Одна сотая

Она ела пыль, любовалась бетоном, на стыке двух правд продавала свои права. Он был вроде зряч, не глух к её стонам, от губ отрывал и дарил её слова. Она каждый день собирала вещи, укладывала их в чёмодан, тащил а его до лифта и обратно, валилась без сил на диван. Он лил понемногу свинец в её обувь, когда делал вид, что пьян. Она это знала и делала вид, что не видит его обман. Она целый день сочиняла песни, а ночью шла петь на балкон. Он песни читал, обожал её строки, но ночью шёл грызть микрофон, а ближе к утру и вовсе включал свой кассетный магнитофон. Она обижалась, селилась в ванной, на кафель лила духи, а он думал слёзы и вплоть до утра цитировал ей стихи. Она всё прощала, но плёнкой кассетной он плёл для неё макраме. Она запятые меняла на смайлы, вместо точек везде тире. Часами читали инструкцию к чаю, и лили его в бокал. Умели смотреть а чёрнющий ящик и видеть там карнавал. Всыпали в аквариум ложками соль, чтоб море создать для рыб, когда умирали хвосты за стеклом, ревели вдвоём навзрыд. Он шепотом ей напевал анекдоты, в ответ - слёзы 10 карат. Семейная жизнь одевала костюмы: то драма, то маскарад.