Победы и поражения

Северная Америка. 150 млн. лет назад.

Утренний туман, белой пеленой окутавший лес, постепенно рассеивался. Первые лучи солнца разрезали его на тысячи мелких кусочков и больше уже не позволяли соединиться в единую массу. Налетевший откуда-то ветерок подхватил их, увлекая куда то вдаль и ввысь, где они медленно таяли, растворяясь в воздухе. Тягучие хлопья тумана сопротивлялись, протягивая друг к другу мохнатые лапы или стараясь зацепиться за листья и стволы растений, но лишь проплывали мимо, раня свои мягкие тела о жёсткие стебли и оставляя на них бесцветную кровь, в виде капель воды. Скоро вся растительность покрылась росой, словно в память о том, как дневное светило безжалостной жаркой рукой сорвало с земли её ночное покрывало. Капли блестели в ярких лучах, придавая растительности фантастический вид, будто они были осыпаны алмазной сверкающей пылью, переливающейся всеми красками радуги. Однако, чем выше взбирался жёлтый диск по небосводу, тем тускнело разноцветие. Капельки исчезали и лес приобретал обычный зелёный оттенок, полученный ещё при рождении в незапамятные времена.

Окончательно разделавшись с туманом, солнечные лучи помчались по верхушкам деревьев, одаривая их живительным теплом и вдруг неожиданно вспыхнули, отразившись от глади лесного озера. Небольшое, почти округлое оно странным образом втиснулось в самую чащу из непроходимого нагромождения кустов и деревьев, плотным кольцом обступивших его со всех сторон.

По всему виду озеро было ещё очень молодым. Его глубина не превышала нескольких метров, так что лучи, скользившие по зеркальной поверхности, без труда достигали самого дна, рисуя на нём замысловатые жёлтые узоры. Оно ещё не успело зарасти водорослями и прибрежной растительностью, вода в нём была кристально чиста и прозрачна, без мутной взвеси с годами накапливающегося ила. Возможно, ещё совсем недавно это озеро не превышало размерами обыкновенную лужу по середине вогнутой песчано-глиняной поляны. Но постепенно дожди размывали её берега, а тонкие струйки ручейков наполняли дополнительной влагой. Так, шаг за шагом, вода отвоёвывала пространство у суши, поглощая её и скоро смогла заполнить практически всю удобную котловину.

Одновременно с расширением озера в него, во всё возрастающем количестве, приходила жизнь. Поначалу она появилась в виде одноклеточных и тонких нитчатых водорослей, едва заметных плавающих рачков, личинок насекомых, улиток. Затем пришла в образе мелких рыбёшек, влаголюбивых растений и множестве насекомых. И в настоящие время была представлена полным набором всевозможных тварей. Под гладью воды, в густых зарослей водорослей скрывались мальки и юркие серебристые рыбки, опасаясь затаив- шегося неподалёку хищника, быстрой зубастой рыбины, готовой сожрать любого, кто замешкается у неё перед носом. Над поверхностью громко жужжа, проно- сились огромные стрекозы, несравненные покорители воздушной среды, для которых полёт означал само существование. На крыльях они добывали себе пищу, сражались за территорию, устраивали битвы за возможность продлить свой род. На прибрежных камнях грелись в ласкающих лучах первые примитивные лягушки. Их сообщество возникло на Земле совсем недавно, но они уже успели освоиться в здешних условиях, обеспечив себе процветание на многие времена вперёд.

По самому краю озера пролегала узкая полоска песчаного берега, а за ней плотной стеной возвышался лес, представленный разнообразными формами того далёкого времени. Главную роль в нём играли древовидные папоротники и хвощи. Жаркий тропический климат и повышенная влажность как нельзя лучше подходили для их процветания, и многие смогли достигнуть значительных размеров. Толстые стволы папоротников тянулись в высь на десяток метров, раскидывая густую крону широких изрезанных листьев, плотной завесой укрывающих землю. Под их пологом постоянно царили сумрак и тишина, так как лишь редкие лучики света могли пробиться сквозь зелёную крышу и лишь сильный ветер был способен, протиснувшись сквозь частокол стволов, расшевелить их низкорослых собратьев.

Нижний ярус леса полностью заполнили хвощи, плотным ковром укрыв все хоть сколько-нибудь плодородные почвы. Они походили на тонкие, высокие соломины, по всей длине покрытые маленькими листочками, расположенные мутовчато, через строго определённое расстояние. Хвощи сильно разрослись по всей чаще, но особенно бурный рост их начинался при приближении к озеру. Здесь кончался затеняющий полог папоротников и солнечным лучам ничто не мешало проникать к растениям, питая своей жизненной энергией. Около воды и по мелководью хвощи образовали настоящие заросли, давая надёжное пристанище мелкой водной и сухопутной живности.

На другой стороне озера в нагромождение папоротников вклинилась широкая роща виллиамсония из рода беннеттитовых. Эти растения напоминали высокие чешуйчатые столбы с плоской, округлой вершиной. Из неё, точно вверх, тянулись узкие перистые листья, сидящие на длинных черешках и напоминавшие видом листья папоротников, с тем лишь исключением, что они были глубоко рассечённые, с тонкими листовыми пластинками, хорошо отличимыми друг от друга. Виллиамсония были широко распространены в ту эпоху и составляли сильную конкуренцию папоротникам, зачастую полностью вытесняя их и разрастаясь в огромные леса.

Кое где над общей массой зелени возвышались и другие хвойные из набиравшего силу отряда голосеменных, в последствие захватившие широкие пространства, а в зонах с более умеренном климатом уже ставшие лидерами и процветающие не один миллион лет. Их куполообразные кроны, словно холмы, возвышались над общим равнинным пологом зелени, уходя в него стройными стволами к питательной почве. Порывистый ветер бил в них, будто в паруса, заставляя деревья поскрипывать и раскачиваться, подобно маятникам, стремящимся поделить бесконечную реку времени на короткие отрезки жизни. Стволы покрытые твёрдой коричневой коркой, защищавший их от нежелательных сюрпризов природы, - засух и бурь, - к основанию приобретали более живопис- ный вид. Разноцветные мхи и лишайники, вперемежку с паразитическими грибами, толстыми наплывами намертво прикрепившиеся к коре, окрашивали их в оранжевые, бурые, красные и серые тона, создавая хаотическую мозаику. Деревья врезались в землю мощными корнями, захватывая значительную площадь вокруг себя и не позволяя другим растениям расти рядом с собой. И только со смертью гигантов, рухнувших под напором неминуемой смерти, эти участки наполнялись зелёной жизнью. Растения быстро заполняли свободные прогалины, питаясь за счёт разложения их прежнего хозяина и затевая бесконечную борьбу за выживание. Очень часто в ней побеждал один из потомков дерева и всё возвращалось на круга своя.

В одном месте, там, где песчаный берег расширялся более всего, в стене из папоротников и хвощей, виднелась глубокая брешь, служившая входом на тропу зажатую лесом, словно горное ущелье каменными исполинами. Судя по размерам тропы и её чрезвычайной вытоптаности, местные обитатели пользовались ей с завидной регулярностью. Пологий удобный берег и отсутствие прибрежной растительности, делали это место как нельзя лучше приспособленным под водопой, где каждый мог вдоволь насладиться прохладной, живительной влагой озера. Следы на песке ясно показывали на разнообразие живых существ приходящих сюда. Здесь отпечатались и маленькие трёхпалые лапки двуногих ящериц, и неуклюжие пятипалых четырёхлапых. Глубокие следы по верх них говорили, что вслед за ними пришли существа значительных габаритов. А огромные, похожие на миникратеры вулканов – что в лесу скрывались настоящие монстры, размеры которых даже трудно было себе представить.

Над озером стояла спокойная тишина, изредка разбавляемая всплеском воды, да мерным жужжанием насекомых. Вдруг лес со стороны тропы затрещал. Папоротники покачнулись, недовольно зашелестев кронами. Раздался гулкий топот, свидетельствовавший о приближении кого-то тяжёлого и массивного. Папоротники расступились и на песчаный пляж вышел один из удивительных представителей животного мира тех времён. Это был стегозавр. Огромный ящер, длиной около семи метров и высотой около трёх. Его собратья зачастую достигали и более значительных размеров, но даже в таких пропорциях стегозавр ужасал и восхищал не меньше. Его огромное тело покоилось на четырёх столбообразных ногах, не уступающим по толщине стволам хвойных, причём передние были значительно короче задних, так что ящер всегда передвигался немного наклонясь. В связи с этим его голова располагалась очень близко к земле, крепясь к телу короткой толстой шеей, и издали казалась её продолжением. Она была очень мала, совершенно несопоставимо с размерами тела. Едва заметные кружки глаз и клювообразный рот, вот и всё, что удавалось различить на ней. На спине стегозавр носил двойной гребень из широких пятиугольных пластин, служившие ему для устрашения противников по брачным играм и хищников, покусившихся на его жизнь. Из последних позвонков мясистого хвоста выросли две пары длинных острых шипов, пускаемых им вход при атаках хищников, и способных при удачных выпадах насквозь проткнуть непрошеного гостя. Так что, будучи абсолютно растительноядным, стегозавр смог обзавестись неплохим вооружением на случай нападения.

Окраска ящера была столь же броской, как и его внешность. Серая спина, в пятнах разного оттенка, от светлого до почти чёрного, плавно перетекала в грязо-жёлтое брюхо. Пластины в обычное время не отличавшиеся от спины, в минуты опасности или возбуждения наливались кровью. Их цвет быстро менялся от светло-малинового до ярко-алого, что столь отчётливо начинало контрастировать с прежним видом, что это могло сбить с толку и испугать любого, столкнувшегося с ящером.

Стегозавр осмотрелся, шумно выдохнул, выпустив из ноздрей-щёлок солидные клубы пара, и неспешно направился к озеру. Шёл он тяжело ступая, переваливаясь с боку на бок. При этом спинные пластины качались и стукались с громкими хлопками. Зайдя в озеро передними лапами ящер принялся жадно пить. Как огромным ковшом он зачёрпывал воду нижней челюстью и резко поднимая голову вливал себе в глотку, удовлетворительно фыркая и урча.

Утолив жажду стегозавр выбрался обратно на пляж и уже хотел опробовать на вкус ближайшие заросли хвощей, как неожиданно его внимание привлекло нервное поведение стрекоз. Они резко взмыли в воздух и закружили на одном месте, не стремясь приземлиться. Это указывало, что в зарослях кто-то прятался и своими неосторожными действиями выдал себя. Ящер насторожился и приню- хался, стараясь оценить возможную угрозу. Его пластины начали краснеть, а хвост с шипами медленно раскачиваться. Хвощи затрепетали и из них вынырнули два небольших двуногих ящера. Целуры, - так они назывались, - в длину не пре- восходили одного метра. Передвигались преимущественно на задних, более массивных конечностях, хотя при желании могли встать и на все четыре. Передние, незначительно укоротившись, всё ещё могли служить телу опорой. Окрашены целуры были весьма скромно, в грязно-жёлтые тона, местами пере- ходившие в более тёмные оттенки.

Целуры вели хищнический образ жизни, но для стегозавра они, конечно, не представляли опасности. Такому гиганту нечего было бояться подобной мелюзги, и он воспринимал их как надоедливую мошкару, вечно мелькающую перед глазами. Целуры естественно не собирались нападать на стегозавра и встреча с ним оказалась для них столь же неожиданной. Они пытались поохотиться в зарослях на гигантских стрекоз, как вдруг перед ними выросла настоящая живая гора, способная раздавить их в любой момент. Целуры нервно забили длинными хвостами и закрутили головами, в поисках путей к отступлению. Стегозавр фыркнул. Целуры издали громкий клёкот и высокими прыжками умчались в чащу. Ящер проследил глазами их путь, мотнул башкой, словно отгоняя наваж- дение, и зайдя на полкорпуса в хвощи, приступил к трапезе.

Солнце приятно припекало, согревая холодную кровь ящера и заставляя её быстрее бежать по венам. Сочная растительность приятным соком обдавала рот. По мере насыщения приходило чувство расслабленности и блаженства. Стегозавр довольно закрыл глаза, громко зачавкал, полностью отдаваясь сиюминутному наслаждению.

Сбоку затрещали папоротники. Стегозавр сразу дал задний ход, медленно разворачиваясь, - низко посаженная голова и короткая шея не позволяли хорошо осмотреться. Прямо перед его носом, напролом сквозь густые заросли, вышел из чащи хищный цератозавр. Он ещё издали почуял сладкий запах добычи, и теперь спешил, с треском ломая растительность. Увидев намеченную жертву хищник приостановился. Он хоть и рассчитывал, что она будет значительной, но всё равно исполинские размеры стегозавра несколько смутили его.

Цератозавр являлся типичным хищником заката юрского периода. Его длина составляла около шести метров, треть из которой приходилась на толстый, мускулистый хвост, служивший противовесом телу. Ящер передвигался исклю- чительно на двух задних ногах, и такое соотношение оказывалось жизненно необходимым. В связи с этим задние конечности цератозавра сильно увеличились и утолщились, а передние напротив – укоротились и ослабли, так что ящер ими едва дотягивался до нижней челюсти. Массивная голова сидела на толстой, гибкой шее, способной к значительным поворотам. На носу у цератозавра имелся характерный бугорчатый нарост, покрытый тонкой кожей. Огромная пасть, усеянная множеством однотипных треугольных зубов, занимала большую часть морды, заходя краями даже за линию глаз. Окрас цератозавр имел однотонный светло-коричневый, но на брюхе чёткими рядами красовались тёмные поперечные полосы.

Цератозавр глухо зарычал, подбадривая самого себя, и сделал несколько мелких шажков вперёд. Стегозавр спешно повернулся к нему задней частью корпуса, угрожающе раскачивая хвостом, слово булавой. Его спинные пластины тут же налились кровью и вспыхнули ярко-алым огнём, создав над животным угрожающий ореол. Таким образом ящер пытался напугать хищника и инстинк- тивно знал, как это осуществить. Поворот к противнику полубоком, полузадом зрительно увеличивал его размеры. Демонстрация шипов хвоста предупреждала, что он не настолько беззащитен, как кажется. А внезапная смена окраски гребня, должна была удивить и сбить с толку. К тому же такая оборонительная поза способствовала защите уязвимой головы. Если хищник и шёл в атаку, то первым делом сталкивался с хвостом, повреждения которого не вели к смерти, а лишь доставляли кратковременные неудобства.

Эффектно разыгранная сцена угрозы сделала своё дело. Цератозавр и впрямь выглядел озадаченным. Он перестал рычать и с недоумением принялся разгля- дывать невиданное зрелище. Выходя из леса, он нацелился на обычную, ничем не примечательную добычу, как вдруг она превратилась в нечто большое разно- цветное и опасное. Цератозавр нерешительно отступил к лесу, он затем, пере- думав вновь попытался, сблизится с жертвой, обойдя её с фланга. Стегозавр громко заревел, раздувая шею, наподобие резонатора, и повернулся, чтобы сохранить положение относительно хищника. Тот сделал первый выпад, стараясь укусить за бок. Хвост с шипами молниеносно пронёсся возле его головы, едва не раздробив её. Только реакция цератозавра спасла ему жизнь, и он успел отпрянуть.

Осознав, что напрямую добычу не взять, цератозавр принялся кружить вокруг неё, в надежде выявить её уязвимые места и в нужный момент нанести решающий удар. Однако, стегозавр со всей настойчивостью продолжал крутиться, подставляя противнику свой мощный, защищенный зад. В конце концов, хищник всё-таки углядел его маленькую головку и инстинктивно выбрав её в качестве мишени, пошёл в атаку. Бросок получился настолько быстр, что хвост не успел отреагировать и страшные шипы рассекли лишь пустоту. Хищник, очутившись совсем рядом с жертвой, победно зарычал, всаживая острые зубы в её тело. Но к несчастью, поспешив, он наткнулся на одну из пластин. Зубы лязгнули по ней, разодрав кожу и выпустив пару струек горячей крови, но, конечно же, не смогли нанести гиганту ощутимого вреда. Тем временем хвост успел вернуться в исходное положение и второй его удар глубоко рассёк бедро цератозавра. Острые шипы без труда разорвали толстую, чащуйчатую кожу и выдрали значительные куски мяса. Брызги крови разлетелись на десятки метров вокруг. Хищник яростно взвыл, попятившись назад, но сразу осел на раздробленную ногу и только опора на хвост спасла его от падения. Тут же последовал очередной удар стегозавра. Шипы тело не задели, но мощь вложенная в него двухтонным исполином без проблем отбросила цератозавра на значительное расстояние. Хищный ящер рухнул в заросли хвощей, прокатившись по ним два оборота.

Стегозавр победоносно заклёкотал, приподнялся на задних ногах и с силой ударил передними о землю, подняв солидное облако пыли, демонстрируя свою силу и превосходство. Он рассчитывал, что теперь то уж незваный гость оставит его в покое. Однако цератозавр так легко сдаваться не собирался. Несмотря на серьёзное ранение, он подняться и прихрамывая, вернулся к месту сражения. Стегозавр опять принял излюбленную позу, усилив взмахи хвоста и прибавив к ним глухой топот.

Цератозавр ещё дважды обошёл вокруг добычи, пытаясь к ней подступиться. Он делал ложные выпады, рычал, громко фыркал, дабы отвлечь внимание дотянуться, наконец, до уязвимой шеи, но травоядный ящер не поддавался на столь жалкие уловки, продолжая обороняться методично и деловито. При очеред- ной смене позиций хищник оказался на небольшом пригорке, образовавшимся выше по склону, ведущему к озеру. Он на мгновение замер, оценивая ситуацию и свои возможности. Добыча была под ним и этим можно было воспользоваться. Цератозавр присел, собирая все силы в единый комок и прыгнул точно на спину стегозавра. Немедля ни секунды он вонзил зубы в его мягкую плоть, урча от удовольствия и раздирая когтями кожу. Стегозавр жалобно замычал, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. Такого поворота событий он явно не ожидал и совершенно не знал, что предпринять. Его инстинкты не срабатывали, а мозг был слишком мал, чтобы мыслить в нестандартных ситуациях. Он чувствовал боль в раздираемом теле, вытекающую кровь, вес противника, но ничего не мог поделать… И тут, толи случайно, толи повинуясь неожиданному импульсу, стегозавр встал на дыбы, гулко опустился и так сильно тряхнул всем телом, что цератозавр слетел с него, врезавшись в ближайший папоротник. Оглоушенный хищник опустился на землю. В этот раз травоядный ящер не дал ему возможности подняться. С рёвом он пошёл на таран, подминая цератозавра под себя, топча ногами-колоннами. Захрустели кости, хищник забился, чувствуя, как с каждым ударом из него выбивают жизнь, но уже не в силах был что-то предпринять, чтобы вернуть её обратно…

Через минуту всё было кончено. Тело цератозавра ещё некоторое время вздрагивало в предсмертной агонии, затем резко дёрнулось и застыло навсегда. То, что когда-то было могучим хищником, наводившим ужас на обитателей леса, превратилось в бесформенную груду мяса и переломанных костей – превос- ходный обед для падальщиков и трупоедов. Стегозавр, заметив, что противник более не сопротивляется, нанёс пару дополнительных ударов, проверяя, не притворяется ли он и отошёл от окровавленного трупа. Окинув взглядом плоды трудов своих ящер громко фыркнул, мотнул башкой и неспешно направился по берегу озера, в поисках не столь опасного места для продолжения трапезы.

       х х х

Антродем был голоден. Такому огромному хищнику как он, требовалось много пищи и, следовательно, добыча, соответствующая его аппетиту. Достигая в росте свыше четырёх метров и длины около десяти, он, бесспорно, являлся одним из самых могучих охотников той эпохи, своим видом заставляя трепетать боль- шинство лесных жителей. Ходил антродем на толстых задних ногах, оканчива- ющихся широкими трёхпалыми ступнями с длинными и острыми, как ножи, когтями. Четвёртые пальцы на них завернулись назад, образовав что-то вроде шпор, которые с успехом можно было задействовать в подходящей ситуации. Передние конечности его укоротились до минимума, выполняли лишь фор- мальную роль и большую часть времени просто прижимались к телу. По всей спине и хвосту проходил ряд треугольных кожных выростов, создававших невысокий, но хорошо заметный гребень. Основным оружием ящеру служили сильные челюсти, занимавшие чуть ли не половину головы, оставляя немного места для дырочек-ноздрей и для маленьких глазок, злобным огнём блестящих из-под нависших бровей. Пупырчатая кожа имела грязно-рыжеватый оттенок, впере- мешку с бурыми пятнами по спине.

Антродем неспешно шёл по редколесью, стараясь огибать густые заросли, но иногда забывался и как таран врезался в них, оставляя позади себя хорошо проторённую тропу. Растительность хрустела и трещала под его напором, гнулась к земле, хлестала ветвями и листьями, пытаясь остановить, но не могла сдержать столь сокрушительной силы. Выбравшись из нагромождения папоротников из рода диптеридакеа, чьи гибкие стволы основательно намяли ему бока, антродем очутился на широкой поляне и почувствовал себя гораздо лучше. Местность представшая его взору не имела высоких деревьев, но зато густо поросла призе- мистыми цикадовыми из отряда голосеменных. Их форма была крайне удиви- тельна. Казалось, что из земли растут пузатые чешуйчатые бочонки, по середине имевшие значительное утолщение и слегка сужавшиеся к верхушке. Из неё и немного с боков, вверх тянулись глубоко рассечённые перистые листья, с упру- гими центральными жилками и толстыми черешками. Именно за это они и полу- чили имя птерофиллум, что означает «перистые листья».

Антродем внимательно осмотрел поляну и не найдя на ней ничего примечательного двинулся дальше, осторожно ступая между растениями. Бочонки птерофиллум росли очень плотно, а по прочности не уступали древо- видным собратьям, так что приходилось тщательно выбирать дорогу, дабы не оступиться и не стать калекой, что, конечно же, означало медленную смерть. Инстинктивно хищник понимал это и усилил внимание за работой собственных ног, основательно продумывая каждый шаг.

Благополучно преодолев коварные заросли, ящер очутился на краю невысокого обрыва, пологими склонами уходящего вниз. Там где земля вновь приобретала горизонтальное положение сразу начинался лес, тянувшийся вдаль на многие дни пути. Антродем даже вытянулся во весь свой немалый рост, чтобы разглядеть конец зелёного ковра, но насколько хватало глаз всё потонуло в бескрайнем море растительности. Солнце, достигшее верхней точки небосклона, яркими слепящими лучами раскрашивало общую массу на многочисленные, бесформенные пятна, содержащие все оттенки зелёного, от бледных и едва различимых, до тёмных и насыщенных настолько, что они парой казались абсо- лютно чёрными. Эту неоднородность создавало огромное количество видов рас- тений, в беспорядочном хаосе сменяющих друг друга. Древовидные папоротники уступали место тонким хвощам, разлапистые цикадовые сменялись кустами беннеттитовых, а особо тёмные куски образовались стройными высокими кипа- рисами, пирамидальные кроны которых были устремлены к небу, словно копья готовые в любой момент врезаться в голубую синеву. Недалеко впереди лучи заблестели, врезавшись во что-то и солнечные зайчики заметались по чаще. Гладь озера, как зеркало, отразила небесных посланников, рассеяв их в разные стороны.

Над ящером кто-то каркнул. Антродем отвлёкся от созерцания бескрайних просторов леса и задрал голову. Над ним совсем низко летали три мелких ящера – птеродактиля. Заполучив в процессе эволюции крылья, они превосходно освоили воздушную среду и выделывали замысловатые пируэты, едва не касаясь хищника. Их форма и строение как нельзя лучше подходили для полётов. Компактное тело с короткими задними конечностями и удлинёнными передними, и чуть заметным хвостом, обеспечивало хорошие лётные качества. Широкие крылья, образованные кожистой перепонкой, натянутой между задними ногами, телом и чрезвычайно увеличиным четвёртым пальцем передних кистей, без труда поднимали его в воздух. Длинные морды, вытянутые наподобие гигантских клювов, только с зубами, как нельзя лучше подходили для захвата добычи прямо слёту, будь то насекомые, рыбы или же собственные меньшие собратья.

Светло-коричневыми пятнами проносились птеродактили перед взором антродема, то, резко пикируя, едва не задевая склона, то, вновь взмывая вверх, демонстративно расправляя крылья и громко каркая, словно предлагая подключиться к их весёлой игре. Но хищнику было не до того. Он пару раз попытался захватить пастью надоедливых крикунов, но, поняв бесполезность занятия только фыркнул и отвернулся. Птеродактили продолжали кружить над ним, поочерёдно подлетая на минимальное расстояние, а один даже попробовал приземлиться исполину на спину. Уж такой наглости антродем совсем не ожидал! Резко развернувшись, он открыл пасть и издал такой рык, что звуковой волной летунов отбросило на добрый десяток метров, а громогласное эхо ещё долго носилось над верхушками деревьев. Птеродактили тут же исчезли где-то в высоте.

И тут хищник учуял знакомый запах – запах падали. Он шумно сглотнул набежавшую в рот слюну. Вот уже четвёртый день как он ничего не ел. Вся встреченная им за это время дичь оказывалась либо слишком проворной, либо успевала заметить его раньше, чем он успевал приблизиться для решающего броска. В обоих случаях антродем сильно выматывался в погоне за добычей, но так и оставался ни с чем. Желудок подвывал, прося хоть какой-нибудь поживы, мышцы ныли, устав от многочисленных, но безрезультатных атак, и теперь хищник был готов наброситься на любую добычу, пусть даже она скончалась пару дней назад.

Чуткий нос антродема чётко вычислил направление исходящего запаха. Он шёл откуда-то снизу, прямо с подножия обрыва. Хищник засуетился, ища удобный спуск и двинулся по краю, внимательно вглядываясь в очертания склона. Вскоре он наткнулся на более менее подходящий участок, пологий, с большим числом выступов, удобных для ног. Ящер осторожно ступил на первый из них, проверяя, выдержит ли он его многотонный вес и только убедившись в надёжности опоры, полностью переместился на неё. Так шаг за шагом антродем приближался к намеченной цели, как вдруг песчаная земля поехала из-под ног. Ящер заревел, перебирая ногами и силясь не потерять равновесие, но столь стремительный оползень не оставил ему шансов – он рухнул на бок и остаток пути проделал в лежачем положении.

Приземление оказалось на редкость мягким. Хищник быстро поднялся, стряхнул с тела пыль и осмотрелся, напрягая не только зрение, но и нюх. Скатившись со склона, он очутился в зарослях тонких, невысоких хвощей из рода филлотека, мохнатыми палками возвышавшихся над землёй. Такую мохнатость им придавали маленькие листочки, мутовчато растущие по всему стволу и образовавшие кисточку на самой вершине. Именно из этих зарослей и исходил сладостный запах вожделенной поживы. Антродем ещё раз сглотнул слюну и ринулся напролом, нещадно ломая хрупкую растительность.

Разочарование пришло на секунду позже, чем взгляд упал на искомый объект. Те жалкие остатки, что предстали перед хищником едва ли могли насытить животное и в пять раз меньшее. Практически голые кости и шкура – вот и всё, что покоилось на узкой полянке. Кости были сильно разбросаны и деформированы, так что только по отброшенному в сторону черепу можно было сказать, кому они принадлежали. Еще совсем недавно они составляли неотъем- лемую часть тела кампрозавра, растительноядного шестиметрового ящера, передвигавшегося на задних конечностях. Живой он вполне мог бы удовлет- ворить аппетит антродема, но в мёртвом полу обглоданном виде только раззадорил его. Хищник хоть и недолюбливал падаль, предпочитая мясо добытое на охоте и приправленное горячей кровью, но выбирать не приходилось. Голод бился в его теле, готовый пожрать изнутри, и повышенная брезгливость станови- лась непозволительной роскошью. Антродем методично обнюхал каждый кусок и приступил к трапезе, начав с самого большого. Жевать ящер естественно не умел, поэтому сразу заглатывал подходящие по размеру куски, разрывая те, которые не помещались в глотку, с помощью зубов, придерживая их лапами. Его мощнейшие челюсти с лёгкостью разделывались и с мышцами, и с жилами, и с хрящами, и даже с костями, дробя их в мелкие кусочки, чтобы добыть вкусный и жирный костный мозг. Хищник, урча, набрасывался на каждую новую порцию, медленно перемещаясь по полянке и подчищая всё до последней крупицы. Очень скоро не осталось ни одной не раздробленной кости и ни одного не исследованного кусочка шкуры. Даже череп был разломлен, а заключенный в него мозг сожран. Однако столь скудная трапеза из давнишних остатков не могла удовлетворить десятиметрового антродема, а лишь немного возвратила силы, затраченные на спуск. Предстояло возобновить прерванные поиски дичи и продолжить путь.

Ящер ещё раз, как следует, обнюхал последние пристанище кампрозавра, удостоверившись, что ничего не пропустил и двинулся в чащу леса. Ещё на обрыве он заметил блеск озёрной глади, а по опыту зная, что где вода там и водопой, а где водопой там много разной добычи, приходящей утолить свою жажду, он выбрал именно это направление.

Под пологом леса царил полумрак, было душно и влажно. Земля дышала сыростью, испуская сотни различных оттенков запахов: молодых ростков, древ- них стволов, пряного перегноя, мягкой подстилки, многочисленных грибов и многого другого, не поддающегося точному определению. И вся эта какофония безжалостно била в нос антродема, вызывая полную сумятицу восприятия и заслоняя верный путь. Ящер ориентировался в чаще исключительно по нюху, в темноте не особенно полагаясь на глаза. Запах воды вёл его, едва не теряясь в букете из остальных невидимых, но ясно ощутимых красок. Он громко фыркал и прилагал большие усилия, чтобы не потерять ту единственную нужную ниточку. Постепенно запах озера становился сильнее и ящер расслабился, будучи точно уверен, что уже не собьётся с курса.

Неожиданно антродем замер, как вкопанный. Он шумно вдохнул воздух и в его глазах блеснул недобрый огонь. Ни с чем не сравнимый сладостный запах крови долетел до его носа. Не той тухлой и полуразложившийся, а свежей, только что вытекшей из пульсирующей раны, дурманящей и пробуждающей все славные хищнические инстинкты. К тому же к этому запаху примешивался и другой – запах крупного животного, настоящей добычи, которую он искал столько вре- мени. Антродем ещё раз вдохнул, словно смакуя набежавшую волну ощущений и осторожно двинулся в нужном направлении, стараясь ступать как можно мягче и по-возможноти меньше задевать трескучей растительности.

Очутившись на берегу озера хищник сразу обнаружил объект намеченной охоты. Им оказался стегозавр, так удачно победивший цератозавра. После боя он отошёл от трупа на порядочное расстояние, забравшись в заросли возле самой воды, и был в полной уверенности, что здесь его уж больше не потревожат. Расслабившись, он только в последний момент заметил надвигающуюся угрозу и едва успел повернуться к ней задом, приняв оборонительную позу. Антродем одним взглядом оценил ситуацию – противник ранен и обескуражен его появле- нием. Медлить было нельзя, и хищник ринулся в атаку. Хвост с шипами упругой плетью пронёсся в воздухе, но антродем успел отскочить в сторону, с проворст- вом совершенно не вяжущимся с его массивной фигурой, и нанёс свой удар, навалившись всем телом. Стегозавра отбросило в озеро. Фонтан брызг и пены взметнулся под тяжестью его веса. Травоядный ящер на миг потерял ориентацию, но, совладав с собой, тут же принялся выбираться на берег. Очутившись на твёрдой земле, он почувствовал себя гораздо увереннее, принял позу защиты и начал угрожающе наливать кровью спинные пластины. Однако столь жалкая демонстрация не могла серьёзно напугать могучего антродема.

Хищник вновь приблизился, глухо рыча и готовый к броску. Стегозавр завращал хвостом, гулко топая всеми четырьмя ногами. Его раны, нанесённые цератозавром и успевшие слегка затянуться открылись, и кровь тонкими струй- ками потекла по телу. Её вид окончательно одурманил антродема. Он резко рва- нул вперёд, но его остановил хлёсткий удар хвоста, оставивший на его теле глубокую царапину. Хищник покачнулся, но устоял и, не замедляя темпа, набро- сился с другой стороны. Его тяжёлые челюсти сомкнулись на одной из пластин, едва не раздробив её. Он дёрнул головой, словно пытаясь вырвать её из тела. Стегозавр жалобно замычал, инстинктивно подавшись вперёд и в очередной раз обрушил на противника своё универсальное оружие с шипами. Удар получился намного сильнее, отбросив нападающего на два шага назад.

Осознав, что бой не выиграть стегозавр предпринял попытку к бегству, на самой крейсерской скорости навострившись в чащу. Но от антродема так легко нельзя было избавиться. Он рванул вдогон, заходя немного с боку, чтобы отрезать отступающему путь к лесу. Тот заметил это, но было уже поздно и пришлось отвернуть в сторону. А хищник только этого и ждал. Ещё ускорив шаг он сумел обогнуть смертоносный хвост противника и с ходу врезался в него всем корпусом. Значительная разница в весовых категориях, с большим перевесом в пользу антродема, сыграла ему на руку. Никак не ожидав столь страшного удара стегозавр потерял равновесие и рухнул на бок, проехав по земле порядочное расстояние.

Травоядный ящер задёргался, пытаясь подняться, перемалывая воздух столбоподобными ногами. Антродем знал, а вернее подсознательно догадывался, что их удар смертелен и поэтому атаковать со стороны брюха не стал. Он обошёл добычу спереди и сомкнул челюсти на её шее, возле самой головы. Стегозавр громко замычал, словно прощаясь с собственной жизнью, продолжая брыкаться, хотя судьба его была предрешена. Очень скоро взгляд его затуманился, рывки стали более судорожными и вялыми, и постепенно сошли на нет. Только тогда хищник разомкнул смертельную хватку и, встав одной нагой на мёртвую тушу, властным рыком оповестил лес о своей победе. Затем он приступил к кровавому пиршеству.

В этот раз антродем насытился на многие дни вперёд.


       Конец.