Мой Омск

Уже много лет, когда поезд останавливается на перроне города Омска, я обязательно забегаю в здание вокзала, быстро покупаю омские газеты, выглядываю на привокзальную площадь и бегу обратно… Поезд трогается, я судорожно вглядываюсь в проплывающие мимо здания…
Кажется, что это было совсем недавно…
Зима, минус сорок, четвертый час ночи…Слушатель третьего курса Омской Высшей школы милиции Сабир Юлдашев вернулся из самоволки и подошел к любимым задним воротам между учебным корпусом и общежитием, там, на улице Ленина 48. Идти через КПП было равносильно смерти. Оставалось перемахнуть забор и предаться сну. Но в милиции ворота делают не простые, а как минимум трехметровые и выше.
На углу общежития на уровне метра была спасительная выбоина. Сабир привычно уперся ногой в выбоину, затем захватил руками верхний край ворот и стал подтягиваться. Казалось вот - вот он перевалится на ту сторону, но руки предательски стали скользить и он рухнул вниз. А там, то ли специально кто полил воды, то ли так получилось, образовалась наледь, шедшая по небольшому уклону примерно на расстоянии метров пятнадцати к бордюру. Упав, Юлдашев в одну секунду по наледи пролетел до бордюра.
- Раз, - начал он отсчет, встал и прошел опять к воротам.
Казалось, что вот-вот он перевалится, но руки ослабли и он беспомощно повис на воротах, затем отпустил руки и, ударившись о наледь, и вновь проехал на животе к бордюру.
 –Два, - сказал он и пошел опять к воротам.
Слушатели его родного четвертого взвода в это время мирно спали и видели свои обычные сны – жареное мясо и голых девушек с их волнительными девичьими прелестями, но некоторым уже и тогда виделись во сне и генеральские погоны.
Спал и Саша Бобылев, обладавший редкой способностью имитировать голоса. От имени начальника строевого отдела и дежурного по школе милиции он уже позвонил на первый и второй курс, раздал десятки указаний и приказов об усилении постов и наказании особо нерадивых.
В группе слушателей четвертого взвода, объединившихся под нестерпимым названием «БЗДЮМФ», по первым буквам их фамилий, буква «Б» принадлежала именно ему Бобылеву, а «Ю» конечно Юлдашеву.
Прошло минут сорок.
- Десять, - грохнувшись с ворот и проехав до бордюра в очередной раз, сказал Юлдашев и так, лежа на спине, уставился в огромное звездное небо и на минуту забылся. Любимый Узбекистан с дынями и вкусными лепешками остался далеко, а рядом буквально в пятидесяти метрах был промерзший Иртыш.
Вообще, почему бы недалеко от входа в здание не оставлять для слушателей- самовольщиков пару матрасов, лег, сверху накрылся матрасом, нормально, что еще надо.
Знакомясь с девушками, Бобылев и Юлдашев разыгрывали один и тот же спектакль, переходя в разговоре к особенностям узбекской кухни.
- Здесь в Омске я никакую пищу не могу есть, – кивал горестно Сабир. У сердобольных девчат душа мгновенно таяла и на столе из запасов появлялись лучшие блюда.
 - Вот мама приготовила утку с яблоками, а вот это я сама делала – тушеный кролик, попробуйте, – и Сабир, как бы ничего не понимая, съедал тарелку, ему подкладывали вторую, третью…
 - Если дело не дойдет до любовных дел, так хоть пожрать на халяву, – думали слушатели, треская еду за обе щеки.
Но однажды Бобылеву и Юлдашеву попались какие-то непонятные злые девчата и время то было восемь часов вечера и у подъезда на скамейке целый час уже о чем только не переговорили, но в квартиру девчата не приглашали.
Вышедшие на балконы покурить мужики с интересом наблюдали за концертом.
- Вы даже нас чаем не угостите, – улыбался Бобылев.
- В доме уже неделю нет воды,- отвечали хмурые девчонки.
- А как чаек на завтра? – не унимался Александр.
- И завтра воды не будет, – отвечали ему в тон они.
Но надо было знать слушателей школы милиции.
Попрощавшись, Бобылев гаркнул в потемневшее небо: « Так что, у вас нет воды, чтобы и подмыться?»
Мужики с балконов чуть не попадали.
Мороз усиливался. В забытьи привиделся Юлдашеву один из преподавателей, склонившийся над ним и произносящий свою любимую фразу: «Тебя надо было посадить на гауптвахту, привязать веревкой к батарее и обмазать веревку гов….м».
 Сабир очнулся и решил так лежать возле бордюра до утра, но потом все же встал и пошел к воротам, и только в пятнадцатый раз ему повезло - каким - то непонятным образом он перевалился через ворота и прошел в общежитие и забрался в постель. Пройдет час с небольшим, как прозвенит звонок, старшина в коридоре прокричит свое самое любимое слово: «Подъем», - и потом зайдет в комнату и подойдет к нему и будет долго кричать: «Подъем», - ему в ухо, но это будет еще через час с небольшим…

Поезд набирает ход и выезжает за черту города, я все смотрю и смотрю в окно…
       
Город Омск, слушатели третьего курса школы милиции идут в строю, со всех сторон на них смотрят голенастые девчонки… Раз-два, раз-два – Девчонки, мы любим вас! - раз-два….
В начале октября на первой тренировке тренер Валерий Рыжук сообщил о командных соревнованиях по борьбе самбо на Динамо. Нет, как бороться, в июне- июле сессия, в августе отпуск, а там встречи – расставания и опять эти девчонки, в сентябре нас отправили в колхоз, как соревноваться…
В дальнем углу разминается мой соперник, несколько дней назад он выиграл всесоюзный турнир по классической борьбе, выполнил норму мастера спорта, теперь решил выступить по самбо.
Судья объявил о начале встречи.
Соперник мгновенно принял низкую стойку, нырнул в ноги, обхватил мой корпус руками, и затем последовал классический ужаснейший бросок прогибом в левую сторону – я летел вниз головой с высоты, как мне казалось, второго этажа с захваченной левой рукой, закручиваясь опять же в левую сторону, и ничего поделать не мог.
- Четыре балла, – объявил судья после броска
С начала встречи прошло тридцать секунд. Подобный бросок порой решает всю схватку.
-Вот так-то, - ударило в голову, - тренироваться надо. Вася Сумочаков с младшего курса в отпуске на Алтае по кедрам лазил, шишку бил, приехал, бросает – аж звон идет, а ты… И вообще, зачем сдалась тебе эта борьба самбо, сидел бы на занятиях, писал бы лекции
Атакую соперника правой подсечкой, но в стойке атака не проходит. Атакую повторно с падением на ковер, буквально скручивая соперника, получилось.
- Два балла, – оценивает судья бросок.
Не успел я обрадоваться, как соперник ныряет в ноги, захватывает корпус руками и, о, мама родная, вновь с высоты второго этажа я лечу головой вниз.
Счет – 8 : 2.
Прошла всего минута и двадцать секунд, позор…Зачем ты поступал в эту Омскую высшую школу милиции , дурак, ты же хотел в Томский университет на исторический факультет, изучал бы сейчас мезозойскую эру… Какого черта ты рванул в этот Омск за тысячу километров…
 Соперник атакует, вновь захватывает корпус, я успеваю правой ногой обхватить его левую ногу, на какую-то секунду мы застываем и я заваливаю соперника на бок.
- Один балл, – махнул судья.
Восемь - три. Начинаю атаку правой подсечкой и перехожу на бросок через спину с колен
- Два балла, - объявляет судья.
Восемь - пять – я проигрываю, но это уже не так страшно, уже есть какая-то надежда, правда сил что-то уже нет, а прошло всего две минуты.
Соперник так и прет, вновь прорывается в ноги и вновь я лечу вниз головой с высоты второго этажа…
Город Омск, будь ты проклят, это уже третий бросок прогибом. Я ругаю себя последними словами. Да, сопернику нужно отдать должное, начало сезона, а как подготовлен. Счет встречи – 12 : 5, прошло всего лишь три минуты.
Сил никаких уже нет, провожу с левой стороны посадку, отыгрываю два балла, он заходит в партере сзади, я проигрываю балл.
Тринадцать – семь, я фактически уже не дышу.
Для чего сдалась тебе эта школа милиции, для чего, идиот? Хотел же стать археологом. Написал бы что-нибудь о первобытном человеке, нет, лучше о первобытной девице… Город Омск со всеми своими проспектами и прекрасными дамами – пошел ты к чертям!
Боковым зрением замечаю у ковра тренера Динамо Александра Хоша, чемпиона Европы, что-то кричащего и показывающего мне руками. Что было дальше помню как в тумане - я вновь атаковал соперника подсечками, посадками, по – моему, даже кусал его
В конце судья остановил встречу и объявил счет: «Восемнадцать – семнадцать»,- и поднял вверх мою руку. Победа! Мой соперник, шатаясь, пошел в свой угол, а я, еле перебирая ноги, в свой.
Город Омск, школа милиции, девчонки – я люблю вас!

Проводница внимательно глядит на меня и спрашивает: «Вы наверно что-то оставили в этом городе?» Я киваю ей …

На третьем курсе поздней осенью спортсменов школы милиции собрали в здании областного управления внутренних дел, главное, чтобы не было среди нас высоких дылд. Выступал сам начальник – генерал Алексеев. «В городе в нескольких районах орудует насильник, - сообщил он, - судя по почерку это один и тот же человек, его нападения становятся все жестче – последний случай смертельный. Можно уверенно говорить о том, что преступник владеет борцовскими приемами»
Нас решили использовать в качестве подсадных уток - выдали женские платки, рации, по вечерам уже было довольно холодно, предупредили, чтобы плащи на нас были желательно светлые.
И несколько ночей в женских платочках мы перекрывали каждую остановку и близлежащие улицы в Ленинском районе, там, за железнодорожным вокзалом. Импозантная девчушка рязанского покроя получилась из Валерия Лукина – голубоглазая с широченными плечами. Буквально два дня назад наш взвод закрыли на ключ в спортивном зале, построили и московский проверяющий, встав у турника и усмехаясь, взял журнал и ручку в руки. Одним из первых вышел подтягиваться Валера, когда счет перевалил за тридцать, было видно, что он может подтянуться и пятьдесят раз, его попросили остановиться.
Взвод продолжал подтягиваться дальше, но более московский проверяющий не усмехался.
Нападение на одного из нас все-таки было. Мужичок в позднее время увидел девушку симпатичную в платочке, обхватил ее руками сзади в темном переулочке… Девчоночка как хлобыстнула его через себя… Мужичок оказался простым работягой с завода, отмечавшим получку.
А преступник продолжал совершать свои преступления, он бросил вызов уголовному розыску, а этого не прощают. Операция становилась все шире и шире. Порой в заштатных мужичках, стоящих у забора с мешком картошки и лузгающих семечки, приглядываясь, я узнавал выпускников нашей школы…
Его все же выловили и признался он в совершении не менее ста десяти фактов изнасилований. Проходя с ним по указанным им же адресам, куда он обычно провожал свою жертву, оперативники чаще всего сталкивались с одной и той же ситуацией – выходившая женщина или девушка плакала, но говорила. что показаний никаких давать не будет, у нее муж и двое детей… И все же уголовное дело было направлено в суд и преступник получил по заслугам. Версия о владении им борцовских приемов подтвердилась. Еще на юношеских соревнованиях с ним как-то боролся Валера Лукин

Третий курс, третий курс, большинству поступивших со школьной скамьи тогда было по девятнадцать лет, а артистов, а приколистов…
Как-то поднимаюсь к ребятам во вторую роту, Слава Николюк с таким скучным видом говорит: «Спорим, я задом задену потолок в коридоре».
Смотрю на этот потолок. Стены высокие, больше трех метров. Никаких крючков, ни выбоин, чтобы зацепиться. Если взять лестницу, то и с ней как задеть потолок, смотрю, соображаю.
- Без помощи? – киваю на улыбающихся ребят.
- Без помощи и без лестницы, - отвечает Слава.
Я согласился. Славик, рост которого достигал почти два метра, руками уперся в одну стену коридора, а ногами в другую и так, перебирая руками и ногами, пошагал, если так можно сказать, вверх. У потолка он остановился, картинно поддал его задом и также спустился вниз. Собралось уже человек двадцать, некоторые, смотря на мой вид, уже лежали на полу, давясь смехом. Я взял у Славы портфель и пошел в магазин за пятнадцатью пакетами молока, за какую-то минуту я проиграл несметную сумму – почти три рубля.

Стучит мой поезд, я все куда - то еду, все тороплюсь…Мчится мой поезд то в Томск , то в Волгоград. Не спеши машинист, куда торопиться…

На центральном пляже Омска была знаменитая танцплощадка и рядом, за высоченной стеною, располагалось общевойсковое училище. Вечером каким-то чертом меня занесло на танцы. Из толпы танцующих ко мне двинулись трое верзил, у всех руки были как ноги, прицепился к ним и четвертый поменьше ростом, поигрывающий цепью в руках. Подойдя поближе, они презрительно смерили меня взглядом и прошли мимо. Молодежь веселилась, никого знакомых я не встретил, вдруг увидел еще одну подобную тройку, затем приглядевшись, заметил то в одном, то в другом углу сидевших слегка выпивших ребятишечек от ста килограмм и выше, картинно улыбающихся друг другу.
Я вышел с танцплощадки и в это время рядом со мной со стены военного училища спустился какой - то парень в трико и кедах. Сверху показалась еще одна голова, произнесшая напутственные слова:
 - Влупи этим козлам от души.
Паренек быстрым шагом через известную ему дыру прошел на танцплощадку, въехал одному из сидевших верзил по челюсти и ринулся бежать – спасла его заветная дыра, о которой бегущие за ним верзилы не знали. Парень на моих глазах взобрался на стену и скрылся, пока человек пять выбежали за ним с танцплощадки через центральный вход.
Мы заканчивали уже четвертый курс и проходили практику в уголовном розыске Центрального РОВД Омска. Утром на оперативном совещании, я заметил, что одного из инспекторов нет уже как дня два.
Тут с камеры мальчонку завели к операм, худенького такого, килограмм под сто двадцать. Оказалось, что инспектор с женой решил зайти на танцплощадку у пляжа, сам инспектор высокий, здоровенный - тут ему и дали оторваться. Этот мальчонка при жене запросто ударил его по лицу и сломал зуб, который вонзился недорослю в руку, так что пришлось вызывать в РОВД скорую помощь и делать операцию по вытаскиванию зуба.
Молодой качок был другом спасателей пляжа и частенько гостил на пляже и на танцплощадке.
Колотили детинушку опера дня три, казалось, что это разбирательство вроде как охладит страсти возле танцплощадки, но оценить происходящее на то время было трудно. Вокруг спасателей на пляже уже устойчиво сформировалось группировка человек в сто, железной рукой взявшая в свое управление центральный пляж и танцплощадку в свои руки и временная потеря одного человека для них ничего не значила.
Случай с инспектором был для них мелким эпизодом. Ежедневно качки, один вид которых вызывал ужас, беспричинно отоваривали на танцах не понравившихся им людей. Кому в ухо, кому в лоб – это было в порядке вещей.
Доставалось и нашим ребятам с третьего курса, бывавшим на танцах естественно в гражданской одежде. Но школа милиции это не общевойсковое училище, Вышка она и есть Вышка…
В ближайшую субботу вечером я вышел с нашей столовой и обратил внимание строящийся третий курс, их было немного, человек семьдесят, впереди и сзади четко стояли сигнальщики с красными флажками. Странное было это построение, уже потом вспоминал я, ни старшин, ни командиров взводов…
Третий курс пошел по направлению к школе милиции и неожиданно прошел ее и пошагал в направлении танцплощадки. Далее слушатели четко разделись на группы и молча вступили в бои без правил со здоровущими охламонами. Расквитавшись с обидчиками, третьекурсники вновь построились и также строем ушли на курс. Только через полчаса дежурному по школе милиции позвонили из горкома партии о том, что слушатели школы милиции разнесли всю танцплощадку.
Но, казалось бы, даже и такой мощный выпад не мог остановить взбесившихся качков, для тех это был безобидный укол - избиения честного народа продолжались.
Стояла дикая жара, официально в уголовном розыске объявили обеденное время с двенадцати до четырех часов вечера, в связи с чем рабочий день удлинялся до восьми часов вечера. Для Сибири это был удивительный год – ныряешь в Иртыш, а вода горячая. Температура воды местами была свыше тридцати градусов – так это проточной воды.
В этот день ровно в двенадцать часов дня я с Центрального РОВД пошагал купаться на центральный пляж.На моих глазах к будке участкового с надписью «Милиция», расположенной  возле танцплощадки, подъехал милицейский Газик и из него вышло аж четыре бравых участковых инспектора во главе со старшим – ребята как на подбор,все седые,старшему лет пятьдесят пять, остальным лет по пятьдесят.
Только я разделся, как со стороны остановки услышал шум – человек двадцать студентов физкультурного института перешагивали в этом месте трубу, сокращая путь. Я поздоровался с одним из ребят самбистов, увидел боксеров, легкоатлетов – у некоторых в руках были палки. Это были известные в городе ребята и они пошли к месту, где стояли спасательные лодки. Пляжная молодежь, здороваясь, бесхитростно примыкала к ним, но часть видимо просто ждала их. Они прошли буквально пятьдесят метров, их было уже не мене двухсот человек – и эта толпа нарастала как ком. Отдыхающие на пляже, не понимая в чем дело, но, предчувствуя какое - то зрелище, двигались за молодежью – через минуту уже почти весь огромный пляж стекался к идущим. Кроме всего, это был самый обед и идущие толпы на пляж, не раздеваясь, без остановки тоже шли к месту, как им казалось, зрелищ и когда до спасательных лодок оставалось метров пятьдесят, стало ясно - институт физкультуры пришел разбираться с качками.
Вначале я тоже, как и все, в недоумении прошел метров двадцать за ними, передо мной миловидная женщина взяла двулетнего сына и тоже с сыном пошла в гущу, предчувствуя недоброе, я еще попытался ее остановить, но она махнула на меня рукой и, улыбаясь, пошла вперед. В этот момент в спасателей полетела гора палок и бутылок, человек пятнадцать забежали в воду - но идущих к ним ничем было не остановить. На расстоянии метров двадцати от стоящих в воде толпа остановилась и те, понимая грозность положения, стали хватить падающие бутылки и бросать их в нападавших и далее в толпу на метров пятьдесят от себя.
Это была ужасная минута, казалось, что нападавшие сейчас ринутся и просто разорвут на части качков. Часть бутылок полетела и в группу загоравших ребят на мостиках. Было видно, как бутылка попала в живот парню, разбилась и по его животу полилась кровь. Ту женщину, махнувшую мне беспечно рукой, я потом видел ползущей по песку на коленях, прикрывающей телом своего двухлетнего сына с наполненными ужаса глазами. Но ничего не понимающие люди все шли и шли к центру событий, на взгляд народу собралось не менее пяти тысяч.
Кто-то из мотористов спас всю эту ситуацию, крикнув, что они уходят и больше не вернутся – спасатели забежали на мостики и прыгнули в моторную лодку.
По всем этим событиям в дежурной части Центрального РОВД было всего лишь две регистрации – одна, что инспектору зуб выбили нечаянно, дескать, тот мальчонка хотел его обнять, а он в это время двинулся вперед и сам задел скулой об локоть мальчонки, вот зуб и сломался. Вторая регистрация такая же - брошенная нечаянно кем-то бутылка попала парню в живот.
По обоим материалам были отказные материалы, а сотни пострадавших в милицию естественно не обращались.
Да, все у нас в то время было хорошо, какие массовые беспорядки, их в природе не может быть, тем более в городе Омске.

На четвертом решающем курсе несколько месяцев все слушатели проходили практику в уголовном розыске и в Омске и в других городах, и каждый участвовал в задержаниях преступников, раскрытии сложнейших преступлений.
Пройдут годы и слушатели моего родного четвертого взвода станут знаменитыми полковниками и генералами, адвокатами, юристами - я уже не говорю обо всем курсе. Герой - любовник Сабир Юлдашев уехал в любимый Ташкент и по слухам якобы умер во время рядовой операции в больнице, но дай бог, чтобы это были только слухи.

Стучит мой поезд, стучит, я уезжаю все дальше и дальше от Омска…
На память приходят строки омского поэта Аркадия Кутилова:
       
       Я Омск люблю легко и пылко
       Как любит всадника ишак,
       Мне Омск дороже чем бутылка
       И сигарета натощак.
       На Луговых украл гитару,
       Со всем Захламиным дружу,
       И по Казачьему базару
       С воровкой Эллочкой брожу…
       Я здесь любил и ненавидел
       Наследство мамы прокутил…

Аркадий Кутилов жил и творил в Омске именно в то наше студенческое время и написал о городе немало юморных добрых стихотворений. Город его помнит и уважает, ведь как настоящий поэт, он прожил совсем недолгую жизнь и умер, как и положено умереть омскому поэту, на скамеечке в сквере у института инженеров железнодорожного транспорта.
Этот сквер как раз был расположен на пути из учебного корпуса в общежитие , где располагалась столовая и в день мы его проходили по нескольку раз.Сколько было в этом сквере любовных встреч и всяческих историй! Не успели мы поступить, как нам зачитали приказ о наказании слушателя четвертого курса, который шел вечером по этому скверу и встретился с мужчиной, гулявшим с собакой,в общем, не то собака стала бросаться на слушателя, не то собака вместе с хозяином, слушатель не долго думая, вытащил из дипломата милицейский жезл и отвешал им и собаке и хозяину, оказавшимся чемпионом мира по конькам...
Напротив этого сквера была троллейбусная остановка, зима, обед, как раз троллейбус остановился, а мужику все равно, вытащил из штанов нечто и давать поливать остановку. Шедший мимо однокурсник Н. в одну секунду снял у мужика с головы шапку, подставил ее под струю и тутже одел эту шапку ему на голову.От грохнувшего смеха троллейбус чуть не развалился.
Жалко, что в наши годы учебы тема репрессий была абсолютно закрыта и конечно, тогда я не знал о том, что в свое время в Омск переехали родители Павла Васильева, одной из ярких звезд русской поэзии. А ведь тогда можно было встретить людей непосредственно знавших и работавших с поэтом.

Шумит мой поезд, врезаясь все дальше и дальше в ночную темноту, мелькают березовые рощи.
Лариска из магазина «Руслан», что на набережной Иртыша, ты помнишь, как я у тебя дома читал свои незабвенные стишочки, а ты мне рассказывала о том, как перед Новым годом, когда магазин уже закрывали, в зал забежал последний покупатель, подбежал к твоему отделу и, задыхаясь, попросил продать новые мужские трусы?
На выпуске именно нашему взводу вручал дипломы генерал Алексеев, в том числе и Володе Финодееву, носителю последней буквы в историческом названии «БЗДЮМФ». Володя сидел на стуле в гражданской одежде с перевязанной ступней – ночью к даме его сердца из командировки возвратился муж - далее было все как обычно – слушатель школы милиции в форме прыгает с третьего этажа и калечит ногу…
Никуда нельзя уйти от этого города, забыть его и не могли не придти ко мне и не возникнуть эти строки:
       
       Мой Омск

В кварталах Омска, улицах, дорожках,
В читальных залах – там моя душа,
На милых дам, на стройные их ножки
Мы шли в строю равнение держа.

Кричал нам Брежнев из телеэкрана:
Ребята мне опять дают медаль!
Мы шли в строю и гул шагов чеканных
Иртышский ветер нес упрямо вдаль.

Здесь столько лиц прекрасных и злодейских,
Здесь столько звезд, спустившихся с небес,
Сидевший в Омске Федор Достоевский,
Конечно, вновь сидел бы только здесь.

Он написал бы: Город превосходный,
Здесь бесконечно любят милых дам
И помнят тех, шагавших здесь повзводно,
Навстречу шедших солнцу и ветрам…