ЛЮ! ДА!

Над городом нависла огромная свинцовая туча. С самого утра сеется противный сонно-тоскливый мелкий дождь. Прохожие зябко поводят плечами и, сутулясь, спешат к автобусным остановкам или спрятавшись под зонтиками, хмуро шагают по своим делам.

А я иду под дождём без зонтика, стараясь ступать на мокрый асфальт как можно осторожнее, чтобы…не взлететь. Ведь во всем своём теле такую удивительную лёгкость чувствую, что, кажется, вот сейчас чуть сильнее оттолкнусь от дороги и - над городом, прямо в это серое небо, без всяких крыльев.

Да я могу! Честное слово! Вот только…зачем народ зря пугать? Представляю, какие у всех сразу стали бы глаза круглые и огромные, как чайные блюдца. И сколько вопросов сразу же!

«Чего это она летать надумала? Погода мерзопакостная! Середина мая, лето уже почти, а тепла всё нет!»

«И тепла нет, и цены вон опять подскочили без всякого предупреждения сверху!»

«Цены подымают, а зарплата-то такая же! Пенсионерам, зато пенсии добавили смешно сказать на сколько! Как раз на буханку «белорусского» хватит».

«Зато мэра нового выбирать будем! Радость какая! Пол сотни человек на место! Все рвутся к корыту!»

«А эта! Ладно бы молоденькая девчонка какая-то, а так…далеко уже, видать, за тридцать».

«И одета так себе…с «Троещины»».

«И промокла до нитки, носом вон шмыгает, простудится, как пить дать».

«И куда её понесло? И чего это она?»

А я просто от того, что звонок твой такой долгожданный неожиданно, как гром вдруг среди этого скучного серого дня. И голос родной до сердечного замирания и дрожи в коленках: «Скажи, ты всё ещё меня лю?» И я не сдерживая радости, кричу: «ДА! ЛЮ!»
А ты смеёшься: «Зачем же так кричать? Лучше шёпотом на ушко».
И я, прижимая трубку к губам, шепчу нежно-нежно: «Лю…Да…Слышишь? Слышишь?»

Я знаю..ты услышишь.