жаль только, на его ехидную улыбку и сощурившийся взгляд, это не возымело никакого эффекта. Она стиснула зубы и сжала кулаки. А так хотелось плюнуть!
- Зачем так напрягаться. Я просто поздороваться. – И он отошёл от неё своей вульгарной, по её мнению, походкой. Она сверлила его взглядом.
Тут её приобняла и потянула за собой хохочущая Алёнка.
- Лена, привет, – с трудом выдавила она, всё еще борясь с негодованием и злобой. – Нет, ты видела, – прошипела она подруге на ухо, – каков наглец!
- Мне кажется, ты его любишь.
- Чушь!
- Да-да, что-то в этом есть.
- Я люблю Сашку.
- Ты любишь и Сашку, и Мишку.
- Не смей так говорить! – её губы дернула обида.
- Ладно, извини. Пойдём на кухню – поболтаем?
- Идём, поскорее. – Она прибавила шаг, будто Михаил мог её догнать. «Глупости» - буркнула она себе под нос, входя в открытую Ленкой дверь.
- Что? – удивилась её подруга.
- Ничего, сама с тобой разговариваю.
- Бывает… Ну как там у вас дела? С клиникой получается?
- Да как тебе сказать?.. Сашка там какого-то доктора хорошего нашёл. Говорит – партнёры посоветовали. Умный, говорят…
- Ну а ты как? Не боишься?
- Что уж теперь боятся. Отступать некуда. Приступы становятся сильнее и чаще. Саша переживает: говорят, при таком течении мне долго не протянуть, а он ещё детей хочет.
- Слушай, ну а доктор этот – может он поможет?
- На него только и надеемся; Сашка говорит, я в этот раз совсем плохая была, всё бредила, чушь какую-то городила; про какой-то дом рассказывала чёрный с выгоревшими окнами и петлями на потолке…
- Ужас, ну ты даёшь!
- Да, человек там был, совсем чёрный, как тень…
- Откуда у тебя это?
-Говорят, от прабабки. Она сильная до нечисти была, вычитывала с батюшкой. А на меня тень пала. Вот и кажется всякое.
- А ты за здравие себе ставила свечи?
- Нет…
- Может, сбегаем, там сегодня вечерняя будет. Глядишь, успеем.
- Нет, не хочу.
- Ну что ты, развеешься от грусти-то от своей на свежем воздухе – легче станет.
- Ну, я не знаю… – помедлила Мария.
- Пойдём-пойдём – не пожалеешь!
Лена схватила подругу под руку и потянула за собой.
- Постой, но у тебя же столько гостей! Кстати, как он оказался в их числе? – скорчив презрительную гримасу в сторону Михаила, заигрывавшего с кем-то из пришедших женщин.
- Не помню, по-моему, Володин сотрудник взял с собой…
- Сотрудник?
- Да, а что тебя удивляет? Я же таскала тебя на всякие там вечеринки.
- Но это же совсем другое! Женщина – это слабое создание, нуждающееся в компании. А мужчина… – она не успела закончить фразу, как услышала Алёнкино: «Я сейчас мальчикам скажу, что мы ненадолго». Маша увидела стремительно пробирающуюся сквозь толпу гостей Алёнку. Мальчики курили на балконе, обсуждали свои удачи на работе за этот год, попутно отмечая их рюмкой горькой. Несмотря на то, что оба они занимали весьма престижные должности и могли позволить себе алкогольные удовольствия, куда покрепче по цене и качеству, но многолетняя традиция брала своё – они пили нашу, столичную, чем и гордились искренне и самозабвенно.
Ленка исчезла также стремительно, как и появилась. Не успели они понять, что она отчеканила: «Мы ненадолго, побудьте с гостями!» - её и след простыл.
Подойдя к Маше, она поняла – что-то не так: если бы можно было изобразить змея Горыныча в женском облике, то он был бы полностью списан с Машки в тот момент.
- Что случилось, друг?
- Этот наглец!.. Он снова… подходил… съязвил: «Что, уже домой? А жаль!» Ты представляешь?! - говорила она, задыхаясь от ярости.
- Не бери в голову. Пойдём, – и, надев на подругу завершающую зимний туалет деталь – шляпку – она легонько подтолкнула её к выходу.
Выйдя во двор, Машка остановилась и, втянув морозный воздух настолько, насколько позволяли её отравленные никотином лёгкие, восхищенно прошептала: «Новый год! Сказочная ночь!»
- Да, – вторила ей подруга, – сказочная ночь!
И они почти весело устремились в эту ночь.
- Глянь-ка, а церковь-то совсем как из сказки – издали завидев огоньки церквушки, сказала Маша.
- Красиво, одно только жаль – Светки нет с нами рядом, уж она объяснила, как и что называть. «Ваши тосты здесь неуместны», одним словом.
- Ну, уж нет, этой «веселушки» сегодня не надо, иначе новогодняя ночь станет карнавальной.
- Я думаю, это не так уж плохо.
- Нет, хватит с меня потрясений за один вечер, хотя, если она не будет язвой по отношению к подругам, то пусть приходит. К тому же она терпеть не может Михаила, вот пусть и выложится по полной!
- Да, но проблема в том, что она вообще не собиралась приходить.
- Снова что-то дома натворила?
- Вроде того: испортила занавески, сломала люстру и сожгла новогодний ужин.
- За один день? Да, она бьёт свои рекорды. Она сама тебе всё рассказала?
- Издеваешься? Она рассказала только малую толику всех злоключений. Звонила, жаловалась, мол, «мама полотенцем отдубасила за то, что мясо чуть жёстче получилось», представляешь?
- Ну да, в её репертуаре. – Хохотала подружка. – А люстра и занавеска?
- Мне потом мама звонила, она у них в гостях была. Говорит, мясо сгорело полностью, а, кроме того, Светка пропалила огромную дыру на занавеске и снесла половину подвесок с люстры. Это же Света!
- Это точно. Только у неё так хорошо получается поддерживать имидж вредителя номер один в семье всех Стрельниковых.
- И заметь, с каким упорством она это делает! С какой наивностью к этому относится!
- Да, уникум наша Светка. Вон, кстати, и она – в храм входит. Только не говори, что ты знаешь о её похождениях.
- Хорошо.
Они подошли к храму, перекрестились перед входом и вошли внутрь. Людей было очень мало – многие уже провожали уходящий год дома, так что Маша с Алёнкой без труда нашли виновницу всеобщего веселья. Она стояла в небольшой нише между двумя выступами в стене и, потупив взор, разглядывала пол.
- Привет, Свет! Ты давно пришла? – прошептала Алёнка на ухо впереди стоящей.
- Пойдём на улицу – расскажу. И все трое вышли поболтать, пока не началась служба.
- Сегодня Новый год, а я, как идиот, дома сидеть буду!
- Что, мама не смилостивилась?
- Ты что, маму не знаешь?! Она мне сказала, что я – бестолочь, а бестолочи сидят дома и ума набираются. Но я же не бестолочь! Подумаешь, чуть хуже готовлю, чем Верка, но я же ведь весёлая!
- Ага, стрелё-брелё.
Все трое весело засмеялись, но в тот же миг из храма послышалось клиросное пение, возвещавшее начало богослужения.
- После службы зайдём к тебе, отпросим тебя у тети Нади, - сказала уже на ходу Алёнка, и все трое вошли в храм.
В отличие от Алёнки со Светкой, Маша была редким гостем в этих местах. Чаще всего, её походы в церковь ограничивались зажжением свечей и целованием икон («наследие предков» – шутила она, имея ввиду прабабку-травницу, отлично разбиравшуюся в делах церковных и не только). Свои дела с Сашкой они предпочитали решать сами, не прибегая к помощи ни добра, ни зла. И лишь когда ей становилось совсем невмочь от странного, страшного, неподозревающего взгляда из прошлого, тычущего в спину, от его взгляда, от взгляда Михаила, спасение она находила только в церкви. И хотя Машка хорошо осознавала, что спасение это временное, обусловленное постоянным покоем и умиротворением этого места, никак не могла понять, что заставляет её возвращаться сюда снова и снова. Тем не менее, долго она в «храме молитвы» быть не могла – её почему-то душили слёзы, а посему, всей службы церковной Мария ни разу не видела. Она была для неё чем-то загадочным, чем-то сказочным. Ожидание чуда заставляло Машку следить за всем, что происходит, с упорной тщательностью. И, хотя, многое для неё было непонятным, а слова сливаясь в единый поток, журчали в ушах красивой, но не привычной музыкой, Маша чувствовала, что это – настоящее, давно забытое, оставленное и вновь обретённое. Она интуитивно знала, что это то, что она так долго искала и к чему стремилась. Сердце её наполнялось этим знанием, давая ей радость и силу, помогая двигаться дальше.
Внимательно наблюдая за ходом службы, Мария заметила, что из алтаря вышел батюшка, держа в руках большой железный крест («распятие», как выяснилось позже) и какую-то церковную книгу. Только теперь затаившая дыхание Мария почувствовала присутствие своих подруг: Светлана стремительно направилась в сторону этого батюшки, а Алёнка, слегка коснувшись Машки рукой, шепнула: «Иди, исповедайся!» Не успев опомниться, Мария оказалась перед батюшкой. Священник читал какие-то молитвы, большинства слов из которых Маша не понимала, и только когда батюшка оборачивался, говоря: «Имена называйте», - все стоявшие рядом люди хором произносили свои имена. Наконец, до Машки донеслись завершающие слова молитв перед исповедью: «Се, чада, Христос невидимо стоит перед нами…ничтоже скрыеше от мене… да неизлечен не отыдеше…» и что-то ещё, чего она не расслышала. Она подошла к исповеди.
Не осознав до конца, что произошло, Мария почувствовала невероятное облегчение и, возвращаясь к уже стоявшим поодаль подругам, быстро шепнула: «Как камень с плеч!» Алёнка удовлетворённо кивнула. Настроение Маши заметно улучшилось, и подружки решили уйти из церкви, не дожидаясь окончания службы, чтобы успеть отпросить непутёвую подругу у её доброй мамы.
Сердце тёти Нади и вправду было добрым, что давало все основания надеяться на быстрое решение вопроса. К тому же, тётя Надя, несмотря на все «старания» Светки, была в отличном настроении, так что через 20 минут хохочущие подружки уже были на полпути к дому Алёнки.
Рассказывая очередной анекдот из своей жизни, Светлана вдруг резко остановилась и, прервав рассказ, указала на две, идущие на встречу, знакомые мужские фигуры. «А это что ещё за Тиабальды?» Когда же один из мужчин приблизился к подругам, Света без тени стеснения произнесла: «Привет, пекинесик!» На что ответом послужил его грозный взгляд и хмурое молчание, разорванное неистовым хохотом Светки. Через секунду к ней присоединились обе подруги, одна из которых, пытаясь, тем не менее, сгладить ситуацию, стала укорять Светлану. Это была Лена, а рядом были её гости: недоумевающий спутник Михаила – коллега Лениного мужа, Михаил, сверлящий взглядом всё ещё веселящуюся и довольную собой Светлану, Светлана, не признающая за собой никакого греха, и Машка, всё признавшая и всё понявшая, потупившая взор. Сотрудник Володи, так и не представленный Алёнке, но, тем не менее, знавший её очень хорошо, сказал: «Лен, ты извини, у меня обстоятельства изменились. Мне срочно нужно уйти». «А твой друг? Разве он не останется?» - дружелюбно спросила Алёнка. «Нет. Мне тоже нужно уйти» - ответил молчавший дотоле Михаил. «Жаль! – сказала она, – мог бы и остаться…» Мария, вспыхнув, поглядела на подругу, но так ничего и не сказала. Двое друзей, пожелав счастливого Нового Года, пошли дальше, а подруги, немного онемев от этой сцены, остались на месте. Придя в себя, Алёнка первым делом стала отчитывать Светку за недостойное поведение – понятие, так и не ставшее Свете знакомым, ибо для неё все люди делились на две категории: весёлых и не весёлых (других критериев оценки окружающих Светлана не признавала). О том, что веселье может быть обидным для других, она даже не подозревала, и поэтому откровенно хохотала над всеми упреками Алёнки, попутно сдабривая хохот приходящими на ум шутками и остротами «из жизни». Перепалка всё длилась и длилась, а Машка смотрела на удаляющуюся в темноту прошлого «вульгарную» походку, всё уменьшающиеся так и не ставшие родными очертания, и понимала, что никогда не сможет вырвать его из своего сердца – он стал частью её прошлого, частью её жизни, частью её. Она любила его, и поэтому прощала и прощалась с ним. Навсегда.
Больше она его не встречала. И лишь однажды, проезжая мимо магазина на машине с мужем и детьми, Мария увидела человека, похожего на Михаила, с ребёнком на руках. Был ли это он или нет, она не знала. Да это было уже и не важно. Она жила другой жизнью, в которой ему просто не было места.

(01.09.06-16.01.08)