рассказ Ух, ты, из Ухты!

       Александр Скуридин
       УХ, ТЫ, ИЗ УХТЫ!
       рассказ
1
       Два друга, два молодых парня собрались на Север, в Россию, поработать года три-четыре. Данная поездка у них давно была запланирована.

       Им виделась глухая деревня, баня по-черному, крынка парного молока. То есть все то, о чем в наш урбанизированный век истинный горожанин может узнать в основном по телевизору или книге. А вот и работа: падают навзничь вековые сосны и ели, а они, Сергей и Борька, валят и валят их, перевыполняя план.

Местные девушки, конечно же, все от друзей без ума. Друзьям непременно хотелось стать лесорубами. Неведомое в их представлении облачалось в конкретную, реальную форму.

       Перед дембелем они долго рассматривали карту соседнего государства, решая, куда поехать из славного украинского города Севастополя.
       -Ухта, - прочел Сергей название города, улыбаясь. - Звучит, послушай: "Ух, ты, из Ухты!"

       Название, действительно, звучало, и на коротком военном совете решено было единогласно: "Даешь Ухту!".
       Город этот оказался небольшим, но со стремительным биением пульса. На его улицах можно было увидеть геологов, буровиков, геофизиков. За нефтеперегонным заводом в морозной дымке ярко полыхал огромный факел. В парке на берегу реки по накатанной лыжне скользили лыжники.

       Лесорубы здесь требовались, и друзья быстро получили направление в Курьинский лесопункт, куда надо добираться на перекладных: вначале воздушным тихоходом "Ан-2" до поселка Дутово, а оттуда уже машиной по зимнику.
       
2
       И вот уже Сергей и Борька в этой самой Курье.
       В общежитии-бараке им выделили по настоятельной просьбе комнату на двоих, в которой закопченный потолок, драные обои с неизвестного вида цветами, нещадно дымящая печь и шаткие стулья немного остудили романтический пыл друзей.

       Зато на следующий день они облачились в новенькую амуницию: телогрейки и тяжелые ватные брюки,и заполучили топоры с длинными топорищами.

       Работа оказалась не пыльной: маши данным инструментом по сучьям - этим и женщины, оказывается, занимаются, но тяжелой. "Эге-гей, привыкли руки к топорам... " - часто вспоминалась старинная песня безымянных бодряков. Нет!.. Руки привыкали очень и очень трудно, особенно у Сергея. К тому же, как назло, бригадир невзлюбил его. Здесь уместно рассказать о поездке из Дутово в эту, Богом забытую дыру...

       Борька сидел в кузове машины рядом с девушкой в ватнике и пуховом платке, из-под которого выбилась прядь русых волос. Иногда от резкого толчка их плечи соприкасались, и Борьке становилось приятно. Он, как бы невзначай, несколько раз украдкой взглянул на нее, заметив по-детски припухлые губы, чуть вздернутый нос.

       В покрытом брезентовым тентом кузове было холодно. Даже мотор, казалось, выл простужено.
       Новички, вроде бы, не вызывали особого интереса у курьинцев, что являлось слегка обидным. "Подождите, - думал Борька,-мы еще покажем, кто есть кто". Правда, кому и что конкретно доказывать, он и сам не знал. Может быть вот этой девушке?

       Сергей тоже прошелся быстрым взглядом по "аборигенам" и остановил его на Зине, подруге Борькиной соседки. Бойка, остра на язык, красива. В общем, потенциальный объект для будущего пристального внимания. Но, зачем для будущего? В таких делах всегда важна первая, пусть пробная, атака...А пока Сергей изучал взаимосвязи данного микроколлектива. Друг друга знают, как облупленных. Понятно, Курья - поселок небольшой, в Дутовском леспромхозе об этом начальник отдела говорил. Одеты некоторые в дорогие пальто, но фасон-то...

       Разговор в основном велся о новых товарах, для покупки которых и была организованно поездка. Женщины обсуждали покрой платьев (Сергей представил себе подобные платья),а мужчины толковали о каких-то необычных охотничьих ружьях, сожалея, что не пришлось скупиться, так как "тулки" расхватали дутовские. Они именно говорили: "скупиться", и Сергею это слово резануло слух.

       Вдруг, бородатый парень в ондатровой шапке и роскошных унтах ударил кулаком по кабине и закричал:
       -Стой! Медведь тебя забодай!
       Шофер затормозил, клацнул дверью кабины, просипел недовольно:
       -Какого рожна?

       -По нужде надобно - приспичило...
       Бородатый вылез, встал тут же, у колеса. Затем, перевалившись через задний борт, забрался в кузов.
       Борька почувствовал, как у него под шапкой запылали от нахлынувшего жара уши. Он даже боялся шевелиться, ощущая какую-то неловкость перед своей миловидной соседкой, которая разговаривала с подругой, точно ничего не произошло.

       -Ты, Зина, вчера вечером чего делала? - спросила она.
       -Приходил один...полюбовник.
       -Гришка?
       -Не, Гришке отставка полная, - Зина громко добавила. - Эх, Валя, никому мы всерьез не нужны, вот разве этим, новеньким. Может, влюбятся?

       Она кивнула подбородком, на котором посредине ямка, в сторону друзей.
       Сергей тотчас оценил ситуацию, истолковав ее жест, как поощрение, как сигнал к началу атаки.
       -Извольте, это вам, - галантно произнес он, достал из-за пазухи две пунцовые гвоздики, протянул их Зине и Вале.

       -Спасибо, - почти в один голос удивленно сказали подруги, пряча цветы в тепло, на грудь.
       О-го-го... - с завистью протянула пожилая женщина и, слегка картаво, произнесла: - Вы, девки, ентих хлопчиков не упускайте.

       Тут только догадался Борька, что Сергей втихаря оборвал гвоздики в кабинете у леспромхозовского кадровика, где была установлена маленькая оранжерея. "Однако, ушлый «хлопчик»", - с легкой завистью подумал он, так как Сергей на деле, причем в совершенно незнакомой обстановке продемонстрировал свой знаменитый "эффект неожиданности".

       -Что, Зинка, на свежатинку потянуло? - спросил бородатый, перешагивая через скамью.
       -А с тебя какой прок, коль недержанием страдаешь, - нарочито небрежно ответила Зина.
       В машине засмеялись.

       -Как она тебя, Гришка, а? - просмаковал интеллигентного вида мужчина в очках. - На комплекс намекает.
       -Какой еще комплекс? - Гришка остановился.
       -Неполноценности, естественно.

       -Подумаешь... У меня все на месте: руки, ноги и прочее,- произнес бородатый парень, истолковав слово "неполноценность" по-своему. Он пробрался к кабине, обронил, вроде бы не обращаясь ни к кому. - Перед чужими комедию ломает.
       Но чувствовалось по всему, что он уязвлен.

       -Комедь, не комедь, а хвакт, - усмехнулась пожилая женщина, что-то сказала на ухо закутанной в шаль старухе, которая залилась булькающим смехом.
       -Ну, будя, вам, заржали... Одно слово - бабы, - Гришка достал из спортивной сумки две бутылки водки.
       -Эй, скоро там? - послышался из кабины сдавленный голос шофера.

       -Счас...Может забульбенишь чуток? - спросили из кузова.
       -Не, - подумав, ответил шофер. - Я за баранкой.
       После возлияния мужчины дружно закурили, заговорили громко, вразброд. Шофер ругнулся, упомянув черта, видать, не выдержал простоя на сухую - машина резко сорвалась с места.

       Валя тронула Борьку за рукав, кивнула головой в сторону бородатого, сказала тихо:
       -Вы не думайте, что Гришка всегда такой... Это он сегодня кой кому на зло завелся. А, вообще-то, люди у нас хорошие.
       -Мы и не думаем ничего плохого ни о ком, - произнес Борька, втайне радуясь, что она обратилась именно к нему.

       -Девушек хороших мы сразу увидели, - напористо врезался в разговор Сергей.-Кино или танцы у вас бывают?
       -Сегодня танцы. Как раз, суббота, - ответила Зина и поинтересовалась. - А вы откуда?
       Узнав, что парни из Крыма, она присвистнула:
       -У нас таких кавалеров еще не было, все завидовать будут. К семи вечера подходите к клубу. Да, Валя?

       -Я не смогу.
       Борька с сожалением подумал, что у этой девушки, которая все больше нравилась ему, наверняка кто-то есть.
       Мороз крепчал. Борька потихоньку несколько раз подносил озябшие руки ко рту, дыша в перчатки. Он только теперь пожалел, что не надел, как Сергей, солдатские сапоги - а вот сейчас нестерпимо жгло ступни и пальцы, и поэтому тихонько стукал туфлей о туфлю.

       Валя достала из сумки большой холщовый мешок, сказала Борьке:
       -Оберните ноги - поморозите.
       -Спасибо, - поблагодарил парень, поняв, что отказываться глупо.

       Действительно, через несколько минут наступило относительное блаженство. Можно, конечно, было достать и сапоги из, своего чемодана, переворошив его; портянки неизвестно где, кажется, в сумке. А тут со стороны Вали такое внимание...
       В Курью прибыли к полудню. У конторы лесопункта заунывная песнь мотора умолкла. Люди высыпались из кузова, как горох из переспелого стручка.

       -В семь, кавалер! В семь! - прокричала Зина Сергею, махнув рукой.
       Валя не обернулась. Друзья,с чемоданами и спортивными сумками через плечо, остались одни. Машина, фыркнув сизым дымом, свернула в проулок. Курья, действительно, поселок небольшой. Дома толпятся на пригорке, а тем, кому не хватило здесь места, сползли к реке. Лениво перекликаются собаки. Колонны дыма упираются в ватный небосклон. Вдали, за рекой, синеет лес.

       Сергей буднично произнес:
       -Пошли устраиваться...
       Друзья направились к конторе лесопункта, где их, предупрежденные телефонным звонком из Дутово, уже ожидали начальник и завхоз.

       3
       Сергей и Борька понимали, что основной показатель их пребывания в поселке - работа, и поэтому завели в воскресенье будильник на половину шестого.
       Они умылись, позавтракали остатками ватрушек с чаем из домашних запасов и долго вслушивались в тишину, раздумывая, не полежать ли еще немного? Наконец, общага начало оживать.

Захлопали двери, за стеной раздался громкий вопль: "Витька! Куда, перец, полотенце зашвырнул?" Глухой голос спокойно послал вопившего подальше.
       Сергей и Борька переглянулись: пора... Они вышли из комнаты, не забыв прихватить топоры. Как же - лесорубы!..

       -Слушай, старик, - обратился Сергей к парню, который мчался по коридору в туалет в майке, трусах и в валенках на босу ногу. - Куда идти, чтобы попасть в бригаду Шарохина?
       -Греби за всеми.
       Друзья последовали совету: в полутьме из проулков тянулись люди к стоящему неподалеку от конторы лесопункта приземистому, очень обширному строению. Подгребли сюда и Сергей с Борькой.

       Ожидалка закопчена внутри от табачного дыма. Здесь тепло - пышет жаром печь-буржуйка, сваренная из толстого листового железа. Возле нее сгрудились лесорубы, перекуривают, беседуют друг с другом.
       -Найдешь тут этого Шарохина, - пробурчал Сергей, устав от бесцельных расспросов.

       -Гришка! Тебя двое ищут! - крикнул один из лесорубов вошедшему бородачу.
       -Ясно, ищут, - мрачно согласился Гришка. - Знаем этот прикол: один с носилками, другой с лопатой.
       -Чудак, пополнение прибыло.

       -А... Новички... - Гришка скользнул взглядом по Сергею с Борькой и обронил: - Держитесь покуда меня.
       Он одет в куртку из толстого сукна с большим воротником, отороченным коротким серым мехом. Через плечо перекинута цепь от бензопилы.

       Сергей толкнул Борьку локтем в бок, тихо прошептал:
       -Повезло, влипли...
       Влипли, действительно, понимали друзья, так как в первый же день приезда после танцев у них произошла с Шарохиным стычка...

       4
       Сергей, приглашенный Зиной в клуб, тщательно выбрился, густо залил лицо и шею импортным одеколоном, повязал галстук - он отводил предстоящим танцам большие надежды.

       Борьке никуда идти не хотелось - брала свое усталость, но, подумав, что возможно Валя все-таки будет в клубе, он тоже начал собираться, тем более, что унылая обстановка жилища новоявленных лесорубов никак не располагала к философским размышлениям наедине.

       У длинного бревенчатого строения, над дверями которого желтела лампочка, еле высвечивая надпись "Клуб", друзья увидели Зину. Она схватила под руку Сергея, потащила его к входу мимо перекуривающих парней.
       -А Валя где? - спросил Борька.
       -Что, понравилась? - обернулась Зина.

       -Понравилась.
       -Валя у нас с характером: ей только серьезное подавай.
       -А ты? - Сергей помог снять Зине пальто.
       -Что, я? Земная, как все.

       В зале клуба стулья, сбитые рядами, убраны и положены на другие, освободив половину зала. На сцене магнитофон, лениво прокручивая кассету, хрипло вещал через колонки о любви. На стульях у стены сидели девушки, среди них были и хорошенькие. Они шептались, хихикали. Парни собрались вкруг у двери, время от времени раскатисто смеялись, хлопали по плечу рассказчика, тщедушного вихлястого парня, приговаривая:
       -Ну, Петруха: вконец уморил...

       Зина сразу же увлекла Сергея поближе к сцене, прижалась к нему всем телом, словно прилипла. Постепенно пары заполнили зал. Пока Борька выбирал партнершу, всех хорошеньких пригласили, и ему досталась длинная, на полголовы выше его девушка, с прямой, точно откованной из стали спиной. Потом он танцевал с другими, нес подобающий в таких случаях вздор, рассказывал анекдоты.

 Одна толстушка поставила ему между колен свое колено, жарко надвигаясь полновесными грудями в такт музыки, и Борька уже подумывал уйти с ней, как вдруг заметил, что Сергея и Зины нет, а некоторые из парней бросают на него выразительные взгляды, поэтому он надел пальто и вышел на улицу.

       Окна домов поглядывали желтыми окнами-глазами. Серый, пепельный снег скрипел в такт шагам. Протяжно выла собака, навевая грусть. Луна повисла светящейся льдинкой. Идиллия...
       Борька, выходя в проулок, столкнулся с кем-то.

       -Ой, - пискнула, закутанная в платок фигура, в которой парень не сразу признал Валю.
       -Зинку в клубе не видел? - спросила Валя.
       -Видел. Она уже ушла.
       -Что же будет? Гришка у дома ее ждет, пьяный. Я хотела, чтобы она у меня переночевала.

       -Пойдем, - Борька схватил Валю за руку. - Она, очевидно, с моим товарищем, с Сергеем.
       В лунном свете Валя показалась еще красивей, и Борька подумал: "Это хорошо, что Серега за ее подругу уцепился..."

       -Вы, зачем к нам издалека пожаловали? - спросила Валя, освобождая руку.
       -Как, зачем? Работать.
       -Романтики, значит...
       -Это, что, плохо?

       -Нет, хорошо. Хуже, когда человека только деньги прельщают. А мне твой друг не очень понравился.
       -Почему?
       -Нагловатый он. Я таких не люблю.
       -Это так кажется. Он, скорей, уверенный в себе... А я какой?

       -Ты... - Валя чуточку придержала шаг, коротко взглянула на Борьку. - Ты - другое дело.
       -А, все-таки?
       -Вот и общага, - уклончиво произнесла Валя.

       Они прошли по длинному коридору, освещенному тусклой электролампой. Комната оказалась запертой. Тогда Борька нерешительно стукнул пару раз кулаком по ручке двери.
       Щелкнула щеколда, дверь открылась. В комнате с Сергеем, действительно, находилась Зина. Сергей недовольно скривился.

       -Зин, там тебя Гришка караулит. Я предупредить пришла, сама знаешь: пьяный он - бешеный, - затараторила Валя.
       -Вот навязался на мою голову, ирод, - Зина села на стул, достала из кармана платья зеркальце, поправила каштанового цвета волосы и вздохнула. - Не вовремя вы пришли, нацеловаться всласть не дали.

       После ухода подруг Сергей нервно прошелся по комнате, затем повернулся к Борьке:
       -Да... Только дело на лад пошло...
       В дверь сильно забарабанили. Борька открыл ее, на пороге стоял Гришка.
       -Эй, лохарики, - произнес бородач, хватаясь за притолоку,- сказывают, Зинка у вас была... Увижу ее с кем, тому несдобровать.
       Из-за его спины в комнату заглядывали любопытные.

       -Ты не пугай, - сказал Борька, на всякий случай принимая стойку. - Мы не из детсада приехали. А раз нажрался, молчи.
       Гришка, рассвирепев, бросился на него, но Борька перехватив руку, молниеносно заломил ее приемом самбо. Бородач ойкнул и осел на пол, не совсем понимая: что же произошло. Он таращил глаза, тупо повторяя:
       -Моя она...Никому не позволю...

       -А ты у Зины спроси, нужен ли ей? - предложил Борька и скомандовал растерявшимся от такого поворота "шестеркам":
       -Заберите его!
       Один из приятелей Зинкиного ухажера поспешил предложить:
       -Стопарь потянешь?
       Гришка согласно кивнул головой.

       Когда дверь за ним закрылась, и в коридоре затихли тяжелые шаги, Сергей недовольно сказал:
       -К чему дразнить гусей? Ведь ты, по сути дела, спровоцировал этого увальня полезть в драку. А если бы они всем скопом сунулись? Нас-то, двое.

       Сергей улыбнулся, снова стал похожим на прежнего, беззаботного, уверенного в себе, и произнес примирительно:
       -Мы с тобой, впрочем, и вдвоем отобьемся!
       -Не сомневаюсь, - подхватил Борька.

       Такие ситуации уже случались. В трусости Серегу никак не упрекнуть. Действительно, зачем надо было выпендриваться? Зинка – штучка по всему видно, еще та... Здесь, в совершенно незнакомом поселке, свои правила, и, хочешь, не хочешь, а играть придется по ним.

Вот, если бы Валю пришлось защищать! Тогда можно и наплевать на все правила! И от этой мысли сладкая истома разлилась по телу Борьки.
       Внезапно погас свет: поселковая электростанция перестала работать. Так как у друзей не было ни свечей, ни керосиновой лампы, то им пришлось лечь спать.

 5
       По закону подлости, уроненный бутерброд всегда падает маслом вниз, и Сергей потихоньку проклинал Его Величество Случай, вновь сведший друзей с Гришкой: "Нет бы в другую бригаду попасть...Ты, только посмотри на его разбойничью вывеску". "Лицо, как лицо", - пожимал плечами Борька, впрочем, хорошо понимая подоплеку нервозности Сергея.

 Шарохин вышел из ожидалки на улицу, новички за ними. От гаража сюда подкатывали машины-фургоны, которые развозили бригады по делянкам. Гришка поздоровался с лесорубами, стоящими отдельной кучкой у дороги.
       -Дали в бригаду... - кивнул он на Сергея и Борьку. - Лес, поди, только на картинке и видели.

       Он вытащил из пачки сигарету, сунул ее в рот, попросил:
       -Дай, Иван, прикурить.
       Широкоплечий детина протянул ему папиросу. Шарохин наклонился, пыхнул пару раз дымком, затем вдруг смял сигарету, швырнул ее в снег.
       -Перебрал, видать, вчерась, - участливо произнес Иван.
       -Есть, маленько, - ответил Гришка.

       Потом он, и другие парни, постарше Сергея и Борьке завели разговор о лесе, о каких-то "кубиках", как будто никому и не было дела до новичков, но на друзей они нет-нет, да и поглядывали вскользь.

       Вот, наконец-то, и долгожданный ЗИЛ. Лесорубы залезли в фургон. Вслед за ними поднялись по скользким железным ступенькам и Сергей с Борькой, сели у двери. А у кабины уже развернулась баталия - играют в "подкидного дурака", с треском, с отмашкой шлепая замусоленными картами по перевернутому вверх дном ящику.
       -Все на месте? - спросил Гришка.

       В этот момент в открытую дверь глянула Валя.
       -Ой, ребята, помогите.
       Борька и Иван помогли ей забраться.
       Шарохин хватил кулаком по кабине:
       -Поехали.

       Машина резко рванула с места. Игроки попадали друг на друга, незлобно заругались.
       Валя сидела рядом с Иваном, который что-то рассказывал ей, смеясь гулко, как в бочку.
       Борька разглядывал ее. "Моих лет, - определил он. - О чем она сейчас думает? О ком? Может, обо мне..."

       Вот, и первая, украдкой, встреча глазами. Борька настойчиво ловит второй взгляд и натыкается на деланное равнодушие, безразличие... И тогда Борька начал внимательно присматриваться к другим членам бригады, пытаясь смоделировать их образ мышления. Ну, Гришка, положим, понятен, хотя и не совсем, а другие? Как они примут их с Сергеем? И, еще, Борьку, естественно, интересовала Валя...

       ЗИЛ внезапно остановился. Вновь игроки попадали друг на друга, ворча: "не людей, дрова ему возить".
       Шофер с бородкой клинышком, эдакий мини-Дон-Кихот, открыв дверь фургона, заулыбался сквозь белесые пушистые усы:
       -Вылезай, братва, на божий свет.
       -Ты, что, вражина, тормозишь так? - поинтересовался Иван.

       -Расшевелить решил вас перед работой, а то, думаю, уснули передовики. Шарохин, рекорд будет? У тебя, ведь, пополнение, так сказать, полный комплект.
       -Рекорд... - бурчал, вылезая, Гришка. - Курочка еще в гнезде, а яичко...дальше. Пополнение-то зеленое.

       -Однако, хваткое. Кое-кого мигом из под самого носа увели, - ухмыльнулся Дон-Кихот Курьинский, но на всякий случай увернулся за своего железного Россинанта.
       Гришка промолчал.
       Уже окончательно рассвело. Солнце брызжет золотом сквозь частокол сосен и елей, а над головой нависла бескрайняя синь безоблачного неба.

       Лесорубы прошли к вагончику, называемому по-местному "балок", где рядом застыл трактор-трелевочник. Иван сразу же влез в его красную кабину, застучал там чем-то. Коля, невысокий, но верткий парень, принялся осматривать чокеры (1).
       ______________________________________________
       1-чокер-устройство для захвата ствола дерева и затягивания на трелевочник (спец.).

Гришка втиснулся в балок, вытащил из-под стола бензопилу, вынес ее наружу, где залил бензин из канистры и добавил масла. Затем, навинтив на бачок крышку, он рванул ручку стартера. Взревела, крутнулась цепь с зубьями.
       -Порядок.. . -удовлетворенно процедил бригадир, затем, посмотрев на друзей, процедил. - Топоры покажите.

       Сергей и Борька подали свои орудия труда. Гришка провел по лезвиям пальцем, хмыкнул, взял в шкафу два слегка заржавленных, но острых топора, протянул новым членам бригады:
       - Этими работать будете.
       И, не удержавшись, съязвил:
       - А привезенные с собой дома наточите вместо танцулек.

       Валя подала Борьке наждачный брусок, сказала:
       -Гриша прав, топор отныне для вас - главный друг.
       И, озорно подмигнув, добавила:
       -Берите лопаты, гвардия, на окопку пойдем! Лопата - друг номер два...

       С лопатами и топорами все трое, проваливаясь по колено в снег, побрели к краю делянки.
       -Выше нос... зеленые... - улыбнулась Валя, когда она и "гвардия" прибыли на место.
       -Где твоя подруга? - спросил Сергей.
       -Еще не раз увидишь ее. Давайте работать.

       Окапывать деревья вроде бы просто: швыряй совковой лопатой снег, но без сноровки трудно не отставать от Вали, которая порхала от одной сосны к другой. Наконец, когда Шарохин начал валить лес, окопщики перешли на обрубку сучьев. И с этим делом они еле-еле успевали управиться, как подскакивал Коля и схватывал хлысты (1) чокерами.
       _________________________________________________
       1-хлыст-неразделанный ствол дерево с грубо обрубленными сучьями (спец.).

Затем хлысты, подтягиваемые тросом, взваливались на площадку трелевочника, который, натружено рокоча, вывозил их с делянки.

       Гришка, изредка откидывая пятерней выбивающийся из-под каски непокорный чуб, бегал по делянке, волоча бензопилу. Цепь "Дружбы" с голодным урчаньем вгрызалась в дерево – оно падало со скрипом, треском, взметнув вверх снег и обломки ветвей. Гришка покрикивал на Валю, окапывающую сосны:
       -Скорей! Скорей!

       Он работой выгонял пьяную дурь.
       Борька отложил топор, взял лопату и пришел на помощь Вале.
       -Вот, непутевый, как взбесился, - беззлобно ругнула она бригадира и добавила, радуясь. - А план сегодня перевыполним.

       Борька швырял снег, а сам поглядывал на раскрасневшееся Валино лицо. Один раз взгляды их накоротко встретились и вновь разошлись. Борька напряженно думал, чтобы ей такое сказать, но ничего не пришло на ум.
       -Устал? - спросила перед обедом Валя.
       -Устал, - признался Борька.

       -Это всегда так, с непривычки, Друг вот твой совсем заморился, еле тюкает.
       -Эй, ноги порубишь, - окликнула она Сергея, взяла у него из рук топор. - Смотри.
       Ее движения быстры и точны - сучья так и отскакивают от ствола.

       -Кончай работу! Обед!-зычно крикнул бригадир, снимая каску.
       Штабелевщики-челюстники выплюнули из своих стальных клювов-захватов последние пачки хлыстов в машины с прицепами и замерли, словно пресытившиеся аисты. Лесовозы взвыли моторами, заскрежетали цепями, намотанными на скатах, зацарапали, подминая на волоке ветки, сучья, вперемешку со снегом, выкатились на дорогу.

       Тихо стало на делянке.
       Вновь побрели лесорубы к балку, слегка поругиваясь, посмеиваясь, медленно остывая от прерванной работы.

       -Ну, ты, Колян, вчера в магазине, кажись, всех наповал сразил. Клавка-то, молодец, лихо тебя оттянула: горбатого, мол, лишь могила исправит, - давился необыкновенно широкоплечий толкач по кличке Комель.
       -А я и впрямь могу завязать. И курить брошу, - чокеровщик вытащил из кармана ватника пачку сигарет, зашвырнул далеко в снег.

       -Тю-ю-у... Малохольный... - насмешливопротянул толкач, и вновь хохотнул.-"Посмотрим",-сказал слепой!
       -На делянке, Комель, лучше смотри, а то силу заимел – ума не надо.
       -Ты за меня робишь? - вскипел толкач.

       -Ша! - прикрикнул на обоих Гришка. - Не на базаре находитесь!.. Я, в общем-то, решение Миколы одобряю и присоединяюсь насчет водяры: от нее один вред. Кто, "За"?
       -Пока есть только воздержавшиеся, - мрачно ответил Комель.
       -Вот и чудесно! - звонко подхватила Валя. - Не пить и называется: воздерживаться!

       -Итак, единогласно? - Шарохин обвел членов бригады тяжелым взглядом.
       -Это, что же, навсегда? - забеспокоился Иван.
       -Вот, и я о том же, - поддержал его толкач.

       -Месяц продержаться попробуем, - подвел итог дискуссии Гришка.
       Сергей и Борька шли позади всех.
       -Ну, как работается? - спросил Борька у друга.
       -Загоняет меня Гришка, уже три раза поглядывал свирепо. За Зинку злится.
       -А мне кажется, Гришка парень ничего: пашет, как зверь.

       -Пахать и дурак может, тут интеллекта большого не надо.
       Борька промолчал.
       В балке лесорубы оставили топоры, бензопилу и пошли по укатанной машинами дороге к виднеющемуся в полукилометре строению, из трубы которого ввысь тянулся сизый дым.

       День уже полыхал вовсю. Солнце величаво плыло над лесом, оживляя снег мириадами светящихся искорок. В морозном, упругом воздухе друзьям хорошо слышен разговор лесорубов, озвученный скрипом шагов. И дышится необыкновенно легко, как дышалось у родного Черного моря...

       6
       Котлопункт представляет собой дощатый четырехугольник с окнами, задернутыми белыми кружевными занавесками. Одна половина этого четырехугольника отделена перегородкой, там кухня и подсобка. На другой - длинный стол с двумя массивными скамьями вдоль него.

       В котлопункте еще обедали ребята из соседней бригады.
       -Зинка! - закричал один из них, увидев шарохинцев. - Ты Гришке компота не давай, а то у него опять, как у маленького ребенка, авария случится...И как только ты с ним гуляешь?

       Зина - а это была она - высунулась в окно раздачи в белом халате, волосы забраны косынкой.
       -А я его сменяю вот на этого, - она кивнула головой в сторону Сергея.
       -Думаешь, с юга - горячий? - не унимался весельчак. - Знаешь, как в анекдоте про сибирского кота...

       -А ну вали отсюдова, пожрал, так нечего смешки строить!- закричал Гришка.
       Парень вышел, что-то сказал ожидавшим его у входа товарищам, и вся троица весело загоготала.
       Обедали молча. Только перед концом снова высунулась Зина, воркующим голосом предложила с насмешкой:
       -Гришенька, тебе еще компотика?

       Шарохин отставил кружку, выскочил из котлопункта, хлопнув дверью.
       Валя подошла к окну раздачи, спросила:
       -Чего, ты, его так?
       -Надоел... А твой, что, обморозился, или дар речи утратил?

       -Какой, мой? - отпрянула от нее Валя.
       -А вон тот. Сам ест, а на тебя глаза пялит. И все молчком...
       -Будет тебе языком чесать.
       -Прям, языком... Сама, небось, спишь и видишь...

       Дальше Борька не слышал. Валя, покраснев, отошла от поварихи.
       После обеденного перерыва опять продолжалась напряженная работа, пока утомленное солнце не скрылось за верхушками деревьев.
       -Шабаш! - скомандовал Гришка и заглушил пилу.

       В машине, которой добирались в поселок, мужчины снова резались в карты, а женщины пересмеивались и шептались.
       Сергей что-то сказал Зине, она зашлась в смехе:
       -Ой, девочки, упаду!
       Затем шепнула парню:
       -Придешь?

       -Приду, - чуть слышно ответил Сергей.
       Борька завидовал ему. Вот бы договориться о том же с Валей, до утра не выпускать ее из объятий, смотреть в красивые, серые глаза. Поэтому, когда машина остановилась, и все
вылезли из нее, Борька отозвал Валю в сторону, спросил напрямик:
       -У тебя есть кто?

       У Вали дрогнули ресницы.
       -Есть... Дочка... - она усмехнулась. - Только я не Зина, с первого дня не приглашаю.
       -Валь, - крикнула подруга. - Кончай на морозе любовь крутить, в тепле бы сподручнее... Куда ты?
       -Без меня у тебя двое провожатых, - буркнула Валя, сворачивая на другую улицу.
       -Видал, какая? - сказала Зина Борьке.

       Гришка подошел к ней, положил тяжелую ладонь на ее плечо, но она вырвалась, побежала по скользкой дороге, балансируя руками, чтобы не упасть.
       -А я договорился со своей телкой, - похвастался Сергей.
       -Слышал, - ответил Борька, думая о своем.

       Сергей вернулся в общежитие поздно ночью, долго жевал холодные макароны по-флотски. Насытившись, он произнес:
       -У Гришки губа не дура...

       7
       Тут надо подробнее рассказать о друзьях...
       Борька чуть выше среднего роста, крепыш, лицо скуластое. Если он за что брался, то все делал непременно основательно. Вернувшись с делянки, он заставлял себя сидеть в позе "лотоса" по системе "хатха-йога", руководство к которой было взято в эту поездку как один из главных компонентов грядущей жизни лесоруба. По утрам он обязательно делал упражнения с гантелями.

       -Брось железки, - советовал Сергей, нежась лишние минуты в постели. - Тебе, что, работы мало?
       Но Борька только натужено сопел.

       В первый же вечер возвращения демобилизованных, в квартире Борькиных родителей собрались друзья бывших воинов. Вика, девушка, с которой Борька встречался до службы, вышедшая в прошлом году неожиданно замуж, увела его в снимаемый молодоженами флигель. Она клялась в давней и искренней любви к Борьке, упрекая себя в легкомысленно-скоропалительном замужестве: "Понимаешь, затмение какое-то нашло..."

       Борька понимал. Но затем он стал тяготиться Викиной любовью: "Вдруг муж нагрянет - командировки имеют тенденцию заканчиваться". Его все во флигеле раздражало: скрипучая кровать, любопытные взгляды квартирной хозяйки. Но основная причина была не в этом - он просто не знал, что ему делать с Викой. Огромной любви в себе он не ощущал, и потому так и затормошил Сергея, ускоряя отъезд на Север, в неведомую Ухту. По данному поводу между друзьями произошел такой разговор...

       -Я уже думал, ты, все - станешь на якорь, - сказал Сергей и поинтересовался, - И не жаль тебе с Викой расставаться? Девочка-люкс!
       -Жаль, а что поделаешь? Рухнули бы наши с тобой планы... - тихо вздохнув, сказал Борька.

       -Да шут с ними. Я, если бы почувствовал тут нечто серьезное, - Сергей ткнул себя кулаком в левую сторону груди, - то свою бы избранницу никому не уступил.
       Вот тебе и Сергей! Это была для Борьки полнейшая неожиданность...

       Сергей из той породы людей, которых судьба всегда щедро одаривает. Он в любой обстановке чувствует себя, как рыба в воде - вон, и в части сразу был замечен, назначен командиром отделения. Здесь же у него закрутился роман с поварихой, и поэтому он каждый день имел ДП, что на армейском языке означает: дополнительное питание, или просто - добавка. Он в отличии от слегка рыжеватого Борьки черен, высок. На тонком, нервном лице щегольские маленькие усики. Везунчик... Баловень судьбы...

       Сергей, однако, никак не мог приноровиться к лесной работе - подгонял его Гришка, недовольно косились и другие члены бригады - зарплата, ведь, шла от выработки.
       "Кубики...кубики..."-это слово от частого употребления, казалось, навязло на зубах. Кубики означали кубометры. Их определяли для самих себя на глаз и узнавали уже точно на доске, что висела в конторе, где против фамилии каждого вальщика стояли соответствующие цифры. Григорий Шарохин после пополнения бригады шел впереди всех.

       Сергею тяжело доставались кубики. Сник, похудел он, даже нос заострился. Лишь только Сергей приходил в общежитие, как сразу валился на кровать, цинично ссылаясь на то, что ему еще "приходится работать во вторую смену", так что все обязанности по заготовке дров и приготовлению ужина свалились на Борьку. "Второе дыхание", знакомое по спорту, пришло к нему лишь к концу первого трудового месяца.

       В одно из воскресений к друзьям неожиданно зашел Шарохин, поздоровался хмуро, потоптался у порога, затем попросил Борьку:
       -Выйди на пару минут.

       Борька стоял в коридоре, вслушиваясь в приглушенный голос Гришки:
       -Я все не могу никак понять, зачем вы сюда с юга приехали: поразвлекаться? Грусть-тоску развеять? А может, длинный рубль поманил? Если так, то горбатить надо - деньги зазря здесь не платят и человека расценивают по его работе. Артистов сюда много съезжается, только попробуют они почем фунт лиха, и на попятный.

 Вот, говорят: "Если бы деревья комлями вверх росли, тогда бы их валить можно было..." А Гришка остается. Гришка кадровый... Север, как авоська: мелочь выскочит, крупняк останется...
       Дальше уже ничего нельзя было разобрать: в одной из комнат затренькала гитара.
       После Гришкиного ухода Борька нетерпеливо спросил у друга:
       -Ну, что он тебе говорил?

       -Пел вначале про трудности, а потом заплакал в жилетку, люблю, мол, ее...
       -А ты?
       -Что, я? Гуляй, пока гуляется...-произнес Сергей с оттенком самодовольства. - Гришка-то валенком оказался, крепко его Зинка прикрутила…. С женщинами, брат, надо ухо востро держать. Кстати, как у тебя дела на этом фронте?

       -Не лез бы ты не в свое дело, - нахмурился Борька.
       -Ну, ну... Кипяток... - примирительно процедил Сергей, доставая из тумбочки одежную щетку.
       Ссориться с другом он не желал.

8
       В общем же, Зина ему нравится, нравится и уют в светлых, чистых комнатах небольшого дома. Хозяйка приносит из кухни чайник, негромко звучит музыка из отремонтированного Сергеем радиоприемника, включается торшер - полнейший интим...

       У Зины был муж, утонувший по пьяной лавочке, который, кстати, поколачивал ее, и поэтому она, если и вспоминает о нем, то без всякой теплоты. Она из тех женщин, чье покорение возможно с применение лишь силы, причем, конечно же, внутренней, сердечной. Поэтому-то и Гришке, естественно, полная отставка.

       Зина вдруг ощущает, что любит этого парня,и зачастую становится особенно нежной к нему, и не узнать тогда ее, ранее отпускающую грубые шутки. Иногда же становится вспыльчивой, раздражительной, и гонит Сергея: "Иди! Я хочу побыть одна". На следующий день после подобной вспышки она бывает задумчивой, строгой. Тогда, не дай бог, кто-либо из лесорубов что-нибудь игривое - из окна раздачи в ответ может полететь металлическая миска, и не обязательно пустая.

       У Сергея, надо отдать должное, легкий налет цинизма улетучился.
       -Любишь? - неоднократно допытывалась Зина.
       -Люблю, - отвечал он.
       -Повтори...
       Сергей искренне повторял, и она верила ему, радовалась, точно слышала это слово в первый раз...
       Разговаривали Сергей с Зиной и о Вале с Борькой.

       -Понимаешь, - горячилась Зина,-побыл с ней около года один, тоже залетный, да потом сбежал, отныне - ни слуху, ни духу. А любовь, казалось, ого-го, вечная.. Вы тоже, поживете здесь немного, да уедете. Ладно, я переживу как-нибудь, а вот Валюшку жалко.
       - Борька - парень надежный, - ответил Сергей,. - Да и я никуда пока не собираюсь.
       -Дай-то Бог, - вздохнула Зина, затем переключила разговор. - У вас там, в Крыму, правда, снега нет?

       -Изредка бывает.
       -Несчастные, - сокрушалась она, ероша волосы Сергея.
       Однако, буквально на следующий день ему захотелось уехать из ставшей ненавистной Курьи.

       9
       В это утро лесорубы не спешили на делянку.
       -Постойте снаружи, - преградил Шарохин Сергею и Борьке вход в балок.
       Бригадир, тягачист, толкач и чокеровщик закрылись, зашебуршили чем-то, негромко переговариваясь.
       Делать нечего - друзья стали ждать.

       Белобрысый шофер также почему-то оказался рядом, тихонько подхихикивая.
       -Что сейчас будет? - спросил Борька у Вали.
       -Посвящение в лесорубы. Таков у нашей бригады обряд.

       Тут, из балка грянул звероподобный рык. Дверь распахнулась, и в ее проем вывалилась высокая фигура в маске медведя, одетая в вывернутый наружу овчинный полушубок. Сергей и Борька узнали в ней Гришку. За медведем шествовали волк, лиса и заяц. Маски были самодельными, но сходство со зверями имели. Гришка, Комель, Иван и Коля рычали, выли, тявкали, окружив Сергея и Борьку.

       Гришка вытянулся в полный рост, забасил:
       -Я, хозяин леса, и мои верные слуги пришли сюда, чтобы задать Борису несколько вопросов: Первый:"С желанием ли посвятить всерьез себя лесной работе прибыл ты к нам?"
       -Да, - ответил Борька, которому обряд перестал казаться, как на первый взгляд, шутовским.

       -Вопрос второй: "Согласен ли ты, соблюдать лесные законы, не забижать зверей и птах, уважать товарищей своих?"
       -Согласен.
       -Принимаем его?
       В ответ волк, лиса и заяц восторженно завопили.

       -Единогласно, - произнес Гришка-медведь, вытащил из кармана полушубка лист бумаги и карандаш. - Подпишись здесь.
       Борька взял карандаш и поставил свою подпись в нужном месте "документа", что был положен на услужливо подставленную спину волка.

       После этого ряженые подхватили его на руки, под улюлюканье зрителей, лесорубов из других бригад, обнесли вокруг балка и вываляли с головой в снегу.
       -Все, - прорычал Гришка. - Можешь считать себя лесорубом.

Старший брат Сергея рассказывал ему, как при переходе экватора Нептун купал в своей купели экипаж их траулера, каким красочным выглядело шествие морского владыки. Но, все-таки интересно, конечно же, участвовать и в этом обряде – будет, что рассказать дома.

       Но звери, выстроившись в ряд против Сергея, застыли безмолвно. Потом лиса хрипло тявкнула, развернулась, стала на четвереньки и валенком несколько раз отшвырнула в его сторону ошметки снега.
       Зрители засмеялись и начали расходиться, оживленно обсуждая произошедшее.
       Сергей стоял, как оплеванный.

       "Ничтожества, - думал он, сжимая кулаки в карманах телогрейки, - и уколоть-то толком не сумели".
       Однако, удар по его самолюбию был очень ощутим.
       "Дурак, чему радуешься? Поманили, как собачонку..." - мысленно сказал он Борьке, раскрасневшемуся после валяния в снегу, встретив пару раз виноватую улыбку друга.

       10
       А Борька рубил сучья, стараясь держаться поближе к Вале, как будто прошедшее только что посвящение в лесорубы давало ему некоторые права на внимание девушки.
       -Зря они так... - вздохнула Валя. - Парень он, вроде бы, неплохой.
       -Тебе же Серега не нравился, - напомнил Борька.
       -Я его уже получше узнала, да и Зинка, вон...

       -Что, Зинка?
       -Любит, кажись, его.
       -Любит, да она!..
       -Помолчи. Ничего ты еще не понимаешь. Зина только-только оттаивать начала.
       -Прости. Беру свои слова обратно.

       -Ладно, прощаю, - заулыбалась Валя и посоветовала строго. Опять не с этой стороны рубишь.
       Борька внял совету, затем спросил у нее:
       -Тебе нравится жить здесь? Кроме танцев да кино ничего-то и нет.
       -Как, ничего нет? Хор есть, драмкружок. Когда-то и я туда ходила... А человеку везде хорошо, где он привык, где вольно дышит его душа. Я в Курье сызмальства проживаю, и к лесу отношусь по-родственному.

       -А ко мне как? - Борька выронил из рук топор, шагнул к Вале, неожиданно обнял ее за плечи, поцеловал в холодные губы.
       -Пусти, - сдавленно прошептала она, затем, оглянувшись, засмеялась. - Вот, если бы Гришка увидел...
       -Что тогда?
       -Орал бы. Вообще-то он молодец, до работы лют. - Валя зажмурила глаза, прошептала. - Поцелуй еще.

       Они долго целовались за разлапистой кособокой елкой, пока что-то не прокричал чокеровщик. Когда они вышли из-за елки, Гришка свирепо пригрозил им кулаком. Вновь застучали их топоры, но теперь и работа шла веселей, спорилась.

       Приятно было вдыхать свежий, бодрящий воздух, ощущать, что кто-то неотрывно думает о тебе. Вспомнились воображаемые девичьи хороводы, где они? Вместо них поцелуй за елкой - проза жизни. Что ж, и проза иногда бывает отличной...

       По дороге в котлопункт Иван подмигнул ему:
       -А ты, парень, не промах, нащупался, видать, всласть, а может, успел и того...
       Он засмеялся, словно закашлялся, но, взглянув в побледневшее Борькино лицо, миролюбиво добавил:
       -Да я, так, шуткую. Она - баба стоящая, обижать грех. Мне от ворот поворот сразу дала, однако.

       Валя подошла, дернула Борьку за рукав телогрейки, сказала:
       -Не переживай, Боря, у нас от людских глаз никуда не скрыться. Аль уже назад лыжи воротишь?
       -Дурочка, - чуть слышно ответил он.
       Дорога к котлопункту показалась ему сегодня очень короткой.

       Шарохинцам пришлось обождать, пока окончат обед соседи по делянке.
       -Как, кубики, даете? - спросил Комель у их рослого, плечистого бригадира Сухова, давнего соперника Гришки по валке леса.
       -Какой там, - вальщик сплюнул в снег. - У нас деревья ,так, спички.

       -У нас что ли, намного лучше? - вмешался в разговор Колька-чокеровщик.
       -Лучше, вот и прете впереди всех.
       -Позавидовал, -прогудел Иван. - Да вы работаете, словно только что в штаны наложили.
       -Мы?.. - вскинулся Сухов.

       Тут и члены его бригады подскочили.
       -Ребята! - бросилась между своими и суховцами Валя. - Как петушки-задиры...
       -Хвастуны, - отступил, остывая вальщик. - А сегодня одного в лесорубы не приняли!
       -Покажет себя - примем, - парировал укол Сухова Комель. - Мы против него особенно и не прем.

       - А вот и нет! Вы на парня взъелись, Сухов в этом как раз и прав, - заявила Валя, прошла в котлопункт, к окну раздачи, произнесла громко:
       -На твоего, Зин, наши зуб имеют...

       -А я уже подумала, может он, как тот, сибирский кот из анекдота... - отозвалась повариха и пояснила. – Ну, который, кое-что отморозил.
       -Не. В последнее время окончательно втянулся. Я-то вижу, бок о бок работаем. А насчет отморозки кое-чего, тебе виднее.
       Зина выскочила из кухни навстречу Гришке.

       -Ты, что это, варнак, на Сережку бочку катишь? Ненавижу тебя! - закричала она, надвигаясь грудью на вальщика.
       Гришка пробормотал что-то сквозь зубы и выскочил из котлопункта.
       Зина повернулась к Сергею, сказала:
       -Не дам тебя в обиду! Ты не сибирский, а крымский кот! Притом, настоящий!

       Она вдруг повисла у него на шее и начала исступленно целовать парня в губы.
       Все присутствующие рты раскрыли, а Колька-чокеровщик произнес ехидно:
       -Горько!
       Посудомойщица, пожилая женщина, сурово обрезала его:
       -Нишкни! Что ты в любви понимаешь, шалопут?
       И заплакала, вытирая слезы концом косынки.

       11
       До делянки в этот раз добирались молча. В ее дальнем конце уже слышался рев бензопилы, яростный, временами переходящий на вой. Иван не стал сегодня, как обычно, с комфортом перекуривать в балке, в сразу же полез на трелевочник. Колька-чокеровщик еле успел запрыгнуть к нему в кабину. За трактором и все члены бригады потянулись по перелопаченному гусеницами снегу.

       -Гришку лесиной зашибло! - Вдруг взметнулся над вырубкой рев Ивана.
       Как подстегнутые, спотыкаясь, побежали лесорубы туда, где на краю небольшого распадка стояли чокеровщик и тракторист.
Гришка лежал на спине, тихо постанывая. Глаза его смотрели в безоблачное небо. Борьке показалось, будто вальщик видит что-то там, в вышине, недоступное ничьим другим взорам, и сердце его тревожно защемило.

       -Листвянку вот эту валил сам, без толкача, а ее повело.
Еле успел он отскочить, а веткой задело. Видать, плечо хрястнуло, - объяснил Иван, - он наклонился над Гришкой. - Мы его на волок вытащим. А ты, паря, - тракторист взглянул на Борьку из-под мохнатых бровей, - дуй к лесовозу, пока он под погрузку не встал.

...Гришку увезли, а бригада больше не работала. Понаехало начальство: технорук, мастер леса, инженер по технике безопасности. Здесь же, на делянке, в балке писали объяснительные, что видели, что нет, расписывались в очередных и внеочередных инструкциях и журналах по безопасности проведения и организации работ.
       -Что с ним? - неожиданно раздался надломленный голос.

       В дверях стояла Зина с выбившимися из-под пухового платка волосами. Бледная и жалкая казалась она, куда и девалась ее броская красота. В балке на мгновенье стало тихо.
       -В Дутово его увезли - ключицу перебило. Но наш врач сказал: "До свадьбы, непременно, заживет", - ответил технорук, сложил бумаги и шагнул за порог балка.

       -Явилась, язви, тя, - проворчал Комель, - когда Зина ушла, выбросил окурок, затем вновь достал из пачки папиросу.
       Заурчал мотор автобуса, на котором приехало на делянку начальство.
       -Стой! - запоздало закричал мастер леса, вышедший вслед за техноруком, добавил затем с восхищением. - Уломала, стало быть, шофера. Такая, кого хочешь, уговорит.

       Хоть и пожилой он уже был, и женат, а подкатывался прошлым летом к Зине, "подбивал клинья",-говорили лесорубы. Только шуганула она его, насмеялась:
       -Куда тебе с грыжей, папаша!
       -Бог с ним, автобусом, - махнул рукой технорук, - пусть к Шарохину едет, может полегчает парню.

       В поселок бригада добиралась при полном молчании. Борьке даже стало казаться, что все с осуждением смотрят на них с Сергеем, "залетных". "В геологи надо было идти - там, должно быть, все проще, да и работа поинтересней: рюкзак, палатка, костер", - подумал он. когда ЗИЛ, скрежеща цепями, начал взбираться на последний подъем перед Курьей.

       Вечером в общежитии он потихоньку начал развивать свою мысль в разговоре с другом:
       -Слушай, Серый, а что, если нам с тобой в экспедицию махнуть? Там ребята фартовые. Помнишь, в Ухте, в бане, у одного кадра на плече татуировку видели: "Тишь, покой, и нет конвоя" поверх могилы с крестом. Правда, эти атрибуты, нам ни к чему...

       Сергей остановил свое долгое хождение по комнате, прищурился:
       -Неужели ты всерьез считаешь, что человеку некое полное забытье нужно?
       -Зато никаких проблем - Зина, Гришка... - обескуражено пробормотал Борька.

       -Люблю я ее, куда тебе это понять. А Гришка...парень, что надо, выздоровел бы лишь скорей. Эх, ты, младенец...
       Слово кольнуло Борьку не только своим обидным значением, но больше той горечью, с которой оно было произнесено.

12
       Он поспешно оделся, выскочил из общаги, пошел по натоптанной после недавней пороши дорожке к Валиному дому. Почему туда? Просто ему необходимо было успокоиться после размолвки с другом, начисто позабывшим свой главный принцип: "Гуляй, пока гуляется". В глубине души же, однако, он осознавал, что завидует в чем-то Сергею, свежести, что ли, его чувств, и что слово "младенец" сказано не совсем зря.

       -Что с тобой? - встревожилась Валя. - Заходи, не стой на пороге.
       Борька прошел за ней в комнату. Одета Валя в темное, узкое платье, волосы сколоты на затылке - торчит только маленький хвостик, как у девочки. Лампа под абажуром бросает розовый отсвет, и Валя кажется совсем другой, какой он ее никогда не видел.
       -А где твоя дочь? - спросил он.

       -Спит. - Валя кивнула головой на дверь, опять повторила,- Что с тобой?
       -Так... С Сергеем поругался. А зря - он к Зине по серьезному, оказывается, относится.
       -Да... Нехорошо как то с Гришкой произошло. Да ты садись.
       Борька сел рядом на диван, обнял ее, сказал напрямую:
       -Люблю я тебя.
       -И мне ты люб, что скрывать? Да баба я с ребенком... А тебе девки нужны, чтобы гулять с ними, миловаться.

       -Ты, разве баба? - тихо рассмеялся Борька, еще теснее привлекая ее к себе. - Ты - маленькая, красивая девочка.
       Валя выскользнула из его объятий, метнула короткий взгляд на настенные часы, попросила:
       -Боренька, милый, скоро моя мама с фермы должна вернуться...

       -Мне, что, уйти?
       -Не обижайся. Завтра придешь - она к своей сестре уедет. Целых четыре дня будут нашими. Хорошо?
       -Хорошо, - ответил Борька, но все-таки надул губы.

       Вечерняя свежесть остудила его. Он шел медленно, вспоминая Валю с ее смешным хвостиком волос на затылке, выражение лица.
       "Конечно же, - Сергей прав, - рассуждал он. Надо будет спич ему толкнуть, так и так, мол, только сейчас я начал догонять : что может быть прекрасней любви?"

       Под ногами скрипел снег, а Борька шептал в такт скрипу:
"Она сказала: "Завтра... завтра..." Я понимаю тебя, Серега!"
       Но Сергей, когда Борька пришел в общежитие, повернулся лицом к стене и сделал вид, что давно спит.
       Перемирие пришлось перенести на утро.

13
       В общем, все потихоньку утряслось: друзья снова пришли к взаимопониманию. Гришкино плечо зажило. Но он сам, после того, как Сергей и Зина подали заявление в поселковый совет о намерении стать мужем и женой, перевелся в другой леспромхоз. Борька теперь, не таясь, приходил вечерами к Вале, и ее мать поглядывала на парня с благосклонностью, чувствуя в нем потенциального зятя.

 В бригаде произошли изменения: вальщиком стал Комель, которого, оказывается, звать Костя, Константин. На делянке у Сухова появилась машина для обрубки сучьев, и Сергей с Борькой записались на предполагаемый в скором времени набор на курсы специалистов по такому, диковинному пока для здешних мест агрегату.

       Незадолго перед свадьбой друга, которую начальство решило провести показательной, комсомольско-молодежной, на имя Борьки пришла телеграмма: "Сынок, срочно приезжай, отец тяжело заболел. Мама".

14
       У отца оказался обширный инфаркт.
 Когда кризис миновал, его из реанимационной перевели в общую палату. Отец лежал на кровати бледный, осунувшийся. Он медленно и тихо проговорил сыну одну только фразу:
       -Я очень рад, Борис, твоему приезду. Не покидай нас...

       Мать, когда вышли из больницы, сказала, всхлипывая, но наставительно:
       -Видишь, Боренька, нельзя тебе пока туда ехать. Пиши, пускай документы присылают. Родной отец-то должен быть дороже леса. Да и в институт тебе поступать надо.

       Борька промолчал, но в тот же день отослал письмо в контору лесопункта с заявлением на расчет, заодно и второе - Сергею с объяснением сложившейся ситуации и с просьбой сдать его, Борькину спецодежду и топор. Действительно, ехать "туда" пока не надо. Вот, отец полностью выздоровеет...

       Теплая весенняя погода располагала к неге. Даже не верилось, что где-то лежит глубокий снег. Курья казалась далекой-далекой, словно находилась на другой планете. Мысли о Вале Борька отодвигал в сторону: "Потом... потом..." А пока он ходил на рынок, покупал у грузин фрукты для отца, варил супы и борщи для себя и матери, в общем, превратился на некоторое время в домохозяйку, так как мать занята была в своей редакции радиовещания с утра до вечера.

 Получив присланный по почте расчет, он устроился работать там же, где и работал до армии - слесарем-сборщиком на заводе "Молот", выпускающем артезианские насосы. После выписки отца из больницы он осуществил давно лелеемую мечту: приобрел в рассрочку сверкающую никелем "Яву", сменившую разболтанный старый мопед. Теперь и вспоминать о Вале было некогда: после работы он мчался в лес или горы, благо в Севастополе уже, совсем почти стало тепло.

       Сзади него сидела девушка в джинсах из числа тех, кого называют мотокисками. На привалах Борька пел под гитару о тайге, тундре, трудной доле геологов. Иногда он подражал Высоцкому, придавая своему голосу надлежащую хриплость:
       "Мой друг уехал в Магадан

       Не по этапу.
       Уехал парень просто так -
       Снимите шляпу..."
       Мотокиски думали, что Борька поет о себе, и он становился в их глазах значимее (еще бы - на Севере побывал!). Но шляп они не снимали - на головах у них были шлемы.

       А Борьке в эту минуту хотелась послать все к черту и мотнуть опять туда, в Курью, к Вале, к Сергею. Но минута проходила, а впереди был расстилающийся под колесами новехонькой "Явы" простор. И сама жизнь казалась бесконечным, безостановочным полетом.

15
       Однажды Борька увидел Вику, которая шла, плотно прижавшись к мужчине. Это не был супруг, того Борька хорошо запомнил по фотоснимку. Парень поспешно свернул в проулок. Вика его не заметила.
       "Вот так штучка, - подумал Борька о ней, - говорила с надрывом: "Тебя только люблю..." Что, нашло очередное затмение?"

       А Валя ждет, надеется. Вон и Сергей в последнем письме написал: "мучается она. Ты, что ж это, совсем, видимо раздумал возвращаться?"
       Борька не ответил пока на письмо друга. Да и какой может быть ответ? Нашел, мол, легкое, безмятежное существование?
       Вот и найдены, наконец, им самим слова, обозначающие поступок...

       Борьке стало немного легче от этого, самокритичного понимания самого себя, на сердце. В гараже, куда пришел он, рядом с отцовскими "Жигулями" стояла его "Ява", у которой из разобранного брюха-мотора кишками выглядывали трубки. "Конь", так резво несший в последнее время своего хозяина вскачь, оказался нездоровым.
       Неужели он, Борька, пастух при нем?

       Запах бензина, вдруг, показался ему отвратительным. Он притворил снаружи дверь гаража, прошел к расположенным рядом посадкам крымской сосны. Дерево это приземисто, не обладающее высотой и стройностью настоящей, северной сосны. Но от него исходил такой же будоражащий, смолистый дух.

       Борьке вспомнилась разлапистая кособокая ель на делянке и первый их с Валей поцелуй...
       Было такое, что властно вторглось в грудь, было... Да где же оно теперь? Где "маленькая девочка" с дочкой, на головке которой привязан белый бантик? Почему он, Борька, не там, в далеком северном поселке Курья?

       -Ты заменил карбюратор? - раздался голос сзади. - Когда в горы махнем?
       Борька обернулся, увидел Светку, мотокиску.
       "Как же так? - с горечью подумал он. - Беру всегда то, что легко взять, а от настоящего чувства отмахнулся... Уеду, назло всем, уеду в Курью, в лес!"

       -Завтра, - однако, ответил он Светке. - Завтра и махнем. – И пропел: «Ведь это наши горы, они помогут нам!»
       И рассмеялся облегченно.