Женоненавистник

Женоненавистник

или
       
Любитель привидений

Стены его холостяцкой квартиры украшал портрет бывшей жены, работы уличного арбатского художника. Жена так давно ушла от него, что уже кажется каким-то мифическим существом. Как она теперь живет в своем Питере – неизвестно; детьми так и не обзавелись, она не хотела, говорила “рано”. Глупая все-таки женщина, чего ей не хватало? Он старался: зарабатывал неплохо, даже сам готовил, стирал. А ей все хотелось какой-то свободы, романтики, что ли. Он какое-то время ей потакал, потом пытался воспитывать; она морщилась, говорила, что ей душно, тесно. Да, конечно, квартира была маленькая, но разве в этом дело? Главное – близкое существо рядом, прочная семья. Эта неизбывная мечта преследует с детства: мать умерла, когда он был еще мальчишкой. От нее осталось несколько черно-белых снимков. В том далеком детстве он считал мать красавицей, и был прав: снимки это подтверждали.
Он всегда был одинок, и всего в жизни добивался сам.
Теперь он директор небольшой, но стабильной фирмы. Теперь ему уже сорок лет.
Сколько за эти годы он узнал разных женщин! Недостатка в них никогда не было: он красив, по-спортивному строен до сих пор, не курит, почти не пьет. В своей новой квартире он устроил все как следует, во всем идеальный порядок, никогда не стыдно принять гостью. Набор свечек, роскошное постельное белье (черное или темно-синее, как ночное небо), приятная музыка, душистая пена для ванн: все должно быть обставлено красиво, по правилам. Никогда не ложился в постель с женщиной без соблюдения прелюдии. Да, он всегда о них заботился. А вот они…
Лет пять назад влюбился в одну особу с внешностью маленькой секс-бомбы. И при всем при этом - столько юмора, ума, резвости! Он всегда считал, что достоин только самого лучшего. Посылал ей домой букеты роз, а потом шутливо отнекивался: хотел заинтриговать. В знак доверия вручил ей ключи от своей квартиры. Но серьезно почему-то не получалось. От разговоров о совместной жизни она всячески увиливала, отшучивалась, что-то не договаривала. Однажды позвонила из аэропорта, сообщила, что через полчаса улетает в Штаты, попросила не поминать лихом. Потом он узнал, что она уже два месяца назад зарегистрировала брак с бывшим одноклассником, получившим американское гражданство, но держала это от всех в тайне: хотелось “напоследок” побыть в роли свободной женщины, как пояснила ее подруга.
Эту историю он переживал долго и тяжело, даже пил чуть больше обычного. Носил в бумажнике ее фотокарточку, словно в этом был какой-то смысл.
Потом была другая – моложе его на тринадцать лет. Подруга той его несбывшейся мечты: они когда-то и в гости к нему вместе приходили. Высокая, худощавая брюнетка с ярко-зелеными глазами. Она была замужем – давно и прочно, но не отказывала себе в развлечениях. А вот он понял, что относится к ней серьезно. Предложил оставить мужа и переехать к нему жить – вместе с дочкой. Она повела себя как-то странно: перестала к нему приходить, звонить. Он настаивал, звонил сам, встречал ее после работы. Долго не хотел верить, что все кончено, злился, недоумевал. Она говорила, что им следует остаться просто друзьями, что решила “вернуться в семью”. Потом она с мужем уехала на пару недель в Анталию, а он завел себе черного персидского кота, чтоб было о ком заботиться.
Вскоре у него появилась другая женщина. Это была подруга его зеленоглазой пассии…


Встречаться я с ним стала больше из любопытства: хотелось узнать поближе любовника двух моих подруг. Удивительное дело: обе от него просто сбежали, а ведь мужчина хоть куда! Интересно, почему?
…Ухаживал он за мной умело, словно по хорошо отрепетированному сценарию. Правда, деталей я не помню. Единственное, что врезалось в память: впервые придя ко мне в гости, он подарил моему сыну роскошный, в чёрной лаковой коробке, набор для игры в полицейского – с наручниками, пистолетом.
 Странно мне было рядом с ним: как-то одиноко и холодно. Со своим породистым котом он был гораздо более нежен, чем со мной.
В его квартире стояли в рамочках фотографии его любимых женщин, и порой мне казалось, что они сидят рядом со мной на этом диване. Зажигая свечи, разливая вино в бокалы, он сам говорил о них: грустно и серьезно. Они были словно маленькие идолы, которые хранились под стеклом его памяти. По моему же поводу он больше иронизировал, и довольно ядовито. Я была рядом, живая, и меня можно было жалить. Если я начинала откровенничать, он усмехался: “красиво говоришь!”, и взгляд его становился ледяным. В ответ на мои шутки он заявлял: “У женщин всегда было туго с юмором”, - словно хотел обидеть.
Как-то зашел разговор о моем бывшем муже, с которым я разошлась два года назад. История была довольно драматичная, но он слушать не стал: “И чего тебе не жилось? Сами не знаете, чего хотите!”. Я промолчала: мне казалось, я понимаю, что творится в его душе. Из разных углов на меня лукаво смотрели глаза его бывших женщин – его несостоявшихся жен.
После того, как мы допили вино, он с серьезным видом вручил мне чистое полотенце. Я вдруг взбунтовалась: “Сегодня я была в душе дважды!”, но он наставительно произнес: “Женщина должна быть чиста, как ангел. И постарайся не наплескать на пол”.