Духовное возрождение 9

Глава 9 из книги "Эпоха креста 2"

Славик сидел как парализованный на своем кресле, и тупо смотрел на циферблат часов. В его голове не было ни единой мысли. Полный коллапс. Но это состояние не может быть вечным, и в какой-то момент мысль появилась:
– За что мне все это?
В книжках, прочитанных Славиком, была написана неправда. Ошеломляющий успех приходит за минуту до поражения только к тем, кто использовал в своем бизнесе обман, подлог и иную неправду. И чем сильнее было огорчение обманутых людей, тем сильнее будет падение в финансовую пропасть. Славик, хотя и не был сливками общества, но никого не обманывал, и единственным моментом кражи, да и то такого неподсудного по земному законодательству элемента, как энергии, был случай с королевой Танькой. Этот случай имел двойной эффект для обоих участников и был спланирован в небесной канцелярии, где находятся весьма талантливые сценаристы. Славик все двадцать два года терпел унижения со стороны окружающих его людей, но не роптал, а лишь вздыхал, что ему не удалось родиться Сильвестром Сталлоне с рельефной мускулатурой. Но выносил все стоически, и ни на кого особенно не обижался, чем сумел исчерпать кармический долг из прошлой жизни. А люди, своей необоснованной агрессией в его адрес и накопили тот самый энергетический потенциал, который сейчас реализовался в денежно-материальном эквиваленте. Никакого чуда здесь не было. Просто закон причины и следствия. Энергия обналичилась честно. Ограбление банка не удалось по той простой причине, что небесам для исполнения глобальной игры понадобилось, чтобы программист оказался в нужном месте и в нужное время, и больше не пытался красть, завязывая кармические узлы. А что до мыслей об изнасиловании своей одноклассницы, так их каждый второй подросток видит во множестве, в момент становления своей сексуальности из-за раскрывающейся оранжевой чакры. И уж тем более, тот подросток, который с детства наказывается мамой и имеет поэтому, бессознательный комплекс мести женщине как таковой. А уж если он еще и воспитывается только одной мамой, то вообще туши свет и быстрее раздвигай ноги.
Опять же его душа вновь стала светлой и Богоугодной после испытанного страха смерти.
Второй полезный момент был получен для Татьяны, которая в полумертвом состоянии была доставлена домой, и трое суток приходила в себя. То, заходясь в рыданиях, от осознания своей изгаженности, то, выворачиваясь наизнанку над унитазом, пытаясь избавиться от ощущения чего-то липкого, мерзкого, вонючего, и чрезвычайно едкого, сидящего прямо в груди, и пытающегося растворить своей мерзостью сердце, то, проваливаясь в прострацию, уставившись в точку на потолке без всякого движения, без мыслей, без чувств. Эти несколько состояний сменяли друг друга как в калейдоскопе и не выпускали из своего замкнутого круга. И только когда ей в голову пришла спасительная мысль о том, что Славик здесь вовсе ни причем, что он явился просто концентратором всего того, чем жила она, точнее среды в которой жила она, королева красоты, средоточие бесчисленных поклонников в школе, институте, губернаторских балов, стало немного легче. Она осознала, что он был абсолютно прав, назвав ее снежной королевой. Нелюбовь - вот что сейчас разъедало ее душу. Красивая внешность, красивое тело, образованная речь и манеры, сыграли свою роль для достижения многих благ через сексуальные утехи сильных мира сего, но сейчас Татьяне все эти блага были абсолютно не нужны. Она бы все их отдала за капельку любви, капельку душевного тепла, если бы кто нибудь подарил их ей. Кто нибудь! Но ее родители тоже не знали, что такое любовь. Они были интеллигентными, образованными, высококультурными людьми. Но любовь им была неизвестна. И они были готовы купить любое лекарство, которое могло бы понадобиться их дочери, но нужное лекарство не продавалось ни в одной аптеке мира. Оно было в страшном дефиците.
Татьяна, на своем страдающем существе, осознала пословицу «не родись красивой». Тысячу раз так! Не всегда красота и любовь со счастьем ходят врозь, но здесь получилось именно так, и от этого было никуда не деться.
И раздался звонок в дверь. Мама Татьяны, открыв дверь, с удивлением уставилась на необъятного толстяка с зажатой в руках корзинкой с розами. Корзинка выглядела очень хрупкой в сравнении с человеком, ее принесшим.
– Мне нужно увидеться с Татьяной, мы с ней учились вместе в школе… – неуверенным тоном произнес толстяк.
– Танечка себя очень плохо чувствует, – также неуверенно произнесла мама, но неожиданно для самой себя отодвинулась в сторону, пропуская толстого одноклассника в квартиру.
– Тогда я очень кстати, – произнес Славик и как-то незаметно освободился от туфлей.
Мама, чувствуя себя неловко в своей собственной квартире, провела гостя к комнате дочери и, постучав в нее, сообщила, что пришел гость. А заглянув внутрь, убедилась, что дочка выглядит пристойно, хоть и глядит отсутствующими глазами в потолок, и впустила одноклассника, тихонько закрыв за ним дверь. Будучи крайне культурной дамой, ушла в дальнюю комнату, чтобы невзначай не услышать чего-либо такого, что ее не касается, села читать газету и пить кофе.
Славик уселся на стул рядом с кроватью, чувствуя себя крайне неудобно на узеньком сиденье, и поставил розы на столик в изголовье. Татьяна смотрела в точку на потолке и никого вокруг не замечала. Славик слишком хорошо ее чувствовал, и сейчас в его душе не было ни капли ненависти, побуждающей тогда унижать эту красивую девушку. Впрочем, и красоты ее он сейчас не замечал. Он с горечью в сердце наблюдал, как тьма окутывает все ее существо и только в самом центре сердца мерцает крохотная белая искорка. Именно на эту искорку были брошены все силы тьмы. И Славик, три дня назад, стоял на стороне этой тьмы и нанес решающий удар. Душа Татьяны погибала, постепенно утрачивая свой свет. Безразличие ко всему, с каждой секундой становилось все сильнее и сильнее. И когда калейдоскоп перевернул свою грань, она безразлично взглянула на Славика.
– Здравствуй Таня, – с дрожью в голосе произнес одноклассник.
– Зачем пришел? – совершенно безразлично спросила девушка.
Ответ ее впрочем, интересовал не больше чем рисунок на шторе.
– Я пришел просить прощения.
– За что? – с тем же безразличием спросила увядающая красавица.
– За тот вечер, – потупившись, сказал толстый человек.
– Я не обижаюсь на тебя, ты ни в чем не виноват, – в голосе не было даже малейшего намека ни на обиду, ни какую другую эмоцию.
Толстяк мял в своих руках конверт с деньгами, которые он хотел отдать Татьяне. Его собственная мама отказалась принять третью часть денег, объяснив, что уже прожила свою жизнь, и деньги для нее не имеют никакого значения. Пусть сынок купит себе что нибудь и будет счастлив. А она будет тихонько радоваться, что хоть у сына что-то сложилось в этой загадочной жизни, раз так внезапно повезло. И она будет молить Бога, чтобы у ее, такого нескладного сына, появилась какая нибудь женщина, и родила ему детишек. Тогда может и у нее будет радость на старости лет. Хоть попестовать малых деток на руках.
– Не нужны мне деньги сынок, – тихо произнесла матушка, даже не прикоснувшись к конверту и не узнав, сколько там лежит, – ты уж не забывай меня, навещай почаще. А то в своих хоромах, да делах президентских, не до матери поди будет.
– Ну что ты, в самом деле, мам, – пряча предательски выступившие слезы, растерянно говорил великовозрастный сын, – не на край же земли переселяюсь. Всего каких-то десять остановок на автобусе. Да вот еще машинешку прикуплю, так вообще можно по нескольку раз на дню видеться. На рынок свозить, в поликлинику, или еще куда. Ты сразу звони если что….
Мама кивала согласно головой, а в глазах появилась грустинка. Но птенцам, рано или поздно, приходится вылетать из гнезда, вот и ее птенец повзрослел и хочет опробовать свое крыло. Такова неизбежность. Старенькая мать приняла свою судьбу, и с тоской посмотрела на шкаф, где стояли фотографии любимого мужа и двух старших сыновей, погибших в Афганистане. Война давно кончилась и забылась. И даже шум о том, что она была совсем не нужна, давно затих. Получается, что та ненужная война искалечила всю ее жизнь, вырвав и мужа и сыновей своей беспощадной лапой. Только один Славик и остался у нее. Может, потому Бог так и распорядился, чтобы у него было ожирение, и не призвали в армию, чтобы последнюю надежду не отняли у матери бездушные военные жернова.
Славик вышел из материнского дома и разделил всю сумму уже на две части, рассчитывая половину отдать Татьяне, а вторую потратить на недорогую машину и детский дом.
Квартира Татьяны своим богатым убранством дала понять, что деньги будут совершенно неуместными, и теперь он мял конверт в руках, не зная как правильно поступить.
В поле зрения Тани попала корзина с цветами, и она спросила:
– Это ты принес?
Славик кивнул головой.
– Красивые, – по прежнему без эмоций, машинально произнесла девушка.
И тут Славик заметил, что Таня как-то изменилась. Посветлела что-ли. Его зрение с того дня приобрело новое качество, и именно благодаря этому качеству, он научился видеть невидимый свет, исходящий от людей. И тьму тоже. И вот сейчас он заметил, что хотя состояние Тани не изменилось, после произнесения слова «красивые», искорка в ее сердце стала расти, но и тьма вокруг словно взбесилась и стала стараться погасить этот росток.
Татьянино тело выгнуло дугой, словно по нему пропустили электрический ток, и она вновь зарыдала так, словно оплакивала самого близкого человека:
– Зачем ты пришел? Ты хочешь сделать мне еще больнее? Сволочь, какие же вы все сволочи, – рыдая выкрикивала она, словно выстреливая слова в лицо Славику, который сейчас был олицетворением всех мужчин разом.
– Гады, какие же вы все гады!
Тут она заметила конверт, зажатый в пухлых руках посетителя:
– Деньги принес? Откупиться хочешь свинья? Душу очистить хочешь? А вот *** тебе в рот гад! Соси и глотай!
Последние слова хлестнули Славика больнее всего, и он упал на колени возле кровати, отбросил конверт в сторону, и горячо зашептал, прижимая руки к груди:
– Я очень виноват перед тобой, но прошу, ради всего хорошего в твоей жизни, прости меня. Прости меня, прости меня.
– Простить тебя? – Татьяна рывком села на постели, не обращая внимания на то, что в вырезе ночной рубашки оголилась грудь. – Простить тебя жирный ублюдок? Да мне проще проклясть тебя….
– Не делай этого, – произнес чуть не плача Славик, в твоем сердце еще есть свет, не дай тьме тебя победить….
– Тебе ли сволочь, говорить о свете, – облик Татьяны сейчас принял вид гарпии, хотя мог принять любой из женских обликов сил зла, – тебе ли мерзость заботиться о моем сердце? Да и что ты знаешь о сердце, что ты знаешь о любви? Ни хрена ты не знаешь мудак!
И внезапно воинский запал у нее иссяк, и она вновь обессилено упала на кровать. Славик немерено удивился этому факту, потому что пока она поливала его оскорблениями, он сделал попытку помолиться за спасение ее души. Он не знал ни слов молитвы, ни правил обращения, он даже не был крещен. Он просто просил Бога, если он вообще существует, хотя бы как принцип, послать кого нибудь, чтобы защитить Таню от сил зла. Хоть кого нибудь. Хоть кем оказался архангел Михаил, который обладает безмерным могуществом и лучше всех разбирается в молитвах сердца. Слова, мысли и чувства, используемые даже в правильных молитвах, у большинства людей, настолько бывают перемешанными и противоречивыми, что остаются из-за своей противоречивости без ответа в небесной канцелярии. Но совсем иначе обстоят дела о просьбах за другого человека, и уж тем более о просьбах защиты другого от сил тьмы. Архангел Михаил прибыл в ту же секунду, и нанизал гарпию на копье как кусок свинины на шампур. Естественно, ей пришлось оставить тело Татьяны, уронив его обратно на кровать.
– Я не буду тебя проклинать, – слабым голосом произнесла бледная девушка, – ты сам себя уже проклял. И весь этот мир тоже проклял себя.
Свет в ее сердце вновь стал уменьшаться в искорку и Славик почувствовал, что Татьяна собирается умереть, окончательно погасив свет своей души, не отдав ее силам тьмы. Это конечно худший из вариантов, но для тьмы и это тоже победа, а разве не из маленьких побед складывается одна большая?
– Прости меня! Просто прости меня, – твердил и твердил Славик.
Архангел Михаил висел в пространстве над его головой и наблюдал, как в толстяке проявляется красноречие и пробуждается сила духовного целителя, – это нужно не мне, это нужно тебе.
– Это нужно мне, – прошептала девушка синеющими губами.
– Прости меня!
– Я прощаю тебя, – машинально произнесла Татьяна, и свет в ее сердце усилился, а губы вновь приобрели нормальный оттенок.
Она почувствовала, как стали возвращаться силы, и повторила громче:
– Я прощаю тебя!
И свет стал еще ярче. Тьма вокруг взвилась клубами, но архангел одним движением копья приказал вернуться на исходные позиции.
– Я не вмешиваюсь, и вы не мешайте. Пусть люди сами делают свой выбор. Таков закон! Или кто-то хочет его оспорить и предстать перед судией?
Черное марево притихло. С судией никто встречаться не хотел.
– Да! Я прощаю тебя, – Татьяна вновь поднялась на кровати и повернулась к Славику. Увидев его некрасивое лицо, и внезапно все вспомнив, она в долю секунды погасила начавший разгораться свет в сердце и тьма возликовала.
– Она наша! Пошел вон отсюда архангел вонючий.
Михаил хранил спокойствие и ждал ответного хода от Славика. В него он успел поверить.
И Славика осенило:
–О боже! Тебе просто нужна любовь! Тебя никто по-настоящему не любил. Ты просто не знаешь что это такое. Ты ведь даже себя не любишь! Если хочешь, возьми мою любовь. Сколько захочешь, – он, необъяснимым для самого себя способом, открыл свое сердце, и поток золотого света полился навстречу Татьяне.
Она тотчас ожила, и вновь повернулась к Славику. И вновь началась борьба. Отталкивающая внешность и воспоминания того ужасного вечера слишком сильно сплелись вместе и боролись в сердце Татьяны с ощущением тепла и необъяснимой нежности исходящей из сердца этого необычайно толстого человека. И никакое из этих противоположных чувств, не могло одержать верх. И тогда Славик пошел на отчаянный шаг:
– Возьми всю мою любовь, возьми весь свет, возьми все мое сердце, возьми мою душу! Больше у меня ничего нет.
Он склонил голову на кровать Татьяне и ждал приговора.
Архангел торжествующе взглянул на легионы тьмы и тихо сказал:
– Все кыш! Акт самопожертвования! Чище не бывает!
Золотая волна света, обрушившаяся с неба, смыла тьму в бездну и заполнила обоих людей до самой мельчайшей молекулы. На улице разошлись грозовые тучи, и солнце заиграло своими лучами в окнах, лужах, на листьях деревьев. А светящаяся от осознания пробуждения любви Татьяна взъерошила волосы на голове Славика и произнесла:
– Я на самом деле прощаю тебя. Иди с миром. Пусть в твоей жизни все будет хорошо! А деньги подари детишкам. Так будет правильно.
Архангел Михаил наделил дух Славика белоснежными крыльями и произнес в том духовном пространстве, в котором все живут до физического воплощения и в который возвращаются после рассоединения с телом:
–Береги свои крылья! А в награду за победу, вот одно золотое волокно в кокон твоего осознания. И вплел узорчатую золотую нить в сияющий обруч на голове, подобный тому, какие девушки плетут перед днем Ивана Купалы - канонического Иоанна крестителя.
Славик шел по улице и не чувствовал под собой ног, будто и вправду летел на невидимых золотых крыльях. Ощущения, которое он испытал, после того как пожертвовал денег детскому дому, как привез полный микроавтобус мягких игрушек, конструкторов, и всякой всячины, и раздал лично в руки, улавливая искреннюю детскую радость от праздника, укрепили его душу на пути света крепче титановых гвоздей, если бы его распяли на кресте. И небеса выиграли сразу две души в битве с силами тьмы.