Глава 3

Проснулся юноша после обеда. Плохо проснулся: голова, ка ни странно после вчерашних приключений не болела, зато болело все остальное, особенно то место, на котором он съезжал по не сильно-то ровной ледяной горке. Болело горло, но настроение было великолепным, и едва продрав глаза, Миранис потребовал ту самую чумазую служанку. Девушка вошла в покои гостя хозяина умытая, одетая в новые одежды, опустившая глаза в пол, и Миранис с трудом узнал ее – такой она казалась почти хорошенькой.
– А вчера разговорчивей была, – усмехнулся юноша. – Что же изменилось, а, милая? То, что ты спасла не простого бродяжку а высокородного? Сродни тем, кто погубил сына твоей тети?
– Не смейтесь надо мной, – смущенно прошептала служанка. – Хозяин и так тетку отругал, что гостя не впустила. А кто по вам сказать мог? Явились пешком, оборванный, чумазый, растрепанный. А теперь вы такой...
– Какой? – спросил Миранис, принимая у нее тяжелый поднос, который девушка за все время разговора так и не выпустила из рук.
– Такой, что хозяин чуть с ума не сошел, когда узнал, как с вами обошлись. Да и ночью вас искали, всех слуг по празднику пустили. Да разве в толпе кого углядишь? Тем более того, кого никогда не видел? А вы сами сюда, кто же знал...
– А ты чего оправдываешься – ты все правильно сделала, – успокоил девушку юноша. – И я в долгу не останусь, – Миранис подал девушке небольшой, но тяжелый сундучок. – Здесь хватит для богатого приданного, маленькая спасительница. Выйдешь замуж, детишек родишь, и забудешь о черной работе. И тетушка твоя, на детишек глядя, может горе свое слегка позабудет.
– Не надо, господин, вы мне лучше письмо напишите, – покраснев сказала девушка, отвергая подарок. – В дом служения уехать хочу. Но не в обычный, в тот, что бедным помогает. Вы ведь влиятельный, напишите письмо настоятельнице, чтоб меня туда приняли, то таких, как я редко куда берут...
– Каких, таких? – не понимая спросил Миранис.
– Греха я. Мать принесла, когда на улице пьяный ее поймал. Вот меня все с детства и ненавидят, даже тетка. А сын ее, что под карету попал, тот и вовсе родней не считал, все задеть старался. Но я и не обижаюсь – стыдно родню такую иметь...
– Не могу я написать, – расстроил девушку Миранис. – Но знаю того, кто может. Не унывай, хорошая, и тебе место в жизни найдется.
Девушка внезапно повалилась на колени, обняв ноги ошеломленного Мираниса:
– Спасибо вам, только не забудьте! А я всю жизнь за вас Единого молить буду! Пусть он вас убережет от всех бед и несчастий!
– Глупышка! – улыбнулся Миранис, поднимая девушку и стирая с ее щек слезы. – О себе молись, о себе беспокойся. Это же тебя обидели.
– Не век будут обижать, коли вы свое обещание исполните.
– Сейчас и напишу, – пообещал Миранис. – А ты иди, не мешай мне.
Девушка напомнила Миранису о кое-чем очень важном. Юноша со стыдом понял, что давно уже не писал Высшему, а ведь обещал, клятвенно обещал. Не писал со времени своего проклятого ранения.. Это-то наставнику и другу! Миранис сел за стол и некоторое время изливал на бумаге все, что с ним произошло. Рассказал он и о доброй девушке, мечтавшей стать служительницей. Письмо получилось длинным и несколько слезливым. Перечитав написанное, Миранис раздраженно, как бы боясь передумать, запечатал конверт и схватился за кисточку звонка.
Девушка явилась сразу. Слегка покраснев, она попросила гостя от имени хозяина спуститься в столовую. Согласно кивнув, Миранис вслед за своей не очень красивой проводницей спустился в небольшую залу на первом этаже. Зала была пуста. Бросив письмо на небольшой столик, Миранис подсел к огню, грея еще не отошедшее после вчерашнего тело:
– Мой господин уже встал? – спросил Валессий, присаживаясь рядом. – Господин не рад возвращению в столицу?
Алексара, мягко говоря, удивил вопрос. Внимательно посмотрев на своего слугу и единственного друга, юноша отвел взгляд, уставившись в камин, где играл желто-красным пламенем шаловливый огонь.
– Знаешь, Валессий, – после некоторой паузы сказал Миранис, – сложно возвращаться сюда тайно, как вору. А ведь все могло бы быть иначе, не так ли? И это знание убивает меня. И я не совсем понимаю теперь, зачем мы сюда приехали?
– Хождения по смерти изменило вас, мой господин, – тихо сказал Валессий, отводя взгляд. – Раньше вы были храбрее.
– И чем это все закончилось? – раздраженно прокричал юноша. – Моя храбрость привела меня сначала к плахе, потом к гробнице Алексара. Нет, ты не думай, что я боюсь смерти, я просто..., – юноша осекся, подбирая слова. – Я много думал о нашем положении и кое что понял. Теперь, после коронации, будет не так уж и просто доказать мое происхождение. Всегда найдется кто-то, кто будет сомневаться – а точно ли я Миранис или же просто Алексар, воспользовавшийся положением? Будут сомневаться и в праве моих потомком на трон. Вот ты, Валессий, почему мне поверил? Знал – кто я на самом деле, был готов к правде. А они не готовы, понимаешь? Не поверят мне люди, никто не поверит...
– Но у нас есть свидетельство Высшего, разве этого мало? – мягко заметил мужчина. – Люди верят служителям. Пока еще верят.
– Ты снова недооцениваешь Саржа, Валессий, – покачал головой Миранис, – лишь только он почувствует угрозу со стороны Высшего, как мой родной дом служения живенько сравняют с землей. Мало ли что в горах бывает, может обвал совершиться, или Высшему камушек на голову упадет. Нет человека, нет и свидетельства, а кто еще меня в лицо знает? Я тебе отвечу – никто. Все уверены, что я – Алексар, либо знают правду с моих слов. Никто не может поклясться Единым кроме Высшего о моем происхождении. И еще одно «но» – лжеМиранис очень хорошо правит моей страной. Мне не к чему придраться, и, сказать по-честному, не знаю, сумел бы я лучше.
– Твои слова пугают меня, – нахмурился Валессий, как всегда в минуты сильных эмоций переходя на «ты». – Неужели ты решился отказаться от борьбы?
Миранис скрылся от прямого вопроса друга, медленно поднялся со скамьи и, расхаживая некоторое время по зале взвешивал про себя все за и против. Наконец юноша прошептал:
– Нет.
– Я рад, мой повелитель, – раздался новый голос в этом разговоре.
Перед Миранисом и Валессием появился хорошо одетый молодой человек лет двадцати с тонким холеным лицом и блеском глубокого ума в огромных, ярко-синих глазах. Одет незнакомец был с небрежностью человека, которого мало заботит его внешность, а светлые, грязновато-желтого цвета волосы, хоть и гладко причесанные, так и норовили выбраться из легкого объятия средства для укладки.
– Меня зовут Скрадман, мой повелитель, – представился, наконец, незнакомец. Его голос звучал уверенно, а слова лились быстро, как вода из опрокинутого кувшина. – И я, к моему прискорбию, являюсь хозяином этого негостеприимного для вас дома. Хочу сразу же извиниться за вчерашнее – малообразованные слуги не сразу распознали в вас ту личность, которую сразу видят люди нашего круга. А теперь, если позволите, я хочу немного залечить душевные раны моего повелителя. Но для начала, может присядем? Разговор, скорее всего будет долгим. И пусть мой господин не беспокоится – в этом доме не держат предателей. Но на всякий случай мы обезопасимся и пройдем в мой кабинет.
Валессий с сомнением оглядел небольшое помещение, большую часть которого занимал огромный шкаф вдоль стены, набитый книгами, письменный стол у окна и пара кресел. Миранис, с уверенностью человека, которому с детства подчинялись, занял одно из них, а Агор улегся в ногах у юноши, укутав их мягким одеялом. Валессий, не сильно-то стесняясь, сел в ногах принца поближе к огню прямо на уложенный тут же специально для этой цели пушистый ковер. Хозяину, видимо, была присуща такая же непосредственность, как Валессию – сев с другой стороны от Мираниса на тот же ковер, Скрадман бесстрашно вытерпел соседство Агора... Пес не замедлил этим воспользоваться: он нагло положил голову на колени мужчины, чтобы тому было бы удобнее чесать за пушистым ухом:
– Рад, что вы внимательно читали мои отчеты, – начал хозяин, посмотрев на Мираниса глубоким, преданным взглядом, и осторожно найдя чувствительно местечко за ухом Агора. Пес тихонько вздохнул и закрыл карие глаза в томительном удовольствии. Миранис улыбнулся: хоть кому-то из их тройки хорошо в этом доме. – Это делает мне честь, мой господин. Жаль только, что вы не совсем правильно меня поняли... Миранис, – Скрадман сделал ударение на имя лжеповелителя, – и в самом деле неплохо правит Алиссией. Это вас и смутило... Но, мой господин, не считаете ли вы нас простыми интриганами, которые, не в силах смириться с вполне благоприятной ситуацией, силятся сделать неприятности законному повелителю? Ибо он теперь, что бы мы не говорили – наш повелитель, повелитель, которого короновали. Однако, все гораздо сложнее, чем вы думаете. Мы просто не хотели передавать суть наших проблем на бумаге или через гонца – а то, что вы читали носит вполне невинный характер и не вызовет при прочтении ни у кого ни малейшего подозрения. Таким образом мы уберегали нашу с вами переписку от шпионов и нечаянных читателей. Есть кое что гораздо большее. Когда Миранис, позвольте мне все же называть его так, – принц кивнул и Скрадман продолжил. – Когда Миранис приехал в столицу, мы сразу почуяли неладное...
– Кто мы? – тотчас спросил Миранис.
– Мы – это небольшое общество, действующее вместе с Великим. Мы не находимся под властью слуг Единого, скорее – мы помогаем их избежать неприятных неожиданностей, связанных с проявлением магии в Алиссии. Мы находим наделенных даром детей и следим за их развитием, осторожно ослабевая их способности, мы помогаем людям распознать нечистых и бороться с ними, помогаем определить – где чужое воздействие, а где – необъективное подозрение. В общем – мы занимаемся всем тем, что выходит за пределы обычного.
– Интересные вещи я узнаю о своей родине, – усмехнулся Миранис. – Но вы не скажете мне ничего нового, если расскажите о даре моего врага. Это я и без вас знал.
– То, что вы называете «даром», не представляло бы для нас угрозы, – возразил мужчина. – Скажу более, если принц разрешит мне, Сарж не трогал вашего отца – этим занимались его сообщники, которых мы пока еще не выявили, но обязательно выявим. Способности же самого повелителя в магии малы и не выходят за пределы простых показательных выступлений. Он может обезвредить человека, но убить – не в силах. Только не говорите мне про того несчастного заговорщика – он сам ударился головой об угол стола. Одним словом, повелитель не попадал бы под наше действие, если бы мы знали о нем столько же, сколько знаете вы... Но эта странная манера скрывать свое тело нас сильно насторожила... Конечно, это можно было бы списать на обычную стеснительность, пока один из наших людей не увидел одну особенность...
– Это вы о татуировке? – задумчиво спросил Миранис, вспомнив свою роль слуге при лжеповелителе.
– Вас он, не побоялся, – усмехнулся мужчина. – Странно... Но вот мы – другое дело. Мы долго рылись в литературе, пока с трудом не нашли небольшую книжечку о старом культе, существовавшем в Алиссии до власти Единого. Оказалось, что наш юный повелитель – один из скраханцев.
– Ну и что, – засмеялся Миранис. – Что для вас значит участие повелителя в каком-то культе? Ну постоит он немного у черного алтаря, поиграет в жреца – кому какое дело? Вас же не интересует, что он на троне незаконно, неужели вам интересно – что он не приверженец Единого? Я думал, что вас интересует магия, а не ересь.
– Вижу, что вы несколько обиделись на нашу организацию, повелитель, – с легкой улыбкой сказал хозяин. – Но, поймите, мы не политики, а, скорее, ученые. Мы не вмешиваемся в дела, в которых мало что смыслим. Но в магии мы и в самом деле что-то понимаем. То, что повелитель является скраханцем ставит под угрозу всю Алиссию.
Миранис слегка усмехнулся и Скрадман понял, что принц ему не верит.
– Поймите, – заметил мужчина, – что все это не так просто. Дело в том, что скраханцы сами не поощряют стремления к власти в своих рядах. Их культ построен на абсолютной свободе, а власть всегда отнимает свободу, но не это главная причина ограничений – все, что находится под подчинением скраханца меняется с постоянной чередой – один раз в пять лет.
– Что это значит? – спросил принц, нервно сжимая кисть обшивки кресла.
– Это значит, что через некоторое время белое станет черным, а черное – белым. Все в Алиссии измениться на противоположное, все, кроме относительно свободного от власти повелителя культа Единого. Красивое станет уродливым, верный станет предателем, умный – глупым, а любящий может возненавидеть. Именно поэтому скраханцы предпочитают полную свободу – все, что принадлежит им, меняется вместе с ними и последствия непредсказуемы.
– Когда? – спросил принц, но хозяин лишь беспомощно развел руками.
– Мы не знаем когда, но знаем, что не хотим меняться. Но теперь поздно – мы не в силах подобраться к магу. Коронация дала ему законные права на Алиссию.
– Значит проведем еще одну коронацию – тайную, – усмехнулся Миранис, впервые показав подобие деятельности. – Вы не первый, кто говорит мне, что наши обычаи – отголоски магических ритуалов. Уравняв мои права и права Саржа мы можем предотвратить трагедию.
– Нет смысла. Великий и его служители – единственные, кто еще не подчинен Миранису. И к Великому сейчас не подобраться. Слишком его хорошо охраняют.
– Это не ваши проблемы, Скрадман, – нахмурился Миранис. – Я прорвусь. Не думайте, что вы – единственное мое оружие. У меня есть ключик к Великому и сегодня ночью мы этот ключик достанем...
– Это опасно, принц.
– Я иду к другу, а такие посещения не опасны. Но мы еще не все оговорили, Скрадман. Значит, ваша организация не занимается политикой, как же вы вышли на мою скромную персону? И могу ли я вам доверять?
Скрадман спрятал глаза от принца, смотря в играющий на его лице бликами огонь. Видно было, что хозяин тщательно обдумывает, прежде чем сказать:
– Не все мы занимаемся только наукой и смотрительством. Был когда-то один человек, очень талантливый... Мы не одну ночь провели в ним над научными трактатами споря на философские темы. Он был еще и политиком, умелым политиком, одним из советников вашего отца. И этот человек недавно умер на плахе. Что я могу сказать теперь, принц? Не у одного у вас эта невидимая война отняла отца... И, знаете, мне тоже знакомо чувство мести. Поэтому я пойду с вами, пойду, даже если от меня не потребует мое общество. Но я пока не совсем понимаю, что можно сделать. Поэтому я буду делать то, что прикажет мне мой принц. Такой ответ вас устроит?
– Вы окажите мне небольшую услугу? – вопросом на вопрос спросил Миранис, Скрадман утвердительно кивнул, и на лице хозяина отразилось облегчение, – юный принц увел разговор от щекотливой темы. – Мне нужно отправить письмо. Письмо, которое, попав к Саржу, может погубить всех нас. Вы найдете гонца?