Маэстро

«Маэстро»

 

«По молоку, пролитому в песок – не плачут»

Восточная мудрость.

 

Плешка, как всегда, не блистала своим разнообразием и настраивала на обычный, провинциально неспешный, скучный лад. Все те же лица и все те же шутки. Неумелое безвкусное хабальство, наскучившие темы, надоевшие гей-новости, пересказанные в который уже раз. Я сидел в тени дерева летнего кафе и, от нечего делать, лениво разглядывал присутствующих. Компания, сидящая за моим столиком состояла из людей почти случайных, которых я сплотил вокруг себя от скуки и одиночества. Все они жили в моей двухкомнатной квартире, спали в моей постели, когда по очереди, а когда и все вместе, по настроению.

Ничем особым не примечательная молодежь. Принцип отбора у меня был очень прост. От этих молодых парней нужно было совсем немного, красивая внешность, умение хорошо, со вкусом одеваться, быть безотказными в сексе, но не иметь репутацию плешкинской проститутки. Все они вполне удовлетворяли моим требованиям, им нравились условия существования нашей коммуны и, к тому же, по общему согласию, они просто выжидали, кто же из них останется со мной в конце нашего эксперимента, на правах моего бой-френда. Надо сказать, что эта перспектива была очень достижима для каждого из них, все обладали равными возможностями. Такая установка всех устраивала, и мы сосуществовали дружно, весело, не ограничивая себя в удовольствиях, в том числе и интимного характера. В нашей маленькой коммуне все были ничьи и, одновременно, все принадлежали всем.

За столиком разговор протекал лениво и беспредметно. Кафе было полупустым. За соседний, свободный столик присел мой знакомый, Артур, преподаватель бальных танцев. Тридцатипятилетний парень, невысокого роста, стройный, подтянутый и, как всегда, в окружении своих танцоров и просто обожателей. Мы поздоровались, перебросились с ним парой незначащих фраз и снова разговоры в полголоса в кругу своего столика, и снова - ни о чем. Один из моих «коммунаров», Андрюха, крепкий, коренастый парень семнадцати лет, похожий на загорелого молдаванина, отчего за ним закрепилась кличка «румын», из-за своей красоты - предмет обожания всех геев города, повернувшись вполоборота к соседнему столику, о чем-то заговорил с пришедшими ребятами. Было ясно, что это его хорошие знакомые. Многих из них я знал, как любовников Артура, но один был явно новенький. С ним-то и заговорил «румын». Красавчик был примерно того же возраста, что и Андрей, но в противоположность ему был высоким, крепким, русоволосым, голубоглазым, стройным и улыбчивым. Он, сидя за столом Артура, тоже оглядывал публику, но его скользящий взгляд неизменно останавливался на мне.

- Кто это? – спросил я Андрея, открыто заинтересованно разглядывая новенького. – Любовник Артура?

- Нет. Он какое-то время жил у Артура на квартире, но у него с ним ничего не было. Его зовут Саня. Кличка – «Маэстро». Он, вообще-то, по бабам мастер. А с нами тусуется потому, что ему просто интересно. Он редко появляется в наших заведениях и обычно занимается тем, что разводит «папиков» на выпивку, танцует, развлекается, а потом, не заметно, сваливает. «Папики» только слюни глотают. Но он мой друг. Мы давно знакомы. Хулиганили на районе вместе.

- Познакомь. Нет. Проще. Без него, сегодня, не появляйся дома. – Не смотря на то, что я улыбался, это прозвучало как приказ. Я произнес эту фразу тихим голосом, глядя прямо в Сашкины глаза.

Андрюха понимающе улыбнулся в ответ и встал из-за столика. Он отозвал Александра в сторону, и они о чем-то долго разговаривали в стороне у кафе, смеялись, и я замечал как они то вместе, то по очереди поглядывали в мою сторону, что-то обсуждая. К моему столику вернулся один Саша. Андрей куда-то испарился.

- Будем знакомы? Саня. – Представился он и присел за наш столик.

Я поочередно назвал ему по имени всех сидящих. Саня вел себя непринужденно и было ясно, что ему понравилась наша компания. Сидел он рядом со мной, на Андрюшкином стуле и говорил больше со мной, чем с остальными.

- Поедем ко мне, на часок – предложил я спустя минут двадцать после начала нашего общения. – А потом, вернемся к компании.

- Поедем. – просто ответил он.

Мы пошли к моей машине, припаркованной не на стоянке, а тут же, у самого кафе. Привилегия, которой пользовались очень немногие. Только постоянные и уважаемые завсегдатаи плешкинского заведения.

- Это твоя?! – удивление на его лице было настолько выразительным, что я невольно улыбнулся.

- Да, это моя.

Хотя, ничего удивительного. Двухместная «Хонда»-кабриолет, глубоко черного цвета, с кожаным салоном, красивыми фигурными обводами корпуса, с фарами как глаза у восточной девушки, низкой посадкой и элегантным ветровым стеклом - никого не оставляла равнодушным. Крыша, заботливо уложена в багажник. От этого машина приобретала сказочную притягательность и красоту дикой пантеры. Не раз я ловил на себе восхищенные взгляды своих собратьев-водителей. А стоило мне остановиться где-нибудь в оживленном месте, как вокруг моей восточной красавицы тут же собирался целый консилиум знатоков руля и мотора.

Саша ехал со мной, высунув руки над лобовым стеклом и наслаждаясь встречным ветром. Его ликование от такого удовольствия с детской непосредственностью выливалось в восхищенные возгласы и красивый заливистый смех.

Я оставил машину у своего подъезда и мы поднялись в квартиру. Без предисловий, разделись и завалились на широкую постель. Сашка оказался ласковым парнем. Он приятно целовался и нежно ласкал меня. Я тоже чувствовал к нему сильное притяжение, желал его всем телом и душой. Но эта чертова эрекция куда-то запропастилась и никак не хотела проявляться. Ни у меня, ни у него.

- Что-то не так? – на всякий случай, из вежливости, спросил он.

- Да нет, все вроде бы в порядке. Но вот чего-то не получается. Ну и черт с ним. Мне с тобой хорошо. – Я действительно не слишком переживал из-за того, что не могу им обладать в полной мере, как мне этого хотелось.

- Мне тоже хорошо с тобой. Классно.

Мы ехали обратно наслаждаясь обществом друг друга.

- Почему тебя прозвали «Маэстро»? – спросил я.

- Андрюха сказал? Да меня так с самого детства дядька прозвал. Шкодливым был. Вот он и говорил каждый раз, ну, Маэстро, ты и исполняешь! Так и прилепилось ко мне это «Маэстро».

Вечер мы провели весело. Всей компанией завалились в «Погребок». Много пили, танцевали. Саша постоянно был возле меня. Я наблюдал восхищенные и завистливые взгляды окружающих нас геев. Маэстро, действительно, выглядел сексуальным, красивым мальчиком. Красиво двигался, красиво танцевал. В конце вечера, ко мне подошел Золотухин. Личность весьма примечательная тем, что в геевской среде, новенькие, зачастую проходили сначала через его необъятный траходром.

- Как это ты его подцепил? – спросил он. – Это же известная недотрога. Его никто раскрутить не смог. Но будь осторожен. У него не очень хорошая репутация. Говорят, Зорика обокрал и Бабаджанова.

- Артура? – я не скрывал своего удивления. – Я с ним познакомился, когда он был в компании с Артуром.

- Ну, ты же знаешь Артура. Он же размазня. Стоит ему уши причесать, он снова на те же грабли. А Маэстро – это еще тот фруктик.

- Я кое-что заметил в его характере. Так что, можно сказать, я знаю, на что иду. Если что случится, плакаться не буду.

- Ну, смотри сам. Мужик ты не глупый.

Вернувшись домой, мы устроили самую настоящую групповуху. Головокружительный вихрь из губ, членов и задниц. Было просто восхитительно чувствовать в себе эти молодые, налитые желанием члены и ощущать сладость обладания красивыми, фигурными задницами и чувственными губами моих мальчишек. Сначала, казалось, что все обладали всеми, без разбору, правил, ограничений. Однако, спустя некоторое время, я заметил, что только Андрей и Саня сторонятся друг друга, и стараются не соприкасаться телами во время нашей общей утехи. Причем, оказалось, что Сашка не позволил проникнуть в себя никому, кроме меня, хотя сам с удовольствием оттрахал Лешку, Олега и Серегу. Когда я, в шутку, предложил Андрею всунуть его огромный член в Санькину задницу, Саня со смехом и изобразив ужас, убежал в ванную. Пришлось Андрюхе удовлетвориться Лешкиной попой, одновременно принимая мой член себе в рот. Как потом мне признался сам Сашка, я стал первым мужчиной в его жизни, кому он позволил себя трахнуть. До этого у него было всего двое мужиков, которые ему делали минет. На этом его опыт гомосексуальной жизни исчерпывался. Оказалось, не смотря на всеобщее сильное сексуальное возбуждение, я сделал все очень нежно и ему совсем не было больно, даже наоборот, он, впервые в жизни испытал огромное наслаждение от ощущения крепкого мужского члена в своей девственной заднице. Кончал он бурно и эмоционально, выплескивая струи спермы на простынь, на тела, что еще больше заводило остальных.

Через неделю, все понемногу поняли, что мое увлечение Саней и его чувства ко мне переросли из общей дружбы в нечто более личное. Мы больше сблизились, стали все реже участвовать в групповом веселье, у нас появились свои интересы, дела. Хозяйство легло на Сашины плечи. Рынок, продукты, чистые простыни, выглаженная одежда. Со всем этим он справлялся с охотой и усердием хозяина. Компания понемногу рассосалась по своим квартирам, и с нами остался только Лешка. Он жил у меня уже восемь месяцев, занимал отдельную комнату и не доставлял мне никаких хлопот.

Наша с Санькой жизнь все более приобретала черты семейственности. Работа, ужин, супружеский долг, совместный отдых, иногда, недолгие двух-трехдневные автомобильные путешествия на пляжи Черного моря. Все как у семейных людей.

Однажды ночью, я был разбужен Саней. Он сидел на краю кровати, одетый, тормошил меня за плечо. В комнате горел свет. Я с трудом проснулся и увидел на его глазах слезы.

- Боря, прости. Ну, прости. Я машину разбил.

- Как разбил, почему? Какую машину? Зачем?

- Твою машину. Там у дверей менты стоят. Выйди к ним.

Я оделся, открыл двери квартиры. У порога, действительно, стояли три парня в милицейской форме.

- Вы, дядя этого мальчика?

- Да, а что случилось?

- Пройдемте к Вашей машине. Только не расстраивайтесь, пожалуйста. Парень, конечно, виноват, но не убивать же его из-за этого.

- Да, а что случилось?

Случилось! Машина, моя пантера, распласталась в своем изувеченном уродстве по земле в квартале от моего дома. Капот разорван до основания, колесо вывернуто наружу своими шарнирами, клочки бампера разбросаны по сторонам, стекла разбитых фар, какие-то резинки, ремни и просто обломки моей красавицы. Она была похожа на существо, умершее от жестоких пыток и истязания. Я в ужасе застыл, глядя на останки моей гордости и обожания. Кое-как справившись с собой, я оглядел присутствующих. Саня стоял за спинами милиционеров, потупив голову, ожидая моего приговора. Милиционеры, предчувствуя бурю, оттеснили мальчишку подальше от меня и заслонили его своими телами.

Моя реакция была для всех довольно неожиданной. Менты от удивления, почесали затылки.

- Ты не разбился сам, малыш? Цел? А железяка, она и в Африке железяка. Починим! Пошли, мужики. Утром ее заберут.

На кухне, мы с ментами пили водку, закусывали салатами, жареной курицей и солененькими огурчиками. Они случайно оказались у нашего дома, решили отметить конец дежурства в придворовой беседке, под нехитрую закуску из сосисок. А тут и мой Маэстро нарисовался во всей красе, восседая за рулем хищной автокрасавицы и у них на глазах совершил все чудеса, в протоколах описываемых как «не справился с управлением и совершил наезд» на все, что стояло в пределах досягаемости мощного мотора моей спортивной «Хонды». Деревья, машины, лавочки, бордюры, столбы, в общем все, что хоть как-то высовывалось из земли на высоту более десяти сантиметров. Он, оказывается давно мечтал покататься на машине, но, почему-то решил сделать это в тайне от меня, ночью, когда я уснул. Он встал, оделся, и сел за руль.

Починка машины обошлась мне в кругленькую сумму. Но, чего не сделаешь ради любимого человека. Жизнь пошла опять своим чередом. Так прошло еще два месяца.

Очередное потрясение я испытал тогда, когда проснувшись рано утром, я не обнаружил родного и любимого тела рядом с собой. Не было также мобильника, портмоне с деньгами (тоже кругленькой суммы), золотых цепочек, браслетов, в общем, ничего дорогого и значительного, что могло бы уместиться в карманах. Я выглянул на балкон – никого. На кухне, в ванной, в туалете – никого. В Лешкиной комнате – только мирно посапывающий Лешка.

- Где Саня, ты не знаешь? – я безжалостно растолкал спящего пацана.

- Нет, не знаю. Может в сауне отвисает.

- В какой сауне? В шесть утра? Без меня?

- А ты что, не знал? Он же часто ночью уходит. Один раз я не спал, он и меня с собой брал. Он в саунах с бабами трахается по ночам. Я думал ты знал.

Я выждал до обеда. Маэстро не появлялся. Когда я обзвонил всех знакомых, у кого он мог появиться, мне вдруг стало совершенно понятно, что этот ублюдок меня обокрал и свалил. Скорее всего на побережье. Может сам, а может с кем-то. Совершенно ясно это стало после моего звонка Артуру.

- Подожди, дай угадаю. Он взял у тебя все деньги, до копейки, и даже на хлеб не оставил? Это на него похоже. Сейчас приеду. У меня немного есть денег, поделюсь.

Молва о том, что посягнули на одного из самых уважаемых геев города, быстро, намного быстрее, чем я ожидал, распространилась не только по Краснодару, но и достигла ушей нашего геевского сообщества в Сочи, Анапе, Туапсе, Геленджике. В этот же вечер, мне позвонили из Сочи и мой краснодарский знакомый, со странной кличкой «Катастрофа», сообщил мне, что видел «Маэстро» недалеко от сочинской «Лакомки».

Написав заявление в милицию я отнес его своей знакомой, Наталье, следователю в Прикубанском округе. Через двое суток ко мне приехал опер, предложил спонсировать операцию по доставке Маэстро в Краснодар. Я дал денег и еще через день Маэстро отвисал в милицейском обезьяннике, доставленный ментами в багажнике их автомобиля из Анапы. Еще через несколько дней его сопроводили в тюрьму. До его появления, я пытался связаться с его родителями, решить дело миром, но, после разговора с его отцом, понял, «Маэстро» в семье - ломоть отрезанный. Родители поставили на нем крест, большой и жирный. Вернее, как оказалось в последствии, отец. Мать, потом, сама разыскала меня. Большая, тучная женщина, со слезами и рыданиями рассказала мне, как Сашка жил изгоем в семье, потому, что отец подозревал, что Саня, якобы, не его сын.

Когда я встретился с его матерью, у меня на руках было Санино письмо из тюрьмы, полное раскаяния и нежных слов. Письмо было искренним и написано его словами. Я показал ей это письмо. Слезы градом. Материнские слезы. Я пообещал ей, что не посажу Сашку. Так и случилось. Обошлось заседанием суда в особом порядке. Выйдя из зала суда, мы с Сашкой присели на лавочку у судейских дверей.

- Я знал. Я все знал. Про тебя. Какой ты. Я знал, на что иду. Я хотел дать тебе шанс не воровать, не обманывать. Ведь эту жизнь можно прожить без этих глупостей. Я хотел научить тебя на своем примере. Можно в этой жизни иметь все, что ты захочешь, но добыть это можно своим трудом, своим умом. Можно иметь любимого человека, семью, работу, уважение людей. Теперь, я тебе вот что скажу: ты свободен. И чеши на все четыре стороны. Мне ты больше не интересен. Ты сам распорядился своим шансом. Хлебай теперь полной ложкой. Еще попадешься на моем пути – уничтожу! Без жалости!

Я ушел. Не оглядываясь. Просидел около часа в местном кафе, грустно потягивая пивко. Удовольствия я не получил. Ни от того, что я его проучил, ни от того, что я, теперь, его никогда не увижу.

Поднявшись на лифте на свой этаж, я увидел его у своей входной двери, сидящего на корточках, понуро свесив голову. Его пакет с тюремной одеждой сиротливо ютился рядом. Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Там не было былой самоуверенности. В них был страх, тоска и еще что-то, что заставило мое сердце невольно сжаться в тугой комочек.

- Боря, прости меня. Пожалуйста, забери меня обратно. Давай жить вместе. Я никогда тебя больше не подведу. Красть не буду. Обещаю! Я понял, что я люблю тебя. Я еще в тюрьме понял, что ты самый дорогой мне человек, я думал, что ты уже простил меня и мы, после суда, пойдем домой вместе. Я не хочу терять нашу семью, она мне так тяжело досталась.

Я распахнул дверь. Я распахнул перед ним свою жизнь! Я открыл дверь в его будущее! И мое!

Четыре месяца трудного добывания куска хлеба, работа, хозяйство, веселье, и все то, что сопутствует нам в жизни, если мы не сынки мажорных родителей.

Больше всего мне хотелось, чтобы Санька видел, ощущал, что каждодневные заботы о хлебе насущном могут приносить свои результаты. Жизнь, карьера неумолимо движутся вверх, вознаграждая человека за труды его. Наша с ним интимная, супружеская жизнь была яркой, сладостной, желаемой нами обоими. Поэтому мы занимались сексом всегда и везде, где только заставало нас это желание. О прошлом мы не вспоминали. Чего в семье не бывает.

Однажды, мне на глаза попалось объявление о кафе, сдающемся в аренду в здании фирмы «Роспечать». Два месяца упорных переговоров, договоров, согласований и вот, мы - арендаторы прекрасного помещения в центре города. Много собственного труда. Но, в результате, стены сияют новой краской, новые потолки, полы, мебель, светящиеся в ультрафиолете скатерти, прекрасная барная стойка, сделанная нашими с Санькой руками. Световая и звуковая аппаратура взятая с отсрочкой платежа. Все это великолепие венчала вывеска на фронтоне. Кафе-бар «Маэстро»! Сашка, поначалу был против такого названия. Но я сказал ему:

- Пусть «Маэстро» зазвучит по-новому. Как признание тебя, твоего труда, нашей семьи. Ты стал другим «Маэстро», настоящим. «Маэстро»-ворюгу все быстро забудут.

В разгар нашей работы, когда в зале было полно народу, я увидел, как Саша вышел на середину зала и стал, раскинув руки в стороны, запрокинув голову и закрыв глаза. Он стоял в лучах световых пушек, в клубах сценического дыма и наслаждался.

Он вернулся ко мне с сияющими глазами и возбужденно проговорил:

- Мы сыграем нашу свадьбу здесь. Большую свадьбу.

- Зачем Саша? Мы ведь и так супруги. Так ли уж важно играть свадьбу.

- Я хочу! Для тебя и для меня. Пусть будет все по-настоящему!

- Ну, хорошо. Пусть будет по-твоему. Через месяц. Сыграем свадьбу.

Но, через месяц свадьбы не случилось, потому что мой «Маэстро» сбежал с официанткой. Не тайно. Перед тем, как уйти, он мне признался, что очень любит ее. Я не пытался его удержать. Это было бесполезно. Я просто пожал плечами. Если бы я попытался ему объяснить, что это хитрая уловка сельской провинциалки, ищущей парня с городской пропиской, он бы мне все равно не поверил. Обернувшись, я увидел эту девчонку. Она во время всего разговора тихо стояла у меня за спиной и внимательно слушала наш разговор. С горяча, я влепил ей крепкую затрещину и ушел. Все сотрудницы бара, то есть все личности женского пола, включая пожилую уборщицу, были уволены в этот же день.

Маэстро не было около трех недель.

Однажды вечером, в разгар работы, ко мне подошел встревоженный охранник. Я нанял охрану незадолго до этого, по просьбе моей клиентуры, просто так, для общего антуража и для их собственного удовольствия. Парней подобрал из охранного агентства, статных, симпатичных, объяснил им специфику заведения и добился от них замечательной лояльности и уважения к нашей клиентуре. Фэйс-контроль на входе начинался с доброй улыбки и вежливого приглашения.

Олег, дежуривший в охране в этот вечер, был на своем месте всего несколько дней, еще не всех знал в лицо и старался быть внимательным изо всех сил.

- Шеф, там на порожках какой-то странный молодой человек. Нервно курит и взгляд у него ненормальный. Мне его обезвредить?

На нашем языке это означало: скрутить и посадить в подсобке в наручниках до приезда наряда милиции.

- Нет, не надо. Я сам разберусь. – Моя интуиция меня никогда не подводила. Ей можно было доверять.

Я распорядился, чтобы накрыли стол в центре зала, поставили закуски, коньяк и накинув на плечи свое белое пальто в стиле «Аль Пачино» вышел на порог бара. Я знал, кого я там увижу. Это был он. Мой Маэстро. Виноватые, по-собачьи, глаза. Понурый взгляд, поношенный вид. Казалось, над ним еще висел в воздухе звук той звонкой пощечины, что я влепил его подруге.

Он ожидал от меня всего, но только не того, что я произнес:

- Добро пожаловать домой, Маэстро. – я улыбнулся и обнял его за плечи. – Входи.

Он сидел за столом в центре бара и, не стесняясь никого, плакал, спрятав лицо в ладонях. Его потрясло то, как выгляжу я, ребята-официанты, встретившие его доброй улыбкой и, даже, обескураженный охранник в безукоризненно красивой форме. Я видел, я ощущал, как ему трудно. Познавать настоящие вещи в этой жизни. Верность, преданность, настоящую любовь. Парень, впервые столкнувшись с этим, не знал что делать. Как жить. Старое ему уже было противно, а новое непонятно.

Он сидел за богато уставленным столом и не знал, то ли ему еще нужно чувствовать себя виноватым, то ли нужно стряхнуть с себя весь кошмар его глупостей и вести себя как ни в чем не бывало, нужно ли ему рассказывать как он был разочарован, что его просто использовала какая-то шлюха и как он со скандалом и руганью порвал с ней, как без денег, тридцать километров шел пешком от этой долбаной станицы до самого города.

Я помог ему.

- Саша, родной! Я ни в чем тебя не виню и не стану тебя попрекать. Давай продолжать жизнь как раньше. Ничего страшного не произошло. Ты мне изменил с официанткой, это еще не самый большой грех. Зато, приобрел жизненный опыт. За битого воробья двух не битых дают, знаешь это?

- Теперь знаю. А свадьбу сыграем?

- Сыграем.

Свадьба была в марте, сразу после моего дня рождения. Настоящая. Шумная, веселая, яркая. Обручальные кольца. Дружки. Огромные букеты цветов. Тосты, «горько», переодевания, смешные конкурсы, хохот до упаду, музыка, танцы до изнеможения. Сашка был счастлив. Он без удержу танцевал, вихрем носился по залу. Мне даже пришлось ему сделать мягкое замечание по поводу того, что, по традиции, нам отводится только свадебный танец, а в остальное время, мы должны восседать за столом и праздновать с гостями.

- Боречка, родной. Я взорвусь от счастья. Меня так и распирает всего, дышать не могу. Я взорвусь. Мне нужно куда-то свою энергию девать. К черту традиции на нетрадиционной свадьбе!

И он, снова, пускался в безудержный пляс.

За короткое время бар приобрел славу доброго клуба, без особых клубных правил, но с домашним уютом. Попасть в него было непросто. Постоянный аншлаг. Столики были персонально закреплены за клиентами. Часто возникала острая нехватка стульев.

Сашиным триумфом был момент, когда мы пригласили в бар его родителей и старших сестер с их мужьями, накрыли им праздничный стол. Отец и вся семья, окруженные со всех сторон заботой и вниманием вышколенных мальчиков-официантов, от такого великолепия сияли счастьем, видя какого уважения добился их молодой сын и брат. Саша предстал перед ними совсем в ином свете. Смелый, решительный, красиво одетый, он умело командовал целой ратью обслуги, барменами, официантами, поварами. Отец, ортодоксальный кубанский казак, впервые услышав в адрес своего сына уважительное обращение «Шеф», чуть не выронил бокал с коньяком. Это было все равно, что его сына назвали бы «Ваше превосходительство». Мать потихоньку вытирала влажные глаза.

Шло время. Арендодатели, хозяева арендуемого нами помещения, обескураженные нашим успехом решили, что заведение уже достаточно раскручено и известно в городе. Их не особо заботило даже то, что из-за специфики нашего бара их «Роспечать» была уже давно, за глаза, переименована в «Гейпечать». Подумав, что они, теперь, и сами с усами, договор аренды был досрочно расторгнут. Мы ушли, с нами ушел весь контингент посетителей. Полгода бар простоял пустым, перебиваясь случайными прохожими, после чего его с трудом сдали в аренду какой-то предпринимательше. Она назвала наше славное заведение глупым прозвищем «Альф», поработала два месяца и закрылась. И по сей день бар закрыт. Оно и к лучшему. У всех, в памяти он так и остался как бар «Маэстро». Я же больше никогда не переступал его порог.

Мы прожили с Сашей еще пять месяцев. Отношения с родителями наладились. Каждую неделю мы с Саниным отцом отправлялись на рыбалку, жарили шашлыки во дворе дома. Сашину мать я называл не иначе, как теща. В семье от меня не было никаких тайн. Мой тесть делал вид, что он не знает, что же, действительно нас связывает с его сыном. Только ли совместная работа, по его мнению требующая совместного проживания и совместного сосуществования двадцать четыре часа в сутки. Но, однажды, он поделился со мной своим желанием продать квартиру и купить вместо нее частный домик с приусадебным участком. Поехали присматривать дом вместе. Проходя по комнатам, тесть остановился у дверей одной из спален и многозначительно сказал:

- А эта - Вам с Сашкой подойдет.

Однажды, в начале лета, мой Маэстро загрустил и попросил отпустить его к родителям. Пожить недельку. Да и теща его поддержала, сославшись на то, что инспекторы из милиции уже несколько раз приходили, для проверки по поводу выполнений решения суда о безукоризненном поведении. Вроде бы ничего не предвещало беды. Но, больше он не вернулся. Через неделю домашней отсидки, никому не говоря ни слова, в тайне от меня и от родителей, уехал на свое любимое побережье, «окрутил» там какого-то отдыхающего «папика», прикинутого столичного середнячка-толстячка, чиновника какого-то военно-образовательного ведомства или министерства, затем, на короткое время приехал в Краснодар, заврался и оскандалился перед родителями, моими друзьями и переехал в столицу. От людей я узнал, что он опять обокрал Бабаджанова и свою родную старшую сестру, взяв у нее все сбережения, но я в это не очень верю, хотя, все может быть. Скорее всего он взял денег на дорогу в Москву.

Больше, о нем я ничего не слышал. Вот уже два года. Хотя, ничего не слышал, это не совсем правда. Кое-что слышал. Он приезжал со своим любовником в Краснодар. У того была какая-то инспекция общеобразовательных учреждений в Краснодаре и в крае. Маэстро одет был «с иголочки». Весел. Был у родителей. Вернул сестре деньги. Снялся с учета в военкомате. Меня не искал. Как сказала его мать, вернее всего из-за своего нового супруга, хотя этот папик так и не удостоил чести родителей своим знакомством с ними.

Мне жаль? Нет! Я получил, что хотел. Я держал в своих руках человеческую судьбу и распорядился ею, как мне кажется, как смог, наилучшим образом. Маэстро и мне помог выжить в трудное для меня время, когда мне самому хотелось забыться навсегда. Он отвлек меня от прошлых моих личных проблем, встряхнул меня со страшной силой. Эти полтора года были для меня не менее важны, чем для него. Несмотря на то, что я чувствовал себя все это время укротителем в клетке с мощным и беспощадным хищником, меня не покидало ранее мне совершенно незнакомое чувство мазохистской привязанности, даже любви к той боли, которую мне причинял этот зверь. Он тут же наносил мне молниеносные и смертельные удары своей когтистой лапой, стоило лишь мне неосмотрительно повернуться к нему спиной. Чувство непредсказуемости и настоящей смертельной опасности делало наши отношения очень яркими, острыми и необычными. Необычным и сильным было мое счастье. И я знаю, что был очень любим. Необычной, какой-то, ненормальной, но сильной любовью. Любовью человека, который знает что он зверь. Каким бы противоестественным ни казалось такое парадоксальное сочетание ангельской красоты лица и тела с душой страшного спилберговского оборотня. Эти полтора года, скорее можно назвать любовным безумием, чем жизнью в любви.

Я уверен, на земле одним настоящим вором, каким он был раньше, стало меньше. Это хорошо. Но хищного, хитрого и искреннего в своей жестокости существа - не убавилось, а это плохо. Не знаю, чего мне не хватило, терпения, мудрости, выдержки, внимательности или чего-то еще, не знаю. Но, что вышло, то вышло.

Прощай «Маэстро». Замечательно, что ты был у меня в моей жизни. Твое молодое и красивое тело будет востребовано всегда, но вот нужна ли будет кому-нибудь твоя неспокойная и непонятная никому звериная душа. Дай бы тебе Бог!

А я – совершенно искренне, не хочу с тобой больше встречаться. Ты - уже прочитанная книга. Ты мое молоко, пролитое в песок. Ты мое прошлое. И будущее мое – не с тобой.

И, когда спустя два года, в моей трубке раздался уже ставший для меня непривычным и далеким, мужской басок, мое сердце не сжалось и не затрепетало. Не сжалось оно и не затрепетало и тогда, когда я, закончив короткий разговор, выключил трубку. Я уже привык к тому, что прошлое иногда цепляется за тебя колючками-репейниками, не желая отпускать, напоминая о себе. Я легко смахнул с себя этот сорняк-воспоминание. Без грусти и без радости. Как сорняк.

«Маэстро» - умер.

Да здравствует «Маэстро»!

 

9 ноября 2005

 
(С) Тим Борисов, г. Краснодар
handsomerio@fromru.com