Романтик и Поэт

Тим Борисов


Романтик и Поэт

«Не хочу усложнять палачу
Знать союз топора и бревна -
Жертвой грустной я стать не хочу
И быть тем, о ком ноет струна.»

Иван Солнцев.




«Ты очень интересно выглядишь. Знаешь, я хотел бы, чтобы ты поподробнее рассказал о себе. Про свою жизнь. И я обещаю ответить тебе тем же».

Если помнишь, это не самое твое первое письмо. Самое первое наше с тобой общение по Интернету не принесло ничего хорошего. Я смотрел на твою фотографию, в сине-голубых тонах, настолько неудачно обработанную каким-то графическим редактором, что первое мое впечатление выразилось тут же в красноречивой отповеди по поводу манерности, «картонных корон и дефиле по плешкам».

Ты обиделся, но тут же выложил на сайт свою нормальную фотку в военной форме капитана погранвойск. Теперь на меня смотрело лицо приятного симпатичного парня, одетого в военную форму, в окружении своих друзей однополчан. Моя реакция последовала незамедлительно. Я извинился. Так началось наше знакомство.

«Почему не пишешь? что-то не так?»

Все в порядке. Просто сейчас нет времени и возможности торчать в интернете. Да и ты вроде, нечастый гость на сайтах. В любом случае, я обязательно буду тебе писать.
Как тебя все-таки зовут? Дима или Иван?

А свое жизнеописание - я тебе как-нибудь представлю. Правда, в написанном виде это как-то не очень удобно. На мемуары смахивает, а я еще далеко не в том возрасте, чтобы мемуары и воспоминания о своей бурной молодости и прекрасной зрелости издавать.

Лучше, я тебе все это расскажу при встрече, если конечно эта встреча когда-нибудь состоится, если она (эта встреча) тебе интересна и нужна.

Не хочу скрывать, мне бы хотелось продолжить наше с тобой общение. Почему-то ты вызываешь доверие. Залижу свои раны, приведу себя в порядок и буду готов к встрече. Не скучай.

«Спасибо тебе большое за ответ, мне было очень приятно получить от тебя письмо. Рад, что у тебя все хорошо, а про раны не беспокойся – время и близкие люди лечат все. Зовут меня Дмитрий, а Иван Дормидотнтович Солнцев - это мой творческий псевдоним, я ведь пишу немного для себя, кстати, можешь зайти и оценить www.solnceff.narod.ru.
Совершенно не зная тебя, я должен признаться, что у меня, даже при первом нашем общении, пусть чуть-чуть по воле случая неприятном, появилось чувство доверия и уважения к тебе. Это хороший знак.
Не пропадай.
Я».

Я не пропадаю и не пропаду. Можно сказать, что я уже пришел в себя. Психологическое состояние устойчиво позитивное.

Единственно, как в той пословице, когда беда не приходит одна, мне надо восстановиться еще и материально, чем я сейчас и занимаюсь. Ко мне пришла не беда, а неприятности.
Их много, но я разгребаю их, упорядочиваю. Мое молчание - это не нежелание писать, а отсутствие постоянного доступа в интернет. Решаю вопрос с квартирой.
В общем, Дима, я остался на абсолютном нуле, поэтому много забот. Спасибо за твое доверие. Обещаю ответить тебе тем же. Может быть, нам все-таки доведется встретиться. Хотя я не сторонник пассивного отношения к судьбе и событиям. Я убежден в том, что мы сами делаем себя, свою жизнь, свое прошлое и будущее, мы и есть программаторы своей судьбы. Это ведь несложная жизненная философия. Ты тоже, не пропадай, даже если я надолго замолчу. Пожалуйста.

Чем больше я переписываюсь с тобой, тем больше я привязываюсь к тебе как к виртуальному собеседнику. Собеседнику умному, тактичному, умеющему сопереживать. Ты пространно рассказываешь мне о своих трудностях, сомнениях, желаниях. И мне близки твои переживания.

«Здравствуй!
Решил написать тебе письмо, так как от тебя писем просто не дождаться - но это понятно, ты человек очень занятой и писать письма некогда. Я хочу тебе сказать, что к написанию письма я отношусь очень серьезно и основательно - для того, чтобы сесть и что-либо написать другому человеку мало взять ручку и лист, или быть может клавиатуру компьютера. Необходимо для этого также определенное душевное состояние, настроение и конечно же слова - вернее чувства, отношение к человеку, которому пишешь и, как я думаю, особое расположение небесных тел, звезд, влияние другого мира. Вот, все совпало.

Так как ты не знаешь меня совсем, я расскажу немного о себе. Родился я 11 августа 1979 года в 4 часа 10 минут утра в городе Прага (Чехословакия) в семье врачей. Мой папа, будучи военным доктором, естественное, катался очень много и по СССР, и, как это было возможно и принято раньше, за ее пределами, по дружественным союзу странам. Прожила моя семья там, в общей сложности 5 лет - три до меня и два уже со мной.

Из своего далекого детства ничего не помню совершенно, только старые фотографии могут рассказать теперь мне о том, как там все было, богемский хрусталь и ковры на стенах квартиры дома моих родителей. Но никаких воспоминаний на уровне впечатлений передать тебе о том времени не могу за их полным отсутствием. Иногда я завидую людям в том, что они помнят себе с 1-2 лет. После Праги, наша семья начала переезжать - Набережные Челны (тогда еще Брежнев (Татарстан)). К этому времени я отношу именно те - самые первые и особенно важные впечатления от жизни. В Набережных Челнах помню огромный двор между высотками, где мы жили, детский садик практически в общем дворе этих домов. Я рос очень беспокойным и проблемным ребенком - помню, как мы с моим товарищем Дамиром убежали из садика к его бабушке куда-то на окраину города - поймали нас конечно милиционеры, потом заплаканные родители. Еще я никогда не любил оставаться дома один - один раз, мы были с братом дома, он уходил в школу (учился во вторую смену), а мама должна была вот-вот прийти.
Он вышел, закрыл дверь, и уже отходил от подъезда, когда в начале двора появилась мама, возвращавшаяся с работы. Я, наблюдая все это безобразие и бесчувствие по моим детским убеждениям, в окно на кухне, беру молоток - настоящий советский молоток, и на их глазах разбиваю стекло в кухне!

Это был мой первый в жизни протест на пути борьбы за справедливость и понимание! Потом мы переехали в Таганрог (Ростовская область), где прожили 4 года. Его я помню очень хорошо - первые друзья, детский садик, где первый раз увидел голую девочку и мальчика - я думаю, тебе должны быть знакомы эти детсадовские игры в "больничку". В Таганроге прошла основная часть моего детства, там я научился расценивать людей, говорить с ними уже почти как взрослый человек, в Таганроге мне первый раз понравился мальчик - так, на эстетическом уровне, конечно, ничего близкого - я редко верю людям, когда они рассказывают о своем первом "сексуальном" опыте в этом возрасте. Тогда было не то время и не люди. Да и мы, дети, были тоже совершенно не те, что сейчас.

Там я пошел в школу - первый раз в первый класс! Шарики, цветы, флажки - все как надо. Мне очень полюбился Таганрог. Очень вжился что ли он в меня - старые краснокирпичные революционные еще здания, здания постарше - купеческие и очень красивые. Чеховские места - он прожил там очень долго и тоже очень любил Таганрог. Первые детские осмысленные радости, первые потери, первая правда. В 1987 году наша семья переехала в Сочи - совершенно другой город и люди - я адаптировался ко всему этому наверное только около года. В общежитии наша семья прожила недолго - всего лишь 3 месяца, и нам дали квартиру в новом построенном доме. Здесь я уже пошел во второй класс - уже с 3 четверти (пока семья переезжала в Сочи, я две четверти проучился в Самаре у бабушки). Конечно, как я уже сказал - совершенно другие нравы и люди. Сочи стал для меня второй родиной - просто очаровал меня этот город,, даже учитывая то, что в то время он был практически как и все города - в общем-то неинтересным, совковым городом. Смысл был совершенно не в этом. Он, как и любой другой город, жил совершенно другой, потаенной жизнью от людей, населяющих его улицы. Он был да сейчас есть обособленной творческой личностью - возвышаясь над всеми нами он даёт нам очень многое - смысл жить и думать, базу для того, чтобы каждый из его людей мог ценить природу, мир, общение между собой - именно эти простые и важные вещи. В период с 1987 по 1996 год я жил именно здесь - здесь и вырос и маленького очарованного мальчика в юношу со своим миром, мечтами, ценностями, желаниями - по большому счету в человека довольно странного. С 1995 года я начал писать стихи - продолжаю это делать по сей день (напоминаю про http://www.solnceff.narod.ru) , здесь учился музыке по классу аккордеона 4 года, но по своей юношеской неприязни ко всему рутинному и статичному (тренировки по 5 часов в день!!!) бросил, о чем жалею и что в настоящий момент хочу восстановить. Здесь пошел в журналистский кружок "Репортер" при дворце пионеров и школьников, после чего писал в подростковой газете "Новое поколение", и работал на сочинской телерадиокомпании "Ника-Телеком".

 Здесь у меня появился первый настоящий друг (ничего личного!), который 24 ноября 1995 года погиб у меня на глазах. Много, очень много дал мне и отобрал у меня этот город.

В 1996 году я уехал учиться в город Вольск Саратовской губернии в Вольский филиал Военной Академии Тыла и Транспорта (СПб). Представляешь молодого человека с нестандартными взглядами на жизнь и людей, а еще тем более на близкие отношения среди них, впервые в форме и в сапогах? Это было что-то с чем-то! Проучился я там ровно 5 лет и вынес отличную жизненную школу отношений и общения с людьми - разными, неприятными тебе, отвратительными – умение вести себя в практически любой ситуации.

И началась моя военная карьера - распределили меня в Дагестан - очень древний и по своему город, где я провел 1,5 года с июля 2001 по декабрь 2002 года. Здесь я прикоснулся к несколько другому укладу жизни, отношений, дружбы при очень сильном влиянии местных древних традиций. Я начал работать по своей специальности: "Менеджмент. Экономика вещевого обеспечения", и откровенно радовался тому, что у меня получается работать по профессии, которую изучал целых 5 лет в казарменных условиях. Замечательная, совершенно непохожая ни на какую другую природа - горы, скальники, речки и конечно же Каспийское море. Поражала постоянная пыль - просто везде, и неумение людей следить за своим городом - на рынках и прилегающей к ним территории в конце дня оставляли валяться большие, гниющие кучи несвежих овощей - запах стоял такой, что первое время я просто не мог спокойно ходить по городу. И вот так каждый день засыпал город: огромные нависающие своей силой тени гор, пыль, невыносимый запах гнили, закат, утопающий в мертвенно-спокойном штиле Каспия и песня муллы. В декабре 2002 года я согласился на Чечню. Знаешь, многие не поняли меня тогда, некоторые просто покрутили пальцем у виска. Но я был убежден, что мне нужно это пройти, и не жалею об этом сейчас. Мне кажется, что каждый из нас должен решиться в своей жизни на определенный экзамен всем своим принципам, убеждениям, которые каждый день кажутся нам сформировавшимися, гранитными и не рушимыми, мыслям и домыслам. Я получил все, что хотел - я видел бандитов, их жен с поясами шахидов, кровь, мертвых людей, слезы, проклятия, предательства и трусость прямо на поле боя. И знаешь, я удовлетворен в том плане, что я настоящий сам для себя и для всех вокруг, ведь именно в этой экстремальности, "на грани", когда просто некуда деваться, проявляются и проверяются на прочность настоящие, неподдельные чувства - ты даешь им оценку, дают им оценку такие же, как и ты по правую и по левую сторону. Это все очень важно.

Ты можешь сказать, что за всем этом не обязательно ехать туда, и я возражу. В жизни, обычной повседневной жизни очень много конечно поводов это сделать, но не те безвыходные условия, когда можно просто положить трубку, развернуться, уйти и никогда больше не общаться. Все другое.

Теперь я уже третий год в Чечне и скоро буду выбираться оттуда в Сочи - месяц или два, вопрос времени. Пока стану заниматься своей службой, а в перспективе - где-то через год брошу армию и займусь творчеством, креативом, созиданием. Хочется организовать и построить в Сочи приличный интересный музыкальный клуб, продвигать и наращивать то, что начну, в будущем. Хочется продвинуть свои занятия поэзией на качественно новый этап. Хочется заняться музыкой. В общем, хочется того, к чему по-настоящему лежит душа, чего нет сейчас и чего так не хватает.

Я очень люблю читать: поэзия, проза - зарубежная литература 20 века (Гессе, Борхес, Маркес, Кортасар, Камю, Сартр, Бёлль и другие), критику, публицистику.
Слушать: хорошую настоящую и интересную музыку от классики до русского рока.
Смотреть фильмы: хорошие со смыслом.

Да, в общем-то, много можно о себе рассказать. Я тебя утомил, наверное, да? Ну, буду заканчивать - на первый раз хватит.

Я буду ждать от тебя ответа. По настоящему ждать твоего письма. Не грусти - как я тебе говорил, время и друзья - настоящие люди рядом, они лечат все.
Я.
Сочи, май 2005 года»

Я вчитался в твою биографию и не понял сам себя. Что-то рождалось в душе большее, чем виртуальная привязанность. Передо мной предстал молодой человек с такой ясной жизненной позицией, так не похожей на то, что я обычно встречаю в среде людей нетрадиционной ориентации. Я понимал те чувства, которые питал этот парень к любимым своим городам, своему детству и юношеству. Это близко мне и понятно. Я прочел твой очерк о себе и твоей жизни. Немного в смятении. Не от твоего писательского мастерства (хотя оно чувствуется в каждой строчке), а оттого, что мне было очень интересно что-то узнать о тебе более личное, то что "не для всех" и я это узнал, по крайней мере, прикоснулся к твоему миру.

Ты удалил свой профайл, и я не на шутку встревожился. Как будто порвана нить, связывающая нас. Остался твой домашний почтовый адрес на твоем сайте и e-mail. Я тут же отправил тебе письмо. Мне вдруг показалось, что какой-то человек уже владеет твоим сердцем, кто-то уже нашел тебя в этой жизни и ты, наверное строишь свою новую семью. Но ты не задержался с ответом.

«Здравствуй!
Во-первых, огромное тебе спасибо за твои письма, твое внимание ко мне, твои слова, произнесенные на 4-5 посланиях, но практически на одном выдохе! Все это очень приятно!

Я не занят сейчас практически ничем - не работаю и не устаю соответственно, отпуск - сам понимаешь :))) Поэтому я извиняюсь за свое молчание - причиной послужило банальное отсутствие денег на сеть и отлучка из сочи на 3-5 дней.

То, что ты мне написал, я обязательно внимательно прочитаю (уже скопированное на компьютер), и сегодня-завтра отвечу тебе.

Не скучай. Пиши, даже если приходится немного подождать ответа.
Еще раз спасибо за то, что ты есть и за твои письма.
 Я.
P.S. А профайл свой я удалил не по причине налаживания личной жизни - ты же на своем опыте знаешь, что есть и другие причины (извини, если напомнил что-то неприятное). Меня стали узнавать на улицах люди, общение с которыми мне не очень приятно. И вообще, насчет того, что когда-то у меня личная жизнь действительно наладится, "меня терзают смутные сомнения". Я стал пессимистом в этом вопросе».

Меня одновременно и обрадовало и огорчило твое письмо. Я искренне желаю тебе счастья, парень. Нормального, простого человеческого счастья. Счастья с любимым человеком. Пессимистом в этом вопросе быть нельзя. Жизнь не любит пессимистов. А обрадовало меня, неожиданно то, что ты свободен. Вот такой парадокс. Неужели я настолько привязался к тебе, что уже начинаю ревновать и паниковать из-за твоего временного отсутствия в сети. Странно. Виртуальная реальность? Как может зародиться реальная любовь из виртуального общения? Это что-то мне совсем непривычное.

Однако, Ванечка-Димуля. Я уже не разделяю эти два имени на имя и псевдоним. Знаешь почему? Потому, что сам стал таким же обладателем двух полноправных имен. Я живу не очень обычной жизнью. Я живу одновременно как бы в нескольких измерениях, нескольких параллельных мирах.

Я не знаю, как мне это удается. Вроде бы все как у людей, друзья, работа, квартира, еда, любимые. Но стоит оглянуться назад, как видишь: во налопатил! И дел и чувств и ощущений и впечатлений.

А устал я от этого как! Не передать словами. Но ничего не могу поделать.

Этот ритм жизни сидит во мне очень глубоко.

Я понимаю, что с тобой происходит. Это точно. Мне кажется, я тебя чувствую за сотни километров. Твое общее состояние и настроение. Это уже второй мой такой параненормальный сдвиг по-фазе.

Я тебя жду. Я хочу увидеть тебя, услышать.

Когда ты был, очень короткое время, в Сочи - я это почувствовал. Ты не звонишь, хотя и знаешь номер моего телефона. Я знаю, почему. И согласен с твоими мыслями. Пусть так и будет. Мне это тоже нравится. Так и должно быть. Так интереснее. Когда я получил твою фотографию, я и стал чувствовать тебя на расстоянии.

Мои параллельные миры - они очень разные. Наш с тобой мир я представляю так, будто мы с тобой стоим на вершинах двух высоченных гор, далеко друг от друга, но видим друг друга воочию и говорим в полголоса, и слышим даже дыхание. Вокруг нас тишина снегов. А мы стоим и разговариваем. Другие миры мои, иногда заполнены толчеей и суматохой. Там нет глаз, в которые можно смотреть, там нет слов, которые можно услышать. Но в этот мир я вхожу неспроста. Это коридор еще в какой-то мой мир, где есть компания родных и близких мне людей, друзей. Я прохожу этот коридор быстро, не задерживаясь. За ним - все по-другому. Тишина, мир, спокойствие, родные лица и главные слова. Представляешь, а в том суетном коридоре кто-то, похоже, застрял навсегда. Люди-образы, они возникли, чтобы родить эту суету и жить в ней вечно! Но, надеюсь, это не мы с тобой!

Мы с тобой настоящие. Нет? В инете не фантомы наши. Мы умудрились запустить в инет наши души, наше энергетическое поле, самих себя. Мы, одни из немногих, кто живет в инете как в своем параллельном человеческом мире.

Твои слова, обращенные ко мне, не слова виртуального образа. Это слова человека! Я с тобой согласен, не все мы можем назвать своими именами. Мы не знаем, как это назвать. Но это не значит, что этого нет! Вот еще одно подтверждение нашей человеческой сущности.

«Здравствуй, Тим!

Я немного разгреб кое-какие свои дела - мелкие бытовые банальные делишки, череду праздников, дней рождений и прочих дней, и прочитал все, что ты мне прислал на e-mail.
Знаешь, если быть честным, я был поражен. Поражен тобой, как человеком, поражен твоей жизнью, поражен в первую очередь открытостью, искренностью и цельностью всего, что прочитал. Наверное, такое время и такие люди нас окружают, когда мы, как дети, радуемся этим светлым вещам и чуть ли не прыгаем на стуле от счастья. Я читал и чувствовал ,что как будто бы я разговариваю с собой через 25 лет, и смеюсь, и плачу от этого разговора. По-настоящему, не наиграно. Как-то логически объяснять происходящее себе я не стал и не сумею этого сделать для тебя - как однажды сказал один известный музыкант, "не нужно называть неназываемое". Хочу просто сказать вот о чем - ты меня очень сильно впечатлил: впечатлил в первую очередь своим жизненным настроем, своими взлетами и падениями - не материальными и поддающимися физическому восприятию, а взлетами и падениями духовными, психологическими, и своим отношением ко всему, что произошло. Я думаю, что по мотивам твоего жизненного пути можно на самом деле написать произведение и оно непременно будет признано как гениальное.

Я могу сказать тебе, что горжусь тобой. И причины этой гордости скрыты в тебе самом, в твоих же словах - ты их прекрасно знаешь и ощущаешь, конечно же, получше моего. Я никогда не думал, что судьба меня сведет с подобным человеком - что я буду по-настоящему переживать с ним все его подъемы и падения, читая в своей комнате письма от него, слившись в одно целое с монитором. Это потрясающее, ни на что не похожее, настоящее ощущение! Как будто человек сидит напротив тебя и рассказывает, прикуривая одну сигарету за одной. Не описуемо.

Я очень много думал о нашей с тобой виртуальности. Ты был прав, когда писал обо всем этом и о призраках - сетевых бледных фантомах, пролетающих как мгновения через окна интернет-браузера. Мы, наверное, такие же. И говорить тут о каком-либо полноценном восприятии человека, об отношениях или их подобии - просто беспредметно. В интернете все очень просто - хочется говорить и чувствовать, пусть даже виртуально - просиживаешь часы перед компьютером, не захотел продолжать общение - занес адрес во все черные списки и поживаешь дальше, позабыв лицо, слова и какие-то переживания. Но понимаешь, что касается тебя, тут совершенно другая, какая-то особая история. Я не могу, как уже сказал, объяснить ее ни себе ни тебе. Очень отчетливое, конкретное чувства тепла и спокойствия, чувство человека, который находится за сотни километров и в тоже время рядом - на соседнем стуле и просто смотрит на тебя. И улыбается.

Я не знаю, что будет с этим всем. Я как тот исторический герой - "надейся на лучшее, рассчитывая на худшее". Очень редко тешу себя иллюзиями относительно людей и общения с ними. Я не знаю, получится ли у нас продолжить наше с тобой общение и в виртуальном и уже в материальном мире, потому что не знаю, что будет завтра со мной - где буду я и буду ли вообще. Но мне бы этого очень хотелось. Честно. Я думаю, что когда у меня получится перевестись в Сочи уже на постоянную основу, я бы хотел встретиться с тобой. Если, конечно, это будет физически возможно и если тебе это будет по-прежнему интересно.
Через несколько дней я уезжаю из Сочи к себе на службу, и в интернете теперь не появлюсь до августа, но это не помешает тебе при желании писать мне - спустя некоторое время я обязательно прочитаю письма и отвечу.

Не скучай. И удачи тебе - ты полноценно ее заслужил своей постоянной борьбой.
Я. (Сочи, июнь 2005)

P.S. Спасибо за стихи. Некоторые из них мне очень понравились».

Ты замолчал надолго. Почти на восемь месяцев. А я, как и обещал, писал тебе письма. Писал о себе, о своей жизни, о тех небольших изменениях к лучшему, которые происходили в это время. Писал, чувствуя, что когда ты сможешь это прочесть, тебе будет приятно.

Однажды, в конце года я, привычно открыв почтовую программку приготовился было скачать очередную порцию спама, как вдруг почувствовал, что ты здесь. В инете. Точно! Короткое и, по-военному лаконичное письмо.

«Привет! Спасибо за память о наших с тобой разговорах и обо мне. Буду в начале 2006-го. Как перееду - напишу обязательно. Не скучай.
Я.
 
А затем и твое настоящее письмо. В твоем голосе, а я привык читать твои письма словно слыша твой голос, была и усталость и грусть и сомнения и настороженность перед твоим будущим. Ты определялся, закончен ли твой солдатский путь и я тебя понимал. Я слышал все интонации твоего голоса.

На твоей страничке появился новый цикл стихов. «Белый». Так ты его назвал. Это были стихи обо мне. Стихи, пронизанные щемящей грустью о потерянном счастье и одновременно, проникнутые добрым ласковым теплом сочувствия. Ты сумел скупыми четверостишиями передать всю мою боль утраты любимого человека, аллегориями и сравнениями, необычность и новизна которых, меня просто повергала в шок. Я всегда считал тебя настоящим, талантливым поэтом. Твои стихи только подтвердили это. Кто как не натурщик у великого художника знает, похожа ли на него картина или нет. Вот, так и я. С удивлением и восхищением наблюдал, как ты нарисовал картину моей жизни в столь реалистичной манере, что мне не удалось бы этого сделать, написав даже тома о своей жизни. Проза, конечно, сильная вещь, но стихи сильнее.

Я смотрел на твой сайт и у меня дыхание прерывалось, как от всхлипов. Он ожил. Я смотрел и думал. Слава богу, ты жив, мальчик мой, ты не устал. Ты снова за своим любимым делом. Какими стали красивыми твои странички. Я, конечно же, сразу полез в поэтику. Ну, я так и знал! Я это чувствовал. У тебя есть новые!
Прежние я зачитал уже до дыр в мониторе.

«Белый».

Когда я их прочел, твои строки, я понял, что ты - настоящий поэт.
И пусть ты писал много о многом, пусть ты может не всегда оттачивал свои слова и рифмы, пусть изъяснялся не всегда понятными аллегориями, и пусть ты думал, что их, эти твои стихи, почти никто не читает, но ты создал.

Четыре гениальных строки, в которые уложилась вся моя жизнь!

И может еще кто-нибудь нашел и еще найдет свои строки, отзовутся они в сердце человека болью или надеждой, криком или сочувствием .... .

Дима, я читал и перечитывал несколько раз. Я не мог поверить в то, о чем я читаю. Ты стал другой. Такой же, как и раньше слог, манера письма, типичные до боли узнаваемые выверты словосочетаний, но ты - другой.

Раньше, читая твои стихи, я представлял твои глаза. Они мне казались иногда усталыми, иногда полными отчаяния, иногда злыми и воинственными, разными, но только не спокойными.
Что же я увидел сейчас. Я увидел твои добрые, теплые глаза и твою улыбку. Твою улыбку! Скромную и приветливую. С такой улыбкой и с такими глазами встречают на пороге дома своего близкого, желанного друга.

Самое удивительное то, что я его знаю. Я узнал этот образ, этого человека. «Белый» - это я!
У меня защемило сердце.

Я полюбил тебя таким, каким ты был и полюбил тебя еще больше, когда увидел, каким ты стал. Ты не изменился внутренне, по своей сути, нет. Но ты что-то вобрал в себя такое, от чего ты стал человечнее, теплее, глубже. И с этой новой улыбкой еще красивее.

Знаешь, мальчик мой, пока тебя не было рядом, в моей жизни многое, если не все, изменилось к лучшему. Но ты даже не представляешь себе, что все началось с тебя, с твоих писем. По сути, ты поднял меня с колен. Ты помог переписать мне мою биографию. Не скрою, потом были еще люди, которые через пространство слали мне свое сочувствие и слова поддержки, стирали запекшуюся кровь с моих ран. Я расправил плечи и поднял голову.

Но если бы не ты, я стал бы трупом без лица, грудой кожи и костей, валяющихся в пыли.

Я твой должник, мой мальчик. И этот долг мне приятен.

Как поэт, ты написал в анонсе к своим стихам, что ты не ищешь славы. Правильно. Она тебя сама найдет. Она тебя уже нашла, только ты этого еще пока не знаешь.

А еще, когда я успокоился, быстренько навел порядок в квартире, перемыл скопившуюся на кухне посуду, вытер пыль с полок, пропылесосил полы, все прибрал, рассовал по полкам, даже переоделся. Приготовил себе кофе, взял сигареты, сел к монитору и заново стал читать твои стихи.

Мне так захотелось. Чтобы, когда я читаю твои стихи, вокруг была чистота, вкусный кофе, тишина и сигарета. Я наслаждался. И мне так хотелось, чтобы ты увидел меня таким. Ты бы искренне за меня порадовался.

Представляешь, Димка, мы с тобой удивительные люди. Мы с тобой умеем делать необычные вещи. И первый эксперимент, мы провели друг на друге. Мы легко, без сопротивления, проникаем в людей и творим там в их душах, в их разуме чудеса. Мы берем в свои руки их застывшие, неподвижные сердца и сжимаем их, выдавливая застоявшуюся и в камень загустевшую кровь, потом разжимаем и они начинают заново биться. Люди начинают верить в жизнь, любовь, избавляются от одиночества и боли. Мы расправляем им их скомканные души, очищаем их от грязи, растим им крылья.

Вот я и думаю, Господи, для этого я выжил? Для этого ты послал мне ангелов-спасителей, одного с неба, а другого на земле? Ответа от него я не жду. Я его знаю. Одного я не знаю, можно ли любить ангела человеческой любовью.

«Здравствуй, Тим!

Вот я опять и объявился - теперь уже в более плотной, хотя и по-прежнему виртуальной оболочке - оболочке человека, который спустился на родную землю с далеких, сравнительно, конечно, далеких гор гордой и непреклонной республики. Не скрою, мне было очень грустно уезжать оттуда, очень нехотя я покидал четыре стены, ставшие за три года мне почти родными, покидал людей, грустно смотревших на меня, говоривших какие-то нелепые предложения вперемежку с душными затяжками промокших сигарет и еле сдерживавших слезы - настоящие, крепкие и мужские. Был яркий зимний день - знаешь, один из таких, которые ослепляют сразу снегом и солнцем, которые заставляют видеть мир очень хрупким - как кромку льда - кажется, дотронешься до человека и он рассыплется на мелкие льдинки, погладишь околевшую кошку у забора - и она вмиг станет маленьким снежным сугробом, переливаясь на солнце миллиардами разноцветных снежинок.

Я улетал. Мне очень не хотелось и очень хотелось одновременно. Не знаю даже, как описать все это.

Я уже две недели в Городе. И не вини меня в том, что не объявился раньше. Ты можешь себе представить человека, приехавшего, вроде как к себе домой, спустя десять лет - приехавшего, вернее к тому, что он оставил здесь десять лет назад, а встретившего совершенно другие стены, других родных и близких - изменившихся, перерожденных и постаревших людей. Очень непривычно всё и все, с кем мне приходится жить и общаться сейчас. Как будто десять лет лежал в коме и тут вот вышел: "Здрасьте вам!". А ему ничего не говорят и только глазами спрашивают: "Мол, а ты кто?". И дом моих родителей - еще мог простить раньше мои месячные пребывания в отпуске, пропускать меня мимо глаз. А теперь! Теперь мы с ним один на один - каждый день и каждую ночь. Не знаю, Тим, чем это все закончится - или моим сумасшествием или моей победой - полной и безоговорочной, третьего не дано. Я не знал, что так будет трудно.

Хотя, ты знаешь - я не боюсь трудностей. Люблю говорить о них, потому как это есть степень, доля и их преодоления, люблю о них думать и получать мнения других, но никак не боюсь. Я справлюсь. Один вопрос теперь занимает меня очень сильно - стоит ли подписывать новый контракт в июне на три года в армии, стоит ли продолжать этот путь? (Помнишь, как у Карлоса Кастанеды - "бесполезно тратить всю свою жизнь на один единственный путь, особенно, если этот путь не имеет сердца"). Помнишь, я был более решителен в прошлом мае, я был настроен на увольнение. Что случилось теперь?

Я приехал и понял, что очень много людей РАССЧИТЫВАЮТ на меня, по-настоящему, в плане рабочих, служебных вопросов, но неподдельно. Мой уход будет означать то, что мне абсолютно наплевать на все это. Соглашусь ли я с этим исходом, смогу ли взять меч и обрубить все это? Не знаю, Тим, но мне очень хотелось бы.

Спасибо, что внимательно относишься к тому, что я пишу на бумаге и перекладываю на страницы WWW. Мне очень приятно было узнать, что многое из написанного, в том числе и из "Белого", тронуло тебя, не оставило равнодушным или просто интересующимся чужими переживаниями. Ты сам стал участником этого мира, и, кстати, полноправным, потому как сыграл немалую роль во мне при написании альбома. Это правда. Многие, кто в большей или меньшей степени читает меня, сказали, что "Белый" - это несомненно что-то новое в Солнцеве, что-то более живое и не запрятанное за три девять земель, чем те же "Синхронизъмы" или же "Понимать".

Я никогда не могу выразить собеседнику в этот момент своего отношения, до смешного просто доходит. Я не могу оценивать и переоценивать все, что делаю - для этого есть другие, окружающие меня или просто знакомые со мной. Скорее, это их более, чем моё. Я всегда так думал.

Настоящим откровением для меня было то, что я своими письмами к тебе, Тим, своими словами помог тебе как-то - я помню, как тебе было тяжело, очень хорошо помню! И если это на самом деле так, то я искренне рад, что за несколько сотен километров смог оказать тебе эту помощь и поддержку, смог помочь "встать с колен"! Это очень важно между двумя людьми, это реальная оценка, наверное, всему, что было сказано и сделано ими и всему, что будет сказано и сделано потом, через какое-то время.

Я буду заканчивать Тим. Заканчивать своё первое письмо для Тебя из Сочи, в году 2006-м.

Прошу простить за сумбур в мыслях, за несвязанности или за банальную неграмотность, (если где в письме проскочит) - видел бы ты сейчас бледную сомнамбулу с мешками под глазами около монитора. Жуть!

Я хотел бы узнать, как живешь ты сейчас - что волнует тебя и заботит, чем жива твоя душа и сердце, что нового произошло за это время.

Обязательно напишу тебе после, прости еще раз за всю эту сумятицу.

С любовью и уважением к тебе,
Я.
Сочи, 2006-01-25

Я тебе благодарен за то, что ты, не зная сам, подал мне руку, чтобы подняться. Это еще одна ступенька от моей пропасти.

То, что тебе пригодится, может когда-нибудь в жизни, ты от меня получил. Может это будет новая твоя проза, может стихи, все равно.

Я думаю, это будет что-то стоящее. Я вложил в рассказ о себе всю свою правду. Это как рассказ попутчика по купе поезда. И каждый из нас сойдет на своей станции и пойдет своей дорогой, а поезд пойдет своей. Помнишь, у Макаревича есть такие строки в одной из его старых песен?
Похоже, ты правильно догадался о том, что гуманитарии они на то и гуманитарии, чтобы быть неотъемлемой частью всего человеческого. Это инженеры-созидатели человеческих душ. Или разрушители. В любом случае надо знать и понимать свою глобальную общечеловеческую суть, общность. А она, как и любая философия, складывается из отдельных частностей. Узнаешь эти частности поближе, повертишь их в своих руках, разглядишь под микроскопом своего сознания - и тогда, как опытный хирург, знающий досконально каждый нейрон, сможешь кроить любую душу. Это, наверное, и будет называться талантом писателя или талантом поэта. А где же их взять эти частности вживую? Ведь на живое общение нужно время. А его нет. Не просто его не хватает, а его просто нет.

Вот когда прогресс человечества заметен. Интернет Есть!

Только знаешь, почему я, несмотря ни на что, не поменяю и не променяю ни одну секунду своей жизни, потраченную не на себя? Она получилась настоящая, эта моя жизнь. Я ее прожил, я ею живу, я ей учился на настоящих а не книжных чувствах. Я учился любви и ненависти, жалости и беспощадности, даже равнодушию, я учился когда смотрел в любимые мной и любящие меня глаза и видел в них все, что там было. Когда я ночи напролет держал свои руки на мокрой повязке на голове своего родного человека, сбивая высокую температуру, когда я нес его на руках к трапу самолета в далекой и чужой для нас стране, потому что он был почти без сознания, когда мне было понастоящему стыдно перед ним за те глупости, которые я совершил, когда я был счастлив и душа улетала от гордости за то что я сделал счастливым своего человечка. Этому не научишься, это не прочувствуешь, читая про это в написанных жизнях.

Это надо пережить.
Иначе получится не гуманитарий от слова гуманный, а демагог от слова пустобрех.

Это не совет.
Это просто мысли вслух.

Сегодня перечитал нашу с тобой переписку за все это время, что мы виртуально знакомы. Хорошие письма.

Письма двух незнакомых и далеких людей. Мне стало грустно. Я понял, что мы уже ничего более не скажем друг другу. Мы сделали друг для друга все, что надо было. И на этом наша функция закончилась. У нас с тобой нет "нашего" будущего. Я жил в сказке, которую придумал сам. Все то время, пока тебя не было, я жил мечтой, ожиданием. Вот ожидание закончилось, и что? А ничего.

Наверное, тебе не понравится мое письмо и мое настроение. Ну что ж. Другого ведь и не могло быть. Ни письма, ни настроения. Просто мне очень грустно и одиноко. Но, я справлюсь.
Я знаю, Дима, что я тебе не нужен в реальной жизни. И не был нужен. А в виртуальной, я закончил свое существование. В этом мире мне не уютно без тебя. Больше не хочу. Я устал от этой прекрасной виртуальности и своего тихого одиночества. Я хочу простой семейной жизни с ее бытовыми проблемами, семейными перебранками днем и страстными поцелуями ночью. Я хочу быть просто человеком.

Я мечтал о том, что когда я выпрямлюсь, то все, чего я добьюсь - я положу у ног того человека, который это заслужил более чем кто-либо. Я мечтал …. А оказалось, все, что от меня осталось в твоей памяти – это «Белый». Он будет жить вечно. Наверное, тебе нужно было только это.

Я прочел твое последнее письмо, ранние письма и понял, ты еще в виртуальном мире, но в другой параллели. Ты застрял там, в каком-то из коридоров. Ты нарушил правило настоящего виртуального мира, это когда, и в реальной жизни, и в виртуальной, ты живешь по одним и тем же правилам и законам. Законам обычной человеческой жизни. «Не убий, не укради, не возжелай». Помнишь это? Ты пустил ложь в свое виртуальное сердце. Ты позволил себе стать придуманным образом, забыв, что такая фальшь видна как на ладони. Так мне видится все, что произошло.

Для кого-то у тебя есть место в твоей реальной жизни, а для меня – только в виртуальной. И твоя прежняя служба, и твоя нынешняя действительность, все это для тебя важно и реально. Только не я. Я никогда не смогу протянуть тебе руку и ощутить тепло твоей ладони. Я никогда не увижу настоящего цвета твоих глаз и твоей улыбки. Я это понял!

Прощай Димка.

Ты был в моей жизни удивительным и счастливым событием. Я тебя очень полюбил, странной, непонятной любовью. Я успокоюсь и справлюсь со своими чувствами. Все будет нормально, хотя я думаю, что все-таки ты будешь за меня немного переживать. Хотя бы виртуально.

Я более не в силах поддерживать эту сказку сам.
Прощай мой мальчик.

Я буду помнить о тебе всегда. Я никогда не забываю добро.

Будь счастлив.

Здравствуй, Тим!
Спасибо тебе за очередное - теплое и открытое письмо, я был, как и прежде, очень рад его получить. И с первых строк понял, что это очень важное, какое-то решающее письмо - примерно с того места, когда ты сказал, что перечитал нашу переписку и сказал, что это хорошие письма. Они действительно очень хорошие - хорошие своей сутью, настоящим смыслом.

Я понял, что ты просто устал. Устал меня ждать, устал думать обо мне, устал мечтать. Я понимаю все это, понимаю потому что чувствую. Тебе надоела моя виртуальность, а я не могу никак материализоваться в твоей жизни.

 Ты можешь спросить меня - хочу ли я этого, и я отвечу - хочу. А зачем? Тим, я не знаю.

Хороших людей было в моей жизни очень мало, и ты один из них - меня тянет к тебе, мне хорошо и спокойно с тобой, пусть даже и перед экраном компьютера в Интернете. И спорить с тобой относительно нашего будущего, его отсутствия, я не буду - просто потому, что у нас нет настоящего - материального, осязаемого, не интернетного. И ты решил, что его никогда не будет, и сказка, которую ты придумал и питал сам лично, должна умереть. Пусть так, Тим, это твое решение. О себе могу сказать, что никаких сказок я не выдумывал для себя, я просто жил, зная тебя - по письмам в электронном ящике, нескольким фотокарточкам и по памяти в очень разных и не очень приятных местах. И ты у меня, как толстая и немного потрепанная, но безумно любимая книга всегда лежал на отдельной полке - бережно протертый от пыли и обернутый в новую и чистую обложку. Я часто тебя читал и перечитывал.

И думал о нашей с тобой материальной жизни - ее не было, но я представлял, какой она могла бы быть. Но не мечтал и не строил воздушных замков - я очень давно этого не делаю. И решил для себя, что все произойдет после нашей с тобой первой встречи - все станет ясно, получатся ли у нас близкие отношения или все перерастет в дружбу, взаимопонимание и доверие, которые тоже являются формой любви. И, кстати, никогда не переставал думать о встрече с тобой. И никогда не думал, что мы можем прекратить общение потому, что ты устал и тебе хочется материальности, а виртуальность просто заела.

Сейчас, как я писал тебе, у меня очень сложное время. Сложное в плане освоения новых людей и новой работы, это очень ломает меня, но я не сдаюсь и каждый день иду в бой в 6:30 утра - возвращаюсь в 22:00, уставший, измотанный, но с улыбкой и победой. Я не могу тебе писать часто - у меня нет для этого сил - душевных сил, психологических. Слова в голове бьются друг о друга, комкаются и рассыпаются - ничего не ложится на клавиатуру или на бумагу - знаешь, такая фаза маленького хаоса. И всем этим я оказываюсь невнимательным к своим близким людям и к тебе, хотя по-настоящему не хватает общения, советов и поддержки.
Не знаю Тим.

Ты принял решение, ты знаешь чего нужно тебе, к чему ты стремишься. Знаешь, как тебе поступить в этой ситуации, потому что жизнь крепко била тебя, и число твоих побед, наверное, практически равно числу твоих поражений. Я думаю, что в твоей жизни было много таких интернетных ребят, которые рано или поздно уходили от тебя или ты уходил сам и понимал, что все это понарошку.

Несмотря ни на что, ты принял решение. Я его уважаю, потому что оно твоё, потому что ты знаешь, как лучше для тебя. Хотел вот сейчас написать "Желаю тебе", но решил, что в этом письме ничего не стану тебе желать - не потому что я обиделся на все это - знаешь так, по-мальчишьи нелепо, а потому что ты прекрасно знаешь, чего я тебе желаю.

Спасибо, что ты есть.

Мне будет тебя не хватать.

Солнцев.
Сочи, 2.02.2006 года.

Прошло три месяца. От тебя ни одной строчки. Просто обида? Усталость? Не знаю. Но мне не хочется, что бы эта по-настоящему романтическая история закончилась вот так – ничем. Не привычно это мне. Всему должно быть какое-то логическое завершение. Ненавижу недосказанность. Ненавижу догадываться. Да и чего это я сдаюсь? Пасовать не в моей натуре.

В конце рабочего дня, я удивил своего водителя Павла тем, что велел ему заправить автомобиль. До полного бака.

- Куда едем, шеф? – я явно нарушал какие-то его личные планы на этот вечер.
- В Сочи.
- Так поздно?
- Да. Лучше поздно, чем никогда. – Нет, я точно долбанутый романтик. Прости, господи, мне мой характер.

Я стою перед закрытой дверью и робею. Робею от того, что я стою у заветного входа в будущее из настоящего. Входа в реальное из виртуального. Робею от того, что на часах три часа ночи и вокруг стоит непривычно дикая тишина. Робею от вида необычного коридора, к которому приложились своими огромными ушами двери чужих квартир, среди которых затерялась одна, нужная мне до боли, желаемая мной до дрожи, с номером, впечатавшимся в мою память золотыми буквами, которую я так долго искал в полуночной темноте. Дверь, открыв которую, я заключу тебя в свои крепкие объятья, прижмусь своей щекой к твоей щеке и вытащу тебя из твоей виртуальной трясины.

Лифт, ослепляя своим внутренним светом, то взлетал вверх, унося меня на четырнадцатое небо, то падал вниз, возвращая мое недоумение огромным множествам почтовых ящиков, один из которых явно указывал на то, что я там, где я должен быть, только не могу найти вход в этот лабиринт. Наверное, я много играл в компьютерные стрелялки. Я вспомнил про тайные ходы и неожиданности за поворотом темного коридора.

И вот я у этой самой двери. Сколько раз я представлял себя перед твоей дверью с букетом темно красных роз. Или по-мужски, с бутылкой шампанского для твоей мамы и бутылкой коньяка для нас с тобой.

Робею. Неизвестность и смущение вибрируют во мне, заставляя дрожать мелкой дрожью каждый нерв моего тела. Курю сигарету. Вспоминаю о том, что мне не хотелось бы, чтобы от меня несло табаком при нашей первой встрече.

Бросаю недокуренную сигарету и тянусь к кнопке звонка. Жму! Сердце бьется так, что кажется от этого колышутся полы моего длинного пальто.

Я не знаю, куда деть руки.

Женский голос за дверью:

- Кто там? Вам кого?

- Доброй ночи. Меня зовут Борис. Извините за поздний визит, я из Краснодара. Я могу
видеть Дмитрия?

- Какого Дмитрия?

Меня обдает холодом. Как это, какого Дмитрия? А ведь и вправду, какого? Я даже не знаю твоей фамилии!

- Капитана! - выпаливаю я твердо.

Мне становится плохо от того, что я разыскиваю неизвестно кого, при этом бужу глубокой ночью каких-то людей. Дверной глазок все еще светится, изучая меня. Видят ли они меня в этой темноте? Замок с негромким клацаньем распахивает дверь и в небольшом белом коридоре возникает мужская фигура человека средних лет, одетого в пижамные брюки.

- Так вам кого?

- Дмитрия. Я не знаю его фамилии. Я приехал к нему из Краснодара, потому что он меня
хотел видеть.

- Да? Х-мм! А откуда вы его знаете? Вы кажется, намного старше его.

- Он поэт, я писатель. - я глупо соврал, потому что от смущения мне показалось, что это самый простой и безобидный способ скрыть мое настоящее волнение и настоящие причины моего ночного визита. - Мы познакомились год назад, по Интернету.

- Я не могу вас принять. Я интеллигентный человек, я врач. – Батюшки, да ведь это твой отец. Ведь ты писал мне, что он у тебя военный врач. Взгляд его мне не нравится. Он не предвещает ничего хорошего. А женский голос, который я вначале услышал из-за двери, значит, принадлежит твоей маме.

- Квартира маленькая, семья большая. Я этого не одобряю! Я не могу вас принять! Тем более в такое время.

- А не могли бы вы позвать Диму?

- Нет, он наглотался таблеток, он болеет и сейчас спит.

- А утром, можно мне навестить его?

- Утром он уходит на работу!

- Я приношу миллион извинений, за мое неожиданное и позднее вторжение, но не могли бы вы мне помочь с ним связаться по телефону, когда он проснется? Я буду в Сочи до восьми утра. У меня нет его телефонов, но вот вам мои. Прошу вас передайте ему. Пусть он мне позвонит.

Я протягиваю блокнотный листок с моими мобильными номерами.

- Вы передадите ему мои телефоны? - Я не знаю, что заставляет меня быть таким неуверенным в том, что этот листок тебе передадут. И в моем голосе звучит настойчивость, и даже требовательность.

- Передам.

Я сижу за столиком единственного в Сочи, работающего в пять утра, кафе "Союз", недалеко от парка Ривьеры и медленно потягиваю пиво. Мой водитель, в компании встретивших нас, троих его близких знакомых, сидит напротив меня и иногда, участливо посматривает в мои грустные глаза, и ни о чем не спрашивает. Я жду.

Вот и шесть утра, вот и шесть десять, ты наверное уже почистил зубы и одеваешься. Твой кофе в шесть двадцать. Выходишь из квартиры в шесть тридцать. Вниз в лифте, потому что тебе не нравится эта глухая крутая лестница с замызганными стенами и побитыми ступенями. И резвым шагом пятнадцать минут спускаешься по веренице извилистых, крутых и полных грязных луж, улочкам, к Донской. В семь ты сядешь в маршрутку и отправишься на работу.

Тебе не передали мои телефоны! Эта догадка застывает на моем лице скорбной восковой маской. Это замечает мой водитель Пашка.

- Все? Вариантов нет? - его вопрос больше утверждение, чем вопрос.

Я встаю, застегивая белый пиджак, и поправляю накинутое на плечи пальто.

- Домой! - по-военному отрывисто командую я. Павел прощается со своими знакомыми, открывает передо мной дверцу автомобиля, и я сажусь в холодный салон, на заднее сиденье, кутаясь в запахнутое пальто.

Водитель захлопывает за мной дверь. Садится за руль.

- Паш, ты зачем открыл передо мной дверь машины? Это еще что?

- Шеф, я не хочу, чтобы этот проклятый город видел твою грусть.

Я благодарен ему. Мне и вправду нужно было это его внимание и сочувствие, скрытое в подчеркнутом уважении.

Мы отъезжаем, и, через несколько километров пути, едва мы миновали сочинский пост Гаи, я забылся крепким сном.

Последние мысли, проскочившие в угасающем сознании, были о романтике. Наверное, я что-то сделал не так. У меня это впервые. Мой виртуально-реальный романтизм вдребезги разбился о грубые реалии жизни. Принять все как есть или попытаться все начать заново?

Я думаю о тебе. Я помню тебя. Снова и снова читаю твои стихи. Я не хочу, чтобы ты уехал в июне в свою Чечню. Я не хочу снова по полгода ждать твоих писем. Я не хочу быть твоим прошлым. Я к тебе приеду. Еще один раз. И все-таки увижу тебя. И тогда все будет ясно. Возможно, все …. станет ясно.

И еще, я вдруг вспомнил, как в поисках твоей двери, переходя от подъезда к подъезду, пробираясь между машинами, я наступил на маленькую кучу свежего собачьего дерьма и долго оттирал подошву туфли об асфальт.


13 – 14 июня 2005 г.

(С) Тим Борисов®, г. Краснодар
handsomerio@fromru.com