Злоумышленник почти по Чехову

Перед президентом стоит элегантный, чрезвычайно ухоженный мужчина в рубахе от Версачче и портах от Гуччи. Его обросшее суточной щетиной лицо и глаза, едва видные из-за очков-хамелеонов, имеют выражение безмятежной веселости. Он босс.
— Олег Архов! — начинает президент.— Подойди поближе и отвечай на мои вопросы. Седьмого числа июля одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года от Рождества Христова аудитор счетной палаты Сергей Вадимов Степашин, проходя утром по документации, на 141-й странице реестра акционеров, застал тебя за приватизацией комбината "Апатит". Реестром акционеры прикрепляются к предприятиям. Вот он, этот реестр!.. С каковым он и задержал тебя. Так ли это было?
— Чаво?
— Так ли всё это было, как объясняет Степашин?
— Знамо, было.
— Хорошо; ну, а для чего ты приватизировал?
— Чаво?
— Ты это своё "чаво" брось, а отвечай на вопрос: для чего ты приватизировал "Апатит"?
— Коли б не нужно было, не приватизировал бы,— хрипит Олег, косясь на потолок.
— Для чего же тебе понадобилась эта приватизация?
— Реестр-то? Мы из реестров оффшоры делаем...
— Кто это — мы?
— Мы, народ... касьяновские мужики, то есть, черномырдинские, грефовские то ж...
— Послушай, братец, не прикидывайся ты мне идиотом, а говори толком. Нечего тут про оффшоры врать!
— Отродясь не врал, а тут вру...— бормочет Олег, мигая глазами.— Да нешто, ваше благородие, можно без оффшора? Ежели ты чиновника или депутатишку на крючок сажаешь, то нешто он пойдёт без оффшора? Вру...— усмехается Олег.— Чёрт ли в нём, в депутатишке-то, ежели поверху плавать будет! Замминистра, советник, председатель комитета завсегда на оффшор идёт, а который за наличные рублики, то есть, так это какая мелочевка соблазнится, инспекторишка, да и то редко... В нашей стране не живёт серьезный лоббист... Он простор любит.
— Для чего ты мне про лоббиста рассказываешь?
— Чаво? Да ведь вы сами спрашиваете! У нас и господ министров так ловят. Самый последний мальчишка не станет тебе без оффшора ловить. Конечно, который непонимающий, ну, тот и без оффшора пойдёт ловить. Дураку закон не писан...
— Так ты говоришь, что ты подделал этот реестр для того, чтобы сделать оффшор?
— А то что же? Не в бабки ж играть! Делать бабки!
— Но можно же по-честному... работать... малое предпринимательство… налоги платить, в конце концов!
— Ишь, налоги... Лучше оффшора и не найтить... И законно, и дыра есть в законодательстве.
— Дураком каким прикидывается! Точно вчера родился или с неба упал. Разве ты не понимаешь, глупая голова, к чему ведёт это? Не догляди аудитор, так ведь валюта могла бы уйти за рубеж, пенсионеры бы до следующей пенсии не дожили б! Ты людей убил бы!
— Избави господи, господин президент! Зачем убивать? Нешто мы некрещёные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было... Спаси и помилуй, царица небесная... Что вы-с!
— А отчего, по-твоему, происходят невыплаты зарплаты бюджетникам? Приватизируй два-три горно-обогатительных комбината, три-четыре металлургических - вот тебе и крушение экономики!
Олег усмехается и недоверчиво щурит на президента глаза.
— Ну! Уж сколько лет всей Рублевкой приватизируем, и хранил господь, а тут крушение... людей убил... Ежели б я Думу приватизировал или, положим, Совет Федерации, ну, тогды, пожалуй, своротило бы, а то... тьфу! реестр!
— Да пойми же, реестрами прикрепляются акционеры к предприятиям!
— Это мы понимаем... Мы ведь не все приватизируем... оставляем... Не без ума делаем... понимаем...
Олег зевает и крестит рот.
— Недавно лакомые кусочки по залоговым аукционам оттяпали,— говорит президент.— Теперь понятно, почему...
— Чего изволите?
— Теперь, говорю, понятно, отчего вы аукционы выигрываете... Я понимаю!
— На то вы и образованные, чтобы понимать, милостивцы наши... Господь знал, кому понятие давал... Вы вот и рассудили, как и что, а аудитор тот же генпрокурор, без всякого понятия, хватает за шиворот и тащит... Ты рассуди, а потом и тащи! Сказано — прокурор, прокурорский и ум... Запишите также, господин президент, что он меня привез к вам на "Волге"… уж такое оскорбление!
— Когда у тебя делали обыск, то нашли ещё один реестр... Этот в каком месте ты приватизировал и когда?
— Это вы про тот реестр, что под красным сундучком лежал?
— Не знаю, где он у тебя лежал, но только нашли его. Когда ты его подправил?
— Я не подправлял, её мне Абрашка, Семёна кривого сын, дал. Это я про тот, что под сундучком, а тот, что в гараже в "Мерине", мы вместе с Митрофановым подправили.
— С каким Митрофановым?
— С Митрофановым... Нешто не слыхали? Он пакеты акций делает и господам продаёт. Ему много этих самых реестров требуется. На каждый пакет, почитай, штук десять...
— Послушай... статья Уголовно-процессуального кодекса говорит, что за всякое с умыслом учинённое повреждение экономики переходного периода, когда оно может подвергнуть опасности следующий за ним непереходный период, и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье... понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведёт эта приватизация... он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
— Конечно, вы лучше знаете... Мы люди тёмные... нешто мы понимаем?
— Всё ты понимаешь! Это ты врёшь, прикидываешься!
— Зачем врать? Спросите у Романа, коли не верите... Без оффшора только инспекторишков ловят, а на что хуже инспекторишки, да и тот не пойдёт тебе без баксов...
— Ты ещё про лоббиста расскажи! — улыбается президент.
— Лоббист у нас не водится... Инспектор иногда на рубли идет, да и то редко.
— Ну, молчи...
Наступает молчание. Олег переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зелёным сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце. Президент быстро пишет указ.
— Мне идтить? — спрашивает Олег после некоторого молчания.
— Нет. Я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Олег перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на президента.
— То есть, как же в тюрьму? Господин президент! Мне некогда, мне надо на ярмарку в Дрезден; с оффшора три миллиона получить...
— Молчи, не мешай.
— В тюрьму... Было б за что, пошёл бы, а то так... здорово живёшь... За что? И не крал, кажись, и не дрался... А ежели вы насчёт недоимки сомневаетесь, то не верьте Кудрину... Вы господина члена Совета Безопасности спросите... Креста на нём нет, на Кудрине-то...
— Молчи!
— Я и так молчу...— бормочет Олег.— А что Кудрин набрехал в учёте, это я хоть под присягой... Нас три брата: Борис Архов, стало быть, Роман Архов и я, Олег Архов...
— Ты мне мешаешь... Эй, Устин! — кричит президент.— Увести его!
— Нас три брата,— бормочет Олег, когда два дюжих ОМОНовца берут и ведут его из кабинета.— Брат за брата не ответчик... Борис не платит, а ты, Олег, отвечай... Судьи! На пенсию вышел барин-президент, долгих ему лет, а то показал бы он вам, судьям... Надо судить умеючи, не зря... Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести...