Извозчик

- Опять похолодало.

- Да, уж и зима скоро.

Начинаю беседу о погоде, просто не зная, с чего начать. Я стою в осенней луже возле скрипучей повозки, не в силах взобраться на нее. Незримый барьер, существующий между мной и ним в тягость нам обоим, но с этим ничего не поделаешь.
Ведь он извозчик. Я – его груз, его бремя. Я – всхлипы и скрипы его старенькой телеги, которой он тщетно кормится.

- А свези меня, Извозчик, самой дальней дорогой.
Он запросто кивает, и старческая ссутуленная спина замирает, в знак готовности. Взбираюсь, неудобно усевшись на дощатом днище, он трогает лошадь, мы едем.

- Далеко ли по самой дальней-то?

Молчу. И он понимает.

 Все по честному.

Все оплачено.

- Эх, водки бы сейчас. – Вздыхает Извозчик. – Холодно ведь. – Что нам, чай, не Боги.

- Это точно.

И снова молчим.

Только шуршащий лиственный дождь сыплет отжившую зелень. И редкие хрипы воронья нарушают промозглую дремоту осеннего мира.
Прозрачно настолько, что каждый полутон хитросплетенной гармонии ощущается где-то внутри унынием и пустотой.
Унынием и пустотой…

 Будто не он, а я – старик, терпеливо правящий лошадь.


- Ээээээээй !!! – Ору в серое небо, вслед убегающим химерам птичьих стай. - Хэ, забытый.

Извозчик даже не вздрогнул. За свою долгую жизнь его приучили ничему не удивляться.



Мне надоела эта приторная деликатность, завуалированная игра вничью до последнего гроша совести. Я срываю, будто нарисованное на холсте, небо, сжимаю, комкаю, рву.
Спрыгиваю, прижимаясь воспаленным виском к холодной земле. Истинна ли ты? Нет ли в тебе пряной приторности?

- Нет. - Отвечает земля, обжигая висок холодом.

А Извозчик ждет.
Все понимая, не заглядывая преданно в глаза, будто мы пили с ним вчера за мой счет.
Он закинет меня обратно, будто на дроги, утрет со лба пот.

И повернет обратно…