фрагмент из моего произведения...

       Мой мир отделился от мира обычных людей, нам стало неинтересно друг с другом. Разделились ценности, миропонимание, интересы. Мне гораздо приятнее общаться со слабым на голову Митькой, чем с приятельницей; я люблю дом батюшки больше, чем свой – я обрела новую семью, очень близкую мне и всего за несколько недель. Мой отсчет идет на минуты, и я цепляюсь за каждую, находя в ней счастье. Пребывая так близко со смертью, я не думаю о ней, а лишь стремлюсь по максимуму использовать оставшееся время.
       Я оделась и вышла из дома. Просто брела по городу бесцельно. Думала о религии. Я очень увлекаюсь разными учениями, и мне вспомнилось высказывание из буддийского учения: «смысл жизни в пути, а не в цели». Многие живут ради чего-то: чтоб вырастить детей, чтоб заработать на достойную старость, чтоб оставить добрый след после себя и так далее. Мало, кто из нас умеет жить ради самого пути, наверное, в этом и заключается величайшая мудрость. В детстве бабушка столько раз говорила мне не прыгать по лужам, постоянно мокрые ноги – залог больных суставов в будущем. Мне ужасно нравилось бегать по лужам, но так боялась последствий, что отказывала себе в немыслимом удовольствии, остерегаясь призраков. А теперь оказывается, что до предполагаемых последствий я не доживу, таким образом, меня дважды обманули. Теперь у меня есть свобода от социальных ограничений. Я могу делать, что мне нравиться, не боясь быть осмеянной, потому что уже через месяц стану всего лишь воспоминанием. А с умерших какой спрос.
       Я села в автобус. Он привез меня на окраину нашего города. Неподалеку располагалось кладбище. Я пошла туда. Там всегда какое-то безрадостное спокойствие. Я бродила среди памятников и думала: каждый человек имел свою судьбу, надеялся, добивался, любил, ненавидел, но результат все равно един. Чьи-то могилы совсем заброшены, близким не нужна даже память. Только редкий проходящий человек, взглянув на заброшенную могилу, подумает: «Нет, со мной такого не произойдет». И зашагает подальше от неприятных мыслей. Я подошла к могиле, на которой убирался старик, и без слов начала ему помогать. Он будто бы не замечал меня, просто сгребал сухую траву. Когда все было очищено, он достал из рюкзака большой термос и налил две чашки чая, точнее какого-то травяного отвара. Он так завораживающе пах! Мы сидели на скамейке, и пили самодельный напиток в полнейшей тишине. Потом я вдруг спросила:
- Дедушка, а после смерти есть что-нибудь?
- Есть только пустота, черная, как будто голову под подушку спрятал, и хочешь глаза открыть, а свет не проникает. Я, вот, дочка смерти не боюсь, но так противно от нее. Мы с бабкой пятьдесят лет прожили, а как она умерла, мне так кажется, что душа моя с ней ушла. Вот, я хочу себя разбудить, а внутри меня свет погас. Вообще, любой человек от одиночества мается. Это сейчас многие хотят жить красиво, по три-четыре жены заводят, а заглянешь вовнутрь, пусто там. Одиночество изъедает, каждый, как может, спасается от него: кто за другими прячется, а кто, наоборот, от других. Я-то бабку свою просил: «поживи еще, не оставляй меня!», а она говорит: «устала, терпежу нет, тело покоя просит». Так вот ведь нет ее, а она будто рядом со мной.
- Дедушка, а почему люди от жизни устают? Там же пустота, страшно!..
- Тело изнашивается, душе тесно становится.
- Дедушка, а как же примериться со смертью, если я готова ногтями за жизнь цепляться, только шансов нет. Зачем? Скажи мне, почему я? Ну, почему?! Мне ужасно страшно от пустоты той, - мой голос становился тоньше, почти переходил на писк, комок застрял у горла и больно давил. Слезы текли, но облегчения не приносили. Дед совсем не удивился моей внезапной перемене, просто сказал:
- Так вот, дочка. – И прижал меня к себе.
Комок сжался и хлынул рёв. Я плакала, мямля какие-то слова, а дед гладил меня по голове и молчал. Мимо проходили люди, и было похоже, что мы оплакиваем эту умершую бабушку. Будто, мы просто отец с дочерью, которых привело сюда общее горе. Наверное, не один человек не поверил бы, что мы увидели друг друга в первый раз двадцать минут назад. Мы просидели так довольно много времени. Дед чуть приобнимал меня за плечи, я тихо всхлипывала, мы не произносили больше ни слова.
       Я вернулась домой. Муж и дочь смотрели телевизор, они уже начинали привыкать жить без меня. Увидев меня дома, они удивились и кинулись расспрашивать меня. Мне не хотелось отвечать и объясняться, к тому же нечего было им сказать. Поэтому я поздоровалась и, произнеся: «я вас люблю, помните это всегда», ушла в спальню. Муж зашел следом.
- Ты как будто умирать собралась: говоришь странные вещи, дома совсем не живешь. Чего случилось?
- Ничего, просто живу, каждый день как последний, переходный возраст, наверное, с годами пройдет.
- Какой еще возраст? Столько дел на носу! Через месяц череда дней-рождений начнется, надо сейчас деньги копить начинать.
- Вот представь, я себе во всем сегодня откажу, а завтра меня раз и не станет. Не обидно, а? Зачем упираться, надеясь получить счастливое завтра, когда можно улучшить свое сегодня. Живем всегда будущим, мне кажется, что русские люди не умеют жить «в сейчас», нам обязательно во всем себя ограничивать ради благой цели, в данном случае для волшебного будущего. Я вот вспоминаю, как бабушка мылась обмылками, а хорошие куски мыла хранила на черный день. И так до конца жизни, пока не умерла, и я выбросила эти запасы выпущенные еще в 60-е годы. Зачем? Почему так?
- Народ пережил ужасную войну, а потом страшный голод и дефицит, и еще должно пройти сто лет, пока все эти инстинкты забудутся. Ну что с тобой? Раньше у тебя не было подобных вопросов?
- Слушай, а ты боишься смерти?
-Гм-м. Да, любой относится к ней с антипатией, но старается как-то примириться с ее неизбежностью. Я понял: ты боишься старости!
- Да, наверно так и есть. Я возьму себя в руки. Только не сердись, что я буду жить, как мне хочется, просто прими, прошу тебя!
- Я открываю в тебе столько нового, узнаю тебя заново. Странно и приятно!
Рано утром я уехала в лес. Бродила среди столетних сосен и дышала воздухом свободы. Надо же, меня не станет, а этот лес будет помнить мои шаги, эта земля – тяжесть тела. Я впитывала в себя каждую детальку леса. Хотелось все запомнить: пейзажи, запахи, звуки. Я заходила все глубже и глубже, и казалось, я одна во вселенной. Моя душа открылась навстречу ветру. Во мне рождалось странное чувство безграничной жалости к людям, щемящее чувство любви. Мои шаги становились все быстрее, через минуту я уже бежала во всю силу. Сжимая зубы и кулаки, я проносилась между деревьями, убегая от всего плохого, что происходило в моей жизни. И постепенно во мне появлялась уверенность, что я смогу все изменить, я смогу справиться с болезнью, со смертью, бывали же случаи!
 После поездки в лес я спала семнадцать часов и проснулась с решением бороться. Через знакомых нашла адрес бабки-ведуньи и поехала на консультацию.

       ГЛАВА 8.
 
       Вся деревня занимала с десяток домов. Здесь не было ни магазинов, ни рынка. Меня очень удивляет, как люди до сих пор ухитряются жить в таких, богом забытых местах. У дома знахарки стояло много машин, разных моделей, необычайный контраст: на фоне глубокой нищеты – непомерная роскошь. Бабка принимала подолгу, и каждый исправно ждал своей очереди. Я зашла к ней в дом уже поздно вечером. Бабка была очень подвижной, на фигуру даже моложавой, но все ее лицо было покрыто мелкими морщинами. Я села на стул не говоря ни слова. Она повернулась ко мне и спросила:
- Чего приехала?
- Как и все. Болею, а жить хочется. Помогите, пожалуйста.
- Чем болеешь? У врачей обследовалась?
Мне казалось, сейчас она посмотрит на меня и все поймет, поэтому меня смутили её вопросы, тем более про врачей. По телевизору говорят: ведуньи даже по фото могут болезнь узнать и вылечить, а она сразу выспрашивать начала, почему-то. Сейчас она еще спросит у меня же, чем мне лечится. По-видимому, у меня на лице читалось разочарование, она, не дождавшись ответа, спросила:
- Чего скорчилась? Думаешь здесь колдунья живет? Мне все симптомы надо знать, и чего тебе врачи сказали.
- А чего они сказать могут?! Сказали, что умираю, и отчитывали как школьницу. И всё.
- Рак что ль?
- Да, кровь загрязнилась, какие-то микробы попали, да еще и запущенно всё. Вообщем, месяц и не небеса.
- А почему это на небеса? Может в ад, под землю.
- Да нет, я живу как птица, всегда правильно. Даже удивительно, почему болячка эта ко мне прицепилась. Вот.
- А чего это ты решила, что за отсутствие плохих поступков в рай отправляют. Эх, милая, все заслужить надо. Просто плохое легче заслужить. Не борешься с греховностью, так отправляйся, плати за это!
- Бабушка, мне конечно интересно, что случится когда я умру, но больше интересует, как сделать, чтоб это событие оттянуть подальше. Я за этим приехала.
- Ладно, оставайся, завтра поговорим, я устала сегодня.
-??? Мне домой ехать надо! Давайте сегодня, у меня там муж, дочь ждут!
- Останешься, я говорю. Ты знаешь, что знахари угадывают желания и мысли простых людей?
- Я здесь не для того, чтоб вы угадывали мои мысли, а чтоб вылечиться. – Я почувствовала как устала от ожидания. Помолчав, я сказала: - Ну да ладно, будь по-вашему. Где можно помыться и где я буду спать?
- Баня истоплена, кровать на терраске, перина там.
- Как в сказке: перина и банька.
       Я зашла в маленький деревянный домик. Нос резал острый запах костра – баня по-черному – как у бабушки с дедушкой. Я залезла на полок и почувствовала, как мое тело начинает дышать. Все шлаки выходили вместе с потом. Голова опустошалась от всех мыслей. Сто лет не была в бане! Приехала совершенно не за тем, что получила. Когда я вышла из бани, бабка уже спала. Странно! Пустила в дом незнакомого человека, вот возьму и ограблю ее, да сбегу с награбленным! Я легла на кровать и моментально провалилась в сон. Последний месяц я вообще очень хорошо сплю.
       Утром пели петухи, под их кукареканье я и проснулась. Бабка уже принимала новых больных. Я зашла в комнате, посредине которой стоял мужчина. При моем появлении разговор прекратился. Бабка сказала:
- Это моя помощница, не стесняйтесь.
Я оторопела. Но от удивления не нашлась, что ответить. Мужчина продолжал:
- Любые деньги заплачу, я богат, только вылечите! Головные боли страшные, никто из врачей аномалий не находит, а я с ума схожу от боли.
Бабка слушала молча, посматривая в окно. Казалось, мужчина просто рассказывал о чем-то малозначительном для нее. Я думала, что знахарки должны вести себя по-другому. Бабка прервала образовавшуюся тишину: