Дудкин

В пыльном сентябре 1989-го, когда маслянистый блеск репатриации в еврейских глазах стал особенно заметен, в городе появился Дудкин.
- Вы слышали? Дудкин приехал! Сам Дудкин!
- Простите, а кто такой Дудкин?
- Как, вы не знаете?.. Белла ты слышишь? Она не знает, кто такой Дудкин!
- Идём, с ней не о чем разговаривать!
Люди произносили это имя с трепетом.
"Ду-у-у-удкин!" - тянули они первый слог, складывая губы трубочкой, будто целовали нежный образ.
Нам повезло, мы оказались в первых рядах. Так сказать, у самого престола. Всем евреям города, без исключения, Дудкин приходился родственником, но нам он пришёлся гораздо ближе. Не то двоюродным дядей, не то троюродным племянником покойного мужа Нюси, чья дочь Роза через своего первого, была очень близка нашим мехетунем*. В общем, мы гордились.

Новость о прибытии Дудкина, разнеслась по городу, как чума. Врываясь в дома, она выкашивала целые семьи. В очередях и в общественном транспорте все евреи города, лишь подметив у соседа семитские черты, сразу заводили разговор о Дудкине:
- Простите вы аид*?
- А что?
- Значит, аид - я так и поняла. Так, вы уже слышали о Дудкине?
- Слышал ли я? Слышали ли вы?!
- Ну, раз вы слышали, тогда, конечно, знаете, что сегодня Дудкин у Межебовских.
- Дудкин у Межебовских?!
- Представьте, Дудкин у Межебовских, и там будут все.

Люди собирались к Межебовским. Люди готовились.
- Что мне надеть? – металась мама.
- Платье? – подсказывал ей папа.
- Ты рехнулся? Там же будет сам Дудкин!
- Тогда брошь!
Межебовскому стоило бы продавать билеты, но Дудкин был миллионер, и потому «своим» его показывали бесплатно. А «своими» ему приходился весь город.

В тот вечер у Межебовского было столпотворение. Дудкин сидел в кресле, улыбался, и молча потягивал коньяк.
- Посмотрите на его ногти, – перешёптывались приглашённые. - В жизни не видела таких ногтей. Сразу видно импортные…
- Что ногти! Вы лучше посмотрите, как он пьёт.
- Не важно - как! Важно - что!
- А я слышала, будто он читает Шолом-Алейхема в подлиннике.
- Хорошо не Шекспира, не то бы я, вообще, сошла с ума!

Дудкин приехал оттуда, в тот исторический момент, когда все ехали туда. Все - туда, а он – оттуда, чтобы подбодрить.
- Какой человек, какое сердце!
- Несомненно… А кем он работает?
- Какое работает! Он же миллионер… Придумать только - Дудкин работает!
- Но откуда у него миллионы?
- Т-с-с-с! Он бизнесмен.
- Бизнесмен по чём? По нефти?
- Вы что? Какая нефть в Израиле?
- Тогда по чём?
- По квартирам.
- Он что, квартирный маклер?
- Т-с-с-с! Он бизнесмен!

Дудкин не говорил. Но то, что он не говорил - было слышно всем.
- Он сказал «надо ехать!».
- Вы это слышали?
- Собственными ушами!
- И когда он это говорил?
- Когда вы отлучались в уборную.

Дудкин налегал на коньяк, посверкивая золотой оправой очков, и всё время улыбался.
- Что это за миллионер – у него же ни одного золотого зуба!
- Вы отстали от жизни - там зубы уже никто не носит.
- А я слышала, что родной брат Дудкина – стоматолог.
- Не просто стоматолог, а миллионер!
- Неужели там все миллионеры?
- Дудкины – все!

Он произвёл фурор этот Дудкин. Он покорил всех, не говоря ни единого слова. Город вспенился и забурлил. Дудкин сказал: «Надо ехать!». Дудкин сказал: «Не брать ничего, там всё дадут!». Дудкин сказал...
- Кто это сказал?
- Дудкин!
- Ах, ну раз Дудкин...

Зачем он приезжал? К кому? Никто не мог ответить на этот вопрос, но от Межебовских люди выходили уже с чемоданами. По городу прокатилась взрывная волна, и ОВИР вспучило.
- Кто вам выслал вызов?
- Дудкин!
- Странно, мне тоже.
- Выходит, мы родственники?

Каждый второй приходился ему роднёй, каждый третий – одноклассником. Класс, в котором учился Дудкин, оказался, по меньшей мере, дивизией.
В очередях универмагов отъезжающие доводили себя до истерики.
- За что мы сегодня проливаем кровь?
- За индийские кальсоны с начёсом!
- А зачем нам в Израиле начёс?
- Дудкин сказал.
- Ну, раз Дудкин… 

Он заразил и уехал, а город всё лихорадило.
Вернувшись от Межебовских, мы тоже упаковали свою жизнь в тюки.
- Мама, зачем ты это берёшь? – кричал я. - Дудкин же сказал - ничего не брать!
- Дудкин сказал - брать самое необходимое!
- И это называешь самым необходимым?
- Хочу посмотреть, как ты обойдёшься там без унитаза!

Жуткое время. Смутное.
Цунами человеческих судеб поднялось до небес и затмило солнце. Но Дудкин продолжал вселять надежду. Как Родосский колосс, он стоял посреди этого хаоса и своим негаснущим огнём озарял путь.
И нам не было страшно. Мы знали - у нас есть покровитель, заступник, спаситель.

Остановившись у родственников в Ашдоде, мы рассорились с ними в первый же вечер.
- Дудкин? – спросили они. – Не слышали мы ни о каком Дудкине.
- Вы живёте в Израиле уже целых три месяца, и не слышали о Дудкине?
- Да, не слышали.
- Так что ж вы тут делаете?!
- А знаете что… - сказали они, и послали нас к Дудкину.
На последние деньги мы приобрели автобусные билеты, и помчались через всю страну к великому и могучему.

Крохотная маклерская конторка кишела растерянным людом.
Дудкин сидел на продавленном канцелярском стуле, отмахиваясь от мух, и улыбался, подставляя потное лицо потокам спёртого воздуха, разгоняемого пожелтевшим от времени вентилятором.
- Мы к Дудкину! – сказали мы толпе.
- Здесь, все к Дудкину! - ответила та.
- Но мы родственники!
- Здесь все родственники!

Дудкин к нам не подошёл. Нам так и не посчастливилось услышать его волшебного голоса. Зато к нам подбежал его бойкий ассистент Яша в пропитанной потом футболке, и, подхватив нас под руку, увлёк показывать съёмную лачугу за пятьсот долларов с бесплатными тараканами.

Осмотрев лачугу, мы плюнули ему на ботинок.
- Дудкин аферист! – теряя разум, выкрикнули мы.
- Тс-с-с! – зацыкал на нас Яша. - Дудкин бизнесмен!

Мехетунем* - сваты (идиш)
Аид* - еврей (идиш)