2. День восьмой

[От автора: продолжение истории "Семь дней". Для Кристиана Солтера после долгих мучений. ]


- Он выживет, - усталый врач протянул черноволосому мужчине с неестественно-белым лицом успокоительное. – Вы вовремя позвонили. Проспит долго, но выживет. Можете побыть у него в палате.

       Сэвориан кивнул и последовал за доктором.

       Лицо его возлюбленного почти сливалось с подушкой, только прядки черных, как ночь, волос выделялись на белоснежной ткани и коже ненамного темнее ее. Мужчина сел рядом со спящим юношей, взял его холодную ладонь в свою:

- Я больше никогда не оставлю тебя, малыш. Что бы ты не говорил. А это мы обсудим позже. Когда ты придешь в себя... Я тебя люблю, Кристиан Солтер, слышишь? Люблю. Выкарабкивайся, малыш, прошу тебя... Крис...



Тогда я просидел в больнице до закрытия. Меня все-таки отправили в коридор, когда в палату пришла медсестра, чтобы раздеть молодого вампира (сердце заныло от мысли о том, что к моему любовнику прикасались чужие руки...). А потом врач попросил меня все-таки посидеть немного, потому что, по его мнению, мне нужно было отдохнуть, а вид спящего, кажущегося мертвым Криса вряд ли этому способствовал. Старенькая нянечка грустно смотрела на меня, и я точно знал, что она себе представляет: отец, волнующийся за сына. Я видел себя ее глазами. Уставший, сгорбленный мужчина, хмурый, выглядящий лет на пятьдесят... Она не догадывалась, что мне много больше пятидесяти, и давно уже не выглядел так. Наверное, потому, что я давно так не переживал за него.

Когда Крис выгнал меня из своего дома, я не понял, из-за чего он это сделал. Потом дошло, и стало смешно. Он вел себя как ревнивая жена, и, похоже, ею и был: мальчишка, возомнивший себя единственным для меня. Он думал, что мне хватит его, он не был настоящим мужчиной, которому мало одной женщины.

Только когда прошел первый азарт и злость на него, я сел и задумался. Долго думал. Перебирал в мыслях все его слова, его тоскливые взгляды, то, как он передергивался от обращения «малыш» - ему не нравилось, зато я любил злить и сердить его, - трепет его тела в моих руках. Мне не хватало его. Не хватало его в самом отвратительном для вампира смысле: эмоциональном. Было пусто без его неумолкающего хрустального голоса, без невесомых шагов, которые я ощущал всем своим существом, без его улыбки, когда он смотрел на меня – теплой, нежной, чуточку усталой и откровенно влюбленной. В первый день после того, как для меня была закрыта дверь в его квартиру, я, что называется, загулял: привел домой какого-то хаслера, нет, даже нескольких... Напился в дым. Проснувшись, привычно обнял лежащего рядом юношу, но вкус кожи того мальчишки отличался от вкуса Криса.
Крис пахнет ромашкой, и его кожа чуть терпкая, с легким привкусом все той же ромашки и меда, и есть легкий гемоглобиновый привкус: отзвуки вампиризма. Я любил лежать, уткнувшись носом в его спину между лопаток. Он не боялся щекотки, и позволял мне подолгу лежать так, дыша в его спину, поглаживая его ребра и наслаждаясь его теплом. Он такой худой... Угловатый, как подросток.

Когда я в третий раз за полчаса подумал о нем, находя его намного лучше того парня, что хозяйничал у меня на кухне, то понял, что что-то не так. Было как-то... Горько. Еще не так пусто, как стало потом, когда ушел даже мальчишка-хаслер, и квартира опустела. Оказалось, что у меня в мобильном много его фото, гораздо больше, чем даже наших общих. Он фотогеничен, и у него, оказывается, всегда чуточку удивленный взгляд.
Я пытался забыть о том, что у меня был он; тем более что он взял на себя труд принести мои вещи. На пятый день я поймал себя на том, что сижу, уставившись на телефон, и жду его звонка. Потом позвонил сам, - он не брал трубку. Почему-то мне казалось, что он так же, как и я, смотрел на телефон и не мог ни ответить, ни не отвечать.

На шестой день я понял, что он и есть единственный. Какая разница, кто он биологически: человек, вампир, мужчина, женщина... Он – мой Крис. Крисенок, котенок, лапушка и заюшка. Он не похож на всех, но в каждом я нахожу его черты, и все заставляет меня вспоминать о нем. Я так и не смог разобраться в нем, я и не старался понять его, понять, что он хочет, чего он ждет, как он воспринимает мои действия.

А ведь он меня любил. Он долго терпел мои выходки, прежде чем сорвался. Крис. Кристиан Солтер, вампир, по легендам – кровожадное и злобное существо, питающееся кровью и убивающее для собственного удовольствия. Именно так описывают вампиров, любых вампиров все сказания. А он – добрый, нежный мальчишка, влюбленный, без остатка отдающий себя тем, кто рядом. Я пользовался им, его добротой, отзывчивостью и его любовью.

Наверное, впервые после становления мне стало стыдно.

И я пришел к нему сам, благо он не поменял замки в квартире; ключ он дал мне еще тогда, когда, краснея и смущаясь, предложил стать парой. Это было давно.



А теперь он лежал в палате, один, и спал, рискуя больше не проснуться. Он не хотел жить без меня, - теперь, когда он не мог защищать свои мысли и воспоминания, я это понимал, - но не мог и смириться с тем, что я не принадлежал только ему.

- Крис, - я сжал виски, сморщился, неожиданно остро ощущая больничный запах. Врачи давно разбрелись по домам, остались только дежурные. Почему меня не выгнали – не знаю. Может, из-за того, как я выглядел. – Крис...

Хотелось снова и снова повторять его имя, как будто это помогло бы вернуть его. Я сомневался, что он подпустит меня к себе после всех моих похождений, но все же надеялся.

- Я буду хорошим, Крис, - на пределе слышимости, безумными глазами глядя на дверь твоей палаты. – Я буду твоим, обещаю!

А ведь буду. Не останется посторонних номеров в телефонной книге, дневных свиданий, авралов на работе, чужих парней рядом, задержек. Только мой котенок. Темноволосый котенок с чарующе-ласковым взглядом почти черных глаз, мой Крисенок.

«Крысенок», - мелькнула кощунственная мысль, но растворилась в воспоминаниях. Нет, так я никогда не буду его называть. Уж лучше ненавистный ему «малыш», чем это. Он не достоин такого имени, он слишком хорош для этого...

А я ощущаю себя предателем.

- Сэв... – как дыхание ветерка. Скорее ментальный зов, чем речь, но я знаю, что мне не показалось. Как будто теплая ладонь скользнула по щеке, лаская и успокаивая.

«А ведь я тебя, сволочь, люблю...» Так много обиды было в его голосе, так много боли.

Сволочь.

Да.

Этого прозвища я заслуживаю.

Холодный, равнодушный тип из клана Малкавиан, вампир в истинно человеческом понимании этого слова: лгун, развратник и в целом очень неприятная личность.



Ночь потихоньку вступала в свои права. Этот день был восьмым после нашего расставания, - надеюсь, что временного. Только тогда, когда я мог тебя потерять, я понял, как люблю тебя. Понял, что мне нужен только ты. Как бы я не старался этого избежать, как бы я не боялся привязываться, как бы я не хотел принадлежать кому-то, но это было именно так... Я был твоим до мозга костей, до нервной дрожи в коленях, до судороги и откровенного ужаса от осознания собственной ничтожности перед тобой.

Я поднялся с лавки, облокачиваясь на стену. Мне никто не запрещал приходить твою палату, и пусть ты выгонишь меня, но тогда я буду точно знать, что я тебе не нужен... Нет ничего хуже, чем неизвестность.

Дверь чуть слышно скрипнула, открываясь. Ты стоял на пороге: бледный до желтизны, растерянный, не понимающий ничего... Врач недооценил организм вампира.

Ты покачнулся, и я с изумлением осознал себя подхватывающим тебя на руки. Ты повис на мне, то ли не имея сил, то ли не желая отстраняться. Я гладил твою спину, ощущая твое тепло через тонкую больничную пижаму, шептал на ухо что-то глупое и нежное, кажется, просил прощения.

- Сэв.

Твой голос заставил меня замолчать. В нем не было ни злости, ни обиды, ни даже недоумения, только бесконечная усталость и боль.

- Сэв, не надо. Отпусти меня. Пожалуйста.

- Крис...

Я разомкнул объятия, позволяя тебе отойти от меня. Ты прислонился к стене, опуская голову.

- Что ты со мной сделал, Сэвориан Эммиарш? Почему я все еще хочу к тебе? После этого всего... Почему я все еще люблю тебя?

От безысходности хотелось выть и царапать стены. Я не понимал, что происходит, все было совсем не так, как должно было! Во мне билось чувство, до этого почти незнакомое, страшное в своей реальности – любовь... Любовь к тебе.

Я слишком поздно вспомнил о том, что ты всегда хорошо распознавал мои чувства и эмоции. Ты уже едва заметно улыбался, хотя по-прежнему не смотрел на меня. И дышал судорожно, будто пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова, жесты, действия...

Я молча раскрыл руки, приглашая тебя подойти.

- Потому что я тоже люблю тебя, мой принц.

Ты вздрогнул, поднимая взгляд. Да, ты не ослышался. Ты уже не малыш и мальчик, ты – принц. Веришь?

Веришь.

Хорошо, что у тебя одиночная палата.

Хорошо, что на улице ночь.

Хорошо, что я успел.

И просто – хорошо...